Читать книгу Картвелеби - Мариам Тиграни - Страница 13

***

Славика похоронили на третий день после знаменитого случая в доме князя Джавашвили, и вечером Андрей без особой охоты пригласил друзей помянуть младшего брата у себя на захудалой квартире. Вано и Пето не оставили его скорбеть в одиночестве и приехали на кладбище в назначенный час, а затем покорно собрались за неброским столом, умылись, вытерли руки полотенцем и прочитали перед едой «Отче наш», осенив себя крестным знамением.

Незадолго до этого Резо зажёг свечу и прочитал перед святыми иконами 17-ю кафизму из Псалтири. Ещё молчаливее, чем обычно, Андрей был не в состоянии сделать это самостоятельно.

К еде приступили молча, и даже Вано, который не мог прожить без своих острот больше двух минут, безрадостно жевал кутью16. Сердце Пето, сидевшего в узком кругу по правую руку от шурина и прямо напротив хозяина дома, обливалось кровью каждый раз, когда он смотрел на убитого горем родственника. Исхудавший и несколько дней не спавший товарищ выглядел из рук вон плохо. Трёхдневная щетина и огромные мешки под глазами придавали Андрею вид смертельно больного или покойника, а стеклянный взгляд не выражал ничего, кроме безграничной боли и скорби по усопшему.

– Ну! – нарушил безрадостное молчание Резо, подняв бокал с вином. Подпольщики не решились позвать в дом священника – слишком много у них хранилось для этого скелетов в шкафах, – поэтому его роль в итоге взял на себя их пышнотелый товарищ. – Давайте помянем нашего юного борца! Он умер не зря! Он умер, защищая свои убеждения до последней капли крови. Не каждый батони способен на подобное мужество…

Товарищи от всей души хлебнули вина, но Пето лишь пригубил, не сводя опечаленного взора с Андрея. Тот даже не пошевелился, чтобы взять в руки бокал, и Ломинадзе, который единственный, похоже, не пасовал перед оголённым горем, пересел к другу поближе и участливо обнял его за плечи.

Разве его испугаешь скорбью, отчаянием, тоской?.. В отличие от своего изнеженного шурина, он, Пето Гочаевич Ломинадзе, водил с ними долгое и выстраданное знакомство.

– Мы рядом, генацвале! – шёпотом приговаривал он, а взгляд приятеля становился теплее с каждой минутой. – Ты ведь знаешь, что мы всегда будем с тобой рядом.

– Мадлобт17, генацвале, – бесцветным голосом отозвался русский, который с похвальным усердием выговаривал грузинские выражения, хотя ещё не до конца освоил сам язык.

Русские братья всегда поражали своих сообщников той любовью, с которой относились ко всему грузинскому, а ведь случались дни, когда те забывали, что перед ними всё же не дети Кавказа! Но именно ради любви к этому Кавказу покойный Славик отдал свою жизнь, желая выслужиться перед теми, чьим мнением так дорожил. Что может быть трагичнее?!

– Вы не поверите, что выдумал сегодня утром мой отец! – Заметив, что пауза затянулась, Вано всё же разрядил тяжёлую атмосферу весёлой шуткой. – Я отправил пару дней назад свой последний роман в Тифлис, но меня снова не приняли. Так Георгий Шакроевич решил меня добить и снова заговорил про пари с Циклаури! Даже хануму18 в дом позвал, чтобы подобрала невесту. Представляете?!

Резо по-доброму улыбнулся, но Пето и Андрей, которые обладали не самой словоохотливой натурой, предпочли отмолчаться.

– Так, может, тебе пора смириться? – хитро подмигнул князю толстяк. – Знаешь, там, в браке, не так уж и плохо…

– Я скорее умру, нежели позволю себя женить, – решительно замотал головой Вано, сделав ещё один глоток вина. – Ещё и на потеху Константину Сосоевичу! Вот увидите: я так просто не дамся!

Этот шуточный разговор стал для скорбящего последней каплей. Он поднялся из-за стола, чем искренне поразил своих гостей, и посмотрел на них с несвойственной себе враждебной непреклонностью.

