Читать книгу Трудно быть Ангелом. Книга Вторая. Роман-трилогия - Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы - Страница 15

Поэт, устало и шумно дыша, смахнул рукой пот с лица своего, приложил ухо к груди Постника:

– Дышит.

– Живой? Проучили, очистили Постника. Не будет с бесами жить. По гроб жизни будет нам благодарен, а бесов тысяча вышло. Господи! Свят! Свят, береги меня! Я видел бесов!

– Очнётся, ты, Юродивый, не больно ругай его – он ещё совсем молодой. Постник – хороший парень, он же нам брат?

– Брат.

– Юродивый!

– Что, бесы?! Беси, опять? Где? Где они?

– Святой воды ещё неси! Быстрее… Плесни на него! И мне дай попить. Жажда мучает.

– Страх это был!

Юродивый принёс святую воду Поэту и Постнику:

– Эх, а я хотел-то Постнику руки сломать! Да жалко стало. А тут бесов полчища.

– Чего стоишь? Ты плесни на него! Окропи! И посмотрим – все вышли?

Юродивый окропил святой водой Постника:

– Эй, Постник! Очнись! Эй, Постник – бесы все вышли? (Юродивый дал Постнику пощёчину.) Очнись ты! Живой? (И умыл святой водой лицо Постнику и снова постучал по щекам). Ты же нам теперь брат. Очнись!

– А-а-а, что? (Постник открыл глаза.) Что со мной было?

– Беси все вышли.

– Что?

– Беси вышли! Глухой?

– Правда?

– Ей-Богу! Истинный Крест! Вон туда вышли! (На дверь показал.) Туда. Я видел их! Истинный крест!

– Стра-а-ах!

Постник испуганно повернул голову и посмотрел на дверь, потом так же на потолок, храм оглядел и горько заплакал. Он умолял отправить его домой, в монастырь, говорил, что непременно покается Настоятелю и попросит его наложить епитимью. Всхлипывал, плакал и каялся бедный Постник, а Юродивый участливо спросил:

– Что? Раскаялся, брат? Кайся дальше, гони бесов от себя, гони! Чтоб не вернулись!

– Теперь ты, Постник, снова нам брат и кандидат в честные монахи.

Кандидат в монахи, бледный Постник, на коленях кивал и благодарил друзей. А Поэт успокоил его, пообещал:

– Ладно, брат, мы никому не скажем про твои искушения.

– Забудем про колбасу.

– Ох, у-у-меня всё болит. О-о-ой!

– Не греши более! Поэт всех бесов прогнал из тебя.

– А как, чем прогнал?

– Силой Честного Креста. Ох, и страху мы натерпелись!

– Может, ещё за дверью нас поджидают?

– Поднимите меня.

Друзья подняли Постника под руки, подошли к дверям и осторожно выглянули наружу. Всё было спокойно. Вышли из храма, огляделись и быстро потащили ослабшего монаха в больницу к Хирургу. Тот посмотрел, послушал Постника, налил ему валерьянки, дал выпить мутной микстуры стакан и отпустил на все стороны. Выйдя от Хирурга, довольные друзья облегчённо вздохнули и пошли к автобусу, а Постник им шептал:

– Счастливые вы. Мне бы тоже чуть-чуть Благодати, а то всё никак, а мне бы немножечко; год уже без Благодати живу и маюсь. Поеду и брошусь к ногам Настоятеля, и покаюсь в грехах. Господь милосерден, может, простит. А? Простит меня?

– Простит.

– Бесив выгнали?

– Выгнали! В дверь вышли.

– Не видно их?

– Не видать!

– И что теперь?

– Будет теперь тебе Благодать, не боись, Постник!

– Хорошо бы.

Друзья ещё раз на прощание обняли, перекрестили и благословили монаха на дорогу, посадили в автобус и отправили на покаяние.

Юродивый спросил Поэта:

– Ты куда теперь? Пошли в храм!

– Нет! Домой пойду и выпью водки стакан… Хреново мне, нехорошо, коломитно.

– Страха натерпелся?

