Читать книгу Слайд-шоу - Максим Лист - Страница 8

После той ночи все пошло кувырком. События развивались столь стремительно, что Рома опомниться не успел, как его жизнь перевернулась с ног на голову.

Первым звоночком перемен стал разговор со Славой, который впервые оказался недоволен результатом съемки настолько, что сперва даже отказался платить за нее.

До этого дня их общение всегда было исключительно дружеским, а потому, когда теперь Рому отчитывали как провинившегося школьника, он настолько растерялся, что стоял, потупив взор, полностью соответствуя отведенной ему роли. Впрочем, скоро Слава совладал с собой, но вместо оговоренных шестисот американских рублей достал привычную стодолларовую купюру и примирительно вручил ее. Это было унизительно, но Рома взял деньги.

– Это бизнес, Рома. Я плачу не только тебе, я плачу всем и везде. Чтобы в конце продать готовый товар и не только вернуть потраченные деньги, но еще и чуть-чуть заработать. А ты вместо восемнадцати обещанных пленок приносишь всего пятнадцать, половина из которых – брак! Я организовал беспрерывный поток девок на день и заплатил им по договору, а что сделал ты?! Отправил все это в мусор? Почему пятнадцать, Рома, где еще три пленки?

– Я камеру разбил, поэтому только то, что успел…

– Знаешь, Роман, я не стану спрашивать, трахал ли ты девушек. Это не мое дело, но результат, который ты мне принес, никуда не годится! Я тебя с самого начала предупреждал, чтобы никаких контактов с моделями – это закон! Хорошие кадры делают со стоячим хуем и голодным взглядом, а не с пустыми яйцами и дрожащими руками!

Вячеслав Андреевич, конечно, всегда отличался определенной вольностью в терминах, но таких оборотов в его лексике раньше не встречалось. Рома стоял краснее рака и готов был провалиться сквозь кафельный пол. Неужели одного взгляда на фото хватило, чтобы обо всем догадаться?

– …Слишком рано ты себя профессионалом возомнил! Хочешь работать дальше? Тогда не приноси мне больше таких бездарных пленок. Готов?!

– Да, – кротко, почти по-армейски ответил Рома.

– Старая камера осталась? Сможешь ей работать?

– Да, – снова ответил Рома.

– Отлично, тогда через два часа у Артема – жди. Пришлю тебе… – Слава на секунду задумался, – …Сашу, с нее и начнешь. А то завтра у наших онанистов уже ломка начнется без новых фото. А у меня пока только одни убытки.

Рома был у Артема через час. Успел за это время заехать домой за старым «Зенитом».

Артем радостно открыл дверь, и снова он не отошел на почтительное расстояние, а наоборот – дурашливо бросился Ромке на шею.

– Любимый! Дорогой! Где тебя, паскуду, полдня носило? – с ужимками плохого актера продекламировал Тема, громко и звонко, как стишок на детском утреннике.

– Сейчас отвешу подзатыльник – сразу научишься, уважительно со старшими разговаривать, – пряча довольную улыбку, шутливо буркнул Рома.

Всю дорогу не покидали мысли о минувшем неприятном разговоре, а потому, позвонив в дверь Артема, он даже забыл подумать о том, как они после проведенной вместе ночи встретятся. Как сложится теперь их общение? А тут Тема со своим веселым представлением… Оно и к лучшему – все плохое сразу стало неважным.

– Может, отшлепаешь, старший? – все так же дурачась, предложил Артем.

– Тебя с чего так развеселило-то, в лотерею выиграл, что ли? Сейчас Саша придет, съемка назначена.

– Да знаю я – Слава звонил, предупредил уже. Что-то он злой сегодня, – Артем взъерошил волосы.

– Вот-вот! Это из-за вчерашней съемки, он по фоткам, похоже, понял что здесь вчера случилось, и так разорался… я таким его еще не видел.

– Ох, блин… – Артем сразу сник, словно батарейку из него вытащили. – Так я и знал, что он нас спалит.

– С чего ты взял-то, что он НАС спалил? Он про девчонок говорил…

– А, ну тогда это еще не самое плохое. Но кто-то стуканул ему, кажись, – будто размышляя, сказал Артем. – Не верю я в сверхъестественное. – Он налил чай и сел за стол напротив Ромы, поджав одну ногу под себя.

– А кто мог-то? И кому это надо? Кроме нас с тобой только Саша здесь была, мы с утра вместе ушли. Теоретически она могла, конечно… Все-таки со Славой вместе работают, но зачем ей это? Тем более она же сейчас на съемку и придет. Бред какой-то… саму себя, получается, заложила… Кристина могла, тоже знала, что я у тебя на ночь остаюсь…

– Сейчас Саша придет, да и спросим.

– Так она тебе и сказала! – недоверчиво заметил Рома.

– Надо уметь спрашивать, милый, – Артем опять перевоплотился в театральную неунывающую диву. Словно решил какую-то сложную задачу и вновь был радостен и доволен собой.

– Мне бы твою уверенность…

– Не ссы в розетку – береги пипетку!

– Фу, Тема! Где ты такой детсадовской пошлятины набрался? – подобные выражения периодически выскакивали из его уст и совершенно диссонировали с ангельской внешностью.

– У нас в училище все так говорят, а что? – довольный собой, с вызовом заявил Артем. Веселые искорки блестели в его глазах.

