Читать книгу Персона - Максим Жирардо - Страница 11

Фрэнк постучал в дверь дивизионного комиссара Ванно, патрона парижской уголовной полиции. Кабинету начальника еще несколько месяцев полагалось находиться в самом сердце префектуры полиции Парижа, маяком высившейся в Первом округе на острове Сите. Переезд запланировали на следующий год. На волне этой революции и он сам, а вместе с ним и все правоохранительные структуры Парижа переберутся в Бастион, новый городской уголок правосудия. Фрэнк с трудом мог представить Ванно не в старом кабинете, где тот, устроившись в видавшем виды кресле, орал свои приказы, а в каком-то другом окружении. Разве его фигура мафиози шестидесятых годов могла вписаться в современные открытые пространства, застекленные офисы и модульные залы для совещаний? Не успел еще Фрэнк составить себе окончательного мнения, как через дверь донесся крик:

– Войдите!

– Как жизнь? – бросил ему Фрэнк, затворяя за собой створку.

В качестве ответа Ванно махнул ему рукой на стоявшее в углу старое клубное кресло.

– Привет, Боске, – сказал Фрэнк сидевшему напротив Ванно собеседнику.

– Здравствуй, Фрэнк, – ответил ему руководитель антитеррористической бригады с набережной Орфевр, 36, и возобновил прерванный разговор.

Фрэнк и Ванно знали друг друга хорошо. Они вот уже несколько десятилетий оказывали друг другу помощь, и хотя на начальном этапе их сосуществование во многих отношениях носило бурный и непростой характер, это не помешало ему впоследствии, по мере накопления расследованных дел, перерасти в эффективное сотрудничество из числа тех, когда два человека взаимно дополняют друг друга. На бумаге один выступал по отношению к другому начальником, но на деле Ванно снимал сливки, в то время как Фрэнк занимался всеми громкими преступлениями. Один вращался в политике, другой крутился на земле, и эти две сферы никогда не пересекались. Отчитывался Фрэнк всегда только Ванно и никакого другого начальства не признавал. Эту роскошь он очень ценил, ведь она обеспечивала ему свободу действий, которой так завидовали коллеги.

Фрэнк сел в указанное ему кресло. Оно выглядело еще старше Ванно, хотя такое и вряд ли было возможно. Он явственно почувствовал, как под его ягодицами мучительно сжались закоснелые пружины.

От Боске, одетого в безупречный костюм, исходили флюиды чрезмерного профессионализма. Всю его внешность, от коротко подстриженных волос до начищенных туфлей, пронизывало безукоризненное самообладание. Этого человека – по правде говоря, тщедушного и невысокого роста – окружала примечательная аура безмятежности и надежности. Фрэнк доверил бы ему жизнь, не колеблясь ни единой секунды. Но от того, что он рассказывал Ванно, у него холодела спина. Боске говорил о текущих угрозах, о подвижках в расследуемых делах, о первоочередных сведениях, полученных внутренними и внешними разведслужбами. Без подробностей, лишь в самых общих чертах. Десятки террористических угроз, сотни мест, за которыми велось наблюдение, тысячи лиц, установленных на прослушку, – от доклада Боске у парня из уголовной полиции, такого как Фрэнк, шла кругом голова.

Фрэнк зараз отвечал за одно, иногда за два расследования. Очень трудно сохранять хладнокровие и обеспечивать надлежащую организацию, если тебе одновременно приходится вести десятки дел, постоянно испытывая на себе неослабевающее давление, которое к тому же только нарастало – в результате возросшей международной нестабильности и политики, парящей на волнах психозов. Фрэнк не мог сдержать своего восхищения перед лицом этой задачи, выполнять которую не смог бы даже в течение короткого периода времени. Тайные дела, творившиеся в тени и выплывавшие на свет только после очередной драмы. Благородное служение вплоть до неизбежного конца.

Под занавес Боске сообщил о предупреждениях зарубежных спецслужб, переданных по линии Интерпола. Если отбросить в сторону политику, то международные подразделения уголовной полиции всех стран плыли в одной лодке и сотрудничество между ними налаживалось самым естественным образом.

