Читать книгу Время гона. Фэнтези, любовный роман - Наталья Соколина - Страница 10

Всё же Айку пришлось задержаться. Принесли документы из бухгалтерии, а потом юрисконсульт привязалась к нему с договором, который не хотелось подписывать, но он тянул за собой следующий, необыкновенно выгодный для «Строймонтажа». Поэтому Айк привлёк к обсуждению Сергея и экономиста, Марину, девчонку вредную, язвительную, но очень толковую. Договор, в конечном итоге, пришлось подписать, и он заторопился домой, предвкушая желанную встречу.

В доме обнаружилась Марфа, раздражённая сильнее обычного. Он лишь кивнул ей и поскакал наверх, даже не раздеваясь, так хотелось увидеть насупленное личико и тоненькую фигурку. Он надеялся, что ему улыбнутся, потому что, по дороге домой Айк заскочил в магазин женского белья, крохотный, но имеющий всё необходимое, чтобы порадовать женщин. Хозяйка потихоньку улыбалась, когда помогала вожаку выбрать всё необходимое для его пары. Хотя с размерами он пока путался, пытаясь на пальцах объяснить, какие плавки и лифчик требуются его женщине.

Соня плакала. Он на мгновение замер в дверях, но тут же сообразил, что вредная Марфа уже успела излить на малышку своё негодование. Айк подхватил плаксу на руки и, несмотря на сопротивление, прижал к себе. От неё пахло обидой, слезами и чуть-чуть утренним кофе. На него она тоже сердилась. Отвернувшись, не желала разговаривать и отвечать на вопросы. Айк снисходительно подумал, что две женщины на одной кухне – это всё равно, как два медведя в одной берлоге. Но Соне придётся привыкать к экономке: не хватало ещё, чтобы его женщина целый день занималась домашним хозяйством. А уж когда пойдут щенки, у неё вообще не останется времени.

Он попытался утешить её, но девчонка вырвалась и со злостью закричала, что его, – тут ему показалось, что она хотела сказать какое-то слово, но сдержалась, и он даже догадался, какое! – в общем, его женщины обвинили её в воровстве, а также сообщили, что над ней смеётся весь город! Он утратил бдительность, и Соня соскользнула с его колен и попыталась убежать. Он ухватил её за руку и был награждён укусом. От неожиданности Айк вскрикнул и выпустил её! Строптивица убежала в ванную и, он слышал, двигала там что-то тяжёлое, кажется, шкаф. Айк ухмыльнулся: он был счастлив! И опять порадовался: – девочка оказалась настоящей парой вожаку, гордая, независимая. Она встанет рядом с ним во главе стаи, и никто не осмелится бросить ей вызов. Ну, а если такие смельчаки найдутся, – он довольно улыбнулся, – то будут иметь дело с ним. Любой член стаи в поединке может выставить вместо себя любого другого бойца. И всё же жаль, что она не может обернуться. Одно разорванное горло и пара-тройка прокушенных лап навсегда отбили бы охоту у агрессивных волчиц перечить ей. Ну, что же, – он вздохнул, – все мы не идеальны.

Он спустился на кухню и встал у дверей, сурово глядя на экономку. Нет, он совсем не хотел встревать в женские дрязги. Несмотря на неприязнь к его паре, Марфа будет вынуждена смириться, иначе ей несдобровать. Гораздо больше его беспокоили слова Сони о том, что в городе сплетничают об их первой, не слишком удачной, встрече. Он ясно приказал Сергею проследить, чтобы молодые волки, ставшие свидетелями сцены, помалкивали. Но, кажется, кто-то из них посмел ослушаться его приказа. Он решил, что Марфа – именно та, кто в курсе всего произошедшего.

Айк молча смотрел на экономку, скрестив руки на груди и привалившись плечом к косяку. Она мельком глянула на него и продолжила хлопотать у плиты и разделочного стола. Некоторое время оба молчали, а потом она в сердцах бросила нож, которым резала мясо на гуляш и повернулась к нему, вызывающе глядя на вожака: – ну да, я сказала ей, что она в этом доме никто, пустое место, а разве не так? Тоже мне, – она презрительно фыркнула, – нашёл пару! Мало того, что она не волчица, так ещё и маленькая, хлипкая, ветром сдует! Как она на ногах-то стоит, после тебя! Недаром Лорен рассказывала, что девчонка орала, как резаная, когда ты её в лесу трахал!

– Лорен? – Айк насторожился, – я запретил тебе её пускать!

– Да она же меня и не спрашивала! Ключ-то ты ей оставил!

– Понятно. Значит, вы вдвоём оскорбляли и унижали мою жену. – он сказал это тихо и спокойно, но столько сдержанного гнева и угрозы было в его голосе, что экономка съёжилась, низко опустила голову, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, продолжай, что ещё рассказала тебе Лорен?

И Марфа Петровна, едва держась на внезапно задрожавших ногах, торопясь рассказала Айку, как Лорен, смеясь, обвинила э-э-э, гостью в воровстве, называла Лесной Бабочкой и сообщила, что жители городка смеются над тем, как она пыталась отбиться от их вожака.

Тот молча слушал женщину, лишь на скулах ходили желваки, тёмные глаза теперь горели жёлтым огнём, а сам он с трудом удерживался от оборота. Не дослушав её до конца, он вышел в холл, достал из кармана куртки телефон: – Сергей, мне нужны эти юнцы, о которых я тебе говорил, – он срывался на рычание, отчего его речь становилась невнятной, – завтра утром они должны быть у заброшенной заимки. – Он отключился, глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, затем набрал другой номер: – Лорен? Завтра в семь утра ты должна быть у заброшенной заимки, – некоторое время он слушал торопливый голосок прежней подруги, которая пыталась очаровать его интимными намёками, а затем, почуяв недоброе, принялась юлить и заискивать, стараясь выведать причину столь раннего свидания в тайге, за несколько километров от города. Наконец ему надоело, и он перебил её: – я приказываю тебе, Лорен, быть завтра утром там, где сказал, – с этими словами он отключился, не зная, как взвыла в страхе волчица, как заметалась в облике зверя по комнате, круша всё вокруг.

