Читать книгу Возвращение в будущее - Мария Цейтлин - Страница 7
Часть I
Детство (1928–1941)
VI. Лягушка
ОглавлениеВообще, мой брат, конечно, не был хулиганом, а то, что с ним случилась такая оказия, ну, как говорится, “и на старуху бывает проруха”. Он был послушным, умным, добрым, очень любил маленького Илью, и меня любил, хоть мы и дрались не редко, я обижалась, но он всегда первый шёл на примирение. И хотя у нас с ним были большей частью разные интересы, иногда мы с ним неплохо ладили.
Природа Могилёва богата не только лесами и водоёмами. Густая листва деревьев привлекательна для птиц и белок, яркие цветы притягивают не менее ярких бабочек, густая сочная трава манит кузнечиков и жуков всех мастей, речная вода – рай для лягушек и жаб, на камнях, стволах деревьев греются в солнечный день юркие ящерицы. Овраги, поросшие кустарником, скрывают множество мелкой живности, нашедшей там идеальное убежище: мышей, кротов, ежей…
Я помню, каких необыкновенно красивых бабочек мы находили порхающими над клевером, одуванчиками, пастушьей сумкой! Как редко они позволяли себя разглядеть, как бы тихо мы не подкрадывались к ним! Менее расторопных жуков было, конечно, гораздо легче застать в траве; их и кузнечиков мы ловили сачком, а потом отпускали. Всей этой красотой мы не уставали любоваться, и хотя были ещё совсем детьми, но уже без памяти любили свой родной город, свою крохотную родину – Вербовую улицу, полянку возле дома, речку, и, глядя на всё это, не раз давали себе слово, что никогда отсюда не уедем!
Иногда мы, дети, предпринимали “поход на лягушек”. Собиралось четверо – пятеро охотников из Гилиных дружков, спускались к речке и там караулили лягушек в траве у воды. Поймав, не убивали, конечно, а только разглядывали добычу со всех сторон, а потом отпускали; несчастная, не веря в своё спасение, пускалась наутёк.
– А знаете, что французы едят лягушек, – сказал как-то Ицик Зейтман.
– Ну, ежели жрать больше нечего, так и лягушки сойдут, – ответил Петька Зотов.
– Фу! Гадость!
Одну из таких лягушек мы с Гилей однажды нашли у нас в огороде. Как она там оказалась, только ей одной известно. Но мы её появлению несказанно обрадовались.
– А давай оставим её у нас! – предложил Гиля – будем её дрессировать, может, чему-нибудь научим.
– Чему научим? – удивилась я.
– Ну, мало ли! Есть же у неё мозги какие ни какие… Будет у нас ручная лягушка.
– А где же она будет жить? – поинтересовалась я. Гиля задумался.
– Знаю! – воскликнул он. – Помнишь тот железный тазик, что мама недавно выбросила в сарай? Наполним его водой и будет она там плавать!
– А ещё можно ей туда цветочки положить, – предложила я.
– Ага! Пойдёт там искать себе Дюймовочку! – сострил Гиля.
Мы так и сделали. До вечера провозились с лягушкой, а на ночь решили, чтобы она не сбежала, накрыть её этим самым тазом. И, опрокинув на голову бедной лягушки её так называемый дом, мы отправились спать.
Утром, разумеется, надо спешить в школу, какая там лягушка! О ней никто и не вспомнил. И просидела она, накрытая медным тазом, весь день до вечера, пока мы о ней не вспомнили и, предчувствуя беду, не кинулись сломя голову в огород спасать лягушку. Мы нашли таз на том же самом месте, куда его положили. Значит, лягушка была там!
– Осторожно поднимай, чтобы она не выскочила, – предупредила я брата. Гиля приподнял таз… никто оттуда не выпрыгнул. Тогда он откинул его и… что мы увидели? Вместо лягушки на земле лежал маленький высохший скелетик. Бедняжка заживо сварилась, оставшись без воды в плену лоханки, которой мы её так необдуманно накрыли.
– Что же мы наделали! – воскликнул Гиля, – лягушки же не могут жить без воды, как я мог забыть это! Ну, чего ты сейчас ревёшь? Мы сами виноваты: забыли о ней на целый день.
– А я уже хотела рассказать Ите, что у нас есть ручная лягушка, – всхлипывала я.
– Хорошо, что не рассказала никому. Ладно, – сказал Гиля, – давай хоть похороним её по-человечески.
– Давай, – согласилась я, – давай отнесём её на наше кладбище и там похороним.
Так и решили. Надо сказать, что “наше кладбище” находилось за домом возле забора. Там под кустом мы рыли лунки и время от времени хоронили найденных дохлых воробьёв, ласточек. А потом день – два таскали клевер на крохотные могилки, пока не забывали о них. И сюда же мы принесли нашу многострадальную лягушку, вернее то, что от неё осталось. Об этом печальном происшествии никто не узнал. Мы с Гилей решили никому не говорить, ни родителям, ни друзьям. Правда, Мишка Сидаревский, знавший об этом “кладбище”, видел, что мы там возились, и спросил, кого мы хоронили. Мы ответили, что опять нашли дохлого воробья.