Читать книгу Задержи дыхание - Марго Эрванд - Страница 6

23 марта 2020 года

Вечернюю программу Синди Вуд я обычно использую исключительно как шумовую завесу, чтобы отгородиться от бесконечных криков и ругани соседей и чтобы не чувствовать себя одинокой. Жаркие дискуссии, довольно часто случающиеся в студии, отлично помогают бороться с душевной пустотой и порой даже неплохой заменяют дружеские встречи, причем имеют явное преимущество перед последними: я всегда могу убрать звук или же вовсе «выдворить» всех, просто выключив телевизор. Но сейчас едва на экране появляется фирменная заставка шоу, я увеличиваю громкость.

«Добрый вечер! Сегодня у нас необычный выпуск, – приветствует телезрителей Синди, драматично снимая с лица медицинскую маску. – Наш город – тот самый Нью-Йорк, который никогда не спит, внезапно уснул летаргическим сном. В последние дни на улицах ощущается тревога, в воздухе висит страх перед чем-то невидимым, но пугающе реальным. Этот коронавирус еще вчера, казалось, был где-то далеко, на другом континенте… но вот он уже здесь, совсем близко. И теперь каждый из нас в большой опасности. Ежедневно приходит все больше новостей о больницах, готовящихся к наплыву пациентов. Врачи говорят, что наши ресурсы ограничены и система может не выдержать, если вирус будет распространяться так же стремительно, как в других странах. Мы видим пустые полки в магазинах, закрывающиеся заведения и все еще надеемся, что это лишь временные меры. Но кто-то из нас уже потерял работу. Кто-то из нас боится возвращаться домой, чтобы не заразить своих близких. И самое страшное – мы не знаем, что будет дальше. Никто не знает, каким будет наше завтра».

На экране появляется заставка с кадрами из нескольких крупных городов Америки: Чикаго, Лос-Анджелеса, Майами, Остина, Сиэтла. От этой жуткой хроники становится не по себе. Над головой раздается пронзительный плач ребенка, а следом за ним какая-то неразборчивая ругань. Этого оказывается достаточным, чтобы на мгновение переключить внимание с экрана на бутылку белого вина, одиноко стоящую на барной стойке.

«Самое время выпить еще», – заключаю я и, подхватив с журнального столика пустой бокал, в несколько шагов оказываюсь у цели. Прохладное шардоне приятно освежает, оставляя во рту легкое фруктовое послевкусие.

– …я работаю в отделении скорой помощи в Нью-Йорке и должен признаться, что наша работа стала почти невыносимой. Количество пациентов увеличилось в разы, а ресурсов катастрофически не хватает, – доносится мужской голос из телевизора, и по контексту понимаю, что первым гостем выпуска стал врач. – Аппаратов искусственной вентиляции легких можно пересчитать по пальцам, а пациентов с тяжелым течением десятки, если не сотни.

Делаю еще один глоток вина, после чего закрываю глаза, прислоняясь спиной к холодильнику. Если подозрения подруги Бастина окажутся верными, то убийца в белом халате сейчас должен испытывать противоречивые чувства. Грусть и сострадание – ведь он изо дня в день видит только тяжело больных людей, изолированных от своих семей. Усталость и, может быть, даже подавленность – ведь теперь ему придется переходить от одной выполненной работы к другой, минуя привычный период охлаждения. Работа, которая некогда приносила удовольствие и эйфорию, вполне может стать тяжелым изнуряющим бременем.

– Каждый раз, когда я захожу в палату к больному коронавирусом, я боюсь заразиться, – неожиданно громкий женский голос заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза. К счастью, это всего лишь очередная гостья эфира. – Наша защита минимальна: маски, перчатки, костюмы, но их недостаточно. Многие мои коллеги болеют, а те, кто выходит на смену, уже физически и эмоционально истощены, ведь мы работаем по 12–14 часов без отдыха.

Если эти опасения подтвердятся, то страшно даже представить, сколько человек сможет убить Ангел смерти в разгар эпидемии. Кто станет его подозревать?!

– Это разрушительно. От этого вируса нет защиты. Мы теряем не просто сотрудников, но и друзей, единомышленников, – вклинивается в мои мысли низкий женский голос. – Я не хочу, чтобы мои слова прозвучали пафосно, но мы каждый день рискуем жизнью, прекрасно осознавая, что можем стать следующими!