***

Обнимая спящую Соню, тёплую, сладко пахнущую, доверчиво прильнувшую к нему во сне, Айк умиротворённо слушал её тихое дыхание и терзался от необходимости вставать. Пламя гона спадало и уже не опаляло разум обжигающим жаром неудовлетворённого желания, наполняя его сердце тихой мягкой нежностью к худенькой, не слишком красивой, но ужасно строптивой и колючей девчонке, что спокойно спала на его плече. Лишь где-то глубоко внутри настороженно не успокаивался волк, требующий возмездия за обиду, причинённую его паре.

Вчера, приказав Марфе уходить, как только будет готов обед, он отправился в сад и разыскал длинную лестницу, которую приставил к окну ванной. Малышка сидела на полу и, кажется, снова плакала, а дверь подпирал шкаф. Как только ей удалось его сдвинуть! Увидев его в окне, она вскочила на ноги и гневно сжала кулаки! Он чуть не расхохотался, но стерпел, понимая, что сделает только хуже. Наверно прошло не менее получаса, пока он уговорил её открыть ему окно. Ему стоило неимоверных усилий сдержаться, чтобы просто не разбить стекло и не влезть в ванную. Нет-нет, он знал, что не может пренебречь её самолюбием. Достаточно и того, что их знакомство состоялось не лучшим образом. Теперь только его выдержка поможет ему завоевать её доверие, а там, чем чёрт не шутит, и до любви недалеко.

Она позволила ему влезть через окно в ванную и стояла, отвернувшись и глядя в сад, пока он двигал шкаф и возвращал на место ковёр. Потом он молча ушёл в спальню и сидел там, ожидая её. Соня пришла и раздражённо плюхнулась в кресло, не глядя на него. Он не прикасался к ней, а спокойно стал говорить о том, как тяжела ноша вожака стаи, как часто выходят из повиновения молодые волки, а волчицы в отсутствие той, которая должна стоять во главе их, стали тоже, порой, игнорировать его приказы. И если молодых волков он всегда наказывает по всей строгости законов стаи, то волчицы имеют некоторые послабления. Ведь это он виноват в том, что так долго не имел пары, супруги, к которой они могли бы обращаться со своими просьбами, жалобами и предложениями. Соня, ещё раздражённая, на секунду представила, как Лорен жалуется ей на какую-то гипотетическую врагиню, а она обнимает её за плечики и вытирает этой стерве слёзки и иронически фыркнула: – подумаешь, не могут они! Ты вожак, почему бы им и не вылить на тебя все свои проблемы!?

Он терпеливо разъяснил: – понимаешь, есть вещи, о которых женщины могут говорить лишь с женщиной. Кроме того, они знают, что я никогда не стану вникать в их ссоры и взаимные претензии, у меня просто терпения не хватит!

Она не поддалась на его умиротворяющий тон: – а я тут причём?! Я всё равно не останусь в этом паршивом городишке, среди стаи… диких хищников! Раз ты не собираешься меня убивать, значит, рано или поздно, отпустишь!

– Она намеренно старалась его оскорбить, паршивка! – он мягко сказал: – Соня, разве я дикий хищник? Посмотри на меня, – он улыбнулся, – я ручной, ласковый и… влюблённый! – она смутилась, а Айк торжествовал!

Он долго ещё рассказывал ей о жизни волчьей стаи, о своей фирме и людях, работающих там, о Серёге – своём заместителе и его жене, красавице-казашке Айнур, о том, как она дважды родила по трое щенков, на что Соня презрительно скривилась: – щенки! Как у собак! – он не подал виду, как её неприязнь к чужим детям задела его:

– Айнур – степная волчица, Соня. Поэтому у них с Сергеем щенки, – он улыбнулся, – а у нас будут обычные дети. Оборачиваться они смогут лет с пяти, не раньше. – Она гневно сверкнула на него глазищами, но ничего не сказала, чему он был рад.

Он вскользь сообщил ей, что завтра, рано утром, уйдёт в лес, где его будут ждать молодые волки и… Лорен. Он думал, что она что-то спросит, но Соня молчала.

– А Марфу ты можешь уволить в любое время, на её место найдётся десяток, если не больше. – Она опять промолчала, и он озабоченно посмотрел ей в лицо: – лучше бы она ругалась и спорила с ним, а не думала о чём-то своём, где ему не было места.

Чуткое ухо зверя уловило, как тихо притворили входную дверь. Он усмехнулся: – старая волчица улизнула, страшась его гнева. Он сделал вид, что только что вспомнил: – да, Соня, я же купил тебе бельё! – и наблюдал, как она обрадовалась, встрепенулась.

– Где? – с азартом принялась потрошить свёртки, забыв о нём. Всё же разворачивать не стала, сгребла всё в охапку и направилась к двери – в ванную, мерить.

Он остановил: – меряй здесь, там маленькое зеркало, – сам уходить не собирался, поудобнее развалился в кресле. Соня хмуро уставилась на него, и он понял, разочарованно поднялся: – хорошо-хорошо, ухожу. И подглядывать не буду, обещаю.

После обеда приехал Карен, привёз большую дорожную сумку, оставленную Соней в автобусе, и рассказал, что Прасковью Агафоновну он нашёл в амбулатории, лежала на раскладушке в коридоре. Вдвоём со своим водителем они погрузили её на носилки и перевезли домой. С ней оставили Жанну Борисовну, которая работает у Карена санитаркой.

– Я сказал, что мы приехали из Междуреченска, потому что нам позвонили из райцентра, попросили помочь амбулатории Малой Ветлуги. Откуда они узнали о её травме, мне неизвестно. Обманул я, конечно, бабушку. Сообщил, что сиделка ей полагается, как ветерану труда. Жанне строго-настрого наказал про тебя не рассказывать, говорить, что оплачивать её работу будет больница райцентра. Старушка, кажется, мне не поверила, хмыкнула эдак скептически, но ничего не сказала. – Карен передохнул, – в общем, можешь успокоить свою супругу, с её бабушкой всё будет хорошо, Жанна сильная и добросовестная, она и переоденет, и постель поменяет, и судно поставит. Да, я ей велел готовить и в магазины ходить. Надеюсь, ты ей оплатишь всю работу? – Айк кивнул, полез в карман за бумажником, но главврач остановил: – давай, Айкен Георгиевич, потом, ладно? Пусть сначала эти деньги заработает.

Айк пожал плечами: – как скажешь, Карен.

Соня сумке обрадовалась, принялась вытаскивать свои вещи, а Айк забеспокоился: как бы она не надумала убежать в том, что везла с собой. Не то чтобы он боялся, что она далеко убежит, но ему не хотелось, чтобы малышка простудилась, пока он её поймает. Там были летние туфли, тонкая кожаная куртка, джинсы, бельё и ещё что-то, он не стал рассматривать.

Ему хотелось, чтобы она осталась в том белье, что он ей купил, но она переоделась в своё, из сумки. Оно было значительно скромнее, без кружев и более закрытое.

Гон схлынул, но всё же не настолько, чтобы Айк мог обойтись без близости с любимой хотя бы одну ночь. В этот вечер она не сопротивлялась, но её внутреннее неприятие его ласк осталось прежним. И целовать себя в губы она не позволяла, отворачивалась. Её холодность не нравилась волку, он тихо поскуливал, ему хотелось чувствовать её руки на своём теле.

***

Айк осторожно вытащил руку из-под её головы и тихо прикоснулся к губам ласковым лёгким поцелуем: – спи, моё счастье, сегодня твои обидчики будут наказаны.

Матёрый громадный волк в стремительном беге стелился по улицам тихого городка. Редкие встречные прохожие торопливо уступали ему дорогу и опускали глаза. Все жители знали, что дюжина молодых волков нарушила приказ вожака стаи, и теперь их ждало наказание.

Всю ночь в роскошной квартире плакала и бесновалась красавица, негодуя и страшась встречи с вожаком. Не то, чтобы она действительно любила Айка. Нет, её привлекала власть над жизнью и смертью стаи, а теперь всё потеряно, и Лорен растерялась.

Лишь забрезжил рассвет, небольшая волчица выскочила из подъезда и устремилась в просыпающуюся тайгу, туда, к заброшенной заимке, где вожак стаи будет вершить суд и расправу.

***

Соня проснулась и прислушалась: в доме стояла тишина. Она встала, умылась и с удовольствием надела свой собственный ситцевый халатик. Не решаясь спускаться вниз, постояла на лестнице, но было по-прежнему тихо, лишь громко тикали напольные часы в кабинете.

Она нерешительно вошла на кухню, но ни Айка, ни экономки не обнаружила. Настроение сразу улучшилось. Соня сварила себе кофе, поискала и нашла в холодильнике сливки. К слову сказать, в холодильнике появился свежий сыр, творог, несколько маленьких баночек с паштетом, а в кастрюльках обнаружился гуляш, антрекот, несколько видов гарнира. Отдельно, в большом контейнере, красовались маленькие пирожные, соблазнительные на вид. На столе, под вышитой полотняной салфеткой, обнаружилось большое блюдо с румяными крохотными пирожками. Соня не удержалась и откусила от одного: оказался с грибами.

Пока завтракала, обдумала ситуацию: – деньги и одежда есть, а вот её тюремщика нет. Злющая старуха тоже куда-то подевалась. Прекрасно! Надо действовать! – Соня быстренько закруглилась с завтраком, посуду мыть не стала, побросала её в раковину – некогда! Решила, что большую сумку оставит, тем более, что всё будет надето на ней. Спеша, натянула колготки и джинсы, под тонкую куртку нашёлся свитерок. Туфли были легковаты для этого времени года, но сапоги сгинули в тайге, так что выбирать было не из чего.

Она подхватила маленькую сумочку и выбежала из дома. На секунду задумалась о том, что у неё нет ключа, а потом со злорадством подумала: – хорошо бы его ограбили! – понимая, что едва ли в паршивом городишке найдётся такой смелый вор.

Входную дверь захлопнула и почти бегом бросилась к калитке. На улице огляделась: чистенькая, ухоженная, с аккуратными газонами, на которых кое-где пробивается первая зелёная травка. В обе стороны уходят ровные ряды одно-двухэтажных домов, больших, солидных, в основном – кирпичных, но есть и деревянные. Вычищенный, без остатков снега, асфальт. Кругом ни души, лишь временами пролетают мимо машины.

Соня наугад пошла направо, где вдалеке виднелись многоэтажки. Идти оказалось прилично, а вот смотреть не на что. Обычный небольшой городок, обычные пятиэтажные дома, кое-где старые постройки, трёхэтажки барачного типа. Но все выглядят неплохо, облезлых и обветшалых нет. Навстречу стали попадаться пешеходы, да и машин было больше. Соня присматривала какую-нибудь женщину, чтобы спросить дорогу до автостанции, но женщин встречалось мало и вид у них был какой-то… Она не знала, что и думать. Как будто все шли с похорон или на похороны. Несколько встреченных женщин вообще плакали, а мужчины были хмуры и угрюмы. Всё же она осмелилась и двинулась навстречу медленно идущей, хорошо одетой паре: – скажите, пожалуйста, как мне добраться до автостанции? – Они резко остановились, женщина побледнела, а мужчина прерывисто вздохнул, потом сказал:

– вам лучше бы сесть на городской автобус или маршрутное такси, идти до автостанции далеко…

– А где остановка? – Соня растерянно оглянулась.

– Остановка за тем домом, – мужчина указал направление и Соня с удивлением заметила, как дрожит у него рука. Она вежливо поблагодарила и отправилась в указанном направлении. Поворачивая за угол, поражённо увидела, что парочка смотрит ей во след.

Автобус подошёл быстро, что обрадовало Соню, потому что ноги в летних тонких туфлях стали замерзать. Людей было немного, и все они внимательно смотрели на неё. Она пожала плечами и попросила кондуктора высадить её у автостанции. Та как-то испуганно посмотрела, но пообещала. Автостанция была маленькой, но зал ожидания неожиданно выглядел чистым, без характерной для этих помещений вони. Из трёх касс открытой оказалась лишь одна, да и в ней никого не было. Соня постояла перед расписанием и обрадовалась: ближайший автобус на Демидово отходил через тридцать минут. Удивило лишь, что в зале не было ни души. Она несмело постучала по тарелочке для денег, торчащем в окошке кассы, и услышала, как вдалеке торопливо стучат каблуки. Вскоре в окне показалось недоумевающее женское лицо с вопросительно вздёрнутыми бровями.

– Э-э,… здравствуйте! – женщина молча кивнула головой, в её взгляде явственно читалось любопытство, – мне нужен билет до Демидова, на ближайший автобус, – Соня ничего не понимала, кассирша смотрела на неё, как на свалившуюся с луны, – что? Билетов нет, что ли?

У женщины, наконец, прорезался голос: – а вы разве не знаете? До десятого марта рейсов на Демидово не будет.

– Как?! Совсем?! – у Сони ноги подкосились от такого известия, – а как же добираться в райцентр?! Мне очень надо! Выходит, я застряла здесь до десятого марта??

Кассирша сочувственно сказала: – ну-у, наверно, вы можете попробовать нанять такси. Только, я думаю, никто не согласится…

Соня попятилась, оглянувшись, увидела вдоль стены ряд пластиковых сидений, расстроенно опустилась на одно из них. – Всё пропало! Её побег накрылся медным тазом!

Щёлкнула задвижка двери, кассирша вышла в зал ожидания и присела рядом с Соней. Она оказалась совсем молодой, кажется лет двадцать, не более. Вздохнув, сказала: – вы напрасно хотите сбежать от Айка, он всё равно вас найдёт. И таксисты вас не повезут, я думаю.

– Что? Откуда вы знаете, что я хочу… сбежать?? – Соня развернулась к девчонке всем телом, поражённо уставилась той в лицо. Та виновато улыбнулась:

– так все знают, что Айк свою пару нашёл! У нас ведь посторонние люди бывают очень редко, а сейчас, во время гона, и вообще никто не едет, вон, даже рейсы на это время отменяются! А вы почему от него уехать хотите? – она с любопытством смотрела на Соню, – потому что он вас насильно из леса привёз, да? Вы испугались, наверно, только вы не думайте, что Айк плохой, он хороший, хоть и строгий. Таксисты вас не повезут, потому что он ругать их потом будет, а им его обижать не хочется. У нас любая женщина с радостью бы за него замуж пошла, только ему никто не нужен был. А теперь вот вас нашёл, даже и не волчицу вовсе. У нас в городе есть несколько таких пар, когда жена – человеческая женщина. – она хихикнула, – говорят, они мужей во время гона на цепь сажают, чтобы те со своей любовью уж слишком сильно не приставали.

Соня улыбнулась, представив, как за дверью дома беснуется в волчьем обличье посаженный на цепь Айк. Или он же, в голом виде и на толстой цепи, закрытой на амбарный замок.

– а вы его совсем не любите, да? – Кассирша с интересом заглядывала Соне в глаза, – совсем-совсем? И даже он нисколько вам не нравится?

– Нет! – та возмущённо мотнула головой, – и не люблю, и не нравится! Да и вообще – это уголовное преступление – похищение человека!

– У-у-у, – собеседница разочарованно отодвинулась от Сони, – а все радуются, что он, наконец-то влюбился и теперь у него семья будет! Плохо-то как! – она на секунду задумалась, потом засветилась улыбкой: – а может вы его ещё полюбите? Поживёте с ним и поймёте, какой он классный мужчина? И нам хорошо будет, а то, когда у вожака пары нет, всей стае плохо. Вас как зовут?

– Соня меня зовут, – нехотя ответила девушка, – только вам это ни к чему, я всё равно уеду и забуду о вашем… городишке. Влюбился, говорите? – она иронически хмыкнула, – ну-ну. Он вот исчез сегодня с утра и даже не соизволил сказать, когда появится! Как-то уж очень пренебрежительно его любовь выглядит!

– Вы, наверно, на нас обиделись, за то, что в стае обсуждали, как вы… ну… как Айк с вами в лесу обошёлся, да? – девчонка сочувственно покивала.

Соне не хотелось обсуждать с кассиршей свои душевные страдания, всё же она сказала, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно: – а вы как думаете? Кому будет приятно, что за ним подглядывают, подслушивают, а потом треплются на каждом углу! Да и вообще, публика у вас – как мешком из-за угла стукнутая – все хмурые, мрачные.

Девчонка всплеснула руками: – ой, Соня, вы не знаете, что ли?

