Читать книгу Сказки о правде - Наталья Комлева - Страница 12

Анна не завтракала в гостиничном ресторане – заказывала через портье лично у лучшего шеф-повара города, и еду ей приносили в номер.

Поедая салатик, она поглядывала на Анатолия и, вытирая губы белейшей салфеткой, приносимой вместе с пищей, спросила:

– О чём задумался?

– О Великом Полозе.

– И что придумал?

– То, что, наверное, ты права. Полоз описывается Бажовым не только как великий змей, но и как пожилой человек «в окладистой бороде», довольно грузный. Понятное дело, весь в жёлтом, и кафтан, естественно, «церковной парчи». А при нём самый настоящий живой, земной человек – посредник между Полозом и людьми. И зовут того человека Семёнычем. Без имени. Так не отзвук ли это памяти о братьях Семёновых, особенно о старшем, Гавриле Семёнове сыне Митрофанове по прозванию Украинцев? Полоз и Семёныч – это, видимо, собирательный образ, соответственно, Никиты и Акинфия Демидовых с одной стороны и братьев Семёновых – с другой.

Анна похлопала в ладошки, похвалила:

– Молодец. А откуда ты так хорошо, до деталей, бажовские сказы знаешь? Память, как у компьютера – или профессия? Ты не филолог? По крайней мере, филолога в тебе больше, чем историка.

– Я кандидат филологических наук, и моя диссертация была по Бажову. Кстати, по Тагилу и его окрестностям Бажов никаких сказов не собирал. Он их записывал – или материал для них – около Екатеринбурга, в основном в Сысерти, Полевском, Гумёшках, а также в Камышлове.

– И как же, – спросила Анна, цепко посмотрев на него, – на тебя вышел Украинцев? Старые университетские связи? Дружба факультетов? Или ты тоже на искусствоведении учился?

– Как вышел, не знаю, а я учился на филологическом.

Анна провела языком за щекой, сметая с десны остатки рукколы с пармской ветчиной.

– Угу, – сказала она. – Ну, а что насчёт Синюшки? Вокруг Невьянска, как и вокруг Екатеринбурга, много болот, причём на разные стороны света – на выбор. На Урале вообще много болотистых мест. Впрочем, раз ты такой знаток, скажи мне, может быть, есть другие места, где Полоз прячет золото? Знаменитая красавица Золотой Волос – это, видимо, символ всего уральского золота? Но ведь Полоз её не достал с её башкирским женихом, они скрылись на острове посреди озера Иткуль.

– Да, действительно, у Бажова Полоз прячет золото в разных местах. И на речке Рябиновке, и на острове посреди озера Иткуль, и в деревне Косой Брод, и в других местах, но, я думаю, реальные географические названия – это просто литературная привязка к местности, к реальным месторождениям или золотым жилам, для большего правдоподобия. Искать нам с тобой надо там, где точных названий нет, а есть литературные аналоги, географические описания без названий. Вот что, я думаю, интересно: у Бажова с золотом всё время связаны змеи: Полоз, голубая змейка, «девчонка рыженька», которая потом змеёй-медянкой обернулась в золотой дудке и на обручальном кольце персонажа «змеиные глазки» оставила… Где, дорогая, водятся змеи? Давай подумаем, хоть мы и не герпетологи. Причём, мне кажется, Бажов на специалистов по змеям и не рассчитывал, напротив, он писал для обычных людей с обычными отрывочными знаниями. Итак, где чаще всего водятся змеи?

– В горах и на болотах.

– У нас на Урале – наоборот: на болотах и в горах. Причём, скажу тебе, в некоторых наших горах есть так называемые верховые болота, т.е. расположенные не в долине, а именно на склоне горы. Например, такие болота есть в Весёлых горах около Невьянска.

– Ага, так-так, – сказала Анна, отпивая из чашки, – уже интересно. А в каком направлении от Невьянска эти горы?

– На запад. Не отвлекайся, там и на юге, и на востоке, и на севере болота. И змей, там, наверное, много. Слушай дальше. Иногда посреди болот встречаются озёра. Но островов на них нет. Это просто сердце болота, место, где наибольшая концентрация влаги. Значит, озеро с девицей Золотой Волос – не болотное. Какое же природное озеро находится сравнительно недалеко от Невьянска, а на нём каменный остров в виде островерхой одинокой скалы, причём в середине или около того? На восток от города – озеро Аятское, это, если по прямой, километров двадцать. На юг – вот тебе юг – озеро Таватуй. Это дальше, это километров тридцать пять. Таватуй в старину назывался Большой Таватуй, потому что во времена Демидовых существовал ещё и Малый Таватуй, который потом заболотился и зарос. На нём именно в центре был-таки остров, но каменный он был или нет, я тебе сейчас сказать не могу. Впрочем, судя по бажовскому тексту, озеро должно быть большое.

– Так, зачем ты мне всё это плетёшь? У Бажова же ясно сказано: озеро Иткуль. Потом: какой же Таватуй с Аятским озером? Во-первых, это не совсем природные озёра, в их настоящем виде они оба образовались оттого, что во времена первых Демидовых слились с прудами соответствующих заводов: Верх-Нейвинского и какого-то там ещё, не помню. Причём Аятских озёр вообще было три: Большое, Среднее и Малое. А герой сказа скакал до озера на четырёх лошадях попеременно практически полные сутки. Какие же это тридцать километров? Это если примерно прикинуть скорость средней лошади и то, сколько времени подряд она может рекорды на трассе ставить, получится не тридцать, а около ста тридцати километров. Где-то так от Невьянска до Иткуля и есть. На юг, между прочим.

– Анна, если тебя так тянет на юг, езжай в Ниццу.

– В Ницу? Но ведь Ница – это ваша река? Кстати, ведь есть и озеро с таким названием – не на нём ли тот золотой остров? Или на Урале есть и город Ница?

– Анна, не придуривайся. Я имел в виду французский город, не уральский. Кстати, ты неплохо знаешь Бажова и нашу местную географию. Готовилась к путешествию?

– Не отвлекайся, Аня. Продолжай.

– Какая Аня?

– Такая же почти, как я. Я Анна, ты – Анатолий. У нас три звука имени совпадают, только у меня длинное «н», а у тебя короткое. Анатолий – слишком длинно для меня и официально, Толик – глупо, ты не ребёнок. Поэтому – Аня. Или предпочитаешь, чтобы я не смягчала третий звук?

– Ну, не дурачься, что за глупости! Какая я тебе Аня?

– Хорошая, – тихо сказала Анна и, положив руку ему на шею, привлекла Анатолия к себе и поцеловала.

Учёную беседу они продолжили не скоро.

– Итак, – спросила Анна уже за обедом, – почему ты мне плёл про Таватуй?

– Анна, ну сообрази сама, ты тоже женщина богатая…

– Ну, не преувеличивай!

– Ладно, просто imagine, по Леннону: вот тебе надо постоянно – или пусть однократно – прятать некие сокровища, золото в слитках, самородки там, драгоценные камни, наверное. Ты их где спрячешь: у чёрта на рогах – сутки хорошей скачки, сам весь в мыле, лошадь в мыле, вонь, грязь на физиономии – или протрусишь потихоньку пешочком те же сутки по свежему воздуху – а на коне вообще рукой подать?

– У вас есть пословица: подальше положишь – поближе возьмёшь.

– Так-то оно так, но Иткуль – это чёрт-те где от «ведомства Акинфия Демидова» и его папаши. Там не их владения. По-моему, там в то время вообще одни башкиры жили.

– Я поняла твою точку зрения, darling. А теперь давай посмотрим с другой стороны. Золото Демидовы добывали не только на Урале, верно? И даже более того, начали они копить золото с алтайских курганов, которые в их время назывались буграми. На Алтай их потянуло, правда, не золото, а серебро, которого не было на Урале. А мыслишка чеканить свою монету у них, видимо, довольно рано появилась. Однако золотые клады Демидовым, именно с Алтая и из Южной Сибири, привозили очень богатые: целые листы золота, на которых лежали покойники и их кони, «золотых зверей», посуду, массивные украшения. В представлении простых необразованных людей, которые служили и работали у Демидовых, всё это было неслыханное, сказочное богатство. Золото Полоза. И располагалось оно где-то на юге. Географии тогдашней России простые люди – творцы фольклорных мифов – явно не знали. Где он, тот Алтай, – кстати, в переводе «золотые горы» – Бог его ведает. «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве», «доезжай – не доедешь». Может быть, в представлении простолюдинов-мифотворцев из Невьянска озеро Иткуль (башкирское название, а башкирский язык сходен с алтайским, тоже тюркская группа) и было аналогом неведомого и недостижимого Алтая? И доехать до него, в отличие от Алтая, можно, если гнать, как Айлып, сутки, не переставая, на четырёх переменах лошадей. Может, народные сказители где-то там и располагали полумифический Алтай? А чтоб обозначить трудности добычи золота Полоза, поместили его на скалу посреди озера да ещё в тайной пещере? «В сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце смерть Кощея на конце иглы»?..

– Тебе не откажешь в остроте ума, Анна, но это очень хрупкая версия. Спустимся на землю, и ты сама скажешь, что это, скорее всего, малый Таватуй. Тридцать километров на юг, если уж тебе непременно нужен юг, от тогдашней горной столицы Демидовых Невьянска. По тогдашним понятиям тоже отнюдь не близко. Вспомни, у Гоголя Чичиков едет за десять вёрст к полковнику Кошкарёву, и у Костанжогло его провожают, как в целое путешествие, хотя и небольшое. А ведь это девятнадцатый век, а не начало восемнадцатого. А тридцать километров? Целое странствие. Поэтому Таватуй. А в фольклоре вполне могли сомкнуться представления о южном относительно Невьянска Таватуе и южном же недостижимом Алтае. Таватуй, Таватай, Алтай, Алтуй – для необразованного народа это практически одно. Простолюдины часто коверкали незнакомые им слова, приноравливая к известным.

– Ты мне лучше вот что скажи, – произнесла Анна в своей манере неожиданно перескакивать с одного предмета на другой. – Ты Украинцеву отзванивался? Вот иди в свой номер и прилежно перескажи все наши изыскательские беседы. Коротко, конечно, самую суть, а то мужик свихнётся. Он там, поди-ка, на стены мечется, чует беду неминучую, не знает, куда его засланный казачок подевался.