Читать книгу Там, где меня ждёт счастье. Том второй - Мэгги Ри - Страница 6

ЭНЛИС:

С момента смерти моей матери прошло около четырех лет… Все это время я учился дома, одновременно воспитывая младшую сестренку – Энни. Мы росли так близко, что между нами никогда бы не проскочила ни одна ссора, нас даже сон не разделил бы вовек. Несколько недель назад был мой день рождения, а сегодня – пять лет со смерти отца. Это означает, что дядя Робертио сегодня придет домой не раньше, чем в девять часов вечера.

– Лисси! – из шкафа в гостиной донесся ее смешной голосок. – Найди меня-я!

Отложив учебники, я встал из-за стола и последовал на смех:

– Кто не спрятался – я не виноват! Неужели Энни на кухне? – я прекрасно знал, где она, но так приятно было слышать ее ангельский смех, что я хотел насладиться им подольше.

– Лисси, найди меня!

– Ты в комнате? Хм, нет. Где же ты, Энни?

– Ой! – вдруг взвизгнула она, и в шкафу послышался шум. – Лисси? Лисси!

– Энни! – спохватившись, я прибежал к шкафу. Когда я его открыл, оттуда вывалилась Энни, убегая от свалившихся на нее баскетбольных вещей. – Ты как, Энни? Ручки целы? А ножки?

– На меня свалились мячики! Их так много, Лисси! – глаза испуганные, а на губах смешок.

После того, как мы вдвоем убрали мячи, я уложил сестренку спать, а сам сел за учебу. Перед сном она беспокойно ворочалась, интересуясь: «А где дядя Берта?». Дядя Берта придет не скоро, Энни, не скоро… Не понимаю этого. Воспитываю ее я, а любит и ждет Энни дядю, которого все время нет дома… Она любит его за все на свете, несмотря на то, что он даже не постарался провести с ней больше времени. Все, что он может – это покупать еду, да остальные вещи по хозяйству выполнять. Оценить его, как заботливого родителя я не мог, он был никаким.

Скорее всего, для Эн он некто вроде «отца», возвращающегося с работы с киндер-сюрпризом в руке. Она не представляет жизни без него, а он только и ждет, пока сможет свалить от нас на работу. Не исключаю того, что там у него кучка «барышень», к которым он так спешит… с ними интереснее, чем с племянниками.

Когда Энни только родилась, дядя хотел ее удочерить и всячески назывался акушеркам ее отцом, что меня дико бесило. Но после того, как дядя Снай запретил ему это делать, он оставил эту идею и Энни досталась фамилия мамы – Кроу. А я… с рождения носил папину, и не собирался ее менять ни за что на свете.

РОБЕРТИО:

Как бы банально не звучали мои следующие слова, но… В свои сорок три года я добился только того, что стал главным врачом всей больницы, под рукой у директора. Но ни семьи, ни девушки, ни друзей, откровенно говоря, «не завелось». То ли я был настолько ужасен характером, то ли люди меня не замечали с хорошей стороны. Любовь и уважение я получал только от племяшки, которая, встречая меня с работы, набрасывалась мне на плечи и целовала меня в щеки…

– Доктор, вы Телио или Лентие? – с такими важными вопросами я сейчас принимаю у себя в кабинете практикующихся студентов-медиков.

– А вы как думаете?

– Ну… Я думаю, Телио звучит мягче. Значит, Роберто Телио.

– Робертио.

– Роберте?

– РоберТИО, – сквозь зубы в который раз повторяю я. Вот уже третий день подряд эта школота приходит ко мне из колледжа на практику. Чертов колледж. – Если вам так трудно запомнить мое имя, как вы еще учитесь в «меде»?

– Ну, у нас принято звать всех педагогов по имени и отчеству… но ваше отчество произнести сможете только вы сами, – пацан лет семнадцати поправил очки. – Можно звать вас просто «Док»?

– Да хоть Пульхерией Педросовной… мне уже все равно.

Кто-то в толпе захихикал, шепча «Пульхерия Насрулаевна Сукасян», а я закатил глаза. Умников на грош. Видно, их любое имя устроит.

– Детишки, вас сегодня направили ко мне с «Лечебным делом» или по «Основам акушерского дела»? Если второе, то я, лучше, сюда позову своего коллегу.

– А у него такое же сложное имя?

– Нет, можете облегченно вздохнуть.