– Что я не знаю? С другой стороны, я и знать-то ничего не хочу о том, что у вас делается! – она хотела встать, но собеседница ухватила её за руку и затараторила:

– так ведь Айк велел этим, которые за вами подглядывали, утром быть на заброшенной заимке. Они в пивбаре рассказывали, как следили за вами с вожаком, а он узнал. Говорят, разозлился – ужас, как. Он ведь им запретил болтать об этом, а они не послушались. Теперь он их накажет. – Девчонка сникла и отвела глаза, прошептала: – поэтому все и ходят такие мрачные и грустные. Там, у заброшенной заимки, знаете, сколько могил?

Соня не успела ответить. На улице хлопнула дверца машины, и в зал ожидания вошёл предмет их обсуждения. Кассирша подскочила, испуганно пискнула: – здрасьте, Айкен Георгиевич! – тот махнул на неё рукой:

– кыш отсюда! – и, потом, Соне: – ну что, нагулялась? Поедем домой? – он протянул ей руку.

Она внимательно посмотрела на него снизу вверх: – да уж, красивый мужик. Сильный, уверенный в себе, спокойно глядит на неё, не сомневаясь в ответе.

Она усмехнулась, встала, игнорируя протянутую руку: – мой дом в Красноярске, а ты предлагаешь ехать в тюрьму. – Он, нахмурившись, мазнул взглядом по кассирше, которая, открывая дверь, любопытно оглянулась на них:

– поедем, Соня. Ещё нужно заехать в обувной магазин, купить что-то потеплее тебе на ноги, – уголок рта дёрнулся в усмешке: – чтоб ты не замёрзла, когда в следующий раз будешь убегать. – Она с неприязнью посмотрела на него и, дёрнув плечом, когда он хотел взять её за руку, быстро вышла на улицу. Его чёрный монстр стоял у дверей автостанции. Соня отвернулась от распахнутой перед ней передней дверцы и полезла на заднее сиденье. Он засмеялся и пошёл вокруг машины, садиться за руль. В окно за ними наблюдала девчонка-кассирша.

***

Айк – волк бежал по улице, и гнев застилал ему глаза. Он снова вспомнил, как кричала и отбивалась, из последних силёнок, его Соня, когда он неожиданно напал на неё. Стыд и раскаяние душили его, но также и ярость, направленная на тех, кто превратил боль и ужас его пары в повод для смеха.

Заброшенная заимка, расположенная в десятке километров от Междуреченска, представляла из себя охотничий дом, построенный почти сотню лет назад из толстых сосновых стволов. Крытый дранкой, которая с годами покрылась мхом и поросла травой, он врос в землю, глядя на окружающую его тайгу мрачно и настороженно. Когда-то охотники зимовали в нём, отправляясь в глухие леса бить пушного зверя. Со временем людские города и посёлки, разрастаясь, вытеснили зверей, а за ними ушли и охотники. Уже несколько десятков лет заимка пустовала, и лишь протекающий невдалеке ручей, прыгая с камня на камень, нарушал тишину весёлым журчанием.

Айк выскочил на поляну, полукружьем охватившую заимку, мгновенно преображаясь. Группа парней, голых, понуро сидящих на упавшем стволе сосны, вскочили на ноги, настороженно глядя на вожака. В отдалении, небрежно прислонившись плечом к стене дома, стояла Лорен, босиком, но одетая в брюки и фланелевую мужскую рубашку. Айк хмыкнул про себя: – женщина не поленилась тащить в зубах узелок с вещами, чтобы не стоять голой перед молодыми волками.

Он жестом приказал ей присоединиться к парням, и она, скривившись, не посмела ослушаться, нехотя встала с краю, окинув их презрительным взглядом.

Щенки трУсили, Айк видел это, но хорохорились, усмехались, не глядя ему в глаза. Он стиснул зубы, сдерживаясь, не давая воли гневу, тихо спросил: – кто? – они промолчали, продолжая прятать глаза и усмехаться. Тогда он зарычал, гневно и глухо. Улыбки сползли с их лиц, но волчата упорно не открывали ртов, переминаясь с ноги на ногу и отворачиваясь. Лорен тоже усмехалась, хотя была бледна.

– Я спрашиваю вас: кто посмел нарушить мой приказ и растрепать о том, что вы видели в лесу, когда я встретил свою пару? Кто?? – Айк переводил взгляд с одного на другого, и под этим тяжёлым взглядом парни опускали голову, – значит, все, – он помолчал. – Я вызываю вас, волки, на поединок чести. Разбейтесь на тройки и обернитесь.

Один из молодых поднял голову, задиристо сказал: – в поединке положено драться один на один!

Айк оскалил зубы: – я позволяю вам пожить несколько лишних минут. У троих, одновременно вышедших против меня, такая возможность есть. Одиночку я убью сразу. – Волчата дрогнули, побледнели, зашептались. Внезапно двое шагнули вперёд, дрожащими губами один из них сказал:

– это… мы. Мы хотели только пошутить и не думали, что ты обидишься.

– Вы обидели не меня, а мою жену. И нарушили мой приказ, наказание за это вы знаете. Оборачивайтесь и нападайте!

Десяток молодых и Лорен отшатнулись от громадного клубка серых тел, с рычанием покатившегося по поляне. Мгновение – и клубок распался, оставив двух волков с растерзанными горлами и залитых кровью.

Айк поднялся на ноги, брезгливо осмотрел себя, рукой смахнул с лица чужую кровь, сплюнул на землю: – вы, остальные, кого сегодня я оставляю в живых: вечером явитесь к моей паре, будете умолять её о прощении. Кто не будет прощён – того я убью. – Он перевёл тяжёлый взгляд на Лорен, и она затрепетала от ужаса, закусила губу, чтобы не вскрикнуть: поняла, что сейчас он решает, жить ей или умереть. – Ты тоже придёшь, если хочешь жить. – Он отвернулся от молчаливой группы и пошёл к ручью. Обернувшись, приказал: – возьмите в доме лопаты и закопайте их, – потом, ни на кого не глядя, смыл с лица и тела кровь, обернулся и скрылся в тайге. Только тогда молодые волки перевели дыхание и опустились на землю. Лорен вцепилась зубами в свою руку и завыла, а потом упала, сжав кулаки и сотрясаясь в рыданиях.

