Читать книгу Под знаком огненного дракона. Лёсик и Гриня. Книга 2 - Марина Важова - Страница 8

То была их первая ночь, и хотя Гриня абсолютно ничего не мог: тело горело после ожогов, от проглоченного керосина тошнило, – Маша сама колдовала над ним, и, в конце концов, он ощутил силу и поднялся, полетел. Легко двигая крыльями, он взлетал и падал, и опять взлетал, и опять падал, осознавая, что в этих взлётах и падениях заключалась теперь его новая суть. И когда под утро стал снижаться, то скорость не сбросил, а со всего маху врезался в толщу гранитной скалы и тут же загорелся, полыхнув высоченным факелом.

Он ждал этого, знал, что ему суждено сгореть после праздника и возродиться из пепла, подобно Фениксу. Обугленный и бездыханный, он лежал поперёк кровати, а рядом с ним – также неподвижно – плотной свернувшейся личинкой застыла Маша. Яркий, причудливый наряд бабочки был разорван в клочья, их разметало по всей комнате и шевелило сквозняком балконной двери.

Потом, минуя утро, наступил ясный и холодный день, беспрерывно звенел Машин телефон, и она, свежая и собранная, давала указания, весело назначала встречи, расписывая их будущее на месяцы вперёд. А он так и провалялся весь день, временами засыпал, ощущая, как нарастает молодая, шелковистая кожа. Над его телом трудились сотни бабочек: ползали по обгоревшим бровям, щекотали тонкими усиками-антеннами, слегка взлетали, переходя с места на место…

К концу недели была напечатана афиша с самой эффектной фотографией: Гриня в боковом сальто, с двумя факелами в руках, а вокруг огненный вихрь. Сверху – крупными, кроваво-красными буквами по чёрному фону: ОГНЕННЫЙ ДРАКОН, под ним, помельче – М-фаер, а в самом низу – список всех семи артистов, и первым, конечно, аршинными буквами – ГРИГОРИЙ БАТИЩЕВ.

Выступали они в д\к «Выборгский», который славился своим умением, пока остальные сомневаются и прикидывают, перехватывать «горячий» – тут уже в прямом смысле слова! – репертуар. В целях пожарной безопасности директор сильно потратился на огнеупорные кулисы, покрытия и хладоновые огнетушители, не портящие вещи. Поэтому на первом представлении они вышли в ноль, зато следующие два принесли невиданный куш.

Остальные д\к выстроились в очередь, но тут вмешалась Дирекция выставочно-зрелищных программ и запретила выступления в закрытых помещениях с мотивировкой «повышенная опасность». Что ж, так оно и было, и, хотя повсюду были вывешены правила техники безопасности для огненных шоу – сочинённые, видимо, самими артистами – делу это не помогло. Пришлось перебазироваться на улицу, но это было уже не так интересно: публика норовила глядеть задаром.

И тут Гриня нашёл выход: придумал круговые кулисы, вмещающие порядка пятисот зрителей. Установка их была настолько лёгкой, что группа успевала за день давать несколько представлений. Деньгам потеряли счёт, но тратились они ещё быстрее. Публика жаждала чуда, каждый раз ожидая чего-то новенького. Приходилось постоянно менять реквизит, шить костюмы на заказ. Да и конкуренты-последователи налетели каркающей стаей, наступали на пятки и сбивали цены. На зиму труппа перебралась в тёплые края, в Болгарию, где огненное шоу существовало давно, и было много специально оборудованных площадок. Правда, и своих фаерщиков хватало, но на русского Дракона ходили – очень уж дерзким был номер.

Гриня оттачивал его и постоянно усложнял. Он придумал сценарий, и артисты теперь участвовали в спектакле – с сюжетной линией, специально написанным музыкальным сопровождением. Гриня нашёл запись огненного обряда африканского племени, наложил на неё саундтрек популярного блокбастера – получилось просто круто. И хотя название оставалось неизменным – «Огненный дракон» – спектакли могли сильно различаться. Зрители это знали и ходили «на Дракона» по несколько раз.

Как-то после очередного выступления хозяева-устроители пригласили всю команду за столик, и после пары рюмок у артистов развязались языки. Вспоминали острые и смешные моменты: как на одной свадьбе стрельнули римскими свечами11 прямо в платье невесты, как на зрителя упал горящий шест: хорошо, что тот был сильно под газом, не заметил ни прожжённой куртки, ни порванной рубахи. Ну, и про ожоги: как всё произошло, что именно горело, и, конечно, рецепт заживления.

