Читать книгу Слайд-шоу - Максим Лист - Страница 11

Артем спал. Он лежал на спине, в той самой футболке с морковками, которая была на нем, когда пили чай с шоколадными конфетами. Правая рука откинута в сторону, левая – на животе. Ноги прямые, как ножницы, между ними бесформенным комком сбилось одеяло.

Рома сел рядом. После рассказа Саши здесь он чувствовал себя легко и свободно, словно вырвался из душной комнаты на свежий воздух.

Артик перевернулся на бок, выставив на обозрение круглую аккуратную попку в темных небольших трусах. И Ромке стало неловко, он старался не смотреть, но все романтические мысли растворились без остатка. К слову сказать, он так торопился сбежать из комнаты, что забыл одежду на стуле рядом с диваном. А возвращаться за ней сейчас совсем не хотелось. Все, чем Рома располагал, – еще влажное небольшое полотенце, которое он без раздумий скинул на табурет и прижался к горячей темкиной спине. Едва касаясь губами затылка, он рассыпал поцелуи. Нос тонул в волосах, и сладковатый, почти цветочный запах, кружил голову. Раньше еще оставалась какая-то тень смущения, а теперь, когда Артем спал, Рома мог дать волю чувствам.

Возбуждение пришло стремительно.

Разумеется, Рома не собирался совершать ничего дурного с бесчувственным телом. Он надеялся, что Артем проснется от его ласк, и тогда они смогут насладиться всем, чем пожелают, но Артик спал крепко. В какой-то момент показалось, что он проснулся и лишь притворяется спящим, но даже когда Рома развернул его к себе лицом, Тема продолжал мирно посапывать, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Рома гладил и обнимал, не сдерживая страсти. Однако, даже постанывая от удовольствия, Артем продолжал спать!

Такого Рома никак не предвидел, теряя надежду, он все медленнее ласкал, уже не пытаясь разбудить. Ромке хотелось секса с ним. Безумно хотелось! Оказавшись здесь, на полу темной кухни, Рома понял, а точнее признал, что совсем не любой секс ему нужен. Это открытие стало чем-то новым.

– Ты чего, уснул там? – вдруг спросил Артем.

Вопрос прозвучал в темноте неожиданно, вырвав Ромку из полудремы.

– Нет. Я думал, ты спишь, – Рома обрадованно заворочался.

– А я и спал, пока ты дверями хлопать не начал.

– Так, значит, все это время ты притворялся?

– А что такого?! Просто хотел посмотреть, что ты делать станешь.

– А что я мог еще делать?!

– Ну, мало ли, – уклончиво ответил Артик, – может, воспользовался бы моей беспомощностью и реализовал бы свои тайные фантазии.

– С тобой, – хмыкнул Рома, – у меня и так ничего тайного не осталось.

– У-у-у, как скучно!

– Вообще-то, не очень приятно, когда ты постоянно какие-то проверки мне устраиваешь. Если настолько не доверяешь, то зачем тогда вообще все это стоило начинать?

– Ну не обижайся, Ро.

– Я не обижаюсь, – примирительно ответил Рома. И да, это «Ро» имело свой шарм, без остатка растворив облачко обиды.

– Обижаешься. Ты всегда на все обижаешься. С тобой нелегко, – трагично вздохнул Артик и уже почти серьезно добавил: – Я ведь эти проверки не специально устраиваю, просто так получается, само… И не от сомнений в тебе, а от желания лучше тебя узнать. Что же тут плохого?

– Ничего плохого, – совсем растаял Рома, – я не знаю, почему так реагирую. Вроде всегда уравновешенным был, а с тобой не получается, словно все нервы оголились. Может, просто не привык пока…

– Ясно, – бодрым будничным тоном подытожил Артем. – А чего пришел-то? Сашка опять выперла?

– Не выперла, а сам ушел, – с досадой буркнул Рома. Вот только что он готов был захлебнуться нежностью, а Артик уже вновь превратился в насмехающегося сорванца.

– Да ладно, неужели, сам! – не поверил Артем. – Поссорились, что ли?

– Нет, не ссорились. Просто болтали, а потом я ушел, – нехотя ответил Рома.

