Читать книгу Картвелеби - Мариам Тиграни - Страница 7

***

В пригласительных карточках на бал в Сакартвело говорилось чёрным по белому: приём гостей с шести до десяти часов вечера пятнадцатого числа. Однако князья Циклаури, бывшие самыми близкими друзьями хозяев, приложили все усилия, чтобы приехать на место встречи раньше остальных гостей.

– Ах, как тут душно! – Ламара со страдальческим видом обмахнулась веером и постучала в окно кареты, всячески привлекая внимание отца. – Долго нам ещё ехать, papa?

Константин Сосоевич – коротконогий тучный человек лёгкого, непринужденного нрава – сидел на козлах впереди рядом с кучером и весело травил ему байки. От очередного анекдота он отвлёкся, только чтобы не сильно обижать своим безразличием дочь:

– Скоро, моя красавица, скоро! – отмахнулся старый князь, после чего снова вернулся к занимавшему его разговору и больше на зов не откликался. – Ну а я ему и говорю: генацвале! Что ж ты мне не сказал, что твой сын приезжает? Давай устроим по такому поводу пари!

– Мне кажется, я уже слышал эту историю раз двадцать, – признался брату и сёстрам Шалико, поправляя манжеты своего парадного чёрного костюма, и снисходительно улыбнулся.

– Больше, дорогой дзма. – От своего задумчивого молчания в итоге оторвался даже Давид и красноречиво закатил глаза. – Гораздо больше!

Тут и малышка Софико, которой только весной исполнилось одиннадцать лет, понимающе рассмеялась, заметив немые переглядывания старших. И что только взять с их чудака-отца?

В том, что касалось детей, его сиятельству Константину Сосоевичу завидовали многие. Покладистая и домовитая жена подарила ему двух прекрасных сыновей, каждый из которых подавал большие надежды, и очаровательных юных дочерей – одну краше другой. Разве что перерыв между ними Дариа Давидовна дала большой, но на то нашлись свои причины. После старшего, Давида – красавца-офицера и большой гордости семьи – княгиня Циклаури стала рожать раньше срока, будто больше не могла вынести ребёнка в своей утробе до положенных девяти месяцев. Супруги даже искренне поверили в то, что прокляты, когда врачи посоветовали её сиятельству побывать на Черноморском побережье, где, как сказывали, протекали множества целебных рудников. Так спустя тринадцать тягостных лет на свет появился и второй сын, Шалико, и почти сразу же стал большим любимцем матери. В семье часто поговаривали, что те годы, которые Шалико ждал благословенного дня своего рождения, он наверняка потратил на изучение всех тех книг, что оказались под рукой на небесах. А иначе как объяснить безграничную жажду знаний, которой молодой князь так удивлял всех вокруг?

Спустя два года после Шалико у Константина и Дарии родилась Ламара, а ещё через пять лет – Софико. Все их дети, за исключением разве что чересчур жеманной средней дочери, стали между собой очень дружны с годами. В особенности это проявилось в отношении друг к другу старших сыновей. Несмотря на значительную разницу в возрасте, Давид с большим теплом относился к своему серьёзному и воспитанному младшему брату и зачастую приходил к нему за советом, а Шалико всегда немножко на него равнялся.

Шалико действительно был гораздо умнее и дальновиднее своих лет, поэтому он далеко не проглядел, каким подавленным выглядел старший брат.

Хотя Давид и пытался шутить и всячески участвовать в разговоре, у него с трудом это получалось. Громкий голос отца всё ещё раздавался снаружи, Ламара постоянно ворчала и нервировала остальных, да и Софико, которая не привыкла жаловаться, совсем измотала дорога. Матери сегодня нездоровилось, и она осталась изнывать от мигрени дома. В итоге Шалико оказался единственным человеком, кому старший Циклаури мог облегчить душу. Но как это сделаешь в дороге? Да ещё и в такой тесной жаркой карете в присутствии сестёр?

Когда Ламара в очередной раз пожаловалась на дурноту, Шалико подался немного вперёд и доверительно коснулся руки брата. Давид даже вздрогнул от этого жеста, совсем его не ожидая.

