Читать книгу Палата № три-ноль-шесть - Марат Аваз-Нурзеф - Страница 11

Следующий день (9 февраля) ушёл на препирательства. Сурайё хотела получить 3 тысячи долларов и пойти в банк, чтобы заплатить; так как без такой оплаты хокимият не вынесет Постановления о льготной квартире. Марат Авазович пытался выяснить у неё механизм такого странного процесса. Ничего определённого она не сказала. Выдвинул для себя несколько вариантов. В том числе, что предварительное внесение денег в банк – это гарантия для хокимията, что сумма первого взноса имеется у человека. Если после этого хокимият принимает Постановление, то целевой вклад засчитывается как первый взнос за квартиру. Если же хокимият по какой-то причине отказывает в Постановлении, то банк возвращает человеку его деньги.

На самом деле и собака оказалась совершенно другой, и искать её следовало по-другому и в другом месте.

Сурайё с дочерями спит в одной комнате. Марат с её 18-летним сыном, окончившим школу в 2021-м, – в соседней. Всё по-кишлачному: сидят и спят на полу. Кушают за столом на низких ножках, который называется хонтахта. Сидят за таким столом на ватных матрасиках (курпача – такое у них название). Комнаты большие, изолированные, выходят на большой айван (веранду), крытый и стеклённый. Сурайё всегда рано встаёт. Марат это знает по её ежеутреннему «Ассалому алайкум!» в переписке. Он пребывал в полудрёме. Вдруг почувствовал какое-то движение в полумраке комнаты. Смотрит: Сурайё копается в его вещах на столе, стоящем в другом углу комнаты. Видя, что Авазов встаёт, отошла с зубной щёткой и тюбиком пасты в руках: мол, в коробках их искала (тоже на столе с разными вещами её дочерей и прочей мелочёвкой).

Подозрительно! Очень подозрительно! Украдёт и скажет: «Наверно, деньги-то вы и не захватили с собой! Или забыли! Забыли же вы слуховой аппарат и очки!».

И Марат убрал доллары из своего чемоданчика. И спрятал.

Вечером того же дня (10 февраля), Сурайё опять стала склонять держателя стопочки американской купюры к завтрашнему походу в банк. А тот хотел понять, зачем туда им идти. И она проговорилась: «Я брала кредит. Выплачивала каждый месяц. Но осталось ещё 13 миллионов сумов. Надо избавиться от этого долга. Иначе банк не выдаст мне гарантийного письма об отсутствии у меня задолженности. Без чего хокимият не вынесет Постановления». И стала в сообщениях упрекать Марата Авазовича, что он тянет время, что не доверяет ей, что она может взять у него эти 3 тысячи через нотариуса.

Да, в сообщениях. Находясь в соседних комнатах, размежёванных общей стеной. Ведь и со слуховым аппаратом устное общение для Марата Авазовича идёт не гладко. А без него, забытого в спешке дома, и вовсе затруднительно. И без очков – так же. Сурайё выручила, для его хромающих глаз принесла костыли от соседей: принадлежали старцу, умершему несколько лет тому назад.

Авазов ответил: «Тебе надо бы извиниться, что ты столько времени искажала истинное положение дел, а не продолжать нести чепуху!».

Она: «Дядюшка дорогой! У меня голова кругом шла всё время от проблем! Всё как-то не могла сказать о долге по кредиту! Извините меня, пожалуйста!».

Он: «Тогда, получается, первый взнос не 30 миллионов, а 17?».

Она: «Не 17, а 20».

М-да. А ведь Сурайё постоянно твердила, что честная и порядочная до мозга гостей, что вернёт 3 тысячи долларов на карточку со своего пластика (у обоих карточки сумовые! долларов там близко нет! и быть не может!), что дорогой дядя не должен ни секунды сомневаться в ней, что она не подведёт родственника перед лицом его американского друга, дальнего, благородного, человечного.