Читать книгу Время гона. Фэнтези, любовный роман - Наталья Соколина - Страница 11

Михаил Иванович Рубцов уже полтора часа сидел в приёмной заместителя начальника Главного Управления МВД по Красноярскому краю.. Он хотел попасть на приём к самому начальнику, но это оказалось сложно. Генерал был занятым человеком и принимал население по личным вопросам только один раз в месяц.

Михаил Иванович угрюмо смотрел на носки своих ботинок и думал о том, что заставить громоздкую бюрократическую машину озаботиться бедой обычной семьи будет невозможно. Они с женой уже побывали в кабинетах всех мало-мальски доступных чиновников полиции в РОВД и городском Управлении, но везде наталкивались на полнейшее равнодушие. Они потеряли счёт бумагам, которые заполняли по требованиям полицейских, а бесконечные пересказы одного и того же события великому множеству людей в форме раздражали своей ненужностью. В конце концов, они решили, что, когда в очередной, не менее чем двадцатый раз их попросят рассказать, что произошло, они ограничатся минимумом слов: десять дней назад дочь поехала к бабушке в Малую Ветлугу, чтобы ухаживать за ней. Но до посёлка не доехала, исчезла. То, что она благополучно добралась до райцентра Демидово родители знали. Михаил Иванович нашёл водителя автобуса, который вспомнил серьёзную милую девочку с большой клетчатой дорожной сумкой и узнал её на фотографии, показанной отцом.

Анна Витальевна то плакала днями напролёт, а то принималась лихорадочно обзванивать знакомых, пытаясь найти тех, кто способен сдвинуть поиски Сони с мёртвой точки.

Втайне от жены Михаил Иванович по ночам горстями глотал таблетки, потому что было невмоготу думать о пропавшей дочери и сердце сжималось от боли и страха за неё.

Анна Витальевна разрывалась между желанием каждый час звонить матери и замирать от ужаса и надежды и пониманием, что Прасковья Агафоновна также, как и они, мучается и страдает от неизвестности и бессилия, и частые звонки лишь держат её в постоянном напряжении.

Обсуждая ситуацию, женщины уже давно пришли к выводу, что в исчезновении Сони замешаны оборотни Междуреченска. Обе они знали о времени гона и были уверены, что девушка приглянулась кому-то из этих чудовищ, который и утащил её к себе. Было неясно лишь, почему водитель выпустил Соню из автобуса и почему он не вмешался, когда ей стала грозить опасность. Также они обе страшились озвучить мысль, что она стала жертвой насильников, стаи зверей в человеческом облике. О том, что в Междуреченске знают о Соне им стало ясно после того, как главврач больницы волчьего городка привёз Прасковье Агафоновне сиделку, здоровенную бабищу с руками, похожими на лопаты, с плечами заправского молотобойца и с совершенно детским, каким-то беззащитным выражением лица. Главврач смотрел чистыми ясными глазами и врал, что выделить сиделку ему приказали из районной больницы, а откуда там стало известно о травме Прасковьи Агафоновны, он не знает. Задерживаться он не стал и быстро уехал, напоследок сообщив, что Жанна Борисовна, так звали сиделку, останется до полного выздоровления больной.

Прасковья Агафоновна пыталась разговорить женщину, но та ничего не знала, о появлении посторонней девушки в Междуреченске ничего не слышала и, кажется, её развитие остановилось в детском возрасте. Тем не менее, она шутя переносила свою подопечную на диван, когда перестилала постель, не гнушалась мыть её и с удовольствием бегала в магазин за продуктами. Правда, Прасковье Агафоновне приходилось всё писать на бумажке. Готовить она не умела, но под руководством пациентки охотно варила простейшие супы и каши.

Родители Сони не раз пытались довести до полицейских мысль, что в исчезновении дочери замешаны жители Междуреченска, но каждый раз наталкивались на глухую стену. Все, с кем они разговаривали, начисто игнорировали их предположения, а заявления, где они напрямую указывали городок, таинственным образом терялись.

Наконец, Михаил Иванович решил, что пойдёт на приём к высокому краевому начальству. На семейном совете было решено, что, если и в Главном Управлении от них постараются отделаться, они обратятся в Министерство МВД и, параллельно, попытаются использовать интернет, чтобы привлечь внимание журналистов.

Сейчас Михаил Иванович сидел перед дверью заместителя начальника Главного Управления МВД тихо злился, но твёрдо решил, что будет сидеть хоть весь день, пока полковник Лукьянов его не примет.

Полковнику было около пятидесяти, у него были умные глаза и седые виски. Он выслушал Рубцова, временами что-то записывая в блокнот. Потом задал несколько вопросов и вздохнул. На прощание подал руку, спокойно сказал: – мы найдём вашу дочь, Михаил Иванович. В Междуреченске тоже поищем. И обязательно накажем виновных.