Ромка никак не мог понять, чему он так радуется. Все вроде было как всегда, а он фонтанирует позитивом, как ребенок.

– Ты разве в училище учился?

– Почему учился, я и сейчас учусь, последний год…

– Тогда все понятно… – как-то автоматически заключил Ромка, но получилось, видимо, как-то с пренебрежением.

– Что тебе понятно?! – взвился Артем. – Думаешь, там одни конченые учатся? Столько высокомерия, будто сам в Гарварде учился!

– С чего ты взял? – растерялся Рома. – Я просто так сказал, что, дескать, ясно, где ты таких слов набрался. Ты же сам сказал! Я не хотел тебя задеть, правда. Если хочешь знать, у нас тоже много разных «талантов» училось. Одного даже на третий год хотели оставить, но он благоразумно перевелся в другую школу.

– Ну вот! А то понятно ему… Если бы не учеба, меня бы еще осенью в армию забрали.

– Просто подобные выражения не идут тебе, – как-то смущенно, глядя в сторону, серьезно сказал Рома.

– Я тебе таким не нравлюсь?! – с томной кокетливостью, низким грудным голосом спросил дьяволенок.

– Артем! – снова возмутился Рома и покраснел как школьница.

Рома вдруг с досадой почувствовал, что общаться стало сложнее. Перепады настроения у Артема оказывались просто космическими, и в попытках поспеть за ними Рома чувствовал, как выматывается эмоционально. Насколько же проще и приятнее было иногда наблюдать за ним раньше украдкой, когда он вел себя сдержанно и официально. Прямо пай-мальчик! Маменькин сынок! А не эта дикая кошка с ужимками шута.

Поведение Саши тоже изменилось. Когда она вошла, то в знак приветствия чмокнула Ромку в щечку, будто безмерно рада старому другу. На съемке неожиданно вела себя послушно и старательно. А когда после Артем, следуя плану добыть сведения, предложил ей попить чаю, она с радостью согласилась. И даже спрашивать ее ни о чем не пришлось. Сама рассказала, что у Славы проблемы в институте, а тут еще с пленками неувязка, вот он и разорался. А так ничего страшного не произошло, через неделю все забудет. Но пока в салоне всему персоналу от него досталось. Лютого начальника из себя строит, утверждает, что все распустились.

– Он когда меня послал на съемку, я так обрадовалась, что появилась возможность свалить из салона. Лучше с вами, чем там его слушать, – весело и буднично заключила она и, немного помолчав, ехидно спросила: – Ну, вы-то как переночевали? – ее явно интересовали постельные подробности. – А то с утра все разбежались, как по команде, даже поболтать не успели.

– Нормально переночевали, – как можно спокойнее ответил Рома, но врать у него получалось плохо, потому, произнося эти слова, он смотрел в пустую чашку.

– Ну, понятно! – нараспев двусмысленно и радостно заключила Саша.

– Да брось! – взялся спасать положение Артем. – Если бы что-то было, стены тонкие – услышала бы…

– А может, я и слышала! – многозначительно предположила она.

– Что ты слышала? Как мы храпели? – у Артема, безусловно, получалось врать лучше, глядя на его невозмутимое и оскорбленное лицо, даже Рома почти поверил в их правдивость.

– Артем, а можно я у тебя сегодня опять переночую? – будто подлизываясь, попросила Саша. – Мне завтра в институт надо рано – зачет сдавать. А на дорогу столько времени уйдет, что я подготовиться не успею. А у тебя тихо, спокойно, до института близко…

– Да пожалуйста, – легко, не раздумывая, согласился Артем.

– А Ромку оставишь с нами? Веселее будет, – совсем неожиданно тут же попросила Саша.

– Мне в салон к Славе надо – пленку отдать! – от неожиданности запротестовал Рома, хотя в салон ему вовсе и не надо было, а пленку должен был передать Артем, завтра утром.

– Ну, пусть и он остается, – словно не слыша Рому ответил ей Артем и уже добавил Ромке: – Приезжай обратно после салона, если хочешь.

Это «если хочешь» было скорее из вежливости – за Рому уже все решили.

Что только что произошло, Рома не понимал. Похоже, Саша пребывала в отличном настроении и хотела продолжения вчерашних удовольствий. Но почему Артем так спокойно согласился? И потом, Слава запретил секс с моделями. Но, в конце концов, он же имел в виду секс во время съемок, а то, что происходит после них, его не касается.

– Хорошо, я приду, – растерянно согласился Рома.

Когда он уходил, Артем в дверях предупредил: «К Славе сейчас не ходи, пусть завтра сам забирает – как договаривались, а то еще заподозрит и нагрянет сюда с визитом».

Это было разумно. Рома кивнул и открыл дверь. Артем стремительно чмокнул его в щечку, весело, но искренне: «Возвращайся, буду ждать».

Все это совсем не нравилось Ромке. Что-то таилось в этой истории неприятное, чужое, словно беспокойный сон.

И Артема как будто подменили, и Саша… Трахнуть ее хотелось, но что если она опять выставит его из комнаты и отправит к Артему? Да и Артем может подумать, что на этот раз Рома решил остаться из-за него, и приревнует. Или не станет? Рома уже ничего не понимал и все больше запутывался в собственных желаниях. Еще этот разговор со Славой и отсутствие денег на новую камеру.

