Читать книгу Три страха & три прощения Снэйкуса Кларден - Мэгги Ри - Страница 3

Как и ожидалось, зимний дождь выбил Сная из сил на целую неделю. Поднялась температура, ломило все тело, и он провел несколько дней в постели, поднимаясь лишь для еды, питья и некоторых нужд. Все это время он хотел позвонить Римме и спросить ее о самочувствии, но просто не мог – его самочувствие было почти что таким же дерьмовым, сейчас он точно не был готов кого-то поддерживать.

Во время лихорадки ему несколько раз снились кошмары. Смерть близких людей, повторяющиеся эпизоды из прошлого. Снился странный сон, где Тио вернулся к нему, где они сидят на берегу озера и распивают вино. Такой сон Снэйкусу тоже казался кошмаром, ведь он никогда бы не стал реальностью. Потому, встав на ноги, он решил хотя бы частично воплотить его в реальность и пошел в бар. Тот находился близко – надо было всего лишь перейти дорогу, но это уже было испытанием для того, кто не выходил из дома совсем.

«Так странно, неужели я когда-то был другим человеком?» – думал Снай, надевая на всякий случай теплые сапоги с непромокаемой подошвой. Ему совсем не хотелось заново промочить ноги и свалиться с температурой на неделю. Хотелось немного сменить картинку и пойти выпить душистого вина, чтобы скрасить свой серый вечер. Он шел в это заведение, вспоминая, когда вообще в последний раз выпивал где-то, но ему вспоминались только новогодние вечера около двадцати лет назад, когда они с Моникой и Маркусом напивались вдрызг. Тогда было невыносимо весело. Снежинки падали на высунутый язык, ветер морозил щеки до милого розового цвета. На душе было хорошо, и практически никаких забот не было, а теперь он был совершенно один и казалось, будто их так много. Все проходит. Дети вырастают. Друзья становятся преданы семье, забывая о молодых годах. Лишь он один как будто стал копилкой тех самых воспоминаний, так усердно стараясь их сохранить и никуда не выпустить.

В баре Снай остановился перед меню, теряясь в собственных предпочтениях. Сначала ему так хотелось чего-нибудь легкого, воздушного, а теперь он посмотрел на молодежь, которая залпом выпивала крепкие напитки и подумал «а я что, хуже что-ли?». Он не был тем, кто любил эксперименты, кто гнался за соревнованием, скорее наоборот консервативно относился ко всему, что окружало, но этот раз решил все. Он купил немного виски и взял с собой, решив, что иначе не дойдет до дома. Ушел в свою крепость, свое убежище, в темную-темную квартиру, в которой не желал включать свет. Достал старый пыльный стакан, сполоснул его под водой и с грохотом поставил на стол.

Хотя это было всего лишь какое-то виски, внезапно во всем теле появилась небольшая дрожь, словно он безумно нервничал. Словно это все было впервые. Как тогда, когда ему было шестнадцать и он в первый раз попробовал алкоголь, а затем припёрся домой к родителям пьяный в стельку. «Боже, неужели прошло так много времени? Мне через год пятьдесят, за полвека вообще не поумнел…» – с этой мыслью он закинул в себя стакан жидкости и та резко обожгла горло, а затем пищевод. Стало очень душно, даже горячо. Снай подумал о том, что ничего не поел перед тем, как выпить, после чего его практически мгновенно, на глазах начало развозить. Словно маленького глупого мальчишку. Он никогда себе не позволял такого при дочке, ни в жизни. Теперь, когда он был совершенно один, компанию ему составлял только алкоголь.

***

Глубокий сон плавно перетек в поверхностный, когда на фоне послышался знакомый нежный голос. Первым к Снэйкусу почему-то явился образ Карен, именно таким был ее голос – с небольшой хрипотцой, но при этом с ласковыми нотками, такой хитрый-хитрый. Она передала его своей дочери. Не только голос, внешне они тоже были очень похожи, и отец видел это, когда издали замечал бегущую к нему из школы дочурку. Хотя Карен когда-то поступила с ним так, предала его, он был благодарен этой женщине за этот чудесный подарок – когда-то маленький кричащий свёрток, а теперь взрослую ответственную девушку.

– Папа? Пап? Тебе плохо, пап? – расслышал он вдруг голос рядом с ухом и приподнял щеку с пола. Голова была безумно тяжёлой. Глаза слипались, но фокусировались на полупустой бутылке виски. Понятно. Значит, он напился и ему явились галлюцинации. – Папуль! – внезапно за лицо его схватили достаточно сильные руки и по щеке немного похлопали. К этому времени мужчина уже успел прийти в себя и увидел перед собой Карла. Тот, хоть и был редкостным чудаком, точно не изобразил бы голос Карен. А главное для чего?

– Снэйкус, вы тут или нет? Вам плохо? – заговорил он своим обычным голосом, достаточно бархатным басом, прямо как у его отца, дяди. Тогда Снэйкус взбодрился и даже смог сесть возле стола, прижавшись спиной к ножке. Рядом с Карлом стояла испуганная Римма. Значит, это был голос Риммы, а не ее матери… Вот оно как.

– Убери от меня свои руки… – когда Карл потянулся, чтобы встряхнуть тестя, Снэйкус дёрнул плечами и отвернул нос в сторону. Голова начинала болеть.

– Кажись, папаня нажрался… – усмехнулся Кроу и поднял глаза на жену, которая уже искала стакан, чтобы налить отцу воду. Когда нашла, поспешно протянула ему и подсунула к губам:

– Папуля, пей. Аккуратнее. Ты как себя чувствуешь? Ударился? Ты много пил вчера?

– Муля, отста-а-ань… – словно ворчливый котяра протянул мужчина и сделал пару глотков. Потом осмотрелся и как будто немного очнулся. – Вы чего здесь делаете-то? Муль?

– Мне кажется, сначала вам надо протрезветь… – Карл усмехнулся вновь, и на этот раз тесть его заткнул:

– Уймись, не тебя спрашивают. Римма, что такое? Как вы попали ко мне домой?

– Кажется, ты забываешь о том, что когда-то этот дом был и моим тоже, у меня есть ключи, – без каких-либо обид улыбнулась Римма и села на корточки рядом с отцом. В этот момент она словно вновь была той самой веселой молодой девчонкой. Школьницей-старшеклассницей. – У нас через десять минут будет здесь встреча с психологом, где-то вторая по счету. Первую мы провели у нас дома, но я поняла, что мне пока там сложно находиться, и поэтому пришла сюда. Но ты не волнуйся, мы тихо посидим и поговорим.

– Так, ничего не понял… – с бодуна Снэйкус тряхнул головой и сонно посмотрел на дочь, затем на бесячего Карла. – Что за ерунда? Какой психолог?

– Вы, кажется, забыли о том, что случилось неделю назад… – зять как-то томно вздохнул, и в этот раз он уже не смеялся, наоборот выглядел очень строгим. – Мы разгребаем последствия. Нам лучше.

– После психолога? – Снэйкус прыснул со смеху, но те не смеялись. – Херня. Скажите честно, вам просто нечем заняться. Карл, или это какой-то твой знакомый, который успешно зарабатывает шарлатаном?

– Херня – ваша уверенность в том, что психотерапия всего лишь шарлатанство, не приносящее никому пользы. Возможно, вы допускаете мысль о том, что вам это не нужно, но мы не готовы хоронить свое психическое здоровье, Снэйкус, – достаточно грубо пробасил Карл, на что Римма погладила его по плечу, как будто успокаивая:

– Не груби так, Карл. Это неправильно.

– Ну, таким как Кроу точно нужно к специалисту… – не сводя с зятя презирающих глаз прошептал Снай. – Но Мулю мою втягивать в это не смей. Она здорова и сильна. Она все переживет.

– Папуль, не всё… – его успокоила нежная рука дочери. Она искренне и как-то грустно смотрела ему в глаза, слегка качая головой. – Я едва рассудка не лишилась после того, как мне отменили лекарства. Мне было страшно за свою жизнь. Мы позанимались с специалистом лишь единожды, но мне уже лучше. Я поняла, что мне делать с собой дальше. От этого мне становится спокойнее.

– Делай, что хочешь, Муля… Но я считаю, что это бред – отдавать кучу денег человеку за пустую болтовню. К тому же, он абсолютно чужой всем нам, ты зовешь его в нашу квартиру… Сложно находиться в вашем доме… А как насчёт того, что вы там будете жить? Неужели из-за происходящего теперь вы переедете сюда?

– Если будет нужно – да, – Карл нахмурился, а Римма поджала губы, глядя на них двоих.

– Папуль, мне пока сложно там быть. Я схожу там с ума. Каждая вещь напоминает мне о малыше… И мне… Мне пока невероятно больно о нем вспоминать, пап… – хотя девушка старалась держаться, слезы все равно выступили на глаза, на что отец тут же повертел головой и поспешил ее утешить, поглаживая по тонкой руке:

– Ладно, ладно, малыш, только не плачь, прошу. Сколько будет нужно – столько нужно, только не плачь.

– К тому же, пап, мне безумно страшно за тебя… Ты со своей спиной, а ещё не ешь ничего… Мы пришли к тебе, а ты лежишь на кухне на полу… Я испугалась, что у тебя произошел инфаркт… – вдруг совсем расклеилась Римма и расплакалась, бросаясь обнимать родного отца. Тот аккуратно прижал ее к себе, поглаживая по любимым красным волосам, встречаясь взглядами с Карлом. Светловолосый парень кратко кивнул, подтверждая слова жены:

– Мы приняли решение, что пока побудем здесь. Если вам будет от этого спокойнее, то я лично тоже не в восторге от мысли о том, что буду жить под одной крышей с вами. Но Римме так спокойнее.

– Боже, надеюсь, ты не принимаешь меня за великовозрастного ребенка, Муль? – Снэйкус улыбнулся, повернув к себе заплаканное личико дочери, а она мотнула головой.

– Конечно же нет, пап… Дело в другом… Как представлю, что ты тут совершенно один… Это так страшно… – тонкие губы затряслись от обиды и страха.

– Не нужно. Ты же знаешь, я так живу уже много, много, много лет… – отец погладил ее по волосам, заговорив непривычно мягким голосом, словно с ребенком. – Ничего со мной страшного не произошло. Мне нравится так жить, – соврал он, чтобы только ей стало спокойнее.

– Вижу я, как тебе нравится… Выпил виски и упал на кухне… – всхлипнула Римма, немного приходя в себя. Взгляд зеленых глаз упал на бутылку. – Почти всю выпил, пап. Так поступают либо алкоголики, либо слишком одинокие люди. А ты не алкоголик. Если только анонимный.

– Не волнуйся за меня, малышка. Я уже взрослый человек. У меня своя жизнь. Что я хочу делать – то делаю. Нужно доживать последние десятки лет на полную катушку, разве не так?

– Не говори так… – услышав слова отца, Римма опять всхлипнула, пытаясь изо всех сил сдержать плач. – Пап, не надо так говорить… Это звучит ужасно… Я так хочу, чтобы ты жил долго и счастливо, чтобы потом нянчился с внуками, чтобы у тебя все было хорошо.

«Так бывает только в сказках» – пронеслось в голове у Снэйкуса, но он лишь погладил дочь по руке и кивнул, улыбнувшись ей, чтобы подбодрить.

– Когда вы переезжаете сюда?

– Мы перенесли с собой пару сумок, с нас хватит этого. Не думаю, что мы здесь надолго задержимся. Я посплю у Риммы, – Карл встал, чтобы поправить запутавшуюся занавеску, которую поднял поток ветра, а Римма помогла отцу подняться и сесть на стул, пока тот пытался представить размещение у себя дома Карла. Тот был последним, кого мужчина хотел бы видеть у себя дома, тем более в постели у Риммы.

– Может быть, купить раскладушку или что-то такое?.. – сглотнул он, нервно переводя взгляд с дочери на зятя. – Все-таки мы все взрослые люди.

– Пап, о чем ты, мы же женаты, мы давно спим в одной кровати, – Римма ласково улыбнулась, заметно нервничая. – Зачем нам раскладушка?..

– Ты знаешь, зачем. Я не хочу, чтобы он спал с тобой. Он же взрослый мужчина.

– Правильно, а я взрослая женщина.

– Снэйкус, уймите свой спермотоксикоз, я не сексуальный маньяк, и к вашей дочери я не собираюсь лезть от слова совсем, – до Карла дошли мысли тестя, и он с ноткой раздражения в голосе ему ответил. Тому даже как-то полегчало, хотя Карл был очень резок на слово. – Я не хочу об этом говорить, но скажу с позволения Мули. У нас пауза. Врачи запретили нам сейчас пробовать зачать ребенка, так что у нас обоих сейчас половой покой на время реабилитации. Уж точно будет чем заняться кроме этого.

– Какое счастье… – искренне прошептал Снай, лишь затем осознав, что сказал это вслух. Римма посмотрела на отца, затем на мужа и усмехнулась над кислой физиономией того.

– Ты думал, мы твой дом разносить будем? Не волнуйся, – Римму пробило на смех при мысли о том, что отец так беспокоился за их с мужем интимную жизнь в его доме. – Мы все понимаем.

– К слову, мы на протяжение трех лет жили в доме отца в составе десятерых людей, включая моих братьев и сестер, папу, маму, дядю и тетю. Думаете, мы за эти годы не научились делать все тихо? – не сдержался Карл, на что получил шлепок по плечу от смущенной девушки.

– Карл, прекрати сейчас же… Не смущай папу. Пап, а ты не бойся, он шутит. Он просто не в настроении. Сейчас придет Данечка и ему станет лучше.

– «Данечка»?.. – прошептал с ноткой отвращения в голосе Снэйкус, щуря глаза и изображая полное отрицание. – Это еще что за хрен?

– Не надо так на Данечку, – Карл с презрением зыркнул на Снэйкуса и подпрыгнул, чтобы поправить занавеску окончательно. У него это получилось, и он подошел к раковине, чтобы помыть руки. – Между прочем, дипломированный специалист в области психологии. Имеет степень магистра по психологии. Блестящий аналитик.

– Все хорошо, люблю умных людей, но причем тут… «Данечка»? Что за слащавое имя? Это псевдоним? – от уровня неприязни к этому прозвищу Снэйкуса настолько скривило, что Римма не смогла сдержать смех:

– Папуль, ну что ты… Конечно, у него есть обыкновенное имя. Просто он настолько душевный человек, что мы с Карлом уже начали его за глаза… – она резко перешла на шепот. – Данечкой. Мне кажется, сам он был бы не против.

– Данила Александрович он, вот оно что… – поднял глаза с телефона на Римму Карл, а та широко раскрыла красные от слез глаза.

– Серьезно?

– Вы его все это время звали Данечкой, вашего мега-психолога? И вы считаете, что это нормально? – Снэйкус кашлянул в сторону от полного шока.

– Он представился нам как Даня. По-моему, чудесное имя. Человек тоже хороший, ты сам увидишь, – Муля подобралась к отцу, чтобы его обнять, но тот с подозрением на нее взглянул, немного шарахаясь в сторону:

– Меня это все напрягает. Не вздумайте меня в это втягивать, ясно?!

– Ну мы же не просим вас присоединяться к нашему «коллоквиуму», этот человек приходит к нам с Риммой. Увы, вам придется потерпеть Данечку в стенах своего дома, – с издевкой ухмыльнулся Карл, после чего побыстрее смылся куда-то в комнату, оставив отца наедине с дочерью. Снэйкус с беспокойством посмотрел той в глаза, затем на бутылку, лежащую на полу.

– Папуль, пойми, сейчас для меня это все очень важно. Я буду искать в себе силы, чтобы все изменить, – тихим голосом сказала Римма, после чего удалилась вслед за мужем, чтобы подготовить соседнюю комнату для разговора с психологом. Снэйкус остался сидеть на кухне, не понимая, чего больше хочет: удалиться в свою комнату и лечь поспать еще на недельку или сбежать из дома как в пубертате. Тогда он взял в руки бутылку, подбросил ее в руке и улыбнулся сам себе, направившись в комнату. Внутри себя он принял решение, смеясь под нос, что лично для него виски стало недолгой, но очень качественной психотерапией с возможностью уйти в астрал и познать дзен.