Этой ночью Рубцовы спали. Полковнику Лукьянову хотелось верить. Он не отправил их ходить по кругу, не задавал пустых вопросов и не утешал, снисходительно улыбаясь. Но почему-то в убитых горем родителей вновь вспыхнула надежда.

***

Айка разбудил телефонный звонок. Он нашарил на тумбочке у кровати мобильник и неохотно высвободил плечо из-под Сониной головы. Она пробурчала что-то недовольно, но не проснулась. С телефоном в руках он выскользнул в холл и только тут прочитал фамилию вызвавшего его: «Лукьянов». Усмехнулся, лениво ответил: – слушаю тебя, Эдуард Андреич!

– Приветствую, Айкен Георгиевич, – сухо сказал полковник, – как жизнь молодая, как бизнес?

– Спасибо, – захохотал тот, – твоими молитвами! Чего звонишь чуть свет, спать не даёшь?

– Тебе смешно, Айк? Девушка где? У кого-то из твоих?

– Хм, а если у меня? – он продолжал улыбаться, но его волк насторожился, в груди зарождалось рычание.

– Плохо. Она… жива?

– Эдик, ты с в своём уме!! – он всё же сорвался на рык, и далеко, в своём кабинете, неуютно поёжился полковник Лукьянов, – она моя пара, моя жена и, надеюсь, у нас скоро будут дети!

Собеседник облегчённо вздохнул и перевёл дух: – у меня настоятельная просьба, Айк: немедленно увези её в Демидово и посади на автобус до Красноярска.

– Нет!

– Нет? Кажется, ты намерен нарушить договор, вожак?

Айк устало ссутулился, бессильно опустился на ковёр и прислонился спиной к стене. Тихо сказал: – ты не представляешь, что требуешь от меня, Эдуард.

Полицейский помолчал, потом осторожно заметил: – ну, ты же можешь приехать к ней чуть позже, познакомиться с родителями, начать ухаживать за ней, в конце концов. Но не похищать же!

– Хм, да меня на порог не пустят, я думаю, – Айк скривился, – я не отпущу её, даже не настаивай. Я сам позвоню её родителям, попробую их успокоить.

– Послушай меня, вожак, – медленно заговорил полковник, мы оба знаем, что насильно ты её не удержишь. Родители знают, что она в Междуреченске. Я думаю, их терпение на исходе. Как только они привлекут журналистов, обратятся в Министерство, я отправлю к тебе СОБР. Что будет дальше, ты тоже знаешь. Они найдут девушку, а я буду вынужден арестовать тебя.

– Да-да, она мне уже сказала, что по мне тюрьма плачет, – усмехнулся Айк.

– Ты сумасшедший, Айк. Как только ты будешь арестован, твоя стая пойдёт вразнос. Я не знаю, как ты справляешься с ними, но когда тебя не будет – начнётся бойня. Им достаточно убить одного жителя Демидово или Малой Ветлуги, и в тайгу хлынут охотники. Я думаю, в райцентре и близлежащих посёлках охотничьи ружья есть в каждом доме. Ни один волк не справится с человеком, у которого в руках карабин или двустволка. Подумай о реках крови, которые обязательно прольются. Тем более, что это уже было.

– Ты прав, Эдик. Ты, как всегда, прав. – Айк крепко стиснул зубы и на секунду прикрыл глаза. – Дай мне времени до вечера. Вечером я увезу её к бабушке.

– Спасибо, вожак, – тихо сказал Лукьянов, – прости меня, что я вот так с тобой…

– Да что мне сделается, зверю, – горько усмехнулся тот, – будь здоров и… не попадайся волку в зубы! – он расхохотался и отключился.

***

Соня проснулась от того, что на неё смотрели. Она открыла глаза и увидела Айка, сидящего в глубоком кресле напротив кровати. Под его взглядом она смутилась, растерялась: столько любви, задумчивой нежности и …боли было в нём, что ей впервые не захотелось оскорбить его, обидеть. И о ненависти к волчаре даже и не вспомнилось.

– Ты чего, Айк? – она нахмурилась. Он пересел на постель, наклонился поцеловать, и она привычно отвернулась, отчего его губы мазнули по щеке.

– Сегодня я увезу тебя к бабушке, – его голос прозвучал как-то надтреснуто, глухо, а в глазах опять боль и тоска, – тебя ищут родители, так что нужно показать, что ты жива и здорова.

От радости Соня вскочила на ноги и чуть не бросилась своему похитителю на шею: – сегодня?? А когда? Сейчас?

– Нет, – он грустно улыбнулся её радости, – сегодня после обеда. Ты торопишься расстаться со мной? Я тебе, Соня, совсем не нравлюсь? – он так серьёзно и напряжённо ждал ответа, что она неожиданно для себя смутилась, не зная, что сказать. Отвела глаза и неопределённо повела плечом, предпочитая отмолчаться. Он понял, вздохнул: – одевайся, малышка, и приходи завтракать.