Куда идти, Рома не знал, нужно где-то провести пару часов. Усталость наваливалась, и ехать никуда не хотелось. Он подумал, что если бы сейчас оказался дома, то с радостью просто лег спать, забывшись сном до утра. На улице было прохладно. Вечерело. И тут вспомнилось про номер телефона, который оставила ему вчера Алиса. Рома достал из кармана листок с цифрами, и настроение сразу улучшилось.

– Я думала, ты не позвонишь, – сказала смущенно Алиса. Она была не такой болтливой, как вчера, можно даже сказать, что выглядела застенчивой и робкой. Видимо, общее настроение накануне опьяняло и придавало сил всем участникам съемки. А сейчас обычная трезвая стыдливость висела между ними, мешая приблизиться друг к другу.

– Куда пойдем? – деловито поинтересовался Рома, пытаясь преодолеть внезапную неловкость.

– Разве не у парня должен быть план-капкан? Я весь вечер до конца жизни свободна, только в девять мне надо быть дома. Успеем?

– Ты извини, я не придумал… Просто вспомнил о телефоне и позвонил, – растерянно признался Рома.

– Пошли на крышу, – усмехнулась Алиса.

– Куда?!

– Если конечно, замок не повесили. Там раньше открыто было. Мы с подружками туда бегали.

Выход на крышу действительно оказался незапертым. Пустынная черная кровля пыльным ковром-самолетом висела над темнеющим городом, внизу горели редкие огоньки светофоров.

Рома стоял, боясь подойти к самому краю, и был заворожен простором, который открывался. Здесь, наверху, было совсем холодно, порывы ветра словно похлопывали по плечу, беспечно подталкивая к краю. Сзади подошла Алиса.

– Нравится?

– Офигительное место! – с искренним восхищением ответил Рома, напрочь забыв, зачем они сюда пришли.

– Мне тоже, – мечтательно, сообщила Алиса. – Раньше на каникулах загорать приходили днем, а вечером мальчишки на гитаре играли… весело было, – Алиса вздохнула с ностальгией и без паузы продолжила: – Раздевайся.

– Так холодно же! – Рома очнулся от своих мечтаний.

– Здесь всегда ветер, – согласилась Алиса и, подавая пример, стянула с себя короткую куртку. – Вон там, подальше, будка есть, лифтерская. Шумно, но зато ветра нет, – она указала рукой на одинокую конурку, похожую на домик старины Карлсона. – Пошли.

В будке оказалось темно, пахло подвалом и мазутом, зато, как и было обещано, отсутствовал ветер.

Алиса буднично раздевалась, не обращая на Ромку внимания. Он тоже последовал ее примеру, все еще преодолевая недоумение по поводу абсурдности происходящего. Разумеется, он любил секс. С Ирой они этим занимались везде и при каждом удобном случае, но тогда не было этой чертовой неловкости, они просто были влюбленными школьниками, которым негде трахаться. А тут? Взрослые, почти незнакомые люди встретились, чтобы заняться сексом, и не придумали ничего лучше, чем сделать это холодным апрельским вечером на крыше.

– Ну, порази меня, голенастый! – с вызовом предложила Алиса, полностью вернув себе вчерашний боевой настрой. Она развернулась спиной и лихо шлепнула себя ладошкой по упругой попе. Оперлась руками на исписанную кирпичную стену и застыла в ожидании, соблазнительно расставив прямые точеные ноги.

Глаза привыкли к полумраку, отчетливо было видно обнаженное тело со всеми тайными и манящими изгибами. Однако эрекция почему-то не наступала.

Такого позорного равнодушия Рома за своим организмом прежде не замечал. Да, вчера было много секса, даже очень много, но сегодня его не было еще ни разу! «Уж не стал ли я голубым!» – с ужасом подумал Рома.

Он решительно подошел вплотную к Алисе. Обнял ее сзади и стал целовать шею и лопатки. Холод уже почти не чувствовался, а испуганный половой орган так и не подавал признаков жизни. Чтобы оттянуть время, Рома опустился на колени, продолжая осыпать поцелуями ее тело. Алиса застонала, но как-то неубедительно, скорее, просто в знак того, что направление выбрано правильно, как в детской игре «Горячо – Холодно». И уже в пору было кричать «горячо – горячее не бывает», а член Ромы по-прежнему находился в исходном висячем положении, бескомпромиссно, как строительный отвес.

– Мы так здесь окоченеем, – осторожно заметила Алиса, – этот бальный зал не для медленных танцев.

– Не могу насладиться твоим вкусом, – ответил, оторвавшись, Рома снизу, продолжая руками удерживать ее за бедра.

– Не встает? – участливо и с пониманием спросила Алиса.

– Холодно здесь, – неопределенно ответил Рома.

– Давай помогу, – Алиса развернулась, подняла Ромку за плечи и сама опустилась на колени. Без лишних предисловий начала отсасывать.

Это подействовало лучше любого заклинания. Хуй стремительно набирал силу и уже через несколько секунд был в максимальном положении и полном своем великолепии. Алиса облизнулась и довольная результатом сказала: «И это я сделала своими руками? Вот это я понимаю, балда!» И в этот самый момент что-то громко грохнуло и загудело. Рома от неожиданности вздрогнул, а член тут же сдулся, как воздушный шарик.