– Да, я весь взмок! Весь мокрый!

– Чего кричишь?

– Меня хоть выжимай!

– А это того – бесов из монаха прогнали!

– Бесы? Об этом молчи! Рот на замок, никому не болтай! И Постнику больше не надо, не напоминай, а то обосрётся. Ну да, поплакал он, оступился, раскаялся.

– Я-то ни-ни! Я никому! Но беси недовольны! Рядом летаютъ! Они тебе будут мстить! И Постнику…

– Хватит! Хватит меня пугать, Юродивый. Я их не боюсь! Не боюся я их! Фиг подобедают!

– Ага! А чего ты крест из храма держишь в руках? Всю дорогу с ним ходишь? А?

– Точно, крест с собой унёс! Так что же это? Мы бесов выгнали тысячу? Летают?

– Ей-Богу, прогнали! Тысячу летают! Я сам это видел! Воздух разбился на части, и из Постника нечисть кинулась вон. Звери! И крику было – жуть! Я это видел! Я!

– Эх, да уж, страшно было! Видел, как беси из Постника вышли? Видел, как из храма бежали?

– Вах! Силой молитвы честного креста! Бац! Бац ты их крестом!

– Устал я, будто вагон разгружал. Оп-па! Хоп! Шатает меня.

– Шатает – ты нечисть прогнал. Крест мне отдай? В храм отнесу.

– Не отдам! Ты чего? Домой с ним пойду, мне так спокойней. И водки выпью! И помолюсь. Может, усну… Мне надо напиться и бесов забыть!

– Я с тобой. Провожу тебя и буду святую Книгу читать тебе, пьяному Поэту, чтобы ты успокоился. Двоих нас не достанут!

– Кто?

– Нечисть! А то бесы летают тут! Ищут они, в кого поселиться.

– Хватит! Пошли! (Поэт в руках держал крест.) Мстить будут.

– А ты крестом их бей посильнее! Бей их, Поэт!

– А-ха-ха!

Юродивый сам, торопясь, достал нательный крест из-под рубахи и крепко зажал его в зубах. Он всю дорогу крестился на ходу и молитву сквозь зубы шептал. Так и шли через город. На улице все люди шарахались от них – на друзей было страшно смотреть. Юродивый с нательным крестом в зубах, дико оскалившись, шептал, не переставая, молитву и широко крестился руками, а Поэт шёл с большим храмовым крестом в руках, махая им перед собой, и твердил:

– Да воскреснет Бог! Да расточатся враги Его! Как исчезает дым, так исчезнут все черти и бесы! Вокруг меня исчезнут все черти и бесы! Аминь!.. Залог души превыше всех ценностей мира! Юродивый, бесы в залог душу берут!

– А-ха!

Пришли к Поэту домой, дверь закрыли, заперли на ключ, перекрестились крестом, шумно вздохнули и вместе облегчённо выдохнули:

– Фак!

– Ну ни хрена себе!

Поэт сразу прошёл в кабинет и устало упал на диван. Юродивый забрал у него храмовый крест, и сам не выпускал его долго из рук. А из шкафа достал большие свечи и спички:

– Вообще-то, в книгах написано: монахам для прогнания бесов над буйными в строгий пост надо читать «Очистки от бесов». А в непостный день, и не читая чин «Очистки от бесов» над буйными, нельзя молитвой бесов прогнать – не получится. А у тебя, Поэт, получилось силой Креста! Чудно? А? Чудно!

Поэт задумчиво смотрел в одну точку, лицо его осунулось, помрачнело:

– Бля! Как же бесы крутили его!

– Да! Бесы монаха крутили!

– А видел лицо его? Когда беси пошли?

– Лицо диавола! И нечисть пошла!

– Я видел, как по воздуху нечисть и срань пошла, и вся из него и в двери! Ба-бах!

– Я же тебе говорю, Поэт! Ей-Богу, если бы не молитва твоя живого Креста от порчи и бесов, мы бы не выгнали бесов! Нет, нет! Бесы толкнули бы Постника в ад с колбасой, в саму преисподню!

