Читать книгу Идиш и идишская культура в Беларуси: понятия, история, угасание, надежды - Маргарита Акулич - Страница 6

Отношения идиша и иврита

«Идиш и иврит – два крыла, а еврейский народ подобен птице, которой для полета нужны оба крыла».

(Профессор Бар-Иланского университета Иосеф Бар-Ал)

Источник: http://zametki-turista.com/izrail/idish-i-ivrit-v-chem-raznitsa-istoriya-yazyika-i-interesnyie-faktyi.html

Про отношения идиша и иврита говорят как о единстве противоположностей. Оно прекрасно отражается в еврейских поговорках, таких как: «Бог говорит на идише в будни, а на иврите в субботу». «Иврит учат, а идиш знают», «Кто не знает иврита, тот не образован, кто не знает идиша, тот не еврей».

Иврит рассматривался в качестве возвышенного языка молитвы, языка книжного, языка учености, языка философских рассуждений. В Беларуси почти не практиковалось применение иврита в быту. Идиш всегда считался языком более простым по сравнению с ивритом. Его использовали самые обычные люди, и поэтому он отличается живостью, подвижностью, переменчивостью.

Иврит для идиш является примерно тем, чем является для языков Европы средневековый латинский. Однако гармоничность существования двух рассматриваемых языков была нарушена в 19-м столетии (в его второй половине). Это было время возрождения иврита как современного разговорного еврейского языка. Идиш же, отличавшийся не особой притягательностью, начал превращаться в язык литературный.

Произошло это не сразу, не вдруг. Существование занимательной и нравоучительной литературы на идише можно было наблюдать еще в 16-м столетии, читая библейские сказания с комментариями, пользуясь словарями, зачитываясь рассказами, смотря пуримшпили (пьесы).

Тем не менее, до 19-го столетия идиш не был сыном еврейской литературы, его скорее можно было назвать пасынком. Дорогу в литературу идишу дало то, что к нему обратились хасиды, стремясь обращаться к людям на более понятном им языке. В мистических рассказах, сказках, жизнеописаниях, притчах звучал идиш – как истинный литературный народный язык.

Идиш использовался в пропаганде, на нем издавались газеты (с 1860-х годов). Но становление идиша как языка культурного произошло, когда ему оказали поддержку писатели. Это видно, например, из литературных произведений Шолома Алейхема, С. Анского, Ицхак-Лейбуша Переца, Шолома Аша. Менделе Мойхера-Сфорима.

Но не только писатели, использовавшие идиш для создания своих произведений, внесли лепту в становление идиша, и заодно в популяризацию еврейской культуры. Те писатели, родной язык которых был идиш, писали по-русски как-то особенно – с «идишинским» привкусом, со своеобразной еврейской изюминкой, особым колоритом. Ведь только говорящий на идише еврей может, к примеру, сказать: «Не надо думать глупость». Это любили многие – и евреи, и не евреи. Такие писатели нередко писали об идише и о евреях. И их роль в распространении идиша и еврейской культуры необычайно высока. А не на идише они писали в целях увеличения аудитории, чтобы их произведения могло читать большое количество людей.

Писатели-реалисты, понимающие, что надо «идти в народ», отдали должное идишу. Ведь кому-то нужно было рассказывать о еврейских местечках. И они это делали самым талантливым образом, показывая колоритность, пряность и неподражаемость идиша.

Большевики в России к ивриту проявляли враждебность, считая его языком сионистским и религиозным. Но Палестинские сионисты (преследовавшие великую цель, состоявшую в возрождении иврита), напротив, не принимали идиш. Ради этой цели они просто шли на бойкот идиша, стремясь не допускать его в жизнь общества Эрец-Исраэль.

Есть такой анекдот времен противостояния иврита и идиша:

«Пожилой прогуливающийся по набережной Тель-Авива еврей вдруг заметил тонущего зовущего на помощь человека. Он крикнул тонущему на идише без особого злорадства: «Вы уже позаботились выучить иврит? Научитесь же теперь прилично плавать!».

Ничего, как говорится, личного…

Подобным образом проходили на высоких уровнях дискуссии. Сторонники идиша говорили о древности идиша и о недопустимости его уничтожения. Сторонники же иврита убеждали, что с идишем евреи ничто, и могут со временем благодаря ему превратиться в животных Вот такие бывали разговоры между соплеменниками.

В идише есть жаргонные слова, которые некоторые евреи считают перешедшими из русского жаргона, например: шмон, малина, фраер, халява, и т. д. Правда, некоторые русские с ними не согласны.

Патриотам «маме лошн» до сих пор не по себе из-за того, что «геноцид идиша» был спровоцирован, в том числе, и самими евреями, пропагандировавшими иврит. Однако судьбу языков в итоге решили не «идишисты» и «гебраисты», не сионисты, а фашисты, антисемиты и сталинисты.