– Ты чего, Зайка, испугался?! Это же лифт! – с досадой воскликнула Алиса. – Мы же в лифтерской будке. Он здесь постоянно так грохает.

– Извини, – смущенно буркнул Рома, – просто не ожидал.

– Эх, такую статую испортил, – и Алиса вновь принялась восстанавливать ртом требуемые размеры.

На этот раз член поднимался с опаской и уже не столь охотно, а вместо этого Рома почувствовал, как подтягиваются яйца, еще совсем немного – и он кончит. А вот член все еще не принял окончательную форму. Алиса сосала с самоотречением, ритмично и глубоко. Рома стиснул зубы, пытаясь сдержать подступающую волну оргазма. Но вырваться из цепкой и нежной ладони Алисы было невозможно! И когда Алиса, почуяв неладное, немного отстранилась, из головки уже вырвалась первая увесистая порция спермы, попав ей на лицо и в открытый рот.

– Вот я дура-то! Второй раз на одни и те же грабли! – вполголоса сокрушалась Алиса, вытираясь. – У тебя что, прикол такой – мне в рот кончать?! Нашел, блин, доильный аппарат!

– Прости, – растерянно бормотал Рома, – я сам не ожидал…

– А сказать не мог?! У тебя-то рот свободный был! – не унималась раздраженная дама. – Даже салфетки нет!

А Ромке вдруг стало смешно. Но если бы он сейчас имел неосторожность рассмеяться, взбешенная неудовлетворенная девушка вполне могла нанести ему тяжелые травмы.

– Дай мне десять минут, и я обещаю – все получится!

– Думаешь… – недоверчиво переспросила Алиса.

– Знаю!

Снова грохнул двигатель лифта, словно возвращая обнаженную пару в реальность.

– Давай оденемся пока, а то замерзнем без физкультуры, – предложила Алиса.

Одетыми они вышли из будки. И уселись неподалеку, на старый стул, который сиротливо стоял на пустой крыше. В небе показались первые звезды, пробиваясь сквозь рваные влажные облака, а внизу на потемневших улицах уже зажглись вывески и витрины магазинов.

«Прощай, город», – почему-то вдруг подумалось Ромке.

С чего бы это? Он никуда не собирался уезжать, но этот простор и непривычная красота навеяли именно эти слова.

– Ну что ты молчишь, моя зубная фея? – капризно потребовала внимания Алиса.

– Любуюсь…

– Да, красиво, – согласилась со вздохом она. – Хоть мольбертом печку топи!

– С тобой весело…

– А что тебе грустить, Лягушонок?! Ты уж два раза в меня кончил, и оба раза выше ватерлинии. Хоть в шлеме к тебе приходи! Я парню-то своему не позволяю так себя жидким мылом умывать, а тут ты – хитрый Чебурашка…

– Ну я же извинился уже… – просительно и снова едва сдерживая смех ответил Рома.

– Вчера ты тоже извинялся, а сегодня… опять небрежными мазками весь портрет изрисовал своей кисточкой, – резонно, но уже совсем без злобы напомнила Алиса.

– Я художник, я просто так чувствую! – поддерживая тему живописи, пошутил Рома, решив, что теперь уже безопасно над этим посмеяться вместе.

– Еще раз так сделаешь – и… у тебя, как у Ван Гога, уши отвалятся, обещаю!

– Эх, художника никто не понимает!

– Значит, хуевый ты художник, Рома! Попробуй сначала прочувствовать форму, свет, оцени композицию целиком, точку перспективы найди и стремись к ней мягкой косой штриховкой, и чем глубже, тем мягче, чтобы за тобой двигаться хотелось! И уж только в самом конце свои солнечные «блики» накидывай!

– Ого! Откуда такие познания? – Ромке вспомнились давние уроки в художественной школе.

– Дык, искусствовед же будущий, ептыть его налево!

– А в КВН не участвуешь?

– Не, мне в жизни своего Кавна хватает, это я просто сама такая способная, в деда! Он со мной маленькой часто возился. Говорил: «Алька, весь мир – бардак! Не научишься смеяться над жизнью, будешь над ней рыдать». Он и войну застал, и плен, и лагеря, но веселее человека я не встречала. Вот уж кто постебаться любил! Мог так словом обосрать, что сам не рад будешь, что ему на глаза попался. Где он – там всегда смех и толпа народу! Потом он умер, родители постоянно ругаться начали. Отец ушел. Мать не работала, а я ревела целыми днями, говорила, что живот болит, стыдно было признаться, что от голода. Вот тогда и вспомнила деда и его слова и больше никогда не плакала! А потом все наладилось: и ели досыта, и отец навещал.

Я и теперь отцу улыбаюсь и смеюсь, хоть и не простила до сих пор. Так легче жить. Лучше пять минут посмеяться, чем неделю подушку с соплями жевать.

– Это точно… – вздохнув, согласился Рома.

Сам он не был таким оптимистичным. Вспомнилась и Ира, и прочие жизненные неудачи. Он тяжело переживал все свои трудности, и не хватало сил, чтобы над этим посмеяться. Слишком большое значение придавал горестям, но стоило отпустить темные камни печали, как жизнь повернулась к нему лицом. Это тоже было очевидным. Только вот готов ли он сам так весело и беззаботно шагать по жизни? На это нужны силы…

– А у тебя правда год не было? – смущаясь, спросила Алиса, воспользовавшись молчанием.