– А практику у вас ведут только мужчины? Ха-ха!

– Могу позвать Людочку, нашего проктолога.

Ребятня отнекивалась, как могла. В результате все сидели у меня в кабинете, а я давал им показания о медицинских приборах. Один «студень» резанул себе по пальцу скальпелем и упал в обморок, после чего пришлось проводить еще и мастер-класс по оказанию «первой медицинской помощи дебилу». Бьюсь об заклад, этот «красавчег» был зачат на спор.

После окончания практики я был, как выжатый лимон. Весь день прошёл как на зло. Сначала эти студенты, потом новенькие медсестры, а затем еще и в регистратуре с техникой проблемы.

Под конец дня я еле держался на ногах. Как бы я не старался, медицинский персонал не давал мне радоваться жизни. Врачи, медсестры… И все без умолку трендят, сплетничают о администрации, обо мне… Пока не заткнешь их – не перестанут! Ничего не стыдятся! Большинство сплетен спускается до уровня «главврач – холостяк»… А я не железный, у меня тоже сердце есть.

Я сам знаю, что выглядит это нелепо. Мне признавалось в любви уже около пяти медсестер, и я всех отвергал, словно мальчишка. Я не знаю, что со мной не так: вроде как хочу любви, а чувства других отвергаю… Что со мной не так?

Мне представилась возможность уехать на родину с Полли, которая позвонила мне, когда не стало жены брата, но я был с новорожденной Энни на руках и никуда поехать не смог. Просто не решился. Струсил. Может, я упустил свой шанс. Во второй раз. До нее детей предлагал взять к себе Снэйкус, и я бы мог в дальнейшем свободно вести свою личную жизнь… А теперь ничего нет. Никаких больше шансов. Должно быть, судьба просто надо мной смеётся. Так и было задумано, чтобы Робертио Телио-Лентие остался один: Полли опять замужем, а со Снэйкусом отношения поддерживать я перестал еще тогда, когда Энни было три месяца отроду. Между нами произошёл не самый приятный разговор, завязался конфликт, в конце которого я высказал всё, что о нем думаю. Сам Снай, наконец, понял для себя, что переубедить меня невозможно.

– Дядя! Дядий! – с радостными воплями меня встречала Энни, когда я вернулся домой. На часах было уже двенадцать, и я был просто в прострации. Почему детка до сих пор не спит?

– Малышка, ты почему не в постели?..

– Она не хотела спать, – у стенки встал Энлис с недовольным выражением лица.

– А ты пробовал её укладывать?

– Конечно! Ты думаешь, я все это время занимался ерундой, а Энни бегала сама по себе?!

– Надеюсь, все было не так. Энни, милая, ты кушала?

– Неа! – она засмеялась, а Энлис тяжело вздохнул:

– Она сказала, что не будет есть без тебя, и я попробовал предложить ей растворимой каши, которую она так любит, но и её она есть не стала.

– Ужас. Энни, я сейчас ничего готовить не буду, уже поздно.

– Но я тебя ждала, дядий!

– Нужно было есть раньше. Идём спать, Энни.

ЭНЛИС:

– Дядя, она хочет есть! Нельзя ребёнка укладывать голодным!

– Не я виноват в том, что она не поела раньше! Я иду спать!

– Дядий! Ну, дядий! – Энни начала похныкивать, натирая глаза. – Мой животик бурчит! Дядя!

Я пытался как-то уговорить его, но он только упрямо схватил её, плачущую, на руки и унёс в комнату. Дрянь без чувств.

Когда я ложился спать, я все еще слышал, как он пытается её уложить, рассказывая ей сказки, а она хныкает. До чего же я жалок, раз не могу защитить свою сестренку от этого жестокого человека.

– Лисси… – спустя час моя дверь приоткрылась, и на кровать забралась Энни. Я почти спал, но меня привел в чувства шорох у меня за спиной.

– Дядя заснул?

– Да, а я не хочу спать…

– Ты голодна?

– Угу…

Я обнял её, прижав к себе. Она тихо шмыгнула носишкой, даже не пытаясь заснуть.

– Лисси… Я хочу кушать…

– Будешь омлет?

– Угу.