Мэри с изумлением смотрела на них. А затем молча достала чёрные маслины и виноград. Виноградины, словно камушки, упали в её бокал, и она налила себе вина; а чёрные маслины полетели в гранёный стакан, и водка из мини-бара полилась туда же. Мэри подала стакан Поэту, озабоченно и испуганно посмотрела на Юродивого, потом на Поэта и тихо спросила:

– Да, что это с вами? Что с тобой, милый? Джинсы грязные, рубашка грязная, потная! Домой заявился с крестом!

– Ты видишь меня?

– Да.

– Значит, я существую? И значит, я всё это видел?

– Странный, на тебе лица нет.

– Мэри, когда я пьяный и, как сейчас, странный, усталый – не надо! Не надо лезть со своими вопросами! (Поэт с трудом махнул ей рукой.)

Мэри повернулась к Юродивому:

– Что с вами, что с ним?

– А это он брата Постника от бесов спасал, – ответил, не оборачиваясь, Юродивый и зажёг свечи. – Сотню их выгнал и сжёг!

– Что-о-о? Кого? Кого сжёг? Откуда крест принесли?

– Свечи не горят понапрасну, свечи обязательно надо сейчас.

– Откуда крест?

– Из храма.

– Зачем?

– А бесов прогнать. Летают! Не видишь, а я вижу! Как мухи, летают и мстят. А-ха-ха! А мы их крестом и молитвой хлоп! – весело ответил Юродивый.

Он схватил бутылку минералки, зубами скинул крышку и шумно, жадно стал пить.

Мэри спросила:

– Не пойму! Кто летает, Юродивый?

– Бесы! (Юродивый выпил всю минералку до дна.) А-э… Поэт из монаха бесов прогнал, вот и летают они неприкаянно. Ищут, в кого поселиться.

Мэри повернулась к Поэту и вопросительно развела руками:

– Что?

Поэт посмотрел на Мэри:

– Что-что! Рубаху подай! Чистую!

Снял грязную рубашку с себя и отдал Мэри. Свечи горели. Юродивый сам себе крепкий чай заварил, кружку налил и, довольный, жадно залпом выпил полкружки:

– Фух!

Поэт, полуголый, с нательным крестом на груди, глядя на свечи, медленно выпил водки стакан, закусил маслиной и тоже устало произнёс:

– Фу-ух, устал я с Постником. Словно вагон угля разгрузил. А что-то я, и правда, нереально душевно устал.

– Так что же ты, милый, сделал?

Поэт задумался, вылавливая ещё маслины, закусил ими и ответил:

– Я держал крест на нём.

– Ты сильную молитву читал! И прямо над ним. А я держал его, Постника! Я крепко держал! Со всей силы держал!

– Кого?

– Да-да, очень сильную! И получилось же! Чудо! А? Чудо!

– Юродивый, какое ещё чудо?

– Молчи, про это нельзя.

– Так что это было?

– С третьей молитвы! Я же по-русски тебе говорю – беси искушали его. Постник – пацан ещё молодой, вот и поплыл! А мы молитвы читали над ним. Поэт, ты спас его, спас! Поэт, слышишь меня? Это всё ты! Ты же свою Благодать передал! С крестом и молитвой Честнаго креста. И беси, как червяки от чеснока, повылезали и разбежались! Разом прогнали бесов! А-ха-ха-ха! Вот ты и устал.

Мэри достала чистую рубашку Поэту.

– Милый, ты устал.

– Мэри, налей мне ещё, вообще не берёт.

Мэри достала ещё маслины, кинула их в стакан, водку налила и подала в руки Поэта. Она провела ладонью по его волосам, повернулась и спросила Юродивого:

– Э-э-э-бесы?

– Бесы.

– А вы это о чём, мистер Юродивый?

– Матушка, вам, чистой, лучше про это не знать – про жадность, и деньги, и колбасу, про искушения бесами, о предательстве, вранье и обмане. Всё это про жизнь; и душевная грязь никак не касается, матушка, вас. А хорошо свечки горят! Красиво бесов гонять! Страшно на это смотреть, но мне понравилось.

– Юродивый, ты лучше молчи! Молчи, и всё! Никому ничего не говори, лучше молчи.

Но Юродивому хотелось поговорить и обсудить ужасающее событие, его всего распирало от этой жуткой истории. А Мэри отпила вино из бокала и сказала:

– А такое я по работе своей каждый день вижу и слышу. Так, Юродивый, это беси были, что на картинах художников? А-ха-ха!

– Да, матушка, вся жадность и искушения в человеках от бесов! А ты, Поэт, что молчишь?

– По-разному бывает – то любовь побеждает, то жадность от бесов, а мы поле битвы. И куда мы повернём, зависит от нас, только от нас. Нечего пенять на других.

– Правильно, золотые слова. А то он нас обвинил! Постник сам их впустил. Страшно, как бился под бесами, жутко смотреть!

– Да уж, Юродивый, страху было полно.

– А как он полз обратно в храм? Жуть! И жалко мне стало его, беднягу.

– Кто полз? О ком вы?

Поэт ответил:

– Обо всех нас говорим, о грешных и раскаявшихся, что к Господу Богу обратно ползут.

– Так что же вы видели? Что вы молчите?

Но Юродивый перекрестился и сказал:

– Ей, Господи, не введи в искушение нас и избавь от лукавого в нас. Я Тебя очень-очень, Боже, прошу!

– Аминь, – поддержали хором Поэт и красавица Мэри.

А Поэт сказал:

– Во как бывает! У тебя свои планы, у Бога на тебя свои планы, и у бесов свои на тебя, а ты, как хочешь, так и вертись. Что-то устал я, прилягу.

– Я, милый, выключу большой свет, пусть свечи горят.

Мэри ласково провела ладонью по упрямым волосам Поэта, наклонилась к нему и с нежностью, на которую способна только любящая и любимая женщина, поцеловала его. Посмотрела на спящего с гордостью и восхищением, как на Бога или прекрасного Ангела, и прошептала ему:

– Только ты… Я только твоя. Ты мой Великий Гэтсби. Обожаю, люблю тебя… Или я ещё сплю?

В это время Юродивый брызгал святой водой на всё вокруг в кабинете:

– Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, троическое явися Тебе поклонение… Э-э, что? Какой Гэтсби?

Мэри не могла налюбоваться любимым, но услышала вопрос, обернулась и ответила:

– Великий… Так признайтесь, что же вы видели? Юродивый, миленький, умоляю, расскажите же мне!

– Не могу вам сказать – слово дал! Честное слово дал – молчать об этом. И вы молчите!

– О чём же молчать?

– Истину вам говорю – самое страшное! Я мёртвых видел по жизни, и много, но тут… страху! Нечисть, и страх! Я крепкий мужик, но тут, признаюсь как на духу – чуть не обосрался от ужаса.

– О Господи!

– А Поэт их, нечистей и вурдалаков, молитвой прогнал! Да, святую молитву кричал и крестом изгонял! Свят, свят! (Святой водой окроплял всё вокруг.) Как червей тысячу выгнал! Из человека! Это было страшно!

– О, мамма мия! Скажите, что это неправда!

– Вот истинный крест! И пусть меня разорвало на части, если наврал! Вах!

– Ой! Страшно! Я вам верю.

– Правда. Это правда. Вот истинный крест!

– А чем всё закончилось?

– Постник снова нам брат. Вы лучше идите к себе, Матушка, идите, идите отсюда. А я вот тут на полу в кабинете посплю. Не беспокойтесь, и помолюсь за него при свечах. У меня сильная молитва есть для него, уверяю – завтра будет в порядке, как этот, м-м-м, Эверест. Нет, Казбек. Точно – Казбек! Мой брат Поэт – золотой человек. Спи братка, таких надо беречь.

Юродивый окропил всё вокруг и, крепко держа в руке храмовый крест, опустился на колени, открыл молитвенник при свечах, начал молитвы читать и креститься: «Спаси нас, Господь, своей Благодатью…»