– Правда, – не удивился вопросу Рома.

– Что, прям так сильно любил?

– Да. Мы со школы встречались. Всю армию письма писала, говорила, что ждет… А когда вернулся, через месяц бросила. Сказала, что стали слишком разными.

– Так ты еще и в армии побывал? А так и не скажешь…

– А как это должно себя проявлять?

– Ну, после армии все другими возвращаются… Я так тоже с одним парнем рассталась. Письма писал – зачитаешься, как поэмы. А вернулся – двух слов без мата связать не может. Учиться не хочет, работать не может, все разговоры только про его друзей армейских. Думала уже себе кокарду на лобок наклеить, чтобы внимание обратил, так и не дождалась его решительных маневров и полного поражения цели! А боеголовка так и осталась засекреченной государственной тайной.

– Ну вот видишь… может, и меня так же бросили – не поняли и не узнали… хотя матом не ругался, да и с сексом… вроде все в порядке было.

– Да ты не переживай. Это к лучшему, что расстались.

– С чего ты взяла?

– Да с того, что все в этой жизни всегда к лучшему. Вот скажи, скольких людей ты уже повстречал без нее? – пыталась приободрить Алиса. – Да и фотографировать она тебе не позволила бы – какая баба такое стерпит?!

– А может, мне и не надо было бы фотографировать…

– Надо! Я таких людей за версту чую!

– Каких «таких»?

– Тех, которые себя нашли. Через десять лет известным станешь!

– Почему ты так решила?

– В жизни бы перед фотоаппаратом не разделась, но перед тобой захотелось! Завидую. Сама уже институт скоро закончу, а до сих пор не знаю, чего хочу. А тебя же прям распирает во время съемки, может, этим и приворожил, – почти кокетливо закончила Алиса.

– Ты же говорила, тебя мой размер поразил, а не я, – почему-то разочарованно напомнил Рома.

– Это само собой! Но поверь, одного размера мало. Размер с собой не унесешь, и в себе постоянно носить неудобно. Хочется, чтобы про человека и вспомнить приятно было.

Ну что, готов вписать в историю свой твердый восклицательный знак?

– Пошли, – Рома встал, уверенно взял Алису за руку и повел в будку.

В этот раз все получилось без заминок и неловких пауз. Если не считать самого начала, Рома успел войти наполовину, Алиса ойкнула и инстинктивно отпрянула.

– Ты полегче своей дубинкой – не демонстрацию же разгоняешь! – отдышавшись, попросила она.

– Извини, – смутился Рома.

– Хватит извиняться, про мягкую штриховку помнишь?

– Да.

– Вот и штрихуй… мягко!

Алиса уже давно предвкушала этот момент, может, потому в ее страсти недостатка не было! И если сначала еще звучали фальшивые заученные негромкие стоны, то уже через минуту она дышала тяжело и часто. Глаза ее были прикрыты, взгляд отсутствующий, а по расслабленному и безвольному телу изредка пробегала дрожь.

Рома не знал, случится ли когда-нибудь еще у них секс. Точнее, он был уверен, что не случится. Потому тоже не торопился. Он смаковал каждую секунду и движение. И еще помнил только что сказанные Алисой слова о приятных воспоминаниях, и ему очень хотелось оправдать ее надежды.

Его заводил тот факт, что Алиса сама оставила номер телефона и даже откровенно сказала для чего. Они почти не были знакомы – все их быстрое и упрощенное до предела сближение напоминало неумелую фантазию. Это, конечно, почти сказочное стечение обстоятельств, но на деле этого оказалось недостаточно. Куда больше удовольствия Рома испытывал теперь, после того как они хоть немного поговорили, появилось какое-то доверие, что ли… И секс действительно стал желанным и даже по-своему искренним.

Вдруг снова зашумел двигатель лифта, загудели натянутые тросы. От неожиданности пара вздрогнула, но не остановилась, а Алиса стала стонать громче, уже не боясь, что ее услышат внизу. Гул двигателя и уже почти крики заставили Ромку двигаться активнее, и в момент, когда щелкнуло высоковольтное реле лифта, Рома кончил, все еще продолжая сжимать дрожащие бедра Алисы. А через минуту в тишине и без движения, отдышавшись, он повернул ее к себе лицом и, как когда-то поступал с Ирой, хотел галантно поцеловать, но Алиса увернулась.

– Не надо… – смущенно прошептала она.

– Почему?

– И так хорошо было… – Алиса не смотрела на него, – я так расплачусь…

– Зачем? Ты же сказала, что тебе хорошо.

– Ну, бывает у меня такое… Плачут ведь не только когда плохо.

Рома помолчал, обдумывая услышанное, и все-таки поцеловал. Алиса не сопротивлялась. Губы оказались твердыми и горячими, и очень скоро Рома действительно почувствовал, как крупные слезы стали затекать в рот.

– Я же говорила! – слабо попыталась высвободиться из объятий Алиса.

Рома удержал ее. Утер мокрую щеку.