До двух ночи мы с Энни сидели и ужинали омлетом, пока она не уснула, едва его дожевав. Тогда я перенес её к себе и положил рядом. Иногда мне казалось, что я воспитывал и растил сестренку один, без дяди. Тот не ценил времени, проведённого с малышкой. Она – единственная, кто понимает меня, такая, малютка…

Разблокировав телефон, я заметил очередное сообщение от Риммы. Я понимал, что веду себя, как козёл, но я ничем ей не был обязан. Во мне угасло то глубокое чувство, которое я к ней испытывал после кончины моих родителей… Теперь я по голову в домашних делах.

Но прочитав её сообщение, я не смог не думать о ней:

«Помоги мне, Лисси.»

Оно пришло сегодня днём, и только сейчас до меня дошло, и от этого я испугался еще больше. Я хотел придти ей на помощь, но не мог уйти из дома, оставив Эн одну.

«Где ты?» – я набрал сообщение. Даже спустя десять минут она не ответила.

«Римма где ты?!»

«Что происходит?»

«Что случилось?!»

Меня настигла паника, и я тихо перенес Энни в постель к дяде, который спал без задних ног. Сам же я открыл ключом дверь, заперев за собой, и побежал туда, куда вздумалось – к её дому.

Улицы гудели. Фонари светили в полумраке. Было ужасно страшно бегать одному по безлюдной улице, но страшнее было куда больше за Римму. Когда начало светать, я уже был у её дома. Закрыта дверь. Окна погашены.

– Рим? – я обежал весь дом, но её не было. – Рим! Римма! – тогда я попробовал её набрать. Номер недоступен. А у дяди Сная?

– Алло! – крикнул я, когда трубку взяли. Связь прерывалась. – Дядя Снай! Дядя Снай!

– Лисси? Ты почему не спишь? Алло? Лисси?

– Где Римма?! Где она?! – чуть не скрывающимся голосом кричал я. – Я у вашего дома!

– Лисси, что ты забыл на улице?! Ты один?! Иди домой!

– Где она?!

– Римма…! – дальше я не услышал. Уши заложило. Сердце готово лопнуть под призывным стуком. Где моя Римма? Где девочка, которую я любил?

– Где Римма?! – я зарыдал, хотя уже услышал ответ. – Где она?! Ответьте мне!!!

– Она в больнице, её кто-то избил, и она без сознания лежит под капельницами. Я не знаю, что мне делать, Лис… Полиция нашла её в канале около школы и сейчас расследует это дело.

– Кто?! Кто это сделал?!

– Мы выясним… Скорее всего, это её одноклассники, если не какой-нибудь посторонний. Ох, Лисси… Прошу тебя, не вмешивайся.

– Я ей нужен, дядя Снай! Она писала мне сегодня днём!

– Она тебе писала?!

– Она писала мне, дядя Снай! Писала: «Помоги мне»!

– Почему ты…?! Ах, Господи…

– Я увидел лишь сейчас, дядя! Если бы я увидел раньше…!

– Нет, нет, это не твоё дело, Лис! Иди домой.

– В какой она больнице? Я сейчас же скажу дяде!

– Нет. Не говори ему. Он не имеет никакого отношения ко мне и моей семье.

– Сейчас это важно! Вам нужна поддержка!

– Идите вы с ним к чёрту!.. – тут он заплакал в трубку, как малое дитя. – Прости… Прости меня, Лисси… Прости… Господи…

– Я не бросал Римму, дядя Снай, и не брошу! Где она?!

– Мы… Мы в больнице напротив больницы твоего дяди… Римма… В очень тяжелом состоянии… А у вас маленький ребёнок…

МОНИКА:

Когда я проснулась, рядом стоял Маркус с букетом цветов, в одних красных трусах. Я подняла глаза на его торс, грудь, затем на трусы с эмблемой бэтмена и уже затем взглянула ему в глаза:

– Маркус?..

– Доброе утро, Мо-мо.

– Сегодня какой-то праздник?..

– Сегодня день, когда ты выспалась до часа дня, а значит, ты полна сил и счастлива.

– Не понимаю, к чему ты клонишь…

– Всё ты понимаешь, Монька, всё ты понимаешь… Прошло уже четыре года, как мы тут, и за это время я ни разу не прикоснулся к тебе, как к партнёрше. Мо-мо…

– Мужчина, на вас плохо действует недотрах, – я засмеялась, а он с воскликом «ах, ты» повалил меня в постель, оставляя засосы на груди и шее. Цветы теперь лежали, разбросанные по кровати: розы, фиалки, тюльпаны. Маркус, смеясь вместе со мной, стянул с меня низ и провел языком по моей пояснице.

