Читать книгу Под знаком огненного дракона. Лёсик и Гриня. Книга 2 - Марина Важова - Страница 3

В деле о похищении перстня Мазепы фортуна упорно отворачивалась от следователя Курняка. Отчасти это объяснялось порочным бессистемным подходом, недавно внедрённым в розыскное дело. Грабежами занималось одно ведомство, наркотиками – другое. То, что фигуранты могут быть одни и те же, в расчёт не бралось, и если уж доказательная база сей факт всё же выявляла – начинались тёрки между следователями разных структур.

Так произошло и с делом Вильнюсских наркокурьеров, которое переплелось с квартирным разбоем: торговцы «дурью» достались ребятам из ОМОНа, а «цацки» – Курняку по линии милиции. Тогда, на Витебском вокзале, накрыть банду не удалось. Олег Тарасович был уверен, что кто-то слил информацию, причём этот «кто-то» был, вероятнее всего, из группы захвата. Так не раз случалось при перевозках больших партий наркоты: хорошие отступные решали исход операции.

Провал на Витебском Курняка совсем не затронул, ведь он был отстранён от этого дела, а история с фамильным серебром никого особо не волновала. Его оставили в покое, подбрасывая всякую «тухлятинку», а он помаленьку продолжал заниматься и квартирной кражей, и наркотиками, беспрепятственно доставленными в Литву.

Курняк изучал все контакты и связи фигурантов и, в первую очередь, Григория Батищева, Грини. Его исчезновение с Витебского вокзала поначалу взбесило Олега, он решил, что тот заложил операцию и скрылся с бандитами. В дальнейшем, когда из оперативных сводок узнал о двойном убийстве в Новгородской области, совершённом именно в день провала операции, Олег отправился в посёлок Белебёлка.

Ввиду пребывания на вовсе не подконтрольной территории Новгородчины, Курняк не мог открыто проводить следствие, поэтому в местное отделение милиции отправился просто «потолковать с коллегами». Но там выяснилось, что все документы по делу пропали. Тогда он втихую расспросил следователя из района, тот рассказал про «брата» девушки, ежедневно навещавшего её. По его следам Курняк обнаружил наркоцех, но «брата» накрыть не удалось, тот успел скрыться.

Очень помогла Людмила – подавальщица из пивбара «Весёлая Белебёлка», расположенного напротив дома убитых. На предъявленном фото узнала Григория, который интересовался старухой – вроде задолжал ей полтинник. А потом видела, как он садился к Кольке-таксисту в его москвич. Водитель такси признал по фотографии того самого парня, который его нанял для перевозки больной жены. Да только никакой жены не оказалось, зато пришлось удирать из-под обстрела.

О самих жертвах следователь узнал мало – старуха пила, девчонка кололась, короче, семейка ещё та. Но что примечательно: старуху похоронили на местном кладбище, а за телом девушки приехал родственник из Питера. Ага, подумал Курняк, ещё один «родственник». По описанию он сильно смахивал на некоего Стани́слава, который – со слов всё той же Сажиной – познакомил её и Гриню с Жанной ровно за год до ограбления.

Курняк ходил по кабинету, курил самодельные папиросы из присланного друзьями домашнего табака и не замечал, что за окнами разливается предутренний свет, а обманчивое весеннее тепло сменилось резким похолоданием. Спать уже не хотелось, только потряхивало от струящейся из форточки уличной свежести и перебора с куревом.

Он всё откручивал действие к налёту на квартиру, с которого начал расследование. Ну, хорошо, положим, Гриня знал нападавших, потому как состоял в банде. А потом вышел? Такого у наркодилеров не бывает, нельзя уволиться и сказать: всем привет! Значит, был повязан и сам их в квартиру пустил. Опять не катит: бандитам открыла Сажина, уходя из квартиры.

Теперь про убитую девушку и Жанну, пропавшую Гринину сожительницу. Всё говорит за то, что это один и тот же человек. И Сажина, и новгородский следователь описывают девушек одинаково. И вот тут самая закавыка! Получается, что Гриня откуда-то узнал о её местонахождении. И, похоже, это произошло в момент проведения операции.

Предположим, бандиты пронюхали, что он навёл ментов на отправку груза, это возможно, в конторе явная утечка. Расправились с заложницей, а его звонком заманили, чтобы убрать. Но произошёл сбой, Григорию удалось сбежать. А вдруг он застал убийцу и узнал его? Это вполне вероятно. Потому и скрывается. Но при чём тогда эта кража фамильного серебра?

Следователь ощущал себя аистом, стоящим на одной ноге и прикидывающим, куда бы поставить вторую, для которой места – увы! – никак не находилось. Он отправился пешком к себе на Садовую, где лет десять проживал в коммуналке без всяких перспектив. Да они его и не интересовали, ведь домой он приходил только поспать.

Олег прилёг на тахту и закрыл глаза, но сон не приходил. Ему не давала покоя недавняя сцена: Гриня и, по всей вероятности, тот самый Стани́слав вместе выбегают из ворот дома с башенками, где Курняк дежурил целую неделю, охотясь за «чипом», осевшем в пустой квартире. А следом за ними – трах-бах – «меченый» выскакивает. Побежали в разные стороны – и нет никого. Ушёл «чип», но хотя бы показался личиком. В их сводках он числится как Владимир Кирта, он же Вован, шестёрка Сергея Королёва.

Как вообще это всё понимать, кто за кем охотится? Похоже, что все за всеми.

Промаявшись целый час без сна, Олег принялся названивать Грине и по домашнему, и по мобильному, ответа не получил и отправился к нему домой. Дверь никто не открыл, и Курняк приготовился ждать, сколько потребуется. В этом он был асс: в зависимости от сезона запасался бутылкой минералки или термосом с чаем, рассовывал по внутренним карманам пакетики с бутербродами и обязательно насыпал стакан жареных семечек.

Курняк любил семечки. Под их лёгкое потрескивание мысли начинали приобретать законченный оборот, как будто кто-то вкладывал ему в голову одну за другой верные идеи. Если бы он догадался сопоставить, то понял, что удача в расследованиях подчас напрямую зависела от количества слузганных семечек.

Гриня появился, когда на дворе стояла ранняя ночь. Казалось, он ничуть не удивился присутствию следователя у дверей его квартиры в такой поздний час. Молча кивнул, молча открыл дверь ключом и, лишь оказавшись вместе с Курняком в прихожей, тихо спросил: «Нашли что-нибудь?». Не кого, спрашивает, а что, – отметил Олег и, боднув головой воздух, невнятно промычал. Они прошли на кухню, где следователь уселся поближе к двери, а Гриня выдвинул из-под стола табуретку и пристроился в углу.

У Курняка была особая стратегия: чтобы вытащить объект на откровенные показания, он начинал лепить заведомую чушь, чем расслаблял опрашиваемого. Но в данном случае этого не потребовалось. Все пришедшие на ум версии и так выглядели абсолютной чепухой, которую Курняк вывалил на Гриню почти без пауз. Тот внимательно, не перебивая, выслушал его, лишь известие о «родственнике», приехавшем за телом девушки, его явно заинтересовало. Но следователь в подробности вдаваться не стал, а потребовал от Грини прежде рассказать всю правду о том злосчастном дне.

И Гриня рассказал. Как ему на Витебском вокзале позвонил Частик, как добирался на попутках, как обнаружил мёртвую старуху, а потом и девушку. Как услышал шаги и звук взводимого курка, а потом выскочил в окно и уехал на ожидавшем его такси. Была ли убитая Жанной, он не знает. Не успел толком разглядеть. Очень похожа, но уверенности нет. Потому что насмотрелся на «похожих» предостаточно.

С этими словами Гриня открыл дверку кухонного шкафчика и вытащил зелёную папку. Это было расследование доктора Карелина: фотографии, протоколы вскрытий, письма и заметки самого доктора. Внизу лежали газетные вырезки со статьями о Стасе и финальное резюме Лёсика, в котором все события – начиная от убийства воспитанницы монастыря в ноябре 1935 года, представали в хронологической последовательности.

Следователь вцепился в документы и готов был провести над ними всю ночь. Перебирая содержимое папки, он по ходу дела кое-что комментировал, выказывая порой профессиональную наблюдательность. Он перевёл с французского некоторые места, которые не давались Грине, и выходило, что третья Жанна Лилонга, погибшая в 1985 году от отравления, получила смертельную дозу африканского препарата ибогаин, применяемого на тот момент в клиниках при опиатных ломках.

Слушая Олега Тарасовича, Гриня вдруг понял: вот кому в кайф все эти «китайские головоломки». И ещё: не будь портфеля доктора, он бы не сомневался, а чётко знал, что Жанна умерла. Переживал, грустил, оплакивал, но без иллюзий. История о двойниках давала ложную надежду. С этим пора было кончать. Гриня резко захлопнул папку перед носом удивлённого следователя, неторопливо завязал тесёмки и мягко, но решительно передал Курняку.

Тот слегка оторопел, но мигом нашёлся, небрежно засунул папку под мышку и заговорил быстро, глотая концовки слов и отступая к дверям: что хорошие люди должны друг другу помогать, а он, мол, со своей стороны обязуется… при первой возможности… как только что-то узнает… И, уже стоя в дверях, как бы мимоходом поинтересовался, от кого тогда бежали и отстреливались. Гриня сделал честные глаза и всё отрицал. Курняк не стал давить. Ему был крайне нужен этот парень, отдавший в его руки бесценный материал.

После ухода следователя Гриня подошёл к большому шкафу в прихожей, открыл его и с минуту разглядывал скопившееся барахло. Потом решительно принялся всё вытаскивать, откидывая бо́льшую часть вещей к входным дверям. После этого он направился в свою бывшую «детскую», выгреб из шкафчиков, тумб и антресолей всё, что нажил за всю свою жизнь, и почти не рассматривая, чохом переправил в прихожую. Только полки с книгами оставил в неприкосновенности, да компьютер матери, хранящий в своих недрах ту нематериальную субстанцию, которая несколько лет с успехом одолевала смертельную болезнь. Так он перетаскал к выходу почти все вещи, хранящиеся в доме и составляющие некогда основу быта их семьи. Теперь у него не было ни семьи, ни быта.

Гриня провозился до самого утра и ещё по тёмному переносил весь хлам на помойку, засовывая его, как попало, в накопленные годами пакеты супермаркетов, донецкие бабушкины чемоданы и просто в наволочки. Портфель Валентина Альбертовича, поколебавшись, тоже отправил на свалку, вытащив из него зажигалку-пистолет и спрятав её в нижний ящик комода. Совершив последний рейс, Гриня вернулся в пустую квартиру, растянулся на старом скрипучем диване и заснул крепким сном без сновидений.