Все резко замолкли, поэтому, когда Андрей всё же заговорил, каждое слово показалось его друзьям пронзительным.

– Я больше не буду принимать участия в деятельности кружка. Я ухожу от вас навсегда.

Данное откровение подействовало отрезвляюще даже на тех, кто сделал всего два глотка с начала вечера. Все прошлые беседы отошли на второй план, и теперь все как один интересовались причиной столь громких заявлений.

– Разве вы не понимаете? – истерично рассмеялся мужчина. – Разве я могу и дальше играть в революционера, когда эта игра унесла жизнь моего брата?

На последних словах его голос сорвался. Андрей сложил руки на столе, положил на них голову и протяжно зарыдал, содрогаясь в плечах. Вано и Резо бросились на помощь, но Пето, сидевший ближе всех к несчастному, всё равно оказался быстрее.

– Послушай, Славик бы не одобрил этого решения, – мягко, но уверенно вещал Ломинадзе и снисходительно коснулся плеча сообщника. – Он бы хотел, чтобы дело, за которое он отдал жизнь, продолжало своё существование…

– Мы отомстим за его смерть! Будь в этом уверен! – твёрдо отчеканил Резо, и товарищи удивлённо на него посмотрели.

– Как именно? – ухмыльнулся Вано. – У тебя есть что-то на уме?

Друг так загадочно улыбнулся, что даже часто всхлипывавший Андрей поднял на него глаза и прислушался.

– Завод дяди Пето в Ахалкалаки… там сотни и даже тысячи рабочих, условия труда которых оставляют желать лучшего. Это точно наша публика!

– Дядя Пето, – недоверчиво причмокнул юный князь, которому эта затея совсем не понравилась, – спас наши шкуры три дня назад. Если бы не он, тот треклятый армянин точно бы докопался до правды.

Вдруг лицо Ломинадзе-младшего озарила мстительная улыбка. Стоило только вспомнить последнюю встречу с Мгелико Зурабовичем, как вся благодарность, которую он к нему испытывал, испарилась, как сон.

– Пусть, – отмахнулся от шурина незадачливый племянник. – Я думаю, что это отличная идея. Славик радел за социализм больше всего на свете, а мой дядя и его заводы… никогда не слышали об учении Карла Маркса. Они – то ещё запущенное местечко, так что нам действительно следует их немного просветить!

– Вы хотите, – громко высморкался в салфетку Андрей, встал из-за стола и недоверчиво усмехнулся, – прийти на один из заводов и уговорить рабочих поднять бунт?

– Всего лишь прочитаем им лекцию, – безвинно пожал широкими плечами Резо. – А там уж пусть решают сами.

Несколько секунд все четверо молчали и переглядывались между собой. То, что такая масштабная задумка замаячила на горизонте, не отменяло сомнений, которые она вызывала в сердцах двоих из них. Андрей всё ещё хмурился и причитал, а тирада про месть за брата его, видимо, не убедила. Вано тоже щурился и медлил с ответом, но пришёл момент, когда и ему пришлось сделать свой выбор.

Это случилось, когда Пето, азартно улыбаясь, вышел в центр залы и вытянул руку вперёд, а потом обернулся к боевым товарищам через плечо и рассмеялся:

– Вано Георгиевич, вы такой образованный малый и к тому же князь! Наверняка и романы на французском читаете. На что я сейчас намекаю, скажите мне?

Шурин улыбнулся уголками губ и, тяжело вздохнув, присоединился к зятю вслед за Резо.

– Коль своего Д’Артаньяна мы потеряли три дня назад, – горько усмехнулся княжеский сын, – то так уж и быть. Буду вашим Арамисом.

Названые братья похлопали друг друга по спине и обменялись счастливыми улыбками, но последний из «мушкетёров» так и не примкнул к ним.

– Вы как знаете, ребята. А я своё слово сказал. Я не в деле. Не после того, как потерял брата, – неуступчиво замотал головой русский, и это вмиг стёрло с их лиц улыбки. – Удачи вам с заводом! Надеюсь, у вас всё получится.

– Ты точно не передумаешь? – с надеждой переспросил Резо.

– Даже не надейтесь.