Читать книгу Условности - Михаил Кузмин - Страница 16

Законы кукольного театра, которые исследует Кузмин, больше известны нам как законы кукольного мультфильма: возможность дополнительных декораций и видения их перспективы глазами марионеток, возможность показать не только действительные, но и возможные движения марионеток, наконец, требование специального изготовления отдельных кукол для каждой пьесы. Скорее эти принципы поддержал бы Дисней, занимайся он кукольной анимацией, а не руководитель кукольного театра. Кукольный театр в «Золотом ключике» А. Н. Толстого функционирует по прямо противоположным принципам даже после революции кукол: декорации как простой задник, капризность кукол, не совершающих лишних движений даже при смертельной опасности, стандарт кукол для любой пьесы.

Может быть, никакой другой род театральных представлений не давал столько поводов к философским размышлениям, романтическим мечтаниям, не служил орудием едкой сатиры, парадоксального блеска, не уводил так всецело в сказочное царство, как театр марионеток. Будь это ярмарочные простонародные «Петрушки» (у французов «Grand Guignol», у турок «Кара Гез»), будь изысканный, любительский театр марионеток, как у Эстергази, для которого писал оперы Гайдн, будь труппа гофмановского театрального директора («Страдания театрального директора») или современные мюнхенские театры, где даются оперы, комедии, пьесы Метерлинка (в сущности, для кукольного театра и написанные и едва ли не единственно в таком виде теперь приемлемые), – всегда таинственное, поэтическое и насмешливое повторение человеческих жестов, поступков и страстей производит странное и неотразимое впечатление. Несомненно, это совершенно особый род театрального искусства с особой техникой и с особым репертуаром. Мне кажется искусственным и неправильным для кукол исходить от человеческого жеста, и я вспоминаю, как Т. П. Карсавину просили поставить танцы для кукольного театра. Прежде всего она попросила, чтобы ей показали, что куклы могут делать, и тогда уже начала думать о комбинации движений. Исходя из кукольных, специально кукольных возможностей, можно достигнуть совершенно своеобразных эффектов в области ли поэтической сказки, сильной трагедии или современной сатиры. По-моему, куклы очень подходят для разных обозрений, полетов аэропланов и т. п.

Более чем в любом театре техника в театре марионеток желательна почти виртуозная, так как тут никакое «горение» и «нутро» до публики не дойдет, всякая вялость и задержка в переменах расхолаживает и отнимает одну из главных и специальных прелестей – именно лаконичность и быстроту.

Как ни громоздко иметь для каждой пьесы отдельных кукол, я думаю, что для людей не очень искусных это почти неизбежно, так как при перемене костюмов и грима неминуема проволочка.

У нас куклами последнее время занимались П. П. Сазонов (давший один очень тщательный спектакль), Н. В. Петров (дававший представления в Петрозаводске), Л. В. Яковлева (при театре «Студия», приготовившая «Царя Салтана», «Вертеп» и «Цирк»), театр в Москве при театральном отделе (типа «Петрушки»), и, насколько я знаю, артист Московского Камерного театра В. А. Соколов.

Репертуар, как русский, так и иностранный, конечно, может быть составлен очень интересно.

Хотя бы «Фауст», натолкнувший Гёте на мысль о его «Фаусте», опера Моцарта «Волшебная флейта» и сказки Гоцци.

Князья Эстергази – крупнейшие венгерские землевладельцы, на службе которых состоял Гайдн. Тамара Платоновна Карсавина танцевала партию куклы-балерины в «Петрушке» и куклы-испанки в «Фее кукол», она обязана вниманию к куклам своему великому учителю Энрико Чекетти, невероятно любившему образы кукол, танцующих в балете. О своем детстве Т. П. Карсавина вспоминала, что вместе с отцом они делали кукольную постановку «Руслана и Людмилы» и с трудом добились равновесия между страшным и комическим. Сам М. Кузмин написал «Вертеп кукольный» на тему Рождества, но поставили его в «Бродячей собаке» в сочельник 1913 г. средствами обычного драматического театра, в режиссуре славного Н. Евреинова, и только в 1918 г. в театре марионеток Л. В. Шапориной-Яковлевой поставили в куклах, что М. Кузмин и упоминает в конце статьи, назвав пьесу просто «Вертеп».