– Зачем? – не унимался Артик.

– К тебе захотел…

– Правда?! – Артик чуть не подпрыгнул на месте от восторга.

– Правда, – уже мягче сказал Рома. – Я же забыл, какая ты бешеная кошка, вот и пришел.

– Так приятно, Ро! – Артем обнял за шею. – А ты случайно не влюбился?

– Может, и влюбился, – вдруг легко предположил Рома.

– Ой, ну и дурак же ты, Ромашка! – весело нараспев заключил Артик.

– Это почему?

– Нет, это прикольно, конечно, но мне кажется лишним…

– А ты сам-то разве не влюбился?

– Нет конечно! Просто нравишься очень и все.

– Интересно, а как ты определяешь, где «очень нравится», а где «влюбился»?

– Просто, – пожал плечами Артем, – когда «нравится» – это то, что сейчас. А «любить» – это когда хочешь, чтобы даже через год хорошо было.

– Значит, ты не хочешь, чтобы у нас через год все хорошо было?

– Я не знаю, Ро, – вдруг смутившись, серьезно сказал Артик, – я, конечно, хочу, но не знаю, возможно ли это. У меня еще такого не было.

– Но если оба этого хотят, то почему невозможно-то?

– Лучше встречаться год и каждый день «нравиться» друг другу, чем думать, что влюбился, а через неделю забыть человека.

– Разве ты можешь забыть меня через неделю?

– Нет, а ты? – быстро и с надеждой спросил Артем.

– Конечно нет!

– Знаешь, – Артик выдохнул и неожиданно добавил: – Тебе меня любить необязательно, просто… не забывай.

– Не забуду!

– Обещаешь?

– Обещаю!

Оба замолчали. Безусловно, было в этих торжественных словах что-то эмоциональное, но было и нечто важное. То, что с трудом далось обоим, и каждому было непросто произнести вслух. Даже Артик не нарушил тишины очередной едкой шуткой.

– А как вы со Славой познакомились? – наконец спросил Рома.

– Он меня на помойке нашел.

– Я серьезно же спрашиваю, – расстроился Рома, решив, что Артик опять шутит.

– И я серьезно…

– И как же ты там оказался?

– Меня выбросили туда, – беспечно ответил Артик. – Точнее, не меня уж, а куртку мою. А я в одной рубашке остался, пришлось в бак за ней лезть. Там-то меня Слава и нашел.

– А кто же тогда куртку твою выбросил?

– Армен, – коротко ответил Артик.

– Кто такой Армен?

– Владелец ресторана, в котором я работал, – беззаботность пропала, Артем отвечал неохотно.

– Ты работал в ресторане?

– Ро, мы болтать будем или займемся чем-нибудь поинтереснее? – не сдержался Артик.

– Саша все равно еще не уснула, поэтому с «интересным» лучше немного подождать, – резонно заметил Рома.

– Ты прав, – со вздохом согласился Артик, – но говорить про это все равно неохота. – И помолчав, спросил в лоб: – На самом деле, тебя же интересует, «сплю» я со Славой или нет?

– Не только, – смутился Рома от такой прямолинейности.

– Нет, мы не шпилимся! – быстро и с вызовом ответил Артик, словно стесняясь произносить плохое слово вслух. И как-то резко и даже недружелюбно спросил: – Теперь остальное рассказывать?

– Не злись. Я же тоже хочу узнать о тебе больше… Это как с твоими «проверками» – не специально. Понимаешь?

Артик помолчал и хоть с недоверием, но уже миролюбиво спросил:

– Тебе правда интересно, как я жил?

– Конечно!

– Ну тогда слушай, – Артик заметно оживился. – Когда я приехал в город, пришлось работу искать, деньги-то нужны…

– Постой, а зачем ты приехал в город, да еще и без денег?

Вместо ответа Артем задумался и разочарованно выдал:

– Блин, ну это тогда с самого начала все рассказывать надо…

– Ну мне же интересно, как ты жил. А еще Саша говорила, что ты прекрасный рассказчик! – И Рома обнял, словно подлизываясь, примерно так обычно поступал сам Артем.

– Правда? – обрадованно расплылся Артик. – Она мне льстит, но все равно приятно!