– Прости, у меня такое иногда бывает, – доверительно сообщила она, положив голову ему на плечо, – а в этот раз почти сдержалась, но с тобой разве сдержишься…

Рома молчал и не торопился выпускать ее из своих объятий.

– Мне так хорошо никогда не было, – совсем успокоившись, сказала Алиса.

– А у тебя много парней было?

– Двое. Почему было? Они и сейчас есть… Ты теперь третий.

– Ого! Я почему-то думал, гораздо больше…

– Что, на шлюху похожа? – хмыкнула Алиса. – Говорила мне мама: «Дочка, не крась так ярко губы, а то так по жопе получишь, что помада отвалится».

– Я не то имел в виду… Просто хотел сказать, что ты очень красивая и смелая…

– Дура просто, – самокритично, но без сожаления резюмировала Алиса.

– А что с твоими парнями не так бывает?

– У обоих член, если сложить, то один твой получится.

– Дело опять только в этом?

– Нет, не только, – Алиса высвободилась и стала одеваться, – один себя крутым считает и вонзает свое хозяйство, словно гвозди забивает. Вот так за вечер два гвоздя забьет и ходит потом, как павлин, гордый, будто целый дом построил.

– А второй? – Рома тоже стал одеваться и спросил скорее для того, чтобы заполнить неловкую паузу, которая возникает, когда все уже закончилось и надо сделать вид, как будто ничего и не произошло.

– А второй, – Алиса застегнула куртку, – второй совсем маленький и трахает осторожно, как котенка гладит. От каждого моего движения в ужасе спрашивает, не сделал ли он мне больно. Я сначала думала, что он шутит, но оказалось, он и правда половым гигантом себя считает. Вот так и лежу – не шевелясь, чтобы хоть что-то почувствовать. Посопит минут пять, как хомячок, пропотеет как от бабушкиного чая с малиной и бежит в душ – гигиену соблюдать. Иногда успеваю сама рукой кончить, пока он свой «героический мизинчик» намывает.

– А зачем тебе такие?

– Первый – сын прокурора, моя надежда и опора здесь. Второй – в Турции живет. Принц заморский! Я его гордо так и называю – заморыш! Он мой билет в солнечное будущее без прокуроров и прочего ворья.

– Так это все по расчету? – с нескрываемым разочарованием спросил Рома.

– Как и они со мной, – не обиделась Алиса, – наш, местный принц, и не скрывает, что у него еще десяток таких, как я; гордится собой – собственник, но на всякий случай все-таки подарки дарит и по ресторанам иногда водит. А Мурат раз в полгода приезжает по бизнесу. Дифирамбы поет, с собой зовет, но как только уезжает – ни слуху ни духу. Думаю, я у него тоже не одна такая дурочка, но дожать его можно.

– Да уж…

– Есть еще один, с цветами за мной месяц бегает, а сам, оказывается, женат, и дочке годик. Слава богу, хоть переспать с ним не успела. А то мне уже своего папаши-изменщика хватило, чтобы новых самой плодить. Так что карма, похоже, у меня такая…

– В каком смысле?

– Ну, влюбчивая, как зеркало, и трахаться обожаю, как не в себя, кончаю даже сидя в автобусе, на кочках, не страшная вроде – мужики на улицах спотыкаются, и «голова не болит никогда», а вот парня нормального так ни разу и не было.

– Не верится! Ты же просто девушка-мечта!

– Спасибо, – Алиса сделала легкий книксен, – тебя вон тоже только с третьей попытки удалось раскачать на правильные действия. А с другими еще хуже!

– Это как?

– Ну вот гуляли с подругами, познакомились с парнями, поехали к ним домой – всем понятно зачем. И вот мужики нас между собой, как дичь, делить стали. Мне достался самый клевый – симпатичный, загорелый.

Выпили вина какого-то, все по комнатам разбрелись парами. Стоны, охи кругом, за стенкой у всех кровати ходуном ходят, и только «мой» орел кудрявый на радостях от предстоящих побед так напился, что даже «му» по слогам сказать не мог. Весь диван заблевал и под себя гадить начал. Ну я подумала, что ему надо побыть одному, задула свечи и уехала домой, как невостребованная бандеролька!

Алиса достала помаду из кармана и уверенными движениями без зеркала восстановила «губы», после чего невозмутимо продолжила:

– Знаешь, я небрезгливая, но от меня тогда так воняло, что даже таксист-сука оплату только деньгами взял.

– Но ведь у всех обломы случаются, – попытался проявить участие Ромка, сдерживая смех.

– У всех случаются, а у меня это обычный сценарий любой мелодрамы! Так что, других парней пока нет, пришлось тогда к своему «гвоздодеру» вернуться, – без грусти, но как очевидное и неизбежное резюмировала Алиса и шагнула за дверь.

Рома застегнул куртку и осмотрелся вокруг. Темные стены, под потолком пыльная перегоревшая лампочка, около двери неровная надпись: «Детство кончилось! Дед Мороза НЕТ!» На первых буквах длинные подтеки краски до самого пола, а на слове «нет» краска явно заканчивалась, казалось, будто надпись исчезает где-то вдали, от этого разочарование автора было еще более драматичным.

Рома вышел следом за Алисой. Она стояла недалеко от края крыши, сунув руки в карманы короткой куртки. Рома подошел, чиркнул зажигалкой, прикрываясь рукой от ветра, закурил.

– Ну и как там у вас с Сашей? Все получилось? – не оборачиваясь, поинтересовалась Алиса.

– Да, – неохотно ответил Рома, он почему-то ожидал и боялся этого вопроса.

– Странно… Неужели я ошиблась?

– В чем?

– В том, что Сашка мужиков на дух не переносит.

– Значит, ошиблась, – со скрытым злорадством подтвердил Рома. – Кристина тоже предупреждала меня, даже напугать пыталась.

– Кристина у нас колдунья! Все про всех рассказать может, в институте к ней очередь стоит на гаданье. Я бы на твоем месте прислушалась.

– И что, сбываются предсказания?

– Да, все сбылось, кроме последнего.

– Значит, иногда ошибается?

– Может, и ошибается, а может, просто время не настало, – вздохнула Алиса и, помолчав, добавила: – Это она мне нагадала, что уезжать надо, что здесь меня беда ждет.

– Куда уехать? Какая беда?

– Она не сказала. Сказала только, что Мурат – мой шанс. Вот и думаю теперь… Вроде обычный хмырь загорелый, но галантный и прописка турецкая… Не знаю я… – оборвала себя Алиса.

– Так может Кристина нарочно всех пугает?

– А вот и не угадал, – безрадостно возразила Алиса, – как раз, всем-то она вполне приличную и длинную биографию обещает, ну или хотя бы банкиров влюбчивых и незнающих, куда свои деньги пристроить… В общем, ничего особенного. Значит, говоришь, Саша в девочку решила поиграть…

Рома промолчал.

– Выходит, у этой медальки две стороны, и обе рабочие. Поздравляю! – Алиса усмехнулась, пытаясь стряхнуть тревожные мысли. – А чего тогда сейчас не с Сашкой?

– Позже пойду. Мы у Артема сегодня опять ночуем… – сказал Рома и тут же прикусил язык, проклиная себя за излишнюю болтливость.

– «Опять»?! Ого! Да я смотрю, ты быстро во вкус вошел, – проницательно заметила она. – Так ты и его в покое не оставляешь?

– С чего ты взяла-то?! – Рома почувствовал, как стремительно краснеет. – Просто…

– Ну-ну… «просто»… – не дала договорить Алиса, – другим рассказывай! А тебе его не жалко?

– А почему мне должно быть его жалко?

– Ну, вообще-то, он в тебя давно влюбился, а ты в его квартире за стенкой Сашку пялишь!

– Он?! Влюблен в меня?! – Даже сама эта фраза звучала нелепо. – Так не бывает!

Рома недоверчиво уставился на Алису.

– Ну я-то видела, какими влажными глазами он на тебя смотрит. Ты ему «здрасте» скажи, он и описается, как щеночек, от счастья, прямо на линолеум.

– Я не знал… – растерянно ответил Рома.

Вспомнилась сегодняшняя встреча с Артемом и его безудержные приступы радости. И теперь, после взгляда на эту ситуацию в свете сказанного Ромке буквально сделалось дурно. На ватных ногах он подошел к одинокому старому стулу и снова уселся на него.

Алиса без деликатности подвинула Ромку и села рядом, все еще пряча руки в рукавах куртки.

– Да если вам обоим нравится, то и ради бога, делайте что хотите! Я не ханжа, а вы уже не дети. Просто с Сашкой у него на глазах не висни – не играй на чувствах, – как-то уже по-доброму попросила она и легонько толкнула окаменевшего Ромку плечом.

– Постараюсь…

– И да, кстати, насчет Славы… – она снова сделала долгую паузу.

И Рома нутром почувствовал, что самое плохое еще впереди.

– …Наш Вячеслав Андреевич… – вновь споткнулась Алиса и, словно преодолевая стыд, быстро закончила: – …любовник Артема.

Роме хотелось, чтобы он ослышался. То, что произошло ночью между ним и Артемкой, было за гранью его, Ромкиных, моральных устоев, и он едва смог смириться с этим, прилежно и покорно привыкая к новым границам своего мироздания. А новости продолжали взрывать его голову своей абсурдностью и невозможностью.

– Ты уверена?

– Ну сам посуди: кто они тогда? Он Артему квартиру снял недалеко от себя и забегает к нему на чай.

– Не верится… – Рома откинулся на спинку стула, та заскрипела, напоминая о своей ветхости.

– Хорошо, – рассудительно, но упрямо предположила Алиса, – тогда допустим, что Артем ему родственник, пусть дальний, значит, его жена должна про него знать, так? А если да, то осторожный Вячеслав Андреевич не стал бы целыми днями в его квартире баб голых фотографировать – или она в гости нагрянет, или Артем на званом семейном ужине проболтается. Вывод: не родственник он ему, и с женой его они встретиться никак не могут.

– А может, у него нет жены?

– Есть, – твердо сказала Алиса. – Она преподавателем у нас же в институте работает. И поверь мне, она Вячеслава Андреевича, как наволочку, надвое порвет, если узнает про посторонних баб.

– Зачем я вообще с ним связался? – Ромку трясло то ли от холода, то ли от переполняющих его чувств.

– А что, тебе плохо, что ли? Девки перед тобой симпотные раздеваются, а ты еще за это бабки получаешь. Вот и с Артиком у вас завязалось. Просто по сторонам смотри, когда дорогу переходишь. И Славу не дразни – он злопамятный. Я ему в первом семестре нахамила, он у нас тогда еще ничего не вел – я его знать не знала, прицепился в коридоре, что мы слишком громко смеялись, так он мне это через год припомнил, а потом еще полгода зачет сдать не могла, чуть не отчислил! И то, вон видишь, как сдала – тебе на цветную пленку, во всех позах!

– А зачем тебе тогда вообще нужен этот институт, если ты уезжать собралась?

– Ну, мало ли, образование всегда пригодится, – Алиса грустно вздохнула, – даже замужем и даже в Турции.

Без сомнения, ее пугали туманные перспективы переезда в солнечную заграницу.

– А тебе самому-то кто больше нравится? – помолчав, спросила она.

– Из кого? – не понял вопроса Рома.

– Ну как из кого? Сашка да Артем… Или тебе еще кто-то нравится?

– Я не знаю, кто…

– Скоро узнаешь, – усмехнулась Алиса.

– А если ошибусь?

– Да не относись так серьезно, это все равно ненадолго.

– Это еще почему?

– Потому что жизнь – штука быстрая…

– Ну у тебя и настроение, – вздохнул Рома.

– Если бы страх ошибки гарантировал правильный выбор, я бы только и делала, что боялась, – усмехнулась Алиса, – но, увы… Я тоже в себе никогда не могу разобраться. Устала от этих качелей – все взвешивать, вот потому и решила уехать, пока возможность есть, чтобы уже в голове покой наступил.

Они помолчали. Темнело. Даже очертания крыши теперь с трудом угадывались.

– А ты, Ром, не останавливайся – ищи своего человека, пока совсем не запутался.

– А может, я уже нашел? – вдруг тихо и неожиданно для самого себя сказал Ромка.

– Не смеши! Я даже не стану спрашивать кого именно ты выбрал. С Артиком у тебя ничего не получится, потому что здесь этого не поймут. Да и ты не такой. А Сашка – это Сашка! С ней у тебя общего только то, что вам обоим бабы нравятся, – Алиса замолчала и, подумав, добавила: – И что она в тебе нашла? У тебя же даже бантиков нет, – и потрепала Ромку по волосам.

– А как ты думаешь, это нормально… ну… то, что мы с Артемом?

– Это смотря о чем ты спрашиваешь, – не удивилась вопросу Алиса, – если про секс, то лично для меня – вообще нормально! Ты мне от этого даже больше нравишься. Этакий безбашенный зайчишка – трахаешь все, что попадется. Это весело! А если про любовь, то тут я не советчик – сложно это…

– Почему сложно?

– Ну, не знаю… Когда последний раз в лагере была, всю смену по своей вожатой сохла. Она просто рядом сядет, а я уже вся теку, как сучка блохастая, – хотелось ее страшно! И как человек она замечательный, но жить с ней я бы даже тогда не хотела. Любить и хотеть можно кого угодно, а вот долгие отношения могут быть только разнополыми. Но это мне так кажется. У всех по-своему…

– Значит, трахать можно кого хочется, да и любить тоже, а жить надо мальчик с девочкой?

– Ну что-то типа того… – нехотя, отвернувшись и глядя куда-то вдаль, ответила Алиса.

– Ты хочешь сказать, что Слава правильно живет? – недоверчиво спросил Рома.

– Хм… выходит, правильно, – просто согласилась Алиса.

– Но это же измена!

– Измена, – снова легко согласилась Алиса и, подумав, добавила: – А может, и не измена… Люди, хоть и привыкли называть всякое чувство любовью, но чувства они разные, как ни крути. То, что я чувствовала к той вожатой, ни к одному мужику не чувствовала. Но то, как чувствуешь себя с мужиком, она тебе никогда не даст. Вот и получается, что слово-то вроде одно, а суть разная.

Слава от жены не по другим бабам бегает, значит не хватает ему чего-то другого. Скверно только то, что с Артиком разница в возрасте в два раза! Да и то, если обоих это устраивает, то совет им да любовь…

Если любишь того, с кем живешь, и никто больше не нужен, так это вообще идеально. Но сам же видишь, что это скорее исключение. Вот ты жил себе спокойно и был уверен, что можно только с девочками. А тут бац – и запал на Артика. И ты теперь голову ломаешь, правильно это или неправильно. А был бы он девкой, ты бы даже не раздумывал, просто ему встречаться бы предложил, так? Ревновал бы, от мужиков защищал, потом женился бы.

– Так. Но он же не девочка…

– Вот именно! Сердцу не прикажешь! А ты потом мучайся…

– Так почему же отношения нельзя строить, если любишь, как ты говоришь? – не унимался Рома.

– А почему дети появляются только у мужчины и женщины? – нетерпеливо ответила вопросом на вопрос Алиса.

– Не знаю, – растерялся Рома, – природой так устроено.

– Правильно! Это она всем мечтателям, вроде тебя, так подсказку дает – вот и делай выводы. Люби кого хочешь и сколько хочешь, портреты и стихи пиши, но, если желаешь, чтобы будущее было общее, ищи свою противоположность, а не одинаковость. Сложно это все… У меня – так, а как у других – не знаю. Так что, решай сам, – Алисе явно не хотелось разговаривать. Она была уже какой-то далекой и грустной.