Читать книгу Сверстники. Роман о взрослении миллениалов - Наталья Книголюбова - Страница 2

Десятого марта тысяча девятьсот девяносто пятого года в квартире Ладовых было шумно и весело, слышались оживленные детские голоса и смех. Отмечали день рождения Лены Величковой, которой исполнилось тринадцать лет. Лена приходилась родственницей Ладовым и жила у них месяцами, пока ее родители работали за границей. Она была очень дружна со своей двоюродной сестрой – одиннадцатилетней Наташей Ладовой – и спала в ее комнате на второй кровати. Самая маленькая комната принадлежала Виталику, десятилетнему родному брату Наташи. А третья – самая большая, которую все называли залом, – была родительской. В ней принимали гостей и часто собирались семейным кругом.

Пока мать Наташи и Виталика, Елена Ивановна, готовила на кухне, а их отец, Алексей Георгиевич, помогал жене, из зала доносились звуки музыки: Лена играла на пианино. Наташа стояла, облокотившись на инструмент, и качала в такт головой. Сама она не умела играть, но зато хорошо чувствовала ритм и замечательно танцевала. Виталик же уселся на подоконнике за тюлем и махал ногами. На софе, сложенной днем, а ночью служившей кроватью для родителей, разлегся молодой серо-полосатый кот Тишка. Ему не очень нравилось то, что ребята шумят и веселятся, но было любопытно на них время от времени посматривать, приоткрывая глаза.

Лена выглядела почти как взрослая девушка благодаря прямой осанке и сдержанным движениям. Она была очень рассудительной, Наташа даже называла ее «мудрой»; она искренне восхищалась качествами сестры, которых, как ей казалось, была лишена сама. У Лены были темные волосы, собранные в хвост заколкой-бантом, прямая челка, закрывающая лоб, правильные черты лица и темные глаза – копия своей матери по внешности и копия отца по чертам характера. Наташа же и Виталик, русоволосые и сероглазые, вобрали в себя черты обоих родителей вперемешку. Наташа казалась подвижной и обаятельной девочкой, всем нравились ямочки на ее щеках, появлявшиеся, когда она улыбалась. А Виталик был более красивым, совершенным внешне. Наташа почти всегда носила прическу «мальвинку», забирая верхние волосы в хвостик маленькой заколкой или резинкой, иначе тонкие прямые пряди падали на лицо и мешали. У Виталика тоже были прямые непослушные волосы, поэтому он с недавнего времени начал по утрам смачивать макушку, чтобы несколько торчащих в разные стороны волосинок не вызывали смех у сестры, а значит, и у девочек в классе.

Вдруг раздался звонок в квартиру. Наташа и Виталик наперегонки ринулись открывать входную дверь. За порогом стояла почтальонша, которая принесла посылку для Величковой. Все сразу догадались, от кого посылка. Конечно, от родителей Лены, которые не смогли приехать в Россию на день рождения дочери.

– Не грусти, они бы приехали, если бы их отпустили, – попыталась утешить Наташа Лену, видя, как та задумалась, сев с посылкой на диван и гладя рукой еще не распечатанную коробку.

– Я знаю, – вздохнула Лена.

В свои тринадцать лет она уже прекрасно понимала, что отец не может оставить работу в посольстве, что мать не может оставить мужа надолго за границей и что ей лучше расти в России, дома, чем в небезопасной обстановке на Балканах.

Елена Ивановна была домохозяйкой, воспитывала троих детей. Она справлялась, но у нее хватало сил только на домашние хлопоты, поэтому о себе она думала в последнюю очередь, хотя была творческой натурой с нереализованным потенциалом, который, так получилось, теперь раскрывала в детях. На Алексее Георгиевиче лежала обязанность обеспечивать семью, он был мягким человеком и слушался жену. Конечно, брат Елены Ивановны, Дмитрий Иванович (отец Лены), материально помогал Ладовым, присылая из-за границы качественные вещи, интересные подарки, передавая деньги. Брат с сестрой были очень дружны, а потому вслух никогда не обсуждали ту сумму, которую следовало платить за содержание Лены. Просто Дмитрий Иванович старался, насколько это возможно на расстоянии, быть чутким, внимательным и благодарным. Чувство благодарности он культивировал и в своей жене, не позволяя ей затрагивать тему денег и подарков, хотя Алла Леонидовна склонялась к счету и ясности. Но она быстро смирилась с существующим порядком, так как видела, что ее дочери в семье Ладовых действительно хорошо.

