Читать книгу В тени креста - Максим Греков - Страница 40

***

– Господи помоги и защити, – еле слышно прошептал дьяк Фёдор Курицын, входя в покои великой княгини. Разговор с Мирославой отвлёк его от тревожных мыслей, но вот теперь они новой волной захлестнули его сознание. Трижды поклонился он в пояс не многим присутствующим гостям, перекрестился, и, подойдя к Софье, поцеловал перстень на её белой пухлой руке. В глаза решил не смотреть, пусть не знает о его смятении.

В просторной приёмной палате, по обыкновению было светло. Лампады и свечи во множестве горели перед всеми образами, отражаясь в золотых окладах и потолочных росписях. Подле Софьи, полукругом сидели разные люди, иноземцы, принятые на службу к её двору.

Ответив на приветствие дьяка, царевна дала рукой знак к продолжению уже начатого ею разговора. Сама она сидела в своём любимом, высоком, наподобие трона, кресле, иногда вставляла фразы то на греческом, то на итальянском языке. Курицыну греческий был кое-как знаком, а вот итальянский – только по наитию и некой схожести с латынью.

Речь, к удивлению дьяка, шла об отношениях между Русью и Венецией. Фёдор ошарашено смотрел то на одного, то на другого из говоривших, и не мог взять в толк, почему столь секретные разговоры ведутся без государя, но при нём – человеке, который не входил в ближний круг Софьи. Может он чего недопонял из чужого наречия? Дьяк обвёл взглядом всех присутствующих: вот в длинных одеждах с седыми бородами в пояс, похожие лицами друг на друга братья Траханиоты – Дмитрий и Юрий, многомудрые греки-дипломаты, что служили ещё отцу Софьи и пришли вслед за ней на Москву, вот в зелёном камзоле с золотыми пуговицами и замысловатым кружевным воротом архитектор и мастер тайных дел Антон Фрязин, который и в посольских делах хват и новые башни кремлёвские ставить горазд, а вот от жары распахнул плащ и откинул полу своего кафтана длиннобородый и востроносый книжник и личный ювелир Софьи – угрянин Трифон. Все они то и дело снисходительно поглядывали на Курицына, который силился вникнуть в смысл разговора.

– … с Венецией нам торговля нужна, но как быть с турецким флотом, кой перерезал все торговые пути по Понту Эвксинскому40? – продолжил говорить Дмитрий Траханиот, – я вижу, что сейчас венецианцы не сильно в настрое морские пути освобождать, а мы в этом деле и сами нем подобны и их сдвинуть в сторону нам нужную не можем.

– И я думаю, что венецианские товары для Московии были бы весьма кстати, – подал голос Трифон, – но ведь доставить их можно и сухим путём, с безопасным проходом через владения короля Корвина.

– До владений короля согласен, а дальше как? – задрал кверху бороду клинышком Антон Фрязин, или позабыл ты, что у нас с Литвой всё ещё война?

– Да, война, – поддержала Софья и кивнула Фрязину, – а посему, ныне самый краткий путь для венецианских товаров будет вокруг всей Европы, через Новагород.

Слова Софьи звучали спокойно и чётко. Её мелодичный красивый голос магически обволакивал любого слушателя и казался не подходящим к её располневшей фигуре, укрытой складками черного платья, отделанного соболями. Волевому лицу царевны, больше соответствовал бы резкий и высокий тон.

– Но в том, и дело, что венецианцы не жалуют этот путь, они не хотят рушить уговор с Ганзой, по коему их товары потребно продавать на ганзейских рынках, – степенно вставил своё слово Юрий Траханиот.

– А вот мы испросим у Фёдора Курицына, как быть в таком случае, что посоветуешь? – Софья перевела взгляд на пытающегося вникнуть в суть беседы дьяка.

– Тут непростое дело, царевна, так сразу сказать не могу, – отвечал Курицын по-гречески, сдержанным голосом, проглатывая окончания слов, а мысль была только о том, что Софья неспроста задаёт такой вопрос.

Царевна была недовольна его ответом, но сделала вид, что не заметила уклончивость фразы. Стрельнула глазами в пустые чаши гостей и звякнула в колокольчик.

– Вели принести «Коммандарии»41 и пусть её не портят, разбавляя водой, – сказала она подбежавшей Мирославе, – да истопнику укажи – поленьев не жалеть!

Верховая боярыня, в ответ лишь молча, поклонилась и скользнула в сторону печи, обложенной изразцами с греческим орнаментом, потрогала её рукой и удивлённо покачала головой.