Для этого, опять же, приходилось ежедневно обрабатывать десятки сообщений. Поскольку у истоков большинства из них стояли спецслужбы, их квалификация представляла собой отдельную трудность. Фрэнк удивился, узнав, что предупреждения поступали со всего мира. Из европейских стран, из США, но также из Азии, Африки и Латинской Америки. В последних, к примеру, содержалось предупреждение об агенте-предателе, работавшем на колумбийскую наркомафию, и упоминалось Управление по борьбе с наркотиками (УБН) США. Тамошние специалисты подозревали, что агент находится в Париже, и американцы просили французскую полицию помочь его отыскать. «Поразительно», – подумал Фрэнк, которому только что, не покидая кресла с торчавшими наружу пружинами, пришлось совершить кругосветное путешествие по миру преступлений и ужаса. И дело, которое расследовал он, вдруг показалось ему мелким и ничтожным.

– А что технократы с набережной Орсе говорят об избрании этого чокнутого янки? – спросил своим хриплым, утробным голосом Ванно, уткнув в документы нос.

– Официальной информации пока нет. Это будет сюрпризом.

Ванно оторвался от бумаг и посмотрел на Боске:

– Избавь меня от этого идиотского дипломатического жаргона.

– Все пытаются оценить, какой вред он способен причинить.

– Какой может причинить вред?

– Чтобы его избрали, он чего только не наговорил. И что ему теперь делать?

– Краснобай чертов! Если мы не хотим Третьей мировой войны, на него придется надеть намордник.

Затем Ванно перешел на свистящий шепот и едва слышно добавил:

– В противном случае для урегулирования проблемы придется обратиться к барбузам из ЦРУ.

Боске не попытался ни сделать замечание, ни вообще продолжать начатый разговор. Для европейских демократий приход Трампа на властный Олимп США стал электрошоком, ведром ледяной воды, которым хотят разбудить гуляку после слишком бурного вчерашнего застолья. Получается, что в условиях стабильной демократии ради защиты прав деклассированных белых воротничков можно избрать плутократа, расиста и сторонника гендерной дискриминации. Плюс неистовый напор безграмотного мужлана в ответ на собственные иррациональные страхи, что само по себе уже напоминало взрывоопасный коктейль, вызывающий ассоциации с тридцатыми годами прошлого века.

Боске попрощался с Фрэнком, потом с Ванно и ушел.

Босс влил в себя незнамо какую по счету чашку кофе, подвинул на столе большой блокнот и пальцем поманил Фрэнка, веля сесть напротив него. Присущие этому человеку манеры сразу выдавали в нем француза, точнее французского начальника: уважение и притворство по отношению к руководству, суровость и авторитарный подход в общении с подчиненными, соперничество и зависть к равным. Но Фрэнк все это ценил. Он сумел разглядеть не только очевидные недостатки, но и два основополагающих достоинства. Ванно в любых обстоятельствах сохранял справедливость и беспристрастность. И супротив всех ожиданий, несмотря на привычки заправского французского шовиниста, сумел завоевать уважение тех, кто служил под его началом.

– Так, и что же произошло в этом говенном сумасшедшем доме?

«Лихо он взялся за вопрос», – подумал Фрэнк.

– Ты имеешь в виду больницу?

– Не умничай, у меня нет времени на твой юмор, – сказал он, вчитываясь в дела, заполнявшие каждый квадратный сантиметр его стола.

– Расследование обещает быть непростым.

– Выкладывай.

Фрэнк вкратце рассказал о происшествии в больнице Святой Анны, о том, как Филиппа Сильву нашли, упомянул, что его пытали, потом ампутировали руку, отрезали гениталии, а закончили лоботомией. Не забыл и о маске, придававшей всей картине определенный символизм.

– Это все сделал какой-то псих?

– Не думаю.

– Развей свою мысль.

– Слишком тщательная подготовка, слишком мастерски и хладнокровно сработано. У психов совсем другой образ действий.

– Что у вас имеется?

Подразумевались те или иные элементы преступления, которыми Фрэнк и члены его команды располагали, чтобы быстро поймать злодея и не допустить утечки информации в прессу.

– О том, кто за этим стоит, на данный момент ничего, разве что весьма нетипичные орудия преступления – перфоратор и электропила.

– Какой еще перфоратор?

– Что-то вроде дрели для высверливания отверстий в бетоне и камне.

– Он что, разворотил этому типу мозг дрелью по бетону?

– Да, в общем и целом можно сказать и так.

– Месть на любовном фронте?

Фрэнку и самому пришла в голову такая мысль – перед тем как увидеть Сильву и тот укрощенный гнев, который к нему явно питал злодей.

– Не думаю, что это как-то связано с чувствами, хотя исключать на данной стадии расследования тоже ничего не могу.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты думаешь, что чувства здесь ни при чем? Выражайся яснее, черт бы тебя побрал!

