Читать книгу Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья - Меир Ландау - Страница 4

Тёмный «Опель» свернул в подворотню, приглушил двигатель и погасил фары. В салоне сидели двое в штатском. Один за рулём, а другой рядом на переднем сиденье. Тот кто сидел на переднем сиденье, достал из портфеля папку и открыл её.

– Виктор фон Готт, – начал он показав фото в личном деле, – родился 29 июля 1901 года в Эдмонтоне, в Англии. Шотландец. Или правильнее – гэлл. Англичан недолюбливает. Католик. Протестантов, соответственно, не любит. Барон. Родной отец – инженер. Родная мать – учительница в католической школе для девочек. Настоящие имя и фамилия – Гарольд Виктор Гудвин. Вся семья погибла на «Титанике» когда ему было девять лет. Как сам выжил – достоверно неизвестно. Он появился уже в Нью-Йорке. Мальчика обнаружили пришедшим в себя среди трупов. Можно сказать, что ему крепко повезло. При усыновлении получил фамилию фон Готт. Тогда же получил и титул. Приёмный дед заменивший ему отца – Афтаназ фон Готт, немец принявший иудаизм ещё в 19-м веке. До принятия иудаизма – барон Ганс Фридрих Карл фон Готт, родом из Восточной Пруссии, потомок Германа фон Зальца, Великого Магистра Тевтонского Ордена с 1209 года. Долгое время жил в Греции, где сошёлся с иудейской общиной и женился на еврейке. Отсюда и странное имя.

– Немец? – удивился водитель, – барон принявший иудаизм?

– Скорее всего дело в женитьбе, – ответил второй, – такие случаи были. Но вот приёмная мать нашего барона, Виктора фон Готта, чистокровная еврейка, урождённая Сара Симхович, родилась в Польше, в тогдашнем Лодзинском уезде. Её муж – Яков фон Готт, германский офицер, лейтенант, внук Афтаназа фон Готта. Он тоже погиб на «Титанике» вместе с другими своими детьми. Фактически всеми детьми из этой семьи.

– Почему с детьми? – удивился водитель.

– Они тоже ехали Третьем классом, как и родная семья Виктора фон Готта, – ответил второй.

– Чёртовы англичане, – выругался водитель, – понятно почему старик подарил и фамилию, и титул, нашему подопечному. А что ещё о нём известно?

– До 1933 года Виктор фон Готт жил в Лондоне, – перебирал страницы дела второй, – колесил по разным странам, в основном по служебным делам. Отлично владеет немецким и русским языками.

– Ну немецкий это понятно, – кивнул водитель, – разговорный язык в Бруклине, где он вырос, это идиш. А откуда он знает русский?

– Изучал самостоятельно, скорее всего с самого раннего детства, – ответил второй, – в России у него есть родственники по линии отца. Разумееся он это знал и воспринимал русский язык как второй родной язык. Сестру отца звали Мария Карловна Квитка. Выйдя замуж, она приняла графский титул от своего мужа. Её муж, граф Семён Григорьевич Квитка. В семье его называли «Вилли» и поэтому мы долго копали не в том направлении, пытаясь отыскать связи барона с Россией.

– Простая шотландская девчушка вышла замуж за русского графа? – усмехнулся второй, – она Золушка, что ли?

– Ну во-первых не за русского, а за польского, – ответил первый, – а во-вторых, род Квиток несколько столетий заключал подобные браки с кланом в котором входила семья Гудвинов. Сам покойный граф, был предводителем Харьковского губернского дворянского собрания.

– А это как? – посмотрел на второго водитель.

– Это что-то вроде главы клана, – ответил ему второй и продолжил, – до замужества её звали Флоренс Эмелина Мэри Гудвин. Она была старшей сестрой в семье и Виктор фон Готт вряд ли был с ней знаком.

– А что с графиней? – спросил водитель.

– Умерла ещё до революции, судьба семьи неизвестна, – ответил второй.

– Чёртовы большевики, – снова выругался водитель, – что дальше?

– Виктор фон Готт дружит с Хемингуэем, служил в ведомстве Бальфура, в том числе и личным секретарём последнего. Так же он был близок с Яковом Блюмкиным, тесно общается с русской эмиграцией.

– Где сейчас Блюмкин? – кивнул водитель второму.

– Трудно сказать, – ответил второй, – Блюмкин, под фамилией Исаев работал в советском политическом представительстве в Константинополе и курировал резидентуру в Палестине и Сирии. После этого его следы теряются.

– Репрессии? – посмотрел на него водитель.