– Оставим на сей день разговор о венецианской торговле, – немного усталым голосом предложила Софья, и о строительстве московском, пожалуй, тоже довольно, – она перешла на итальянский: – Я ценю твоё усердие, Антонио, – сказала она Фрязину, – но ты мне ещё услужи. Помоги мастерам тайник устроить в новой Большой палате. Пусть сотворят его в верхних, недоступных для всех покоях, чтобы я с детками моими, могла лицезреть приёмы послов заморских, кои мой муж чинит. Пора старшенького моего, Василия, к премудростям государя готовить.

– Выполню, царевна, твой наказ, – мастер тайных дел Антон Фрязин услужливо склонил голову. – В стене секретный подзор устрою.

Дьяк Курицын с трудом разбирал разговор, Софья говорила быстро. Но и того, что понял, хватило для смутных мыслей: «не рано ли она своего сынка к правлению готовит, – подумал Фёдор. – По всем канонам на великокняжеский престол Иван Молодой сесть должен. Да и государь благоволит к Ивану, своему первенцу, всегда с собой рядом на пирах сажает, требует Ивана Молодого вместе с ним государем величать. Зачем Софья при мне такой разговор завела? Или я, не понял, чего из её речей? Или это хитрая греческая ловушка? Надоть держать все мысли пока при себе, но я сие запомню, а при случае, использую».

– Да, вот ещё, Фёдор, – неожиданно по-русски обратилась царевна к дьяку, – послы иноземные зная мою слабость к книгочтению, среди прочих даров преподнесли мне несколько. В них прочла я о разных обычаях придворных, многое из описанного, мне кажется странным. И по совету моего мужа – нашего государя, решила я тебя спросить: что ведаешь о сих обычаях, ведь ты изрядно побыл при дворе короля Матфея Корвина, чай повидал и слышал там не мало?

– Это, смотря о каких дворах речь, кое-что, я действительно слышал, осторожно согласился Курицын.

– Да вот хотя бы…, – Софья взяла с высокого резного столика книгу в переплёте из телячьей кожи и открыла её, «заранее приготовила» – промелькнуло в голове дьяка. … – Вот тут некий италийский учёный муж, монах именем, э-э-э… – царевна снова заглянула в книгу и прочла по слогам: … – Себастьян Вердини, побывав при дворе гишпанского короля Фердинанда, описывает, что среди прочих обычаев сей король устраивает особые церемонии, именуемые «Аутодафе́», не слыхал ли? – Софья внимательно посмотрела на Курицына.

– На слух не могу припомнить, может, изволишь, государыня пояснить, в чём смысл церемонии? – ответил вопросом на вопрос дьяк, он смутно припоминал, что уже слышал слово «аутодафе» при дворе Корвина, но не мог вспомнить точно от кого и по какому случаю.

Софья перелистнула страницу в книге и прочла:

– Тут вот писано, что это действо, проводимое перед лицом гишпанского короля и королевы, высшего духовенства и всего королевского двора, которое начинается церковной процессией, продолжается богослужением и выступлением проповедников, призывающих к публичному покаянию осуждённых еретиков, а далее идёт чтение их приговоров и завершается их казнью. Хотелось бы мне знать Фёдор, так ли это? Уже ли в земле гишпанской столь много еретиков, что там завели такой обычай?

Курицын слушал царевну и внутри его всё холодело. Он видел, что она, читая из книги, то и дело поглядывала на него. «К чему она клонит? Неужто, это мне намёк? Нет! Великий князь этого не допустит!» – пульсировало в голове дьяка.

– Нет, не слыхал я о таком обычае, – пересохшим ртом еле вымолвил Фёдор.

– Ну что ж, коли, нет, так нет, – поспешно согласилась Софья и продолжила беседу с Курицыным, больше похожую на допрос.

– А вот скажи мне, – государыня чуть улыбнулась, – тут недавно попалась мне от монахов Кирилова монастыря занятная книжица о неком Дракуле-воеводе42, – голос царевны звучал вполне миролюбиво, но от этого дьяку было не по себе. Он удивлённо поднял глаза на Софью.

– Не её ли ты, Фёдор, давеча написал? А что твой этот, Дракула правда столь лют был? Может ты хватил лишку, приврал чуток, ну как обычно в сказках бывает?