***

Звонок мобильного наконец заставляет меня выключить дурацкую комедию, которая началась сразу после ток-шоу Синди. Когда мама лежала в больнице, я выбрала для ее звонков особый рингтон, тот, который невозможно было бы пропустить. Громкая и тревожная мелодия, моментально вырывала меня из сна. На экране отображается фотография мамы до операции: светлые волосы собраны в низкий пучок, глаза подведены темно-синим карандашом, а губы накрашены нежно-бордовым блеском. Сейчас мама выглядит иначе: она сильно осунулась и потускнела. И хотя я, как и все, вижу эти тревожные перемены, я продолжаю искренне верить, что все обязательно наладится и очень скоро в ее глазах вновь появится блеск, а в голосе – знакомые нотки кокетства.

– Как тебе последние новости? Совсем с ума посходили! Это же ужас какой-то, – причитает мама, и я слышу легкий свистящий звук – верный признак того, что ей не хватает воздуха.

– Как ты съездила в больницу? – спрашиваю я, игнорируя ее стенания.

– Все хорошо, врач настаивает на том, что мне нужно больше двигаться, разрабатывать руку. Но где взять сил? Из-за этой дурной собаки Клаудии я почти не сплю, она лает сутками напролет. Миранда затеяла ремонт – такой грохот стоит, будто она там стены сносит. Кэйт и вовсе решила запереться в четырех стенах: пару дней назад я видела, как ей продукты доставляли. На такой запас всей семьей год жить можно, а она одна. А вот бедняжка Лола скончалась, но похорон не будет, ничего не будет… Вот посмотришь на все это и призадумаешься: стоит ли вообще выходить на улицу?..

– Все будет хорошо, ты, главное, не раскисай. Тебе нужно восстанавливаться, соблюдать диету и выполнять все рекомендации врача.

– Я вот почему звоню. Наверное, не стоит вам приезжать в выходные. Я очень волнуюсь. Ты слышала, Виктория, кажется, заболела.

Молчу, внимательно разглядывая себя в зеркало. В последний раз рассказ о Виктории закончился восхвалением Ника. Мама говорила, какой он завидный жених, образцовый парень и как было бы замечательно, если бы мы снова стали парой. В тот день мы чуть не поругались. И хотя сегодня контекст явно другой, я предпочитаю не терять бдительности.

– Звонила ей сегодня, – продолжает мама. – У нее такой ужасный кашель, а она боится идти к врачу. И знаешь, я ее хорошенько припугнула, что теперь даже переживаю.

– Будем надеяться, что у нее всего лишь знакомый нам бронхит.

– Я сказала, что если она не возьмется за ум, то умрет, так и не побывав на свадьбе ее единственного сын, – не слушая меня, на одном дыхании выдает мама, после чего она замолкает, и я слышу, как она делает несколько коротких глотков воды. – Представляешь, вот так я и сказала. Грубо, да?

В этой неуклюжей попытке подбодрить старую подругу я нахожу только скрытое послание для меня. Умереть, так и не выдав дочь замуж, – единственный страх, который испытывала мама перед операцией. Полагаю, эти мысли гложут ее до сих пор.

– Уверена, она поняла, что ты это сказала из самых добрых побуждений. А как ты себя сегодня чувствуешь?

– По-разному. Сейчас вроде неплохо, а с утра голова болела и слабость была. Ладно, пойду попробую сделать зарядку. Вроде рука немного разошлась, – выдыхает мама. – В общем, в выходные не приезжайте. Мы с отцом, конечно, очень соскучились, но лучше лишний раз не рисковать.

– Не переживай, что-нибудь придумаем, – отвечаю я. – Как дела у Винса? Я не говорила с ним с тех пор, как они с Лией начали работу с новым психологом.

– Вроде лучше. Во всяком случае Лия снова начала печь, а это, мне кажется, хороший знак. С Божьей помощью все преодолеют.

– Так и будет.

– Кстати, Винсент теперь работает из дома, ты, надеюсь, тоже не шастаешь по городу, да? Сейчас надо думать о живых, а не играть в дурацкие игры с мертвыми!

Мою работу медиумом мама сразу невзлюбила. К слову, о том, чем занимается ее дочь – дипломированный психолог-криминалист после того, как отказалась от карьеры в ФБР и закрыла кабинет частной практики, она узнала из СМИ, и то когда студии было уже год. И хотя прошло много времени, этим неожиданным и циничным замечанием мама явственно дала понять, что ее позиция неизменна.

– Не волнуйся, я законопослушный гражданин и без веских причин не стану рисковать ни своей жизнью, ни тем более других. Забаррикадируюсь в своей крошечной квартирке до лучших времен, – говорю я и тихим шепотом добавляю: – Только бы не умереть от тоски и голода.

– Не шути так, – грозится мама. – Правильно, лучше не рисковать. Помни об этом всегда.