Холокост и страдания от него евреев Европы привел к тому, что противостояние еврейских языков оказалось невозможным. Есть, правда, мнение, что идиш не мог стать официальным языком Израиля из-за его большой похожести на язык немцев, нацистов. Поэтому якобы был выбран иврит. Но мнение это спорное.

Ивриту с идишем пришлось поменяться местами. Живой современный иврит вошел в жизнь израильских улиц, а идиш ушел из жизни еврейской улицы, переместившись в библиотеки, аудитории университетов, на подиумы фестивалей и подмостки театров. Только в семьях хасидских ортодоксов, главным образом живущих Израиле и США, как и прежде разговаривают на идише, отправляя иврит общаться со Всевышним.

Холокост и идиш

«Мы не можем вернуть шесть миллионов погибших,

но в наших силах сохранить их язык.

Ибо для дерева есть надежда, что и будучи срублено, снова вырастет».

(Книга Иова)

Есть на в идише особое слово «идишкайт». Оно дословно переводится как «еврейскость» (им передается понятие еврейского духа, образа мыслей и жизни, еврейской ментальности). «Идишкайт» для еврея описывает целый мир, в котором он живет, горюет, смеется, браниться, поет, говорит. От мира этого Холокостом оставлены одни только осколки. Не звучит в беларуских местечках, где ранее проживали евреи, емкое слово «идишкайт». Местечки эти стали унылыми захолустными городками. Нет речи, которую еврей из Беларуского города Бобруйска Эфраим Севела называл на идише «пулеметной еврейской речью без проклятой буквы „р“, сладким языком идиш – маме лошн».

После Холокоста идиш стал походить на подрубленное дерево. Он продолжал еще жить, но уже в состоянии обреченности.

Напор ассимиляции привел к тому, что происходил постепенный уход идиша в небытие, как в СССР, так и в Западной Европе. Он, возможно, и ушел бы медленно, примыкая к уходящим еврейским языкам и диалектам, число которых превалирует над двадцатью. Но его уход значительно ускорился благодаря Холокосту.

Существование идиша можно назвать с позиции исторических мерок недолгим, всего какое-то тысячелетие. Но он прекрасно выполнял роль общенационального языка евреев Беларуси.

Не станем забывать, что в заключительной декларации именно идиш признали общенациональным еврейским языком, несмотря на требование участников Венской конвенции 1913-го года признать национальным еврейским языком иврит. Поэтому нельзя допускать его полного ухода и забвения.

Действительно, в мире все меньше евреев, которые могут назвать идиш своим родным языком, своим «маме лошн». В то же время растет число людей, стремящихся к продлению его бытия.

Катастрофа стала причиной уничтожения мира «идишкайт», но одновременно дала еврейскому языку идиш шанс на жизнь и, возможно, на бессмертие. Он окружен особым ареолом притягательности. Идиш завораживает трагичностью своей судьбы, мир сопротивляется его утрате.

В благородстве стремления сохранения идиша кроется вызов. Огромное число евреев Беларуси погибло из-за Холокоста, вернуть их не в состоянии никто. Но многие люди могут содействовать сохранению их языка, изучать который хотят все больше энтузиастов, причем не только из числа евреев. К примеру, в очень далекой Японии есть общество любителей «маме лошн».

Почему должен умереть идиш, если невзирая ни на какие исторические закономерности произошло невероятное чудо возвращения из небытия иврита, который считали языком мертвым на протяжении двух тысяч лет? Почему подобного чуда не может произойти с идишем? Произойти назло логике и прогнозам ЮНЕСКО, согласно которым в 21-м столетии идишу грозит исчезновение…

Нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер создал роман «Шоша» на идише. Он написал его лаконично и выразительно, рассказав об одной из многочисленных утрат Холокоста.

Вовсе не мертвым был еврейский идиш в довоенное время, в том числе в Варшаве, где довелось согласно задумке Зингера проживать герою романа «Шоша», начинающему писателю Арону Грейдингеру. Евреев было шестнадцать миллионов, из которых на идише говорили 11—12 миллионов. Идиш звучал по всей Европе, а также в Австралии, в Палестине, Аргентине и Соединенных Штатах – везде в мире, где проживали ашкенази (которые были выходцами из Эрец Ашкеназ в Германии).

Идиш был языком, на котором выпускались газеты и журналы (их было более шестисот), ставились пьесы, писались научные статьи и романы…

Если в начале 20-го столетия об идише еще говорили как о жаргоне и языке евреек-домохозяек, то в 1930-е годы Британской энциклопедией идиш был назван как один из основных языков культурного мира.