Читать книгу Инязовки - Наталья Борисова - Страница 6

Никто не знает, что ожидает его за поворотом. Я не прошла по конкурсу, недобрав всего один балл. Это была трагедия, которая выбила почву из-под ног вчерашней школьницы. Вернувшись с подрезанными крылышками в родительский дом, я занялась поиском работы. Год был трудным, но время пролетело незаметно В рабочем коллективе шумного цеха я закаляла свой характер, преодолевая трудности становления.

В конце мая, когда весна вернула к жизни надежды на лучшее, меня вызвал на аудиенцию Юрий Степанович, директор школы, где я училась. Что-то просматривая в своих бумагах и близоруко щурясь, он принялся выспрашивать меня со всей дотошностью, чем я сейчас занимаюсь, где работаю, думаю ли об учебе в высшем учебном заведении, какую общественную работу вела, будучи ученицей школы. Тронутая неожиданной отеческой заботой директора, я не удержалась от вопроса, мучившего меня на протяжении всей встречи:

– А что случилось?

То, что я услышала в ответ, повергло меня в высшую степень изумления. Как будто гром прогремел среди ясного неба, и манна небесная просыпалась на мою голову. Я на какое-то время потеряла способность соображать.

– Городской отдел народного образования получил направление в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, – Юрий Степанович оторвался от бумаг и подслеповато прищурился. – Это крупный учебный научный центр в Москве, его выпускники работают во многих странах мира. Направление – единственное на весь город, кандидатура человека, который будет направлен на обучение, должна быть достойной. Педсовет принял решение выделить это направление вам… Как вы на это смотрите? Подумайте, посоветуйтесь с родителями…

«В Москву! В Москву!» – ликовала я, торопливо шагая домой. Я представляла растерянные лица своих родителей в тот момент, когда они услышат эту новость. Мне и во сне не снилось, что моя жизнь сделает такой крутой поворот. И так, на ходу, я перекраивала все свои дальнейшие планы.

Я прилетела в Москву полная амбиций, решительно настроенная начинать новую жизнь. Во Внуково перевела стрелки часов назад, и мой первый день в столице увеличился на целых пять часов. Это был очень длинный день, полный самых разнообразных впечатлений.

До УДН доехала на такси. Ветерок из приоткрытого окна беспорядочно трепал мои волосы. Я подставляла лицо яркому солнышку и улыбалась. Таксист поглядывал на меня искоса: ему был приятен восторг провинциалки. Наконец, притормозил возле внушительного здания с высокими колоннами, где кучковались темнокожие студенты, и, высунув голову из окна автомобиля, выкрикнул:

– Black monkeys!

– Ну, вы даете! – неодобрительно сказала я, выгружая свой багаж.

Афроамериканцы что-то кричали, махали руками и радостно улыбались. Что вызвало их столь оживленную реакцию? Мой ярко-оранжевый кримпленовый костюм? Крашеные волосы цвета соломы? «Усталя?» – приветливо улыбнулся мне белозубый «баклажан», когда я присела на лавочку, чтобы наметить план дальнейших действий. Вспомнились слова одной песенки: «Под темной кожей у негра сердце тоже, оно ведь может смеяться и грустить…» Я впервые видела людей с шоколадным цветом кожи – и это было самым сильным впечатлением того дня.

В деканате мне сказали, что при отсутствии двухлетнего трудового стажа я иду как школьница, поэтому должна выдержать очень высокий конкурс – сдать экзамены минимум с тремя пятерками. Две четверки – это уже катастрофа для меня! Направление не давало никакой гарантии на поступление. До этого самого момента я наивно полагала, что обладаю бесценным пропуском в студенческую жизнь. Здесь все были с направлениями. Без направления со мной и разговаривать не стали бы. УДН открыт для молодежи из развивающихся стран мира, а советскому студенту надо хорошо поработать локтями, чтобы пробиться в его стены.

Меня подселили к девочкам из Казахстана и Узбекистана. Они носили национальные шелковые платья и разговаривали между собой на родном языке. Одна из них, красавица Джамиля, покорила меня своим дружелюбием, и между нами с первых минут воцарилось редкое взаимопонимание. Мы жили в учебной аудитории, куда добродушный дядечка-комендант наставил раскладушек. Из окон комнаты открывался чудесный вид на густую чащу берез, где степенно прохаживались наши чернокожие собратья. На фоне ярко-зеленой листвы они были похожи на диковинных птиц с необычайным оперением.

Москву с ее высотными зданиями и широкими проспектами я полюбила с первого взгляда. Москвичи показались мне приветливыми и доброжелательными. Я намеренно искала повод, чтобы обратиться к случайному прохожему с вопросом. Будь то старичок-пенсионер с тросточкой, домохозяйка с авоськами или худощавый интеллигент в солидной шляпе, все отвечали с одинаковой вычурностью тона, словно подчеркивали свою многозначительность в этом огромном городе.

Университет с его атмосферой другого мира, привнесенного студентами из Африки, Азии, Латинской Америки, захватил мой разум. Я не переставала удивляться: какое счастье мне выпало быть здесь абитуриенткой, жить в благоустроенном студенческом городке, питаться в комфортной столовой, где гул «иностранщины» заглушал твой собственный голос. Временами я ловила себя на мысли, что скучаю по дому и хочу хотя бы на короткое время окунуться в прежнюю жизнь, но только на один денек – больше не надо! Мне эта московско-университетская жизнь нравилась безумно. Здесь я духовно увеличивалась, словно обретала крылья, чтобы вознестись к вершинам знаний. Я бы не скучала, если бы здесь училась!

Джамиля, будучи золотой медалисткой, сдавала всего один экзамен и была зачислена на медицинский факультет вне конкурса. Я же получила на экзаменах одни «четверки» и, понимая, что моя «катастрофа» уже произошла, вернулась с небес на грешную землю. Это было самым большим разочарованием в моей жизни. Все плохое, что могло случиться дальше, уже не имело значения.

Расставаясь, мы обменялись с Джамилей адресами и обещаниями писать. Домой я решила не возвращаться. Сошла с поезда в Иркутске и с чемоданом в руках направилась в институт иностранных языков имени Хо Ши Мина. Интуитивно выбрала испанское отделение – это было то, что могло восполнить мою неудачу в УДН. Теперь я могла без труда определить свои ориентиры.

Спортзал с плотными рядами раскладушек, где временно разместили приезжих абитуриенток, гудел, как растревоженный улей. Представительницы всей нашей многонациональной страны прилежно штудировали учебники, одновременно что-то поглощая, смеясь, разговаривая. Кто-то в мечтательном раздумье вязал спицами, кто-то спал, заботясь о сохранности нервной системы, всегда находились желающие попиликать на расстроенном пианино. Шум голосов поднимался под высокий потолок и множился в его сводах гулким эхом.

В той многоголосой толпе «женской абитуры» я не различала отдельных лиц. Все сливалось в общий фон, как на оживленной улице с идущими навстречу пешеходами и снующими взад-вперед автомобилями. Уже потом, когда в студенческих буднях стали отчетливо «проявляться» лица, факт совместного пребывания в спортзале вызывал бурные эмоции.

На этот раз все экзамены, за исключением английского (им не понравилось мое произношение), я сдала на «отлично».