– Не скромничай.

– Блин, я прям даже растерялся, с какого места тебе рассказывать надо…

– Расскажи про первую любовь, – предложил Рома.

– Ах ты, хитрый какой! Я про такое никому не рассказывал…

– Так это даже лучше!

– Ладно, – согласился Артик, – только поклянись, что никому не разболтаешь!

– Клянусь!

– И потом ты мне тоже расскажешь, про себя?

– Все, что попросишь!

– Короче, это было в третьем классе. Я влюбился в Светку. Мы в одном доме жили и в школу вместе пошли. Потом она заболела, много пропустила, почти целый год, и ее из-за этого на второй год оставили. Это как раз в третьем классе и было. Ну и мы с мамкой на эту тему дома разговаривали, что типа она бедная и несчастная – год потеряла и теперь в разных классах учиться будем. И мама предложила к ней в гости сходить, поддержать и все такое. Мне стремно стало с мамой идти, как маленький, – я отказался. Ну она меня застыдила, типа, что добрее надо быть и не бояться делать хорошие поступки. Я вдохновился и сказал, что на следующий день сам пойду, один.

На следующий день, пока мамка на работе была, я решился «добрый» поступок сделать – сходить, навестить. А с пустыми руками нельзя же ходить в гости! И вообще, когда к бабуле в больницу ходили, я видел, как там все цветы приносят больным. А где я цветы зимой возьму? Короче, взял я герань с подоконника в большом горшке и попер ее Светке…

Ну хватит ржать, Ро! Так нечестно!

– Прости, Тема. Просто представил тебя, с горшком через двор, зимой…

Артемка толкнул Ромку и сам со смехом уткнулся в подушку.

– Короче, иду я с этим цветком по двору и думаю: у цветов же бутоны должны быть. А у этого, как назло, ни одного – зелени много, а толку-то?

И потащил его обратно: думал, может, дома получше есть, но дома получше не было. Потом я хотел цветок из бумаги вырезать, но тоже не понравилось, да и долго. Короче, таскался я с этим горшком по двору туда-сюда, раза три. Выдохся, но все-таки донес!

Светкина мама дверь открыла и чуть в осадок не выпала. Я весь в черноземе, с полупустым горшком и понурым цветком: «Здрасьте, а Света дома? Пусть не болеет, я ей цветок принес!» Она, конечно, сильно смеяться не стала, но впустила. Сказала, что я молодец! И спросила, нравится ли мне Света. Ну и я, чтобы ее не расстраивать, сказал: «Да, очень!» Тогда она отправила обоих на кухню пить чай. Мы выпили чай, потом в комнате играли. Я же не знал, сколько больных по правилам навещать надо было, а спросить у нее тоже неудобно. Ну, на всякий случай, чтобы уж точно хорошо ее «навестить», до ночи там и сидел, «навещал».

Вечером, часов в десять уже, за мной моя мамка прибежала. Она, оказывается, меня по «земляной дорожке» нашла, которая от самой нашей кухни до их квартиры тянулась. Вот тогда родители уже в голос над нами поржали, когда все узналось. Моя мамка цветок обратно отказалась принимать, сказала, что это уже подарок. И над моим «да, очень!» еще до седьмого класса смеялись.

Любви, конечно, не было, но с тех пор подружками мы лучшими стали. Каждый день друг у друга пропадали. Родители только рады были, они тоже между собой нормально общались.

Артик помолчал и с грустью заключил: «Да, она мой лучший друг была!»

– И долго вы дружили?

– Пока я в город не уехал, – пожал плечами Артик.

– А где ты жил раньше?

– В Советском поселке.

– Так это же почти и есть город, я думал, ты издалека откуда-то приехал.

– Это здесь кажется близко. А когда там живешь – деревня деревней. Автобус – и тот четыре раза в день ходит. Даже фонари только в нашем дворе были и около школы. В остальном поселке вечером лучше не ходить.

Если бы не Светка, бы там с тоски сдох.

– Что, прям такая хорошая подружка была?

– А то! Мы с ней все вместе делали, и учился хорошо только из-за нее – она меня заставляла уроки всегда делать. Сама она редко делала, хотя училась только на пятерки.

