Читать книгу Возвращение в будущее - Мария Цейтлин - Страница 12

Есть известное выражение “еврейская мама” – этакая наседка, которая носится со своими птенцами, дрожа над ними и боясь на миг отпустить от себя. Так вот, в нашей семье роль “еврейской мамы” исполнял папа. И исполнял он её с завидным усердием. По части “волноваться за детей” он превосходил даже нашу маму.

Часто вечерами, когда отцу случалось пораньше прийти с работы, они с мамой наряжались и шли в кино. Папа надевал костюм, мама – красивое платье, сшитое у портнихи, и изящные туфельки, тоже сделанные на заказ, поскольку ножка у неё была 35-го размера. У мамы был безупречный вкус; если ей что-то не нравилось в только что принесённом от портнихи платье, она могла тут же его снять и убрать с глаз долой, подальше в шкаф, чтобы больше уже его не видеть.

Стоя перед зеркалом, она подкручивала и красиво укладывала локоны – у неё были длинные, густые волосы и внешность Снегурочки: белая кожа, большие тёмные глаза и чёрные волосы. Она была невысокая, чуть полноватая, но безупречно сложенная. Папа восхищённо смотрел на неё и каждый раз говорил:

– Леночка, как тебе идёт!

– Что мне идёт? – спрашивала мама.

– Всё!! – очарованно отвечал папа.

Они выходили из дому под руку и отправлялись в кинотеатр. Выходили-то они вместе, но через минуту – другую папа ускорял шаг так, что мама за ним просто не поспевала, и в результате, к кинотеатру они приходили порознь, папа поджидал маму возле входа. В конце концов, маме надоело играть в эти “догонялки” и она решила папу проучить. Когда в очередной раз они отправились в кино и, немного отойдя от дома, папа, как всегда, пустился в свой одинокий марафон, мама, недолго думая, повернула обратно, предоставив папе возможность без помех бежать до финиша. Папа бежал, не оглядываясь, уверенный, что, если жена его не окликает, значит, она благополучно бежит следом. Когда, добежав до кинотеатра, он оглянулся, мамы, разумеется, рядом не оказалось. Какое уж тут кино! Домой папа бежал ещё быстрее. В тревоге войдя, точнее, влетев в дом и увидев маму, спокойно сидящую на диване, он удивлённо спросил:

– Леночка, а почему ты вернулась?

– А почему ты всё время вперёд бежишь и я должна тебя догонять? – улыбаясь, ответила мама.

– Понимаешь, – стал оправдываться папа, – я волнуюсь, дети дома остаются одни, хочу поскорее вернуться…

– Так, по-твоему, если ты быстрее добежишь, кино раньше начнётся и раньше закончится?

Об этом папа, видимо, не задумывался.

Была у нашего папы одна, так сказать, страсть, особое удовольствие: каждый вечер, возвращаясь с работы домой, он по дороге покупал пирожные и, идя по улице, где мы бегали, раздавал их всем детям, что попадались ему на глаза. Одно из первых воспоминаний о детстве и родительском доме, которое всплывает в моей памяти – это идущий по нашей Вербовой улице папа с коробкой пирожных в руках. Вкус тех пирожных – вкус детства. И после никогда в жизни мне не доводилось есть ничего более вкусного. Те пирожные из детства, которые с широкой улыбкой на лице раздавал мой папа, казались самыми лучшими в мире!