Едва войдя в дом, Айк понял, что Сони нет. Ему показалось, что из дома ушла душа, таким мёртвым и холодным он стал. Всё же Айк заглянул в ванную и спальню, отметил исчезновение дамской сумочки и брошенный на кресло халатик. На кухне увидел грязную посуду и перевёл дыхание: – слава Богу, малышка позавтракала, не ушла голодной.

Он, не торопясь, вымылся под душем и почистил зубы. Запах чужой крови раздражал и будоражил. Потом оделся и спустился в гараж.

Она сидела в зале ожидания автостанции. Около неё притулилась девчонка-кассирша и что-то оживлённо говорила Соне. Та слушала, глядя неприязненно и отстранённо, ноги в лёгких летних туфлях поджала под сиденье – наверняка замёрзла, упрямица.

Он позвал её и, скрывая насмешку, наблюдал, как она отвернулась от его протянутой руки и полезла на заднее сиденье, лишь бы не сидеть рядом с ним. Ну, пусть. Всё же нужно купить ей какую-то обувь потеплее, тем более, что он сам виноват в том, что её сапожки остались в Сухом Логе.

Идти в магазин она не захотела, так и осталась сидеть в машине, расстроенная, что побег не удался. Айк не стал настаивать – пусть успокоится. В магазине потребовал подобрать несколько пар ботинок и сапожек самых ходовых размеров. Если что, потом ещё можно прикупить. С охапкой коробок вернулся к машине и сгрузил их в багажник. Она даже головы не повернула! Внутри закипало раздражение: – разве ей плохо живётся? Разве он обижает её? Он готов был убить всех, кто посмел смеяться над ней! Его любовь и преданность она не ценит и на грош. – Айк с места рванул машину так, что она чуть не встала на задние колёса, как норовистый конь, стиснул зубы, призывая себя к терпению.

***

Машина остановилась около магазина с вывеской «Обувь». Айк обернулся к Соне с переднего сиденья: – пойдём? Ты выберешь, что тебе понравится? – Соня молча отвернулась. Её разочарование от неудавшейся попытки побега было столь велико, что единственное, что ей хотелось сделать – это упасть лицом в подушку и вволю наплакаться. Некоторое время он смотрел на неё, потом вышел, громко хлопнув дверцей и скрылся в магазине. Соня даже не пошевелилась – видеть его не могла. Он появился, держа в руках целый штабель коробок. Швырнув их в багажник, рванул машину с места так, что взвизгнули шины. Они ни словом не обмолвились до тех пор, пока не остановились у калитки. Айк распахнул ей дверцу, подал руку. Она снова не обратила на него внимания, не глядя прошла в калитку и направилась к дому.

Когда он вошёл в дом, поставив в гараж машину, Соня уже сидела на кухне, на маленьком диванчике в углу, отчуждённо глядя перед собой. Он присел перед ней на корточки, взяв её руки в свои, заглянул в холодные, наполненные слезами глаза: – как тебе понравился Междуреченск? Он, конечно, не Красноярск, но мы делаем всё, чтобы людям в нём жилось удобно и комфортно.

– Ненавижу ваш паршивый городишко! – она выдернула руки из его ладоней и отвернулась. Он сел рядом, прижал её к себе и не отпустил, несмотря на то, что она упёрлась кулаками ему в грудь, пытаясь освободиться. Задумчиво поцеловал её в волосы, наслаждаясь её запахом и теплом: – пойдём, сапожки померяем? В конце концов, это я виноват, что твои ботинки сгинули в лесу. Должен же я как-то компенсировать утрату? – Она встала и молча отправилась к двери. Он догнал, взял за руку: – я занёс коробки в гостиную.

На этот раз Соня не стала вырываться. Что толку? Он всё равно сделает по-своему. Действительно, с десяток разномастных обувных коробок грудой лежали на ковре у дивана. Кажется, Айка тоже увлекла процедура примерки. Он доставал из коробок ботинки и сапожки и подавал Соне. Попытался, было, надевать на неё сам, но она обожгла его таким взглядом, что он отступился. Но всё же, какое девичье сердце не растает при виде красивой обуви? Вот и Соня не выдержала, пробормотала: – спасибо, – когда примерила изящные кожаные полусапожки на невысоком каблучке.

Обедать она пошла, почти примирившись с неудачным бегством. Он внимательно поглядывал на неё, но шутить не пытался, не приставал и с разговорами.

У Сони в голове была совершеннейшая пустота. Очевидно, что в ближайшую неделю свобода останется для неё недосягаемой. Она со смущением подумала, что приближающийся вечер опять принесёт ей нешуточные испытания. Несомненно, хотя Айк уже не укладывал её в постель в любое время дня, ночью он обязательно пожелает близости. Беда была в том, что ей всё труднее удавалось противостоять его ласкам, поцелуям и жаркому шёпоту. Он начисто игнорировал её стеснительность, не позволяя прикрывать обнажённое тело простынёй, а наиболее чувствительное к его ласкам местечко – руками. Порой Соня с ужасом ловила себя на том, что ей хочется обнять его, провести ладонью по груди и плечам, почувствовать, как напрягаются под её пальцами мускулы. Она, по-прежнему, отворачивалась, когда он пытался поцеловать её в губы, но всё чаще ей хотелось ответить на его поцелуй и самой поцеловать грустные морщинки в уголках рта.

