Читать книгу Возвращение в будущее - Мария Цейтлин - Страница 15
Часть I
Детство (1928–1941)
XIV. Репрессии
ОглавлениеУтро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля…
…звучала по радио песня. Эта, и многие другие будили нас по утрам, с них начинался день, у кого – трудовой, у кого – учебный. Народ просыпался, вставал и шел строить светлое будущее. Строили его очень добросовестно, и многие искренне верили, что оно действительно будет светлым. Другие верили, потому что боялись; не верить было нельзя – “неверующий” объявлялся врагом народа.
В то тяжёлое время сталинских репрессий наша семья не пострадала. Но как часто мы слышали тогда, в 37-ом, об арестах “социально чуждых элементов”!
Помню, как однажды вечером прибежала к нам тётя Цива, взволнованная, лица на ней не было. Мама перепугалась:
– Что с тобой? Что стряслось?
– Взяли родителей Яши, – почти шёпотом сказала тётя Цива.
– Какого Яши? Куда взяли? – не поняла мама.
– Арестовали.
– Погоди, ты сядь, объясни, что случилось?
– Мальчик Яша Гольдман учится с Меиром в институте, – сбивчиво заговорила тётя Цива, – его родителей арестовали вчера. Такие хорошие люди! Они у нас были как-то… Поздно вечером пришли из органов, ничего не объяснили, устроили обыск. Что искали? Ничего не сказав, обоих родителей увели. Сегодня Яши не было в институте, так Меир пошёл к нему после занятий, узнать, в чём дело. Тот ему рассказал, что случилось. Мальчик в шоке, не знает, что делать… А я теперь за Меира боюсь.
– А с чего тебе бояться за Меира? – не поняла мама.
– А как же! Они ведь друзья с Яшей! А вдруг они начнут искать среди друзей…
– Перестань! Не будет ничего! И вообще, всё выяснится, может это ошибка. У нас без вины не сажают! – уверенно сказала мама.
– Лена, ты правда в это веришь? – печально спросила тётя Цива,
– Как же жить, если не верить?
– А ты забыла, скольких наших соседей забрали? Ты что веришь, что они все виновны? Что это были враги народа? Люди слово молвить боятся, даже в доме у себя боятся говорить, потому что стены имеют уши. Сосед на соседа доносит, если тот ему не угодил. Полгода назад, помнишь, я тебе рассказывала, как наших соседей Коэнов, взяли. Их кошка съела соседского цыплёнка, а те донос написали, будто они портрет Сталина выбросили… И ведь никто не стал разбираться, что у Коэнов отроду портрета Сталина в доме не было.
Маме нечего было возразить. Да, мы видели аресты соседей, большинство из которых были евреи. Мы также знали, что следует помалкивать, чтобы не случилось беды. И всё-таки нам, как и большинству рядовых граждан, не хотелось верить в то, что всеобщий кумир вовсе не так безгрешен, как нас заставляют думать.
– Ты понимаешь, почему я боюсь за сына? – продолжала тётя Цива, – он и сегодня пошёл к Гольдманам. С одной стороны, конечно, жалко мальчика, надо поддержать, но если…
– Никаких “если”, Цива! – перебила её мама, – Они же друзья! Они должны друг другу помочь, поддержать, ведь мы этому учим своих детей, чтобы они всегда оставались людьми, не предавали, не забывали друзей.
– Лена, я просто боюсь за него!
– Молчи, беду накличешь! Не думай о плохом, ничего не случится.
К счастью, мамины слова сбылись. С Меиром ничего не случилось, его дружба с сыном “врагов народа” ему не навредила. Да и самого Яшу Гольдмана органы не тронули, поскольку “сын за отца не отвечает”. Но родители Яши были арестованы, исключены из партии за “идеализацию врагов народа” со всеми вытекающими последствиями. Их сыну вскоре пришлось бросить институт, забыть об учёбе и пойти работать на завод… Сколько было в жестокую сталинскую эпоху таких Гольдманов, невинно осуждённых, опозоренных, заклеймённых, на долгие годы лишённых свободы и даже права общаться с родными! Сколько было людей с поломанной судьбой!