Гриня молчал, полагая, что ни к чему об этих ужасах распространяться. И так половину выступлений они дают негласно, заручившись поддержкой пожарных, а тут – нате вам! – ожоги и поджоги… И оказался прав. За соседним столиком – то ли случайно, то ли по наводке – сидела съёмочная группа «Питерских Вестей». Они шабашили, снимали корпоратив, но сюжет с фаер-шоу через несколько дней появился в новостях. При монтаже реплики про ожоги подложили ревущему дракону, будто именно Гриня их получил!

Маша устроила разборку, несправедливо обвиняя его в излишней болтливости. «Думаешь, тебе всё можно, ты звезда?!», – её набрякшее гневом лицо пошло малиновыми пятнами, и каждый понимал, что не в болтовне дело, ведь показ сюжета скорее пойдёт на пользу – бесплатная реклама! Просто прорвалось. Давно зрело и не могло разрешиться, нужен был повод.

Конфликт наметился ещё тогда, на дне рождения «Ларисочки». Все заметили, как Гриня после выступления изменился. А потом менялся каждый раз, превращаясь в Дракона. Он сам это чувствовал, опасность подстёгивала, возбуждала. После спектакля ему всё труднее становилось выходить из образа, он продолжал нападать на коллег, донимал унизительными и жестокими шутками. Знакомые порой не узнавали его либо прятали глаза и отходили.

Только Гриня ничего вокруг не замечал, потому что ни в ком особо не нуждался. Стал жёстким, репетиции превратил в показательные выволочки: редкая не заканчивалась слезами или руганью, а к фразе: «Я никого не держу», – постепенно привыкли, но при случае с обидой вспоминали и подыскивали другой коллектив.

Больше всех страдала Маша. Её надежда на семейный бизнес не оправдались. Стало намного хуже: Гриня теперь по-свойски позволял себе хамить и подкалывать, при этом давал понять, что ничего особенного между ними нет. Он даже и не пытался быть ласковым или хотя бы изображать любовь, и всё, что иногда между ними происходило, было заслугой Маши. Но радости это не приносило им обоим.

Во время каждого выступления Гриня настолько плотно входил в образ, что забывал элементарную осторожность, воображая себя всемогущим и неуязвимым, настоящим Огненным Драконом. И поплатился за это. Одна за другой пошли травмы: то загорелся по пояс, то сильно опалил лицо, неудачно плюнув керосином. Однажды вспыхнуло всё тело, когда он крутил своё коронное боковое сальто.

Но самое ужасное произошло на Ялтинских гастролях: не проверив, вдохнул какое-то левое топливо и получил сильнейший химический ожог лёгких. Тогда он три дня был на грани, чуть не умер. Правда, в больницу ехать отказался, сам потихоньку выкарабкался. Только с тех пор перестал чувствовать запахи. Зато напрочь прошла астма, да и вообще все болезни. И Гриня ещё больше уверовал в свою звезду. Ему чудилось присутствие высших сил, забота ангела-хранителя.

Сам же он ангелом не был. Постоянно чувствовал брожение в крови: сгустки иронии, гнева, презрения, агрессии. Но в то же время шипучий поток нежности, восхищения, мгновенной влюблённости, даже страсти. Редкий спектакль не имел продолжения. Острым, тренированным взглядом он выдёргивал из толпы вездесущих поклонниц ту, что отметил прямо сейчас, сию минуту. И тогда начиналось его сольное представление: охота на женщину. Оно тоже нуждалось в зрителях – по крайней мере, на первых порах – и нередко Маша, да и вся их группа были свидетелями его блестящего шоу.

Прямо на глазах он превращался из свирепого, мифического зверя в красавца-мужчину, со всеми атрибутами крутого мачо: широким разворотом плеч, слегка опалённой густой растительностью на лице, запахом здорового пота и дыма. Он мог быть смущённым или уверенным, дерзким или ласковым – всё зависело от характера «дичи» и от сопровождающих её спутников. Ни мужья, ни любовники, ни родители и подруги не могли являться препятствием в его планах. Ему, Огненному Дракону, дозволялось всё! И пока свита его избранницы, с неостывшим враньём в ушах, проклинали артиста а заодно и свою непонятную уступчивость, Гриня шёл к машине, раздвигая толпу перед собой разрядом остаточного электричества и даже не оборачивался посмотреть, идёт ли следом она.

Несколько раз его пытались подкараулить и побить, однажды в его белую студию вызвали наряд милиции после того, как он умыкнул несовершеннолетнюю дочку какого-то местного царька. Но всякий раз Гриня выходил из передряг бодрым и неуязвлённым, а преследователи озадаченно вспоминали моменты неудавшегося нападения, пытаясь понять причину провала. И в конце концов со словами «дьявол с ним» уходили, не осознавая, как близки они к истине.