Когда Соня вошла на кухню, он говорил по телефону. Увидев её, отключился, и девушка заподозрила, что он не хотел, чтобы она слышала разговор.

Куда-то пропало его всегдашнее радостно-насмешливое возбуждение, и за завтраком он был молчалив и сосредоточен. Едва она допила последний глоток кофе, мужчина встал. Напряжённо глядя ей в глаза, сказал: – Соня, тебе нужно вместо халата надеть что-то другое… Жаль, что в твоей сумке не было платья.

– Зачем? – Она с недоумением посмотрела на него: – я редко ношу платья, брюки гораздо удобнее.

Он рассеянно улыбнулся: – пусть будут брюки, только не халат. Иди, переоденься.

Девушка поднялась в спальню, вытащила из сумки джинсы. Подумав, решила, что единственный тонкий свитерок подойдёт.

Вошедший следом за ней Айк поморщился, но ничего не сказал, а открыл шкаф, вытащил бледно-голубую рубашку и бросил её на кресло. Следом, туда же, полетел галстук.

Соня удивлённо посмотрела ему в спину, но спрашивать ничего не стала, а сгребла свои вещи и вышла из спальни, посчитав, что прекрасно переоденется без него.

Когда она вернулась, Айка в комнате не было, а снизу доносились голоса. Она не знала, нужно ли ей идти туда, но услышала, как её зовут. Сунув ноги в свои летние туфли, девушка подошла к лестнице и увидела, что в холле первого этажа появились незнакомые люди. Двое, мужчина и женщина, были молоды, нарядно одеты и веселы. При её появлении они с любопытством посмотрели на неё, а женщина, круглолицая, миловидная, полненькая казашка радостно улыбнулась ей. Айк сказал:

– Соня, познакомься, это мои друзья. Сергей и его жена, Айнур.

– Лунный Свет, то есть, – подмигнул Сергей.

– Э-э… что? – Соня не понимала, что присходит.

– Айнур – значит Лунный Свет в переводе с казахского, – пояснил Айк.

Девушка только сейчас заметила, как шикарно он выглядит. Бледно-голубая рубашка с модным галстуком, тёмно-серый, прекрасно сидящий на его атлетической фигуре костюм, лаковые туфли…

– Здравствуйте, – нахмурившись произнесла Соня. Она, вдруг, обратила внимание, что Айнур держит в руках большой букет белых роз, завёрнутых в блестящую фигурную фольгу. Она перевела взгляд на третьего гостя, вернее – гостью, пожилую женщину с гладко зачёсанными тёмными, с сединой, волосами, в строгом костюме бежевого цвета, которая внимательно и без улыбки разглядывала Соню. Айк обернулся к ней: – Марина Евгеньевна, это моя Соня, знакомьтесь. – И шагнул навстречу девушке, протягивая ей руку. Она чуть помедлила, но вложила свои пальцы в его ладонь.

Все вместе они направились в гостиную, и Соня увидела, что по центру её стоит большой стол, принесённый из столовой. Все расселись в кресла, кроме Айка, который устроился на подлокотнике рядом с Соней, и пожилой женщины. С деловым видом та подошла к столу и принялась выгружать на него какие-то бумаги. Затем, строго оглядев присутствующих, сказала: – ну что ж, приступим.

Парочка, которая посмеивалась и перебрасывалась шуточками с Айком, замолчала. Тот взял Соню за руку, подвёл к столу и сам встал рядом. Его друзья пристроились сзади, тихо перешёптываясь. Хорошо поставленным голосом Марина Евгеньевна громко и торжественно заговорила: – сегодня, пятого марта, 20…года, отделом ЗАГС города Междуреченска регистрируется брак Гранецкого Айкена Георгиевича и Рубцовой Софьи Михайловны.

Соня остолбенела. – Брак? Какой брак? Её что, замуж выдают за этого вот… насильника, похитителя??? – А женщина, между тем, продолжала вещать:

– дорогие новобрачные, в жизни каждого человека бывают незабываемые дни и события. Сегодня такой день у вас – день рождения вашей семьи. Семья – это добровольный союз любящих людей. Прежде чем зарегистрировать ваш брак, я обязана спросить вас: является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным. Прошу ответить вас, Айкен Георгиевич,

– да, я согласен! – Он сжал Сонину ладошку, не позволяя ей отодвинуться.

Она, наконец, вышла из ступора, возмущённо воскликнула: – да что, чёрт возьми, здесь происходит?? Какой ещё брак?? Я не собираюсь выходить замуж за этого… за этого преступника, мерзавца и… и вообще! Он насильно удерживает меня! – Она с ожесточением рванула свою руку из его ладони, и он отпустил, нахмурился, сжал челюсти. Сдерживаясь, спокойно сказал:

– продолжайте, Марина Евгеньевна. Считайте, что невеста сказала «да».

Соня бегом бросилась к двери, оттолкнув стