Читать книгу Палата № три-ноль-шесть - Марат Аваз-Нурзеф - Страница 10

Уехал Марат Авазович, никому из детей не сказав ни слова. В Карши прибыл 31 декабря в 00:18, по расписанию. Сурайё его встретила на вокзале и повезла на такси в Богобод.

После того, как Авазов 4 января вернулся в Ташкент, она стала посылать сообщения, суть которых сводится к следующему: «Мне, как вдове, воспитывающей троих детей, официально работающей и не имеющей на своём имени жилья, полагается, согласно Указу Президента, квартира по льготной цене, в два раза дешевле обычной. Если срочно собрать все документы и сделать первый взнос 30 миллионов сумов, тогда уже можно получить квартиру в новостройке в феврале-марте. Только чтобы получить в новом доме дешёвую квартиру с полной отделкой, комплектным оснащением кухни и санузла, а также с Аристоном (установка для индивидуального горячего водоснабжения и отопления, работающая на газе), мне сейчас никак нельзя брать дом на своё имя. Вот получу квартиру, тогда можно и дом оформить. Что скажете? Вы же хотите уехать из Ташкента. Давайте возьмём такую квартиру. И она будет ваша. Вы в ней будете жить».

Марат Авазович как будто 20 лет только того и ждал! Сразу ответил: «Надо брать эту льготную квартиру в Карши! Сейчас же начну продавать свою ташкентскую. Продажа может затянуться на 2–3 месяца! А раз для первого взноса деньги нужны срочно, буду искать!».

Написал Вадиму, бывшему ташкентцу, подростком в 1992 году перебравшемуся с родителями в Нью-Йорк. Американец согласился дать Авазову 3 тысячи долларов (эквивалентны по курсу тех дней 30-ти миллионам сумов). Добрый он человек!

Авазов сообщил в Богобод: деньги для первого взноса будут.

Дал объявление на сайте olx.uz: писать на Телеграм (его номер) и звонить (номер Сурайки). Заказал с такими же телефонами баннер, чтобы вывесить его за окно.

На следующий день у семи сестёр (дочерей Мукаррам Авазовой) были традиционные посиделки. А на телефон Сурайки стали звонить и интересоваться продаваемой квартирой (клиенты взяли информацию с olx.uz, баннер ещё не был готов). И сёстры выпытали у своей младшенькой: мол, что происходит?! А потом стали держать совет и вынесли Сурайке вердикт: «Нельзя, чтобы дядя продал ташкентскую квартиру и купил тебе каршинскую! Его дети проклянут тебя! Пусть сначала получит у них одобрение!».

Сурайё об этом сразу написала Марату. И добавила: «Боюсь ваших детей. Посоветуйтесь хотя бы с сыном».

Тогда Авазов сразу подумал: «Сёстры заподозрили, что моложавый и здоровый полудядя так закрутит дело, что свою симпатичную молодую полуплемянницу доведёт… Ей, решили сёстры, и женой ему быть невозможно! С ним тем более недопустимо просто так в постель! Нельзя! Ничего нельзя!».

Тут же удалил своё объявление на olx.uz и сразу сообщил об этом Сурайке. Она удивилась: «Зачем?! Не надо было!».

Потом Авазов написал Вадиму: «Переезд в Карши отменяется. Деньги не нужны».

Через пару дней Сурайё одно за другим прислала три сообщения.

– Мама сказала: «Дядя искал в тебе душевного тепла, зря ты с ним так поступила».

– Посоветовалась с детьми, поведала им: «Обидела я дядю». И сын упрекнул меня: «Раз он хотел переехать в Карши, нельзя было ему мешать».

– Давайте будем продавать вашу квартиру. Переедете в Карши. Пусть люди хоть что будут говорить! Я на них теперь не буду обращать внимания.

О-о-о! Последняя фраза – бальзам на страждущую душу Марата! Сердце его, конечно, тянулось к ней. Но ответил:

– Поезд ушёл! Опоздали мы! Теперь нет смысла бегать по перрону с купленными билетами в руках!

Она:

– Давайте вернём поезд!

– Поезд вернуть никак нельзя! Можно только дождаться другого рейса. Который может прийти через месяца три, которые мне нужны для написания книги о голубях.

Но Сурайке удалось вернуть поезд! То есть снова завести Авазова на желаемые ею действия и результат.

И он опять обратился к Вадиму. Тот на первое письмо ответил тактичным отказом: «Наверно, не стоит вам влезать в это дело. Предполагаете строить его на долгах. Потому сомнительное».

Марат Авазович написал второе письмо. Обстоятельное. Изложил всю историю и причины своих взаимоотношений с родственниками в Хилоле. Рассказал о своих родителях и о себе. Приведём это письмо в частях, сведения которых неизвестны читателям. А то, что выше уже попало в наше изложение, будем заменять строкой из точек.

«Сегодня на стадион вышел пораньше. Когда ещё только-только светало, сделал традиционную разминку. Потом кружил по кромке поля в футболке с длинными рукавами. Вначале в одиночестве, и только спустя минут 20 появлялись один, второй, третий, тепло одетые, в куртке и даже в пальто: температура, в общем-то, минусовая. И думалось мне хорошо во время бега, когда я раз за разом накрутил 20 кругов по 357 метров. То есть пробежал 7 км 140 м. Буду готовиться к Ташкентскому международному полумарафону, который состоится в праздник Навруз 20 или 21 марта. Череда занятий будет такой: одно утро – упражнения на снарядах воркаута рядом с моим домом, другое утро – бег на стадионе 10 кругов и гимнастика, а в субботу или воскресенье, когда настанет очередь для забега, буду прибавлять по 10 кругов к предыдущей длинной дистанции. То есть завтра, в воскресенье, 23 января, – воркаут; затем в понедельник, в среду и в пятницу – бег по 3570 метров; а в следующее воскресенье (30 января) – 30 кругов, что составляет 10 км 710 м. В феврале, если всё будет нормально со здоровьем, настроением и временем, доведу до полумарафона. Затем пару недель буду бегать только по 10 кругов. А за неделю до соревнования проверю свою готовность: пробегу полумарафон.

В движении, по холодку, думал о племяннице, её проблемах, необходимости найти для неё денег для первого взноса в покупке квартиры в доме-новостройке. И мне самому тоже было место в этих думах».

…………………………….

«В кишлаках до сих пор плохо с занятостью. Особенно для парней и мужчин нет надлежащей работы с зарплатой через бухгалтерию. Каждому из них приходится перебиваться каким-то образом. Особая надежда и подспорье – работа в Москве и других крупных городах России. Потому и едут туда, преодолевая все расходы, трудности и препятствия. Многим это идёт на пользу в финансово-материальном плане. Есть, конечно, и неудачники. И даже покойники – погибшие, или убитые…

Муж Сурайё был из тех, кто перебивался в самом кишлаке. В 2017-м он, младший из братьев (старший жив), скончался, как и ранее мать его, из-за цирроза печени. И осталась Сурайё, молодая женщина (ей было всего 36), с тремя детьми: сын 2003 года рождения и две дочери с 2005-го и 2010-го годов. И стала она работать в двух школах: в основной, в кишлаке по месту жительства, и по совместительству в родном Хилоле. А между двумя кишлаками километров 7–8. В былые времена такие расстояние одолевали пешком. Уже давно так не ходят, не принято, не положено. А дешёвого общественного транспорта, конечно, нет. Частных таксистов немало: мужчинам же надо деньги зарабатывать. Но их услуги относительно зарплаты учительницы не дёшевы. А что делать? Приходится ездить! Детей же надо кормить, поить, одевать, обучать. Сейчас ведь расходы родителей на каждого школьника тоже немалые.

Отец покойного мужа Сурайки, тесть (1949 года рождения), давно нашёл себе другую женщину, моложе себя на 15 лет, взял её к себе в дом. Так сказать, свекровь и бабушка неродная. Более того, баба оказалась с непростым характером и корыстными претензиями. Вход в помещения, занимающие Сурайё с детьми и тесть со своей женой, разный. Но от старших для Сурайё нет никакой помощи, наоборот – расходы: у тех пенсия маленькая, на себя не хватает…

У тестя после смерти первой жены в 2105-м осталась дочь-подросток. Сурайё фактически заменила ей мать. Во второй половине минувшего 2021 года её выдали замуж. Так теперь старик, хозяин дома, недавно перенёсший инсульт, высказывает желание перевести недвижимость на имя младшей дочери, которая теперь, понятно, живёт в доме своего молодого мужа. Завладеть родительским домом не прочь и старший сын, давно живущий отдельно, в своём доме. А куда будет деться Сурайё и её детям, если вдруг дом, в который она без малого 20 лет назад вступила невесткой, прожила в нём с мужем 15 лет, а после его смерти – уже более 4 лет, – куда ей будет деться с детьми, если этот дом тесть перепишет на имя здравствующих сына или дочери, которые живут в других домах и которым никак не следовало бы иметь претензии на данное жильё?!

Есть благодеяние от Президента: согласно какому-то документу, подписанному им, молодые семьи и семьи, потерявшие кормильца, имеют право на получение квартиры по льготной цене.

Сурайё в январе 2021 года подала заявление в районное отделение Народной приёмной Президента на получение такой квартиры. В январе текущего 2022 года выяснилось, что ответственные лица провели с её заявлением махинацию. Составили фальшивый акт, по которому закрыли заявление Сурайё якобы с её ведома и согласия. На самом деле она и вовсе не знала о таких деяниях чиновников. Видимо, они состряпали и другое чёрное дело: за взятку отдали льготную квартиру тому, кому она и не положена.

Словом, Сурайё подняла этот вопрос, и один из ответственных чиновников, замешанных в подлоге, принялся помогать ей в подготовке всех необходимых документов. И дело теперь в деньгах, в эквиваленте около 3 тысяч долларов, необходимых для внесения первого взноса за квартиру.

В Узбекистане лет 35 последних, впрочем, как и в соседних странах СНГ, такая ситуация, что подавляющая часть населения лишними деньгами не располагает. И все, кто имеет возможность, копят деньги, чтобы быть не хуже других. То есть на машину, а главное – на туй, свадьбу, торжество по случаю обрезания мальчика, его женитьбы, выдачи замуж дочери (похороны тоже дороги). И несмотря на то, что со времён Ислама Каримова и поныне время от времени раздавались и раздаются голоса, принимались и принимаются указы, запрещающие расточительство, но узбек, а вернее, всё его окружение, не сочтёт его за человека, если он не будет устраивать такие праздники, на которых толпа гостей, столы ломятся от яств и напитков в роскошном ресторане, музыканты и всякие шоу. Словом, как говорится, пыль должна стоять столбом.

Иначе говоря, лет 35 последних в Узбекистане никто никому ни копейки в долг не даёт. И потому никто ни у кого давно уже и не просит.

Сурайё обратилась ко мне за помощью. Я для того даже начал было продавать свою ташкентскую квартиру: сделал объявление на olx.uz, по которому сразу стали звонить покупатели, и заготовил баннер для его вывешивания за окно. Мой дом расположен в очень удобном месте: автобусное и маршрутное сообщение во все стороны столицы; 5 минут пешком в одну сторону – «Кадышево», один из лучших базаров Ташкента; 5 минут пешком в другую сторону – станция метро.

Но через день я продажу своей квартиры отменил.

…………………………….

Вадим, я напишу нашу книгу о голубях. А затем посмотрю: может, всё-таки превращу своё ташкентское жильё в деньги (не менее 28 тысяч баксов), а потом переберусь в Карши, в котором родился, рос, окончил школу.

Но сейчас, безотлагательно, нужны 3 тысячи долларов, чтобы Сурайё сделала первый взнос за квартиру, обрела на неё права и некоторое спокойствие в своих делах, проблемах, жизни.

Прошу вас, Вадим, дать мне в долг эту позарез необходимую сумму. Если вы пошлёте её переводом, то комиссия, конечно, за мой счёт. Вернее, за счёт Сурайё. Я уже писал вам, что в появлении своих денег, чтобы вернуть мне 3 тысячи, она возлагает надежды на сына, которого скоро хочет отправить на заработки в Москву с сыном одной из своих сестёр, имеющим опыт жизни и труда в столице РФ.

Если сыну Сурайё будет сопутствовать удача в зарабатывании российских денег, тогда я либо повременю с продажей своей квартиры, либо и вовсе откажусь от этого дела. Если же Сурайё и потом не сможет обойтись без моей помощи, тогда уж я продам свою квартиру: снова дам объявление и готовый баннер вывешу за окно.

И перееду в Карши.

Марат Авазов.

22 января 2022 года».

Если вы, читатель, заметили по ситуации с домом некоторые расхождения в сравнении с первоначальным её представлением, а именно: там приведено пожелание тестя переписать недвижимость на имя Сурайки, а здесь говорится о его намерении оставить жильё младшей дочери и о том, что и другие наследники не прочь заиметь свою долю, – то объяснений тому можно привести немало. Даём вам, читатель, возможность самому подумать над ними. Если хотите, конечно…

Добился-таки Марат Авазович повторного согласия американца оказать помощь.

А Сурайё напряжённо работала в сборе необходимых документов. Если она про первый поезд говорила, что есть люди, которые за 300 долларов без её беготни и мучений быстро подготовят все документы, то теперь, учитывая упрёк Марата, что не стоит кормить проходимцев, всё делала сама. И даже сильно насела на председателя махаллинского комитета в кишлаке, который приходится родным дядей её покойному мужу (братишка покойной свекрови) и с которым она дважды ездила в хокимият в райцентре (Бешкент, о котором писалось в начальных главах книги, километров 30 от Богобода). По этим поездкам Сурайё посылала Марату видеосообщения.

В ожидании денег Сурайё, как она не раз телеграмировала Авазову, буквально извелась в беспокойствах и тревогах. А получателю суммы, немалой даже в США, а в Узбекистане – тем более (почти трёхлетняя пенсия Марата Авазовича) вообще-то говоря, было ещё труднее. Вадим сказал, что такую сумму может послать только оказией, так как при отправке переводом попадёшь под колпак налоговой службы. Авазов стал лихорадочно искать пути-способы скорейшего получения денег. Даже решил попробовать обратиться к сыну Единственной и Неповторимой в её первом браке, совершённом в 18 лет с высоким и представительным красавцем старше её на полтора десятилетия. Ревность мужа, безосновательная, жёсткая, порой жестокая, невыносимая, привела к тому, что она с младенцем вернулась к родителям. Мальчик рос у бабушки с дедушкой. Со временем стал крупным бизнесменом. А сейчас (ему немного за 50) – и вовсе олигарх, по меркам Узбекистана. Марат Авазович подготовил для Сурайё текст, в котором была вся необходимая информация: цель просьбы, формулировка финансовой операции, ответы на могущие возникнуть вопросы. Дал ей телефон олигарха. Она позвонила. Суть её делового предложения: «Если вам в Нью-Йорке нужны 3 тысячи долларов, то их сразу же дадут вашему представителю. Эта сумма срочно требуется мне, жительнице кишлака под Карши. Я хотела бы получить её у вас вместо денег, попавших в Нью-Йорке вашему человеку». Ответ президента фирм, магазинов и супермаркетов, раскинувшихся в Ташкенте и по Узбекистану (в Карши у него есть гипермаркет материалов и приспособлений для стройиндустрии), был короток и ясен: «Нет, меня такая операция не интересует».

5 февраля Авазов выполнил и опубликовал перевод популярной песни Юрия Визбора «Ты у меня одна», которая проходит рефреном в фильме такого же названия. У Марата Авазовича опять получилась абсолютная аналогия оригинала. «Ягонам» (Единственная моя) – на узбекском языке можно петь на ту же мелодию, что у Юрия Иозасовича.

Другой бизнесмен, 43-х лет, родной племянник Единой и Неповторимой, к которому обратился Марат, попросил своего знакомого в Нью-Йорке (гражданина Узбекистана) связаться с Вадимом, получить у него деньги и переслать в Ташкент. Хоть и заверял родственник, что всё будет нормально, но человек-то Марату Авазовичу совершенно неизвестный. Вадим назвал ему свой адрес и назначил встречу через пять дней. Как Авазову не пребывать в постоянной тревоге! А в договорённый день внезапная метель в Нью-Йорке сорвала встречу: узбек не смог пробраться к своей машине, оказавшейся под снегом, и его поездка к Вадиму не состоялась. У Марата отлегло от сердца: значит, так и должно было быть! Потом в Нью-Йорке объявился другой человек, хорошо знакомый Вадиму и Марату, надёжный. От Авазова пошло ему Телеграм-сообщение. Тот ответил: «Пока неизвестно, когда вернусь домой и каковы будут мои обстоятельства». Где-то через неделю написал: «Марат Авазович, смогу взять деньги для вас». Затем ожидание дня его вылета в Ташкент, 12 часов полёта и опять неизвестность в течение 2 часов: прилетел – не прилетел? Да, выхода пассажиров в аэропорту Авазов прождал 2 часа на холодном воздухе, сидя на скамейке у барьера: боялся в толпе пропустить нужного человека. Нет, всё произошло удачно. Если не считать, что Марат был одет не так, как следовало бы. То есть не тепло. И прихватило поясницу и колени. Это было 8 февраля во вторник. Болели и спустя неделю…

Итак, деньги у Авазова. Сразу сообщил Сурайке. Она была на седьмом небе! И стала слать сообщения за сообщением.

– Можно я сегодня же приеду к вам?!

– Можно я приеду с младшей дочерью?!

– Я истосковалась в ожиданиях и тревогах! Развеюсь!

– И Ташкент посмотрим! Ведь мы никогда не были в столице!

– А главное, я не хочу, чтобы вы один вышли в дорогу с такими деньгами!

– Со мной будет надёжнее!

– Можно?!

Авазов ответил:

– Ты так взвинтила себя, что, даже если я скажу «нет!», то всё равно ночью раздастся твой звонок в мою дверь!».

– Вы хотите этого?

– Да!

Буквально через полчаса пришло сообщение:

– Выезжаем из Богобода.

Ещё через полчаса:

– Тронулись в сторону Ташкента.

И только через часа полтора призналась:

– Я попросила сокурсника. Едем на его машине. Он за рулём. Прибудем вечером.

О своём сокурснике Сурайё ещё написала где-то 1 января, когда Марат у ней был в гостях:

– С ним мы в юности любили друг друга. Но так получилось, что наши пути разошлись. Моим мужем стал другой человек. И у него жена, дети. Мы с ним до сих пор общаемся. У нас с ним только дружба. Может, через много лет и будет по-другому…

Приехали в половине первого ночи. Посидели, покушали, поговорили, пошутили, посмеялись. У Авазова же одна комната всего. Небольшая. Довольно уставленная шкафами и столами. Диван-кровать – в одном экземпляре. И велосипед – здесь же. Вторая комната, бывшая по проекту кухней, завалена вещами: склад. В общем, Марат всем устроил постель: Сурайке и её 11-летней дочери уступил своё место (широкую кровать), а себе и водителю устроил лежанки на полу.

На следующее утро гостья заторопила хозяина: «Надо скорее ехать. У меня и у него работа. У дочери – учёба. Проедемся по городу и в обратный путь тронемся».

Марат Авазович: «Вы езжайте, я потом сам приеду. Как получишь Постановление хокимията – так я сразу и приеду».

Она: «А вы дадите мне сейчас деньги?».

Он: «Пока деньги же не нужны, раз ещё нет Постановления. Я их сам привезу».

Она: «Я вас прошу, поехали сейчас. На месте всё увидите, и всё решим».

Он: «Ну, хорошо! Поеду!».

Был уже очень поздний вечер – ночь, в общем-то! – когда друг-сокурсник Сурайки дорулил до ворот нужного дома в кишлаке Богобод. И уехал в Карши, к своей семье и жене, к своим детям (три мальчика, старшему 17 лет).