Курицын внутренне содрогнулся «и про это ведает…», но старался не подать виду, отвечал ровно:

– Всё что мной описано – правда, царевна, как и то, что преемники Дракулы в сговор с турками вступили, да с помощью измены жизни его лишили.

– Вот ведь злодеи-то…, своего ж господина…, – с притворным отвращением махнула от себя рукой с тяжелым браслетом на запястье Софья.

Что она хотела сказать этим жестом, для Курицына осталось загадкой, он пытался собрать все мысли в голове воедино, но лишь удушливая волна подступила к горлу. «Эх, жарища-то, какая», подумал он и пропустил момент, когда государыня на мгновение зачем-то очень внимательно посмотрела в точку меж его бровей и быстро сделала вид, что разговор с дьяком ей уже наскучил. Она погладила резные боковины своего трона и перевела разговор на другую тему. Обратив взгляд к Дмитрию Траханиоту, она чуть склонилась вперёд и даже понизила голос:

– Верные люди доносят нам, что на Москве, как и в Новагороде, ересь завелась. Простые мужики и бабы о Библии прямо на улицах споры ведут, святую Троицу сомнению придают. И даже кое-кто из попов и прочих вместо святого Евангелия за советом к звёздам обращаются, да к нечестивым ворожейкам ходят. Кончины света, о котором в Библии сказано они не страшатся. Что скажешь об этом, Димитрий? – Говорила всё это Софья греку, а сама из-под длинных ресниц, то и дело поглядывала в сторону Курицына.

– Сие уже ведомо мне, госпожа, – отвечал с поклоном Траханиот, – от архиепископа новогородского Геннадия я знаю и об усердии твоих верных людей, кои борются с этой напастью. По мере скромных своих возможностей и я прилагаю усилия им в помощь, вот написал книжицу о последнем дне света43, верю, что дело сие государственно важное и за ересь все ответ держать будут и на небе и на земле! – во время речи, длинный палец грека попеременно указывал то в пол, то в потолок, со стороны это могло показаться смешным, но никто из присутствующих даже не улыбнулся.

Софья осталась довольна ответом Дмитрия, кивнула ему и обратилась к Курицыну:

– А ты дьяк как думаешь, близок ли конец света, али нет? Многие из церковников указуют, что сие может произойти в семитысячном годе44, так ли это?

Фёдор сжался под пронзающим взглядом царевны.

– Я, государыня Софья Фоминична, об этом ещё пока не думал, ведь сие престало церковным мужам, а я всего лишь слуга Великого князя.

– Тем более подумать был должен, – с нажимом произнесла царевна, – коли служишь ты государю, то… должен быть чист в помыслах и душевно, али не так? – взгляд Софьи застыл. Она, не мигая, смотрела Курицыну прямо в глаза. В приёмной палате было жарко, но Фёдору показалось, что жгучий ледяной холод сдавил его голову. Собрав всю свою волю в кулак, он попытался ответить:

– Внемлю я словам твоим светлая государыня, дабы направить мысли по указанному пути сегодня же буду честь святое писание.

– Ну что ж, хорошо коли так, не буду более тебя задерживать, дьяк. Теперь иди, правь службу нашему государю, – Софья отмахнулась от Курицына, давая ему понять, что разговор с ним окончен.

Фёдор осторожно встал со своего места, и, пятясь задом к дверям, удалился. Вослед ему, молча, смотрели иноземцы-царедворцы. И только уже выйдя за двери, дьяк расслышал слова царевны, которые она, обращаясь к своей свите, произнесла по-гречески: «сам Владыка Геронтий, третьего дня со мной говорил. Молвил, что, знает начальствующего у еретиков, но имени мне не назвал, а я и так его знаю. По справедливости, надо сжечь это племя поганое, с корнем бы выполоть из пределов Московских…».

На княжий двор Курицын вышел со страхом в сердце. В себя пришел только уже сидя в седле. Подстегнул конягу. «Следует торопиться, чай уже гости званные дожидают, а к вечеру надо ещё к государю успеть», – мелькнуло у него в голове, но миновав мост через Неглинную реку, дьяк снова сбавил ход, непривычно ему верхом. Волной накатили воспоминания о взгляде Софьи: «ведьма, как есть ведьма», – поёжившись, подумал он. «Прав учитель Сахария, выводить надо всё племя греческое, не то совсем заберут всю Москву в свои руки, да так придавят, что вздохнуть не сможем. Или мы – или они, другого пути видать нет. Но всему своё время, тут надо без спешки, одна ошибка и сами вперёд них на погосте окажемся».