Читать книгу Записки психотерапевта. Многообразие экзистенциального опытаобразие экзистенциального опыта - Наиль Рашидов - Страница 20

Мы с некоторым сожалением минуем три важнейших периода развития: детство, юность и становление «Я» с соответствующими периодами формирования физического, психического и социального миров, с их беззаботностью, выбором и экзистенциальным расщеплением. Почему с сожалением? Потому что они неповторимы и уникальны и потому что именно там и зарождаются и феноменология человека, и его рок, и его судьба. Как и в шахматах, где следует стремительно и безошибочно разыгрывать дебют, чтобы оказаться в миттельшпиле с инициативой и конструктивной агрессией, так и в жизни рекомендуется не задерживаться на этапах пубертата и юности, как можно быстрее «сжечь» эти состояния, наполненные безмятежностью и нарциссизмом, и как можно быстрее стать взрослым. И в шахматах, и в жизни это необходимые условия для осуществления приемлемого эндшпиля. Не стоит описывать досадные картины подобной задержки, они хорошо представлены в терминах инфантильного развития.

Мы минуем эти периоды с благодарностью – каждый из них достоин отдельного исследования, но не до них нам сегодня, сегодня мы со всех ног спешим к крохотному стихотворению Уолта Уитмена «Красивые женщины»:

Слова такие простые, такие известные, но пройдут они мимо вашего сердца и не зацепят, если вам не удастся их пережить, а пережить их возможно, когда вы выйдете – вырветесь – из рамки обыденного. Дж. Батлер Йейтс, ирландский поэт, говорил в таких случаях о Видении. Это и произошло со мной в раннее октябрьское утро в МОНИКАХ. Но если не рассказать о теме Круга у В. Набокова, особенно в его повести «Пнин», и о моем раннем детстве в Химках, куда были перевезены немецкие заводы ФАУ, о переводчике Михаиле Паланде, подарившем моему отцу огромную немецкую корзину, которая стала моей колыбелью, и гораздо позже – о моем интересе к поэзии Готфрида Бенна («Прекрасная юность»), Георга Тракля («Мальчик Элис») и Стефана Георге, то и все произошедшее понять будет невозможно.

И вот только теперь наступает пора рассказать об одной неожиданной и внезапной встрече.

С апреля 2015 года я уже не работал психотерапевтом клиники и занимался преподавательской деятельностью. Изредка раздавались звонки и просили посмотреть особые случаи, и поэтому, когда поздним вечером позвонил заведующий отделением гепатологии Алексей Владимирович Одинцов и попросил помочь, я был не очень удивлен. Он, с полагающимися извинениями, как-то сбивчиво проговорил, что, несмотря на то что я уже у них не работаю и несмотря на то что завтра суббота, не смог бы я встретиться с одним тяжелым пациентом? И мы договорились на 15 часов. Я попросил немного рассказать о пациенте. «Это поэт и переводчик с немецкого…» Я вспомнил немногих: А. В. Михайлова (Ф. Ницше), С. К. Апта (Г. Гессе, Р. Музиль, Ф. Кафка, Э. Гофман) и В. В. Бибихина (М. Хайдеггер). «А зовут как?» – «А зовут его Владимир Матвеевич Летучий». – И тут не только пол подо мной закачался, но и сам я слегка закачался: Летучий! Совсем недавно я нашел два шедевра: «Седьмое кольцо» Стефана Георге в прекрасном переводе В. Летучего и исследование М. Маяцкого «Круг Стефана Георге», в котором описывались закрытое пространство поэта и допущенные в этот духовно-этический орден, гештальтом которого был выбран Платон. Смятение и страх поразили меня! Завтра мне предстояла встреча с тем, кто не испугался Сфинкса, кто должен был обладать и решительностью, и отвагой, и мужеством. Условно я назвал его Доблестным Рыцарем и приготовил книгу Георге с его переводами.

И вот это время настает, я осторожно стучусь и приоткрываю дверь палаты. Двое смотрят на меня – поэт-переводчик и красивая женщина возле него. В мире киборгов не существует стесненного дыхания, оно пока не заложено в их алгоритм и рассматривается как артефакт, возможно, что стесненное дыхание есть божий дар, и я действительно испытал некое замешательство, знакомое всем, кто неожиданно встретился с Прекрасным. Прекрасное начиналось стремительно: глаза наши встретились, и вот уже я пожимаю протянутую мне руку. «Галина Викторовна Бонч-Бруевич, жена Владимира Матвеевича», – тихо произнесла она. Протянутая рука говорила об открытости и искренности, о внутреннем благородстве и чистоте. Последнее нередко встречается у детей, а первое всегда отличает аристократическую натуру.