Мы и в куклы играли, и в войнушку, и даже в карты на раздевание.

– Ого!

– Ничего и не «ого»! Обоим неинтересно было. Все равно, что брат сестру увидит…

– Прям совсем неинтересно? – недоверчиво переспросил Рома.

– Да мы и переодеваться могли, не стесняясь друг друга, правда, когда у нее грудь начала расти, она немного стесняться стала, да и то не особо. Все равно друг про друга все знали и все рассказывали. На крыше голыми загорали. Никаких тайн не было. Она мне бантики завязывала, я ей картошку в трусы клал.

– Зачем?

– Как зачем? – удивился Артем. – Чтобы на мужика похоже была.

– Зачем? – еще больше удивился Рома.

– Не знаю, просто так, прикалывались…

– Постой… значит, ты уже тогда про себя знал, что… – не закончил вопрос Ромка.

– Конечно, – просто ответил Артем. – Ты что думаешь, у всех, как у тебя, только в двадцать лет озарение наступает?

– Я не знаю, – честно ответил Рома.

– О таком сразу понимаешь, когда не в ту сторону вставать начинает.

– А почему у меня тогда не так?

– Потому что ты бишечка!

– Кто?

– Би – это и с девочками, и с мальчиками. Ты как Слава, он тоже говорит, что красота тела не зависит от пола.

Сравнение со Славой не понравилось, но Рома не подал виду.

– И что с того, что я би?

– А то, что тебе было кого любить. И вставало у тебя все правильно, потому и не думал, а встретил «новое» – и тебе это тоже понравилось. Поэтому теперь ты голову ломаешь, кто же ты на самом деле.

– Откуда ты знаешь?!

– Так ты же сам говорил мне, что запутался. Да и видно по тебе, мечешься, вопросы дурацкие задаешь, на все обижаешься.

– Прости, – Ромке стало стыдно, он представил, как глупо, наверно, выглядел со стороны со своими поступками и сомнениями. И какого терпения стоило Артему сохранять позитивный настрой, а не послать куда подальше.

Это было странным, Артем, которого Рома по сути едва знал, да и был младше, объяснял ему, кто он такой. И наконец-то все в голове вставало на свои места. Все томительные вопросы получили ответы. И хотя мир не стал, как прежде, но появилась надежда снова найти свое «Я».

– Как все оказывается просто!

– Рано радуешься, – неожиданно с какой-то грустью вздохнул Артем.

– Почему?

– Потому что би никто не любит!

– Почему? – растерялся Рома.

– Натуралы считают вас геями. А геи – натуралами. Вы не с теми и не с другими, потому что хотите быть и там, и там.

– А зачем об этом вообще кому-то знать?

– Это само узнается. Будешь встречаться с девушкой – тебе захочется парня. А с парнем ты тоже не сможешь, потому что вокруг столько красивых девушек. У красоты ведь нет пола! – как-то даже зло напомнил Артик. – Никто не захочет такое терпеть, да и понять мало кто сможет.

– Я об этом не подумал, – растерянно сказал Рома, но тут же нашелся: – Но ведь другие… нормальные… люди живут в отношениях и могут не изменять, почему я не смогу?

– Жить с одной девушкой и отказывать себе в остальных девушках намного проще, чем жить с тремя девушками и отказывать себе хотя бы в одном парне. Они-то мужиком не станут даже на секунду. Хорошо тем, кто с парнем никогда не пробовал, они еще смогут прожить как все. Но это уже не про тебя, Ромашка, ты-то уже все знаешь.

– Поэтому ты попросил меня «не любить», а просто «не забыть»? – мрачно напомнил Рома.

– Не знаю… наверно, поэтому, – сухо признался Артик.

– Значит, ты тоже меня боишься и презираешь?

– Раньше боялся… Как только увидел тебя, так и залип, потому и избегал, сразу же видно, что не из «наших», а значит, хорошего ничего не выйдет, но потом привык и принял таким, какой ты есть. И не ошибся!

– В каком смысле?

– Ну ты же меня тоже принял таким, какой я есть. Еще не до конца, но со временем примешь… наверно, – неуверенно, но со скрытой надеждой ответил Артем.

– Значит, все-таки боишься?

– Если бы боялся, мы бы сейчас здесь не лежали, – Артик пожал плечами. Ему было неловко. Он сел, прислонился к стене, так же, как вчера сидел Ромка.

– Но у нас же по-прежнему тогда нет будущего? – сглатывая вдруг подкативший к горлу ком, спросил Ромка.

– Будущего нет, – согласился Артик, сделав вид, что не заметил дрогнувший Ромкин голос, – зато есть настоящее!

– Ну… этого же мало!

– Иногда это все, что есть, – словно извиняясь, философски ответил Артем.

И тут вдруг слезы у Ромки покатились сами собой, как у девчонки. Последний раз он так плакал, наверно, еще до школы. Сейчас он старался не дышать, положив руку на лицо, и закусил губы, чтобы не дай бог еще не начать всхлипывать. Это был бы совсем позор.

Он так мучительно искал ответы, радовался избавлению от мук неразделенной первой любви, упивался нахлынувшей популярностью среди девушек. И вот теперь, когда все стало простым и понятным, вдруг осознал, что Артем прав, что не в поисках ответов он бегал от одной к другой и не поэтому сбежал от Саши к Артику. А потому, что теперь будет таким всегда. С кем бы он ни был, он всегда будет мечтать о другом. И никогда не сможет принять окончательный выбор, который сделал бы его полностью счастливым, потому что такого выбора, вероятно, просто не существует.

Понимая, какая бездна только что обрушилась на Ромку, Артем робко взял его за руку. И тогда прорвало окончательно, Рома не смог все это сдерживать в себе. Тут же сел рядом, чтобы скорее унять слезы.

– Я все равно люблю тебя! – упрямо сказал Ромка.

– Ты что, мне мстишь, что ли?!

– Я не хочу так! Я хочу будущее! – словно детсадовец капризничал Рома.

– Ромочка, не надо! Я же тоже не железный! Тебе сейчас трудно, но потом пройдет.

– Что пройдет?!

– Все пройдет… и станет проще…

– Я сегодня был с Алисой и думал о тебе; я был с Сашей – и думал о тебе. Она мне предлагала остаться, а я сбежал к тебе. Меня же тянет к тебе! Почему ты считаешь, что я не могу любить?!

– А потом ты будешь трахать меня и думать и об Алисе, и о Саше? И скажешь, что я виноват в том, что тебя их лишил, и все равно когда-нибудь сорвешься и исчезнешь? Нет уж, спасибо! Лучше настоящее, в котором ты трахаешь меня и думаешь обо мне, чем такое будущее!

Рома бессильно положил голову на плечо Артему. Слезы отступили, слова закончились, спорить не хотелось. Наступило полное бессилие и покорность всему, что должно произойти.

В конце концов, Артем прав: что бы ни случилось потом, сейчас они рядом, и именно отсюда, из настоящего, берет начало то самое будущее. Значит, все может получиться.

– Признайся, тебе триста лет? – спросил Ромка, все еще удобно устроившись на худеньком плече.

– Почему?

– Нельзя быть таким взрослым.

– Просто ты об этом только сейчас подумал, а у меня на это время было – пять лет точно…

– Ты же меня за пару минут, как шапку, наизнанку вывернул…

– Это тоже не я, это правда на тебя так подействовала. А какая разница, как ты ее узнаешь, из книги или просто на заборе прочитаешь.

– Все равно ты лучший!

– О, а вот это уже приятно, – оживился Артем и шутливо добавил: – За это я уже могу тебе отдаться!

– Я уже и сам тебе отдаться готов, – устало усмехнулся Рома, все еще не поднимая головы.

– А не боишься?

– Чего? – Рома украдкой вытирал невысохшие щеки.

– Ну вдруг ты о себе еще что-то новое узнаешь, и тогда станет совсем тяжело. А так ты хотя бы все еще остаешься мужчиной, который трахает всех подряд.

Плохой, конечно, мужчина, но все же мужчина…

– Мне кажется это уже неважным, – тихо ответил Рома с безразличием.

– Тогда тем более лучше оставить пока все как есть, – упрямо заключил Артик.