А речевом аппарате Ванно лексический запас выражений вежливости давно превратился в ругательства. «Здравствуйте», «спасибо», «пожалуйста», «прошу вас» в его исполнении сменились «пристраивай сюда свою задницу», «черт», «вали отсюда, нахрен». По первому разу это вызывало смущение, но потом мозг подстраивался и автоматически выдавал транскрипцию.

– С режиссурой он, конечно… как бы это сказать… перестарался. Где-то даже повел себя иррационально. С другой стороны, все самым замечательным образом подготовил, организовал и сделал. Поскольку помимо мастерства это также требует некоторых медицинских и даже военных познаний, лично я не считаю, что в этом преступлении замешаны эмоции.

– Военные познания? Что ты такое мне, нахрен, здесь мелешь?

Ванно оторвался от бумаг и все свое внимание переключил на Фрэнка.

– Похищение, пытки, способность тайком проникнуть в больницу и незаметно из нее выскользнуть – все это, скорее, наводит на мысль о профессионале.

– О профессионале?

– О человеке, который знает, что делает. Мы имеем дело отнюдь не с бывшей подружкой, решившей отомстить негодяю.

– Я прекрасно знаю, кто такой профессионал! – зарычал Ванно. – Или ты принимаешь меня за одного из тех козлов, которые повсюду щеголяют в костюмах и галстуках?

Заданный вопрос ответа не предполагал. Выражение лица Ванно внезапно изменилось. Он посмотрел Фрэнку прямо в глаза и медленно заговорил:

– Получается, что жертву этот полудурок не знал?

– Я этого не говорил, – ответил Фрэнк и подумал, что у него были все основания предполагать как раз обратное.

– Профессионал, знакомый с жертвой? Такие пачками по улицам не бегают. Думаю, ты быстро его найдешь, правда?

– Свои избитые ловушки прибереги для зеленых салаг. Как только выяснятся дополнительные подробности, я тебе сообщу.

– Нам что-то грозит?

Перевод: «Нас ждет серия или на этом все закончится? Ведь ты, Фрэнк, тридцать пять лет оттачивал нюх, расследуя самые паршивые преступления в Париже и его окрестностях».

– Если бы мне пришлось биться об заклад, я бы предположил, что это действительно серия.

Ванно окатил Фрэнка своим фирменным убийственным взглядом. Он знал, что тот уже вышел из возраста, когда его можно было напугать, но с годами это превратилось у него в рефлекс.

– Тогда наизнанку вывернись, но поймай его до того, как он натворит что-то еще.

– Я мобилизовал всех своих людей.

– Очень надеюсь, что ты на время позабудешь обо всех остальных делах и вместе с твоей голоштанной командой сосредоточишь на этом преступлении все свои усилия.

Привычная мелкая колкость по поводу нетипичной манеры Фрэнка набирать и руководить своей группой. Он на это никоим образом не злился – трудно меняться, когда десятилетиями накапливаешь рефлексы и привычки.

– Как насчет рапорта? Каждый день?

– Да, а если появится хоть что-то важное, докладывай немедленно.

За дверью босса послышался глухой шум. Кто-то просился войти.

– В чем дело? – несуразно громко завопил Ванно.

Из-за старой деревянной створки донесся осторожный, слабый голосок:

– Это касается Фрэнка. Нашли жену жертвы, вот адрес ее офиса.

Не дожидаясь разрешения патрона, Фрэнк встал, открыл дверь и взял клочок бумаги, содержащий в себе следующие сведения: «Соня Сильва, французский филиал „Гугла", Лондонская улица, 8, 75009».

– Я еще не закончил! – прогрохотал Ванно.

– Прибереги до следующего раза. И не волнуйся, нам очень скоро предстоит новый разговор.

Марис посмотрела на него с теплой улыбкой на лице. Она вот уже сорок лет работала у дивизионных комиссаров секретаршей. Во всей конторе ни одна живая душа не знала дом 36 по набережной Орфевр лучше нее. Она могла назвать поименно всех сотрудников, а заодно сообщить новости об их детях и внуках, никогда не путаясь ни в возрасте, ни в именах. Она была душой и памятью управления полиции, и все, даже самые ярые женоненавистники, питали к ней неизменное уважение.

– Спасибо, Марис, попроси Лоране подъехать прямо туда, я буду через двадцать минут.

Фрэнк вышел в коридор, на прощание едва махнув Ванно рукой. А когда уже ступил на лестницу, ведущую на верхний этаж, услышал брошенную ему в спину угрозу:

– И чтобы этот псих быстро оказался за решеткой! Это в твоих же интересах!