Не спрашивая её согласия, Айк поставил разогреваться борщ, принялся резать хлеб и буженину. Соня села в стороне, отчуждённо глядя на него. Он улыбнулся: – что ещё ты хотела бы поесть, кроме борща? Может быть, сделаешь какой-нибудь салат? Я люблю с кальмарами, а ты?

Она передёрнула плечами, буркнув: – ненавижу кальмаров!. – сказала, лишь бы досадить ему. Он понял, засмеялся:

– ну, как хочешь! Я-то ведь могу и сырого мяса поесть, – тут же посерьёзнел, опомнившись и увидев, как брезгливо скривилось её лицо, взмолился: – Соня, это же просто неудачная шутка! Правда, я обычный человек! И ем то же, что и все нормальные люди! Будучи в волчьей ипостаси, мы можем съесть косулю или зайца, но это нужно быть очень голодным. Пожалуйста, не обращай внимания на мои слова!

– Да мне то что, хоть сосну грызи, мне всё равно! – фыркнув, она встала и полезла за тарелками в шкаф.

Он грустно пробормотал: – нет, пожалуй, сосна мне не по зубам.

Пока ели, Айк опять рассказывал ей о своей фирме, о людях, которые там работают, о своей тревоге в связи с недобросовестным исполнением обязательств одним из смежников. Соня делала вид, что ей неинтересны его заботы, но его было трудно обмануть.

После обеда она не пошла в спальню, как Айк не предлагал её прилечь и подремать. Да, послеобеденный сон, пусть и короткий, ей бы не помешал, потому что ночью он регулярно будил её, осторожно прикасаясь, поглаживая то грудь, то бёдра, целуя и уговаривая расслабиться, не упираться, позволить ему доставить ей удовольствие. Она каждый раз краснела, вспоминая, но ничего не могла с собой поделать.

С книжкой в руках Соня устроилась на громадном диване в гостиной. Айк поставил какой-то боевик и с банкой пива в руках тут же уселся рядом, как бы невзначай и рассеянно поглаживая её ногу. Девушка отодвинулась, и он, вздохнув, убрал руку. – Вот так-то, – злорадно подумала она – вишь, решил, что теперь у нас наблюдается семейная идиллия! – Но ей не читалось, присутствие Айка заставляло её держаться настороже: чёрт его знает, что ему в голову взбредёт!

Внезапно он насторожился, поднял голову и прислушался. Затем встал и, протянув Соне руку, сказал: – пойдём, к нам гости!

– К тебе! – возразила она, даже не подумав встать.

– Пойдём, Соня, – он нахмурился, – скорее, это к тебе. – она удивилась, нехотя поднялась с дивана и вышла в холл. Айк уже держал в руках её куртку: – надень, пожалуйста. К вечеру становится прохладно. – Недоумевая, Соня натянула куртку, вслед за ним вышла из дома.

***

Перед крыльцом расположились полукругом с десяток волков. Соня попятилась под их тяжёлыми прямыми взглядами. Почувствовав спиной, что упёрлась в стоящего сзади Айка, остановилась, но не отодвинулась. Пожалуй, с ним было надёжнее.

Он взял её за руку, свёл с крыльца и встал рядом, а потом вообще подтолкнул вперёд. Волки, стоящие с поджатыми хвостами, медленно опустились на брюхо, униженно уткнулись мордами в землю. Соня удивлённо посмотрела на стоящего рядом мужчину: – чего они? Что им надо? – Он презрительно пнул ближайшего волка ногой, обутой в зимний сапог. Тот жалобно взвизгнул, но не вскочил на ноги, а ещё больше сжался, пытаясь втиснуться в землю.

– Здесь те, кто посмел порочить твою честь, рассказывая об увиденном в тайге. – Соня покраснела, с неприязнью покосившись на волков. – Погоди, я сейчас приду, – Айк вошёл в дом, а через минуту вернулся, в руке держал страшненького вида плётку из витой кожи, с чем-то железным, вплетённым в концы: – вот, это для тебя. – Соня изумлённо отшатнулась, с возмущением взглянула ему в глаза, и он стушевался, смущённо пробормотал: – Господи, я просто неправильно выразился! Ну, у тебя же нет клыков и когтей, значит, их заменит плётка. Вот, смотри, – он размахнулся и с силой ударил другого волка. На шкуре выступила кровь. Тот взвыл, а потом заскулил. У Сони сжалось сердце. Она схватила Айка за руку, когда он опять размахнулся:

– нет, не надо! Им же больно!

Он с иронией посмотрел на неё: – вообще-то их нужно убить. Я запретил им распускать языки. Если щенки осмелились ослушаться вожака, в любой стае за это обязательно последует незамедлительная расправа. Я оставил их жить, но им известно моё условие.

– Какое?

Он ткнул рукоятью плети в сторону волков: – они сами скажут тебе об этом.

– Но Айк! Как они скажут?? Им же тогда надо превратиться в людей! – Она, не понимая, с раздражением смотрела на него

Он недовольно оскалился: – как скажут – это их проблемы. Но обращаться они не будут: не хватало ещё, чтобы ты любовалась на десяток голых парней!

– Ой, правда! – Соня смутилась, глядя на лежащих волков. Те замерли. Наконец один, прижав уши, медленно пополз к её ногам и, ткнувшись мордой в ботинки, вытянулся, повернув голову и подставив горло. У него был до того униженный и жалобный вид, до того он был похож на побитую собаку, что она не выдержала, наклонилась и зарылась пальцами в шерсть на шее волка. Он задрожал, но не пошевелился, распластавшись у её ног и даже глаза закрыл. Шерсть была грубой, с густым подшёрстком.

– Погоди, ты не сможешь, – Айк сделал попытку её отстранить, – у тебя слишком слабые руки.

Заподозрив недоброе, Соня не убрала пальцы из волчьей шерсти: – что я не смогу?

– Я подумал, ты хочешь свернуть ему шею, но твои руки слабы, поэтому я сделаю это за тебя, – спокойно пояснил Айк.

От ужаса Соня села на землю, где стояла. Волк под её рукой тихо заскулил, его поддержали другие. Нервы её не выдержали, слёзы покатились градом. Соня обхватила волка двумя руками, притиснула к себе. Он не сопротивлялся, лизнул в щёку тёплым мягким языком. Она услышала шорох, оглянулась: остальные звери придвинулись к ней, прижались к ногам и спине, продолжая скулить. – Нет-нет, не плачьте, я не позволю вас убить! – и уже Айку, возмущённо: – я не хочу!! Нет!! Это ужасно – то, что ты хотел сделать!

Он насмешливо улыбнулся, пожал плечами: – их жизнь и смерть в твоих руках, Соня. Ты их прощаешь?

– Да! Я их прощаю! – она уже не плакала, а улыбалась, обнимала, трепала за уши, за холки молодых волков, а те осторожно лизали её руки, щёки, подсовывая лобастые тяжёлые головы под девичьи пальчики.

– Ну хорошо, пусть живут, – и презрительно глянул на волчат: – запомните, от моей расправы вас спасло лишь заступничество моей пары, будьте же ей благодарны. А теперь – вон отсюда! – Айк пинками заставил зверей подняться, и те, с поджатыми хвостами потрусили к калитке. Соня смотрела им вслед.

Она успела лишь раздеться и умыться, покачав головой, когда увидела в зеркале своё чумазое отражение. Волчья слюна была скользкой и плохо смывалась. Некстати вспомнилось, как Айк зализывал ранки и ссадины, нанесённые им, когда он набросился на неё при первой встрече. Она прямо ощутила, как его длинный, мягкий, влажный язык проникает в неё, касается ранок, и боль отступает, утихает, а ласковые скользящие прикосновения будоражат и вызывают доселе неизведанные ощущения.

Выйдя из ванной в холл, она услышала доносящиеся с первого этажа голоса: низкий, полный гнева, с рычащими нотками – Айка, и дрожащий, срывающийся – женский.

– Соня! К тебе просительница! – он постарался смягчить резкие интонации, но девушка всё равно поёжилась, направилась к лестнице, на ходу приглаживая волосы ладошкой. Сверху было не видно, кто стоит перед Айком и что-то лепечет жалобно. Когда он обернулся, Соня увидела Лорен и вначале не узнала красотку. Перед ней стояла совершенно уничтоженная, раздавленная свалившимся несчастьем женщина. Заплаканные припухшие глаза, бледные губы, всклокоченные волосы и ни тени косметики. Куда только и подевалась та красивая, наглая, высокомерная стерва, что издевалась над ней, называла в лицо проституткой и окидывала презрительным взглядом. Червячок злорадства шевельнулся в Соне: – кажется, с Лорен что-то случилось и, похоже, Айк приложил к этому руку.

– Здравствуй, Соня! – тихо сказала женщина, мельком глянув на мужчину. Тот с холодным удивлением поднял брови, и она поправилась: – здравствуйте!

– Мою жену зовут Софья Михайловна! – презрительно оскалился хозяин, и Соня, вначале удивившись, вспомнила, что у него её паспорт.

Лорен покорно поправилась: – здравствуйте, Софья Михайловна.

Соня растерянно прошептала: – здравствуйте, – не зная, что делать, что говорить. Айк стоял рядом, желваки ходили на скулах, лицо закаменело, а в горле клокотало сдерживаемое рычание. Девушке было страшно, она с испугом посмотрела на него, и он, поймав её взгляд, расслабился, черты лица обмякли, кипящий в глазах гнев сменился успокаивающей лаской. Он взял её за руку, слегка пожал:

– Соня, выслушай, пожалуйста, Лорен. Всё будет так, как ты скажешь, – он больше не выпустил её руки.

Женщина, не поднимая глаз, тихо сказала: – простите меня, Софья Михайловна! Я… люблю Айка и не поверила, что вы его истинная пара, – мужчина презрительно фыркнул, грубо сказал:

– не лги, Лорен, ты любишь не меня, а власть. Ты знала, что мы расстанемся, когда я найду свою половинку.

Та заплакала, по-прежнему опустив голову и глядя в пол. Несмотря на обиду, Соне было неприятно видеть унижение ещё недавно такой красивой и самоуверенной женщины. Она подняла глаза на Айка, и тот ответил ей таким ласковым и влюблённым взглядом, что у неё мурашки по коже пробежали. Но она не знала, как поступить и что ей нужно решать: – э-э-э, Айк, и что?

Он едва заметно улыбнулся ей: – если ты сочтёшь её раскаяние недостаточным, она будет наказана за хамство и непочтительность к супруге вожака.

– Опять «наказана»! – Соне было жутко слышать о наказании взрослых людей, об угрозе, звучащей в его голосе. – Боже, куда она попала!? Женщина плачет, потому что ей грозит что-то ужасное, а он ухмыляется, не видя в этом беззаконии ничего ненормального.

Она решительно сказала: – я сама её накажу! – повернувшись к Лорен, резко выпалила: – вы отвратительная, невоспитанная баба! Вы не умеете себя вести с незнакомыми людьми, а ваше хамство, наглость и безаппеляционность вызывают лишь отвращение! – Соня перевела дух, смущённо посмотрела на Айка: – вот, я ответила ей тем же, ты доволен?

Он покачал головой, скрывая улыбку: – на первый раз сойдёт. При повторении, – он перевёл взгляд на изумлённо смотрящую на них женщину, – я тебя убью Лорен. Теперь уходи, если только моя супруга разрешает…

– Да-да, пусть идёт, – Соня была совершенно вымотана этими разбирательствами..