– Мара! – я взвизгнула и не успела ничего предпринять, как Маркус запустил своими боксерами в торшер, и те там повисли, а я уже была под ним. – Маркуся… Мне бюстгальтер жмёт…

– С каких пор ты его носишь?

МАРКУС:

Моня засмеялась, распахивая ночную рубашку. Ее бельё полетело ко мне за спину, и взгляду предстали её красивые груди. Я провел рукой по ее обнаженной ножке, ощущая мурашки на ней.

– Какая же ты у меня красивая… – в восхищении поцеловал её я, а она взглянула на меня из-под густых ресниц. Бледное личико покрылось румянцем. Я почувствовал, как её нагие ножки сексуально охватили мои бедра и по телу, вплоть до самых кончиков пальцев ног, прошла приятная дрожь. Я хочу её. – Что ты смеёшься? – спросил я её, и сам засмеялся над её смешными ямочками на щеках. Подхватив её под бедрами, я прижал Моньку к себе так, чтобы ее ножки лежали на моих плечах. – Моника Кроу, вы так возбуждены…

– Ахах, не смотри на меня так…

– Мы одни, родители резко не нагрянут, нас никто не прервет… Ох! Не прижимайся так резко во мне… Ну ты и хулиганка… Надо тебя наказать.

МОНИКА:

Маркус подхватил меня и так неожиданно оказался внутри, что меня всю сразу затрясло, и стон сорвался с губ, я сама от себя такого не ожидала:

– Ну ты даёшь!

Маркус с наслаждением зажмурился и рассмеялся, когда почувствовал, что я касаюсь пальцами ног его бедер, таких сексуальных. Хитро ухмыльнувшись, он забрал мои ноги совсем высоко, и ни с того, ни с сего, откуда-то снизу раздался громкий и странный звук…

– Э… – я смутилась, кровь прилила к щекам, хотя стыдиться был нечего. – Это не я, слышишь?

Немного смущенный Маркус любопытно моргнул, глядя прямо мне в глаза. Я сняла ноги с его плеч и со стыдом опустила голову:

– Мне так неловко… Вот если бы ты только не задрал их так, то воздух не попал бы в… м-м-м!..

– И… Как твои ощущения? Говорят, что это обалденно! Ну, я читал…

– Что обалденно?

– Ну… когда воздух выходит из твоей вагины.

– Не произноси это слово так легко!

– Хорошо, если я назову её «ямкой», то это тебя устроит?

– Нет…

– Тогда… «Холмик», нет?

– Это у тебя «холмик»!.. А у меня… «пещерка»!

Секунды три Маркус молчал, затем взорвался смехом и вновь прижал меня к себе:

– Иди ко мне, моя «пещерка»…

***

Опустившись рядом, он мягко чмокнул меня в щеку, и мы переглянулись, легко дыша. По всему телу еще гуляла приятная дрожь. Его руки мягко обняли меня, и он заплел мои волосы в косичку.

– Помнишь наш первый раз?.. – хихикнула я, а он закрыл глаза, греясь у моей обнажённой груди.

– Конечно…

– Я поняла, что ты будешь в этом хорош, когда ты пытался отвлечь меня шутками… редко встретишь такого серьезного и одновременно смешного мужчину.

– Я просто пытался найти твою «пещерку»… – он посмеялся и еще раз поцеловал меня в щечку. – Моя маленькая… Кто бы думал, что та шестнадцатилетняя девчонка будет такой чудесной женушкой… мамой…

– Мамой… – повторила я и задумалась. – Я так хотела от тебя детей, знал бы ты как… Кто бы подумал, что тот невинный мальчик станет таким очаровательным отцом! Очаровательным… Ахах, помнишь, как мы чуть не сломали кровать, когда Снай себе Лиса взял в гости? А сажали картошку в саду?

– Картошка была что надо… Сочненькая такая. Помнишь, как мы баловались плюшками, пока Снай и дети спали в комнате?

– О, да… Это было шикарно… Скажи мне, сколько раз мы уже засыпали и просыпались вместе, Маркус?..

– Я сбился со счета…

– А ведь мы женаты уже десять лет… ты в это веришь?

– Господи, десять лет! Ох, Монька… Как же я тебя люблю, ты просто не представляешь!…