– Нет, – ответил второй, – арест и убийство были инсценировкой. Тела никто не видел, а дело очень быстро, даже для русских, замяли будто бы его и не было вовсе.

– Понятно, – кивнул водитель, – что ещё по этому делу?

– Барон фон Готт – физик, – продолжил второй, – в 1924 году окончил Сорбонну, работал в области ядерных исследований, встречался с Эйнштейном, хорошо знаком с Теслой. Официально – военный корреспондент, служил в британском корпусе военных инженеров, капитан третьего ранга Королевского Военно-Морского Флота. Воевал в Испании. Его брат – Михаэль Симхович, так же физик, по совместительству – раввин. Живёт в Нью-Йорке, работает в Канаде вместе с тем же Николой Теслой.

– Судя по всему, с Теслой они не просто друзья, а компаньоны, – кивнул водитель, – а кем он был в Испании?

– Официально, – как я уже сказал, военным корреспондентом, – уточнил второй, – однако этот корреспондент вернулся в Британию с архивом Марии Складовской-Кюри, тем самым который умыкнул у идиотов Канариса.

– У него есть семья? – посмотрел водитель на второго.

– Да, – кивнул второй и перелистнул несколько страниц, – жена – баронесса Габриэла Элизабет фон Готт, внучатая племянница того самого Афтаназа фон Готта, 1902 года рождения. Живёт в Мелкшаме, графство Уилтшир, Англия. Домохозяйка, как у нас принято говорить. Её образ жизни приблизительно соответствует правилам Бисмарка: церковь, кухня, дети. Есть так двое детей. Старший сын – Фредерик Джозеф фон Готт, 1932 года рождения. Младший – Сидней Лесли фон Готт, 1935 года рождения. Оба проживают с матерью. Семья католическая, ничем не примечательная. Правда благородную приставку «фон», с началом войны они стали использовать гораздо реже.

– То есть, в религию своих приёмных родителей барон не переходил? – уточнил водитель.

– Нет, – ответил второй, – наш барон верит только в науку.

– Истинный ариец, – вздохнул водитель, – даже жалко что он наш враг, но теперь понятно зачем он нужен Олендорфу.

– Слабые стороны Виктора фон Готта, – обратно перевернул страницы второй, – романтик, впечатлителен, сентиментален. Сильные стороны: готов к самопожертвованию, прекрасный психолог, чемпион Королевского ВМФ по стрельбе. Приказано взять живым.

Второй закрыл дело, положил его обратно в портфель и посмотрел на водителя.

– Это в общих чертах. Я закончил.

– Понятно, – кивнул водитель, – наш барон умет выходить сухим из воды. Начинаем.

Они вышли из машины и прошли к тёмному подъезду. Поднялись по лестнице на второй этаж. Постучали в двери на лестничной площадке.

Дверь открыла женщина средних лет.

– Чем обязаны, господа? – спросила она пристально глядя сквозь очки.

– Третье управление РСХА, – показал ей удостоверение водитель, – нам нужен барон Виктор фон Готт.

– Проходите, – спокойно ответила и впустила их женщина, – господин барон у себя в кабинете, – указала она на дальнюю дверь в коридоре и ушла на кухню.

Они прошли по коридору в дальнюю комнату.

– Заходите, – махнул им рукой Виктор не вставая из кресла, – чай? Может кофе? А может желаете закурить, господа? – улыбнулся он.

– У нас ордер на Ваш арест, господин фон Готт, – ответил водитель, – и в Ваших интересах проехать с нами.

– Вот как? – усмехнулся Виктор, – наверное вы хотите удивить меня тем, что я британский офицер и отобрал у бедного адмирала Канариса архив мадам Марии Кюри? Ну так я этого и не скрываю. Пусть не обижается господин адмирал. Ему бы о «Боярышнике» позаботиться, а не о бумагах, которые недосягаемы не только ему, но и даже МI6. А что хочет знать уважаемый господин Олендорф? Отчего вдруг у Третьего управления проснулось такое внимание к моей персоне? – посмотрел он на сотрудников РСХА.

– Вы британский офицер… – начал водитель.

– Знаю, знаю, – усмехнувшись, перебил его Виктор, – офицер вражеского флота, – а ещё целый капитан третьего ранга. Но с каких пор Третье управление Имперской Службы Безопасности занимается вражеским флотом и иностранной резидентурой? Или, может быть господина Олендорфа интересует кое-что другое?

– Почему бы Вам у него самого это не спросить, господин барон? – усмехнулся в ответ водитель.

– Закурить-то можно? – с улыбкой кивнул ему Виктор.

– Закуривайте, – спокойно ответил водитель.

Они подошли поближе к Виктору. Виктор взял с журнального столика портсигар, открыл его и комнату озарила яркая вспышка ослепившая и водителя, и второго сотрудника.

И водитель, и второй сотрудник упали на пол, подумав что это взрыв. Но не было ни шума, ни огня, ни осколков.

– Что это было? – поднялся водитель, – что это, чёрт побери, было!? – закричал он не увидев Виктора, – где этот чёртов фон Готт!

– Понятия не имею… – проговорил в недоумении второй сотрудник, поднимаясь с пола, – служанка! Где служанка! – крикнул он и бросился на кухню. Водитель побежал следом. Из дверей кухни вырвался яркий свет, снова на мгновение ослепив их.

Они остановились. Едва придя в себя, медленно приблизились к кухне достав пистолеты и не решаясь зайти. Немного помешкав, водитель зашёл на кухню. Там был полный порядок. Но на кухне никого не было…

– Мне кажется, – проговорил он, – Олендорфу нужен вовсе не барон…

ЧАС СПУСТЯ. УПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ.

– Мы именно этого и ожидали, – спокойно сказал Олендорф выслушав их доклад, – говорите он исчез? – посмотрел он на водителя, а потом на второго сотрудника.

– Просто испарился, господин группенфюрер, – ответил водитель.

– А? – кивнул второму сотруднику Олендорф.

– И служанка тоже, – ответил второй.

Олендорф встал, подошёл к сейфу и достав из него две папки вернулся на своё место.

Он небрежно бросил перед ними папку личного дела.

– Гляньте Шольц, – сказал он водителю, – это она?

Шольц взял папку и посмотрел на фото женщины.

– Несомненно, – кивнул он Олендорфу, – не может быть никаких сомнений, что эта пожилая фрау именно она, – убеждённо заявил он.

– А Вы посмотрите кто это, – спокойно указал Олендорф на дело.

Шольц раскрыл дело и тут же быстро захлопнул его, словно испугался.

– Но она же умерла в 1932 году!

– Ага, – кивнул Олендорф со спокойствием в голосе и на лице, – а Вы что думаете, Шрёдер? – так же спокойно глянул он на второго сотрудника.

– Я уже ничего не думаю, – покрутил головой Шрёдер глядя на Олендорфа, – мы имеем дело с фальсификацией досье?

– Мы имеем дело с организованной преступной группой физиков, – ответил Олендорф, – одни из них давно умерли, но каким-то образом вдруг воскресли, либо… – сунул он им второе дело, – либо я не знаю, – мальчик погибший на «Титанике» мало того что жив, так ещё и вырос, занял не последнюю должность во вражеской разведке и воюет против нас. Но это ещё можно объяснить! Но мадам Кюри, которую хоронила половина Парижа после её смерти от сальмонеллёза, спокойно гуляет по столице Рейха спустя восемь лет после своей смерти! Это уж сверх всякой меры! И важно не то что она жива, а что только эти двое могут сказать чем занимался отец этого мальчика и где сейчас его отец!

– Мальчика? – посмотрел удивлённо на Олендорфа Шрёдер.

– Мальчика, – вздохнул раздражённо Олендорф, – барона Виктора фон Готта, который погиб на «Титанике» в девятилетнем возрасте вместе с папой и мамой, но почему-то сейчас вдруг оказался морским волком и асом британской разведки!

– Очевидно, что на дне Северной Атлантики, господин группенфюрер, – ответил Шольц листая второе дело, – его смерть не вызывает сомнений.

– Это говорите Вы, после того как вас обоих обвела вокруг пальца старая француженка умершая в 1934-м году? – усмехнулся Олендорф.

– Ну мы можем с Вами предположить, что доктор Гудвин не погиб, – ответил Шрёдер, – но сколько ему должно быть лет?

Олендорф снова усмехнулся и покачал головой.

– А сколько лет было Марии Кюри когда она открыла вам двери? – спросил он пристально посмотрев на Шольца и Шрёдера.

– Не более шестидесяти, и то с натяжкой, – ответил Шрёдер.

– Вот именно, господа офицеры, – пробормотал, так же пристально глядя на них, Олендорф, – и явление, свидетелями которого вы стали, это что было?

– Вы хотите сказать, господин группенфюрер, что там произошло нечто… – начал Шольц.

– Нечто, что вполне объяснимо с точки зрения физики, – перебил его Олендорф.

Он забрал у Шольца второе дело, положил на стол, раскрыл и снова сунул им.

– Посмотрите, – кивнул Олендорф.

– Дело Гудвина? – глянул на него Шрёдер.

– Да, это его досье, – ответил Олендорф, – последние годы жизни он был дружен с Теслой и Кюри. И они втроём докопались до решения проблемы преодоления пространства-времени. То что вы видели, даже не не скорее всего, а вне всякого сомнения является работой машины времени в действии. И сейчас наш барон… – он подумал, – не важно где, потому что он – неизвестно «когда». И он знает что будет с нами. И вообще знает всё! – чуть не вскричал Олендорф.

– И как Вы предлагаете его ловить? – спокойно посмотрел на Олендорфа Шрёдер.

– Мы успели собрать прототип, – ответил Олендорф, – он прошёл лабораторные испытания, и вы будете не первыми, кто испытают его в неконтролируемой среде.

– Но… господин группенфюрер, – начал было Шольц.

– Я понимаю, жена ждёт дома, волнуется, – рассмеялся Олендорф, – вы вернётесь через пятнадцать минут после отправки, хотя там можете провести всю свою жизнь и пересидеть войну за океаном. Заодно, когда вернётесь, расскажете нам чем этот бардак закончится. Если верить доктору Гудвину, то пятнадцать минут это погрешность возникающая из-за волны времени, вызванной вашим пребыванием в прошлом. Поэтому, ничего не меняйте там сильно.

– Иначе? – посмотрел на него Шрёдер.

– Иначе вам некуда будет возвращаться, – ответил Олендорф, – или вы проснётесь в могиле, в которую вас торжественно похоронят под оружейный салют взвода СС и мои торжественные речи переполненные соболезнованиями вашим жёнам, Шрёдер. Устраивает такая перспектива?

– Думаю, лучше ничего не менять, – согласился Шрёдер.

– И какова наша задача? – спросил Шольц.

– Сесть на «Титаник», – поднялся со стула Олендорф, подошёл к шкафу, достал две пачки старых английских банкнот и бросил их на стол перед Шольцом и Шрёдером.

– Это английские фунты, которые ходили в 1912 году, – сказал он, – тут ровно по тысяче фунтов на каждого. Командировочные, так сказать.

Олендорф присел.

– Сумма солидная, но всё равно берёте билет только в Третий класс.

– Но это самоубийство, господин группенфюрер! – удивился Шольц.

– Доктор Гудвин со своей семьёй следовал Третьим классом, – посмотрел на него Олендорф, – иначе у вас не будет возможности контролировать его.

Олендорф подумал.

– В гарантийной группе едет некто Эннис Уотсон. Осведомитель SSB. Так тогда называлась MI6. Постарайтесь войти с ним в контакт и завербовать парня. Он был помощником Гудвина в последние месяцы его работы. Контакт полезный, так или иначе. С его досье, а оно интересное, а так же с тонкостями истории начала 20-го века, вас ознакомит доктор Ройсс в лаборатории. Он же выдаст вам документы и одежду. От меня просьба – меньше стрелять и не вмешиваться ни во что. Большинство из этих людей погибнут через несколько дней. А те кто выживет, однозначно должны выжить. На борту «Титаника» были наши люди. И не хотелось бы, чтобы их не оказалось тогда, когда они должны будут появиться уже в нашей истории. Вы меня поняли, господа офицеры?

– Так точно, – ответил Шрёдер, – а как нам спастись?

– Отправиться назад, – улыбнулся Олендорф, – думаю, что вы сами поймёте когда это надо будет сделать?

Шольц и Шрёдер встали.

– Разрешите выполнять? – спросил Шольц.

– Выполняйте, господа, – кивнул Олендорф, – и ещё, – добавил он и подумал, – на «Титанике» с вами свяжется ещё один человек. Он уже находится там и выполняет связанную с вашим заданием задачу. Я думаю вы его узнаете. У него это не первый прыжок во времени. Этот офицер сам к вам подойдёт, когда это ему будет нужно. Просто, будьте готовы к тому, что вы не единственные офицеры РСХА в 1912 году.

– Вас поняли, – кивнул Шольц.

– Отлично, – ответил Олендорф, – вот теперь выполняйте.

Олендорф дождался пока за ними закрылись двери.

– Желаю удачи, – тихо произнёс он, словно сам себе и принялся в который раз изучать досье Фредерика Гудвина.

– Не думаю, что они там выживут, – вздохнул Олендорф.