– Если ты хочешь поговорить, – промолвил он отзывчиво, – то я к твоим услугам. Ты же знаешь.

– Я знаю, милый друг. Я знаю.

Гордый измайловец не удержался от растроганной улыбки и потрепал будущего дипломата по кудрявой светлой шевелюре. Шалико, безусловно, уступал старшему брату в красоте и привлекательности в глазах женщин, но безоговорочного обаяния ему было не занимать. Обладатель миловидных черт, да с золотистыми кудрями, унаследованными от матери, младший сын князя становился похож на херувима, когда принимал умиротворённо-сосредоточенное выражение лица. Жаль, глаза ему от отца достались карие, а не голубые, иначе сходство с этим ангелоподобным существом стало бы почти неоспоримым. Сам Шалико не очень-то любил эти сравнения – по его мнению, они не прибавляли ему солидности.

Материнские светло-русые кудри получила по наследству и Софико, хотя она и так росла маленькой копией среднего брата. А чернобровая и черноглазая Ламара, соответственно, пошла в Давида и в отца.

Больше они не сказали друг другу ни слова. Давид устремил свой задумчивый взгляд вдаль, а Шалико откинулся на расшитые подушки и, чтобы немного отвлечься, тоже вгляделся в виды, мимо которых они проезжали. Улыбка сама натянулась ему на лицо, когда родные очертания Сакартвело показались сквозь горные вершины. Интересно, чем сейчас занималась Нино?

Невыносимая дорога подошла к концу уже через десять-пятнадцать минут. Ещё немного – и он сам узнает ответ на этот вопрос! Но вот незадача!.. У парадных дверей князей Циклаури вышли встречать знакомые лица: приветливо махавший Георгий Шакроевич, нежная и хрупкая Тина, статная и величественная Саломея и всегда весёлый и приветливый Вано. Но Нино среди них почему-то… не показывалась.

Шалико всё смотрел по сторонам, даже не скрывая своего разочарования, пока Давид помогал сёстрам выйти из кареты. Тем временем отец бодро потряс протянутую Георгием Шакроевичем руку и крепко сжал его в своих дружественных объятьях.

– Вай ме, Константин Сосоевич! – воскликнул хозяин, внимательно оглядывая юных гостей, которых он знал ещё совсем детьми. – В каких же джигитов выросли твои сыновья! А Ламара-то… скоро замуж выдавать!

Давид и Шалико многозначительно переглянулись, когда Ламара удовлетворённо повела плечами. Уж они-то не обольщалась по поводу неё – сложно найти человека прозаичнее, чем их сестра! Все интересы старшей княжны Циклаури сводились к скорому замужеству и детям, но кто её за это осудит?

– Говори за себя, старый прохвост! – развеселился князь Циклаури. Похвала пришлась ему очень по вкусу. – Ты живёшь в таком цветнике! Что ни день, то малина!

Добрые друзья расхохотались в своей неизменно громкой кавказской манере, и гости один за другим начали поздравлять именинницу. Когда и это осталось позади, Вано подошёл к братьям Циклаури и похлопал каждого по спине, пока Тина обменивалась любезностями с Ламарой и Софико.

– Давно не виделись, дорогой друг. Забыл тебе ещё в прошлый раз сказать… тёмно-зелёный тебе очень идёт! – хитро подмигнул он старшему Циклаури, оглядев его парадный мундир. Давид смущённо зарделся, когда Вано заговорщицки понизил голос. – Кстати говоря, ты вещицу одну в ресторации потерял. Не переживай, я уже отдал её Саломее.

Конечно, молодой князь понял, о какой «вещице» шла речь. Он с ужасом выслушал признание Вано и, запинаясь, пробормотал ему слова благодарности, когда к брату присоединилась Саломея.

Белые перчатки, роскошное красное платье, чёрные волосы на европейский манер собраны в высокую причёску, оголявшую плечи и шею, а стан такой тонкий и плавный, что перехватывало дыхание. Она стала ещё краше, как хорошее вино десятилетней выдержки, которому нужно застояться. Ни одна петербургская красавица не могла сравниться в сердце Давида со старшей дочерью Георгия Шакроевича, хоть она и была замужем. В ту минуту Саломея Георгиевна показалась ему самим совершенством, богиней Афродитой, сошедшей с Олимпа.

Лейб-гвардеец громко выдохнул, даже позабыв о присутствии здесь её – да и своего! – брата, и с готовностью поцеловал ей ручки.

– Какое счастье… видеть вас снова, ваше благородие!

Саломея мягко улыбнулась на галантность давнего друга, но её улыбка, как ему с горечью показалось, не выражала ничего, кроме вежливой снисходительности.

Но чего он от неё ещё хотел? Жена другого человека, она не могла позволить себе ничего лишнего. Но как бы ему хотелось уловить хотя бы один тёплый жест!

– Я солидарна с моим милым дзмой, – сдержанно отозвалась молодая женщина, и это наблюдение заставило сердце Давида сжаться. – Вы наверняка стали настоящим украшением своего полка.

Вано громко вздохнул, когда пауза затянулась, – не может быть, чтобы он ничего не заметил! И, как будто этого было мало, он уже в следующую минуту обернулся к Шалико, который неотрывно смотрел на парадную дверь, и от души схватил его за плечи.

– Пето даёт последние распоряжения, а вот Нино сегодня припозднилась. Всё прихорашивалась у себя. «То эту ленточку хочу, то эту! То с беретиком выйду, то без!» Что за девица! Сущее наказание!

Любящий брат недовольно покачал головой, и все присутствовавшие, кто знал Нино лично, не смогли удержаться от улыбки.

– Знаешь что? – продолжил Вано, обращаясь к младшему Циклаури. – А пойди в дом и позови её к нам. Ты ведь не заблудишься? Как часто ты бывал у нас маленьким!

Шалико весь просиял, услышав это заманчивое предложение, и с готовностью кивнул. Хитрый Вано наверняка неспроста попросил именно младшего князя, но разве не был он за это безгранично благодарен?

Парень глубоко вздохнул и, ещё раз вежливо кивнув старшим, нырнул под гостеприимный кров Сакартвело, будто окунулся в тёплую, нагретую солнцем воду. Он не шёл, а летел сквозь бесчисленные коридоры поместья, которое знал с детства, и тут и там натыкаясь на предметы, возродившие в его голове самые приятные воспоминания. Он не переставал улыбаться, когда думал о тех беззаботных детских годах, которые они с Нино проводили вместе, почти не расставаясь, пока его не отправили в образцовую гимназию для детей дворян в Тифлисе, которую Шалико только что окончил. Он домой-то вернулся всего пару дней назад! Конечно, с его амбициями подобающее для дворянина образование должно быть приоритетным делом. Ведь он с детских лет мечтал о европейских столицах, о посольствах Рима и Вены! И он обязательно воплотит эти мечты в жизнь, как только окончит словесное отделение Императорского университета в Москве! Вот тогда!..

Тогда – это будет уже в начале осени – ему снова придётся расстаться с подругой детских лет, но Шалико пока не очень хотел об этом думать. Ведь впереди его ждало лишь радостное воссоединение!

В ушах звенело, а сердце бешено стучало при одной мысли, что вот-вот состоится встреча, о которой он так долго мечтал втайне от других гимназистов… Ах, ну почему она не вышла его встречать?

Изрядно запыхавшись, Шалико тяжело перевёл дух, когда понял, что очутился в гостиной комнате Сакартвело. Голова кружилась от всех этих переживаний, и юный князь еле удержался на ногах, когда чьи-то тёплые, влажные ладони закрыли ему со спины глаза. Он улыбнулся, как ему казалось, совсем уж глупо и по-детски, когда этот незнакомец – вернее, незнакомка! – неожиданно заговорила:

– Угадай кто!

Терпение отказало ему. Шалико без промедлений развернулся и, встретившись со светло-зелёными глазами Нино, притягивавшими его, словно омут, изо всех сил обнял её.

– Генацвале! – горячо произнёс он. – Я скучал.

Она тихонечко рассмеялась и с готовностью ответила на его крепкое объятье, прижавшись как можно плотнее. Юношу обдал дурманящий запах её духов, вскруживший ему голову. Вано не соврал: она действительно потратила много сил и времени на то, чтобы неотразимо выглядеть. Нежное жёлтое платье в оборках, сильно затянутый корсет – она явно дышала с трудом – и бесчисленные ленточки в волосах. Но… зачем всё это? Имелся ли в списке гостей тот, на кого она так старалась произвести впечатление?

У Шалико закружилась голова, когда перед глазами замелькали картинки из прошлого, наведшие его на похожие мысли. Правда, тогда опасения чуть не стали самой настоящей явью и неизведанным доселе кошмаром.

Нино недавно исполнилось шестнадцать лет, когда многие уважаемые семьи Тифлиса впервые заговорили о ней как о своей будущей невестке. Шалико, который, несмотря на свои недюжинные академические успехи и врождённую чуткость, сам ещё оставался неразумным семнадцатилетним мальчишкой, не сразу понял природу тех переживаний, которые вызвали в нём эти слухи. Он боролся с ними и отмахивался от них изо всех сил, но только до тех пор, пока не стал свидетелем разговора, поделившего его юношеское сознание на «до» и «после».

Это случилось на балу в знаменитом Цинандали, где отец подозвал к себе младшего сына и гордо похлопал его по спине перед Георгием Шакроевичем, Ильёй Чавчавадзе и другими серьёзными мужами Грузии.

Юный князь переминался с ноги на ногу и, не скрывая волнения, всё дёргал себя за врезавшийся в кожу тугой воротник, пока Константин Сосоевич представлял его своим друзьям. Неужели этот день всё-таки настал и ему позволили стоять среди столь именитых князей? Просто немыслимо!

– Мой Шалико, – претенциозно вещал старый Циклаури, – в этом году оканчивает одну из самых престижных гимназий в Тифлисе. Мой младший отпрыск очень умный малый… мечтает о дипломатии и службе в посольстве!

Парень густо зарумянился, когда Георгий Шакроевич решил подыграть лучшему другу и тоже принялся нахваливать его сына перед остальными, не забывая при этом о своём.

– Помяните моё слово: для князя Горчакова подрастёт достойная смена! Ну и для Александра Сергеевича Пушкина тоже… в лице моего Вано!

Как же их неуёмные родители любили мериться успехами своих детей, находя в этом неприкрытое и ни с чем не сравнимое удовольствие! Шалико посмеялся бы над своим стариком и даже над отцом своей милой Нино, если бы следующие слова князя Агиашвили мгновенно не стёрли с его лица улыбку:

– Дзма, что же вы о сыновьях да о сыновьях! – таинственно сощурился тот. – Расскажите лучше, как обстоят дела с вашими прекрасными дочками. Не собираетесь ли вы выдать Нино замуж в скором времени? Она уже достигла брачного возраста.

На Кавказе любили спрашивать о таких вещах в лоб, преследуя определённые личные цели, но всё равно каждый раз заставали этим врасплох. У младшего Циклаури почти не осталось сомнений, что старый Агиашвили начнёт предлагать Нино в женихи своего сына, младшего брата или племянника, как только Георгий даст на это своё добро. Дыхание смешалось, когда он представил себе эту перспективу, и все прошлые беседы – о дипломатии, о посольствах и даже князе Горчакове – резко померкли в его сознании.

Нино, подруга детских лет… его искренняя, непосредственная, смешливая Нино – и невеста другого человека? Неужели когда-нибудь её заливистый смех и чистый, игривый голос будут ласкать слух постороннего мужчины? Кому-то чужому она будет рассказывать все свои секреты, делиться непосильными горестями и самыми сокровенными мечтами? Её пламенный взор будет загораться всеми цветами радуги, только когда кто-то из Агиашвили будет шептать ей на ушко слова любви, крепко целовать или сильно сжимать её в своих объятьях… вай ме, вай!

Во рту запершило, и Шалико ещё раз сильно дёрнул себя за воротник, оглядываясь по сторонам. Он схватил с подноса рядом проходившего слуги шампанское и осушил его одним глотком, чтобы забыться. В ушах всё ещё звенело, и лишь сквозь пелену, покрывшую на время его разум, юноша смог расслышать дальнейший диалог:

– Честно признаться, я не планировал отдавать её замуж так скоро… к тому же сначала мне следует озаботиться судьбой Тины, не так ли? Она ведь старше на пару лет.

Какое счастье! Юный князь облегчённо выдохнул, передумав выпивать ещё один бокал. Просто спасение, что её отец не подержал эту затею, – и Шалико почувствовал безграничное облегчение. Он даже довольно мстительно глянул на Агиашвили и мысленно позлорадствовал над его сыном, младшим братом или племянником… Да всё одно! Кем бы ни был этот потенциальный жених, теперь он не представлял опасности. Но ведь… появятся ещё и другие? И он… всё время будет испытывать эту душащую панику? Испытывать этот страх?

Почтенные мужи обменялись ещё несколькими фразами и разошлись в разные стороны, но юноша всё ещё стоял подле отца и смотрел на людей вокруг невидящими глазами, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Сердце отдавалось в ушах, а в коленях внезапно обнаружилась такая слабость, что он медленно опустился на стул возле стены рядом со старыми матронами и постарался отдышаться.

– Генацвале! – Голос Нино послышался прямо за спиной, но на этот раз он не обрадовался ей так, как мог бы. Всё это смятение… ей не следовало видеть его в таком состоянии! – Признавайся же, о чём папа так долго беседовал с Агиашвили?! Ты ведь тоже там был. Рассказывай!

Она без умолку тараторила, и, хотя парень поднялся на ноги с её приходом, он едва ли её расслышал. Мысли в голове почти заглушили подругу, но Шалико не мог и не хотел вникать в смысл её слов. Слишком высоко ему удалось воспарить, и, глядя на Нино – на её растрёпанные косы, разгорячённые щёки и даже на россыпь родинок на шее, – он впервые признался себе в самом сокровенном.

«Гмерто чемо! Я люблю её… и какое же сильное это, оказывается, чувство!»

– Ну так что там? – слегка коснувшись его руки, тревожно переспросила Нино. – С Агиашвили?

Шалико еле заметно улыбнулся и заговорил так тихо, что она еле его расслышала:

– Ничего. Ничего с Агиашвили, – твёрдо заверил её сердечный друг. – Ничего с ними не сложится.

«Сложится только со мной… когда-нибудь! Со мной и только со мной… или я точно сойду с ума!»

Рассказать о своих чувствах? Признаться? А что, если это испугает её, оттолкнёт? Как оно скажется на их дружбе?

Но ведь и копить всё в себе больше не осталось сил!

– Я не верю, что скучал! – застреляла глазками Нино, вернув его в реальность.

– Почему это? – вполне искренне возмутился Шалико, хоть и не переставал улыбаться.

– Совсем забыл меня в этой своей гимназии! – Девушка театрально надула губки и сложила руки на груди. – Если бы я не знала, что ты учился с одними мальчишками, я бы подумала, что какая-то наглая девица вскружила тебе голову, поэтому-то ты и перестал писать своей Нино!

– Тебя забудешь! – со знанием дела заявил ей друг, хотя про себя посмеялся над замечанием про «наглую девицу». Знала бы она!..

– Вано сказал то же самое, – удовлетворенно заметила княжна, очень обрадованная этим наблюдением. Молодые люди обменялись счастливыми улыбками.

– Я не писал, потому что занимался дни напролёт. Прости! – Шалико пристыжённо опустил глаза в пол. – Мне нужно было усердно готовиться, чтобы сдать все выпускные экзамены на «отлично». Ты ведь знаешь, что Московский Императорский…

Нино не дала ему договорить – подошла поближе на цыпочках и, положив руки на плечи юноше, тихо произнесла на ушко:

– Я тоже скучала, генацвале.