В прихожей зазвонил телефон, трубку взял Алексей Георгиевич, но попросили Наташу. Звонила ее лучшая подруга – Таня Ильина. Она дрожащим голосом умоляла Ладову встретиться с ней сегодня же. Наташа заметалась: как она оставит сестру в день ее рождения, когда родители Лены не смогли приехать, но и лучшей подруге отказать невозможно, когда у той что-то случилось – она еле сдерживает слезы…

– Иди-иди! Это твой дружеский долг, – твердо сказала Лена и, взяв Наташу за руку, отвела в их общую комнату.

– Ну, я быстро! – натягивая рейтузы и свитер, ответила Наташа. Затем поцеловала Лену в щеку и выбежала в прихожую. Через полминуты хлопнула входная дверь.

* * *

– Что случилось? – Наташа сразу задала главный вопрос, поравнявшись с Таней посреди улицы.

– Я совсем не понимаю… совсем! – Развела руками Таня и опустила свои синие глаза.

– Присядем. – Наташа повела подругу к лавочке по сырому снегу.

– Знаешь, кто такой Женя Танеев?

– Конечно! Наш одноклассник и твой сводный брат… И вы друг другу нравитесь.

Таня печально взглянула на подругу.

– Ах, это теперь не важно! Точнее, наоборот…

– Ничего не понимаю! – Заерзала на лавочке Наташа.

– Ох, Наташа! Что я сегодня узнала! Оказывается, Женя мне вовсе не сводный брат. Он никто!

– Что?!

– Да-да. Он всего лишь ее сын. (Таня имела в виду вторую жену своего отца.)

Наташа раскрыла рот от неожиданного известия, но быстро сообразила, что сказать:

– А если бы он был приемным сыном дяди Егора, он все равно был бы ему сын! Так и здесь: он теперь ему сын.

– Так вот от чего я расстроилась: получается, папа оставил мою маму со мной, его родной дочкой, а женился на женщине с ребенком – чужим ему! – и воспитывает теперь его!

– Но он и тебя не забывает. Он тебя любит!.. – пыталась поддержать подругу Наташа. И вдруг воскликнула: – Но вы ведь с Женей ровесники!!! Ничего не понимаю…

– Оказывается, тетя Галя, встречаясь с моим папой, влюбилась в другого. Тот вскружил ей голову, она забеременела. И они расстались с отцом. Он познакомился с моей мамой, она ему понравилась, и он надеялся, что забудет тетю Галю. Они быстро поженились. И вот, когда мне было два года, отец и тетя Галя повстречались, и чувства вспыхнули снова!

– Бедная твоя мама! – воскликнула Наташа. Ей, растущей в полноценной семье, в ее одиннадцать лет невозможно было понять, как такое вообще происходит, и казалось катастрофой, обрушивающей мир. Но вот Танина мама жива, жива сама Таня, да еще учится в одном классе с Женей, да еще общается с отцом.

Пересказав подруге так огорчившую ее новость, девочка зарыдала, закрыв лицо руками. Наташа пододвинулась к ней поближе и обняла.

Светлана Константиновна была студенткой, когда познакомилась с будущим Таниным отцом. Они жили на соседних улицах, учились в одной школе, но не общались. Егор Максимович, окончив школу, попал на флот. Будучи моряком, да к тому же красивым, которому очень шла военно-морская форма, привык, что у него отбоя нет от девушек. Но вот одна – и это была та самая Галина – зацепила его за сердце и ранила очень больно, прервав роман из-за другого мужчины, старше ее на несколько лет. Егор вернулся в Москву, сильный, красивый, но несчастный. Такого его и заметила юная Светлана, учившаяся на врача, и влюбилась. Симпатичная, умная, добрая девушка – Егор действительно надеялся, что она станет ему самой лучшей спутницей на всю жизнь. Но вот однажды ему пришло от Галины письмо, в нем она писала, как ей плохо и одиноко с маленьким ребенком на руках, просила прощения и клялась в любви. Егор заколебался, сердце его дрогнуло. Танеев почувствовал, что Галя ему по-прежнему дорога, и он не забыл ее, не забыл счастье и боль, которые она ему принесла. Но не стал отвечать, медлил и ничего не говорил жене. Пока Галина, не дождавшись ответного письма, сама ему не позвонила. После звонка был ее приезд: отчаянная и бойкая молодая женщина с ребенком приехала в Москву для разговора.

Что двигало Светланой, когда она вернулась с Таней к матери на соседнюю улицу, не совсем ясно. Может, гордость, может, шок от случившегося, может быть, она увидела в глазах мужа растерянность, муку, любовь к приехавшей Галине и поняла, что если она сама не уйдет, то Егор станет жить на две семьи…

Таня в объятиях подруги немного успокоилась. Ей вдруг захотелось вернуться домой к матери и бабушке. Они-то с этой болью, которую каким-то образом скрыли от Тани, жили уже больше десяти лет… Как же у них это получилось? «Родные, милые, надо обнять вас сейчас, приласкать, всю свою любовь отдать вам!» – подумала Таня.

Пока девочки прощались, невдалеке показались два мальчика. Завидев Наташу и Таню, они подошли к ним. Один из них был Женя Танеев, другой – его друг, Саша Поляков, все они вместе учились в одном классе.

– Гуляете? – вместо приветствия поинтересовался Женя.

Увидев его, Таня, все еще хлюпавшая носом, только захлопала глазами.

– Да, – ответила за обеих Наташа, не улыбаясь друзьям, что для нее было большой редкостью.

– Что-то случилось? – чувствуя неладное, одновременно спросили мальчишки.

– Конец дружбе! – выпалила Таня и побежала домой.

Женя и Саша стали выпытывать у Наташи, что случилось.

– Она на нас обижается? Что произошло?

– Я не могу сказать, вдруг она не хочет, чтобы вы знали.

– Ну хотя бы намекни, – попросил Поляков, который нравился Ладовой, и эта симпатия была взаимной.

– Сегодня она узнала от дяди Егора такое… такое… Боюсь, она не будет дружить с Женей.

– Что?! Скажи же! – взмолил Танеев.

– Не могу, – покачала головой Наташа и тоже убежала.

Намек был понят правильно, и Женя, попрощавшись с другом, на всех парусах помчался домой – спрашивать у отца, что тот сказал Тане.

Оказывается, он сказал то, что все, даже сам Женя, давно знали: Егор Максимович – отчим Жени. Не ведала об этом только Таня. О ее неведении Егор Максимович не догадывался и случайно утром в разговоре об общих знакомых, в семье которых не ладили отчим и ребенок, проговорился о себе.

Светлана Константиновна и бабушка в разговорах с Таней никогда не вдавались в подробности произошедшего, поэтому девочка ничего и не знала. Ее мать и бабушка вообще были немногословны: обе работали в больнице, много работали, им было не до того.

Вернувшись с маленьким ребенком к матери, Светлана Константиновна стала ездить в Даниловский монастырь, а в девяностые годы, когда заново отстроили храм в Царицынской усадьбе, ходить туда на службы, Таню брала с собой. Ходила с ними и бабушка. Там, втроем, они чувствовали себя очень счастливыми: они были едины, здоровы, благополучны, под покровом Вседержителя. Таня знала, что в их роду даже был священник – дядя ее бабушки, который служил в Ярославле, не отрекся от веры и умер от тифа в лагере.

– Какой же глупой была моя юность! – вздохнул Егор Максимович, когда рассказал Жене, что случилось утром. – Ладно мы с твоей мамой – сами накуролесили, сами расхлебали, но вот Света, Таня… ты…

Егор Максимович уже не был красивым и крепким. Седовласый, сейчас он даже как-то сгорбился. Мальчику стало его очень жаль.

– Папа! – Женя сел на пол и обнял колени того, кого он считал и всегда будет считать настоящим отцом.

* * *

Наташа вернулась домой. Она очень хотела все рассказать Лене и в итоге, мучаясь сомнениями, все-таки поведала сестре под строжайшим секретом о семейной драме своей подруги.

– Леночка, ты умная, ты сможешь сказать, что надо делать Тане.

Лена покачала головой, но потом все же ответила:

– В отношениях нужно понимание. Но взрослых так сложно понять… Что мы можем делать? Только принимать как данность то, что происходит у нас в семьях…

– Принять – значит простить?

– Простить?! На родителей вообще нельзя обижаться, ни за что. Все люди, все ошибаются, мучаются… Просто дать жизнь – это самое ценное. А дядя Егор старается, поддерживает с Таней связь. А Женя тут уж совсем ни при чем.

– Леночка, ну какая ты умная! – воскликнула Наташа, не осознавая, что чувствовала то же самое, только не могла выразить словами.

В комнату к сестрам вошел Виталик с ручкой, цветными карандашами и листком бумаги, вырванным из тетрадки. Он попросил девочек написать стишок-признание красивым почерком, а то у него не получается.

– Зачем тебе это?

– В классе подложу Вальке Кругловой.

– Кто такая Валя? – спросила Лена.

– Очень хорошая девочка, – ответила за брата Наташа.

– Так зачем же ты хочешь подшутить над ней?

– Вовсе не подшутить, я серьезно, – Виталик покраснел.

Он хотел признаться однокласснице в том, что она ему нравится, что для него она – самая хорошая и красивая девочка. Но анонимно – пусть сама догадается. Если догадается, значит, он ей тоже нравится.

Смеркалось. В небе повисли серые тучи, казалось, накрапывал дождь, а может, это стучала капель…

В тот день, принесший свои открытия и печали, ребята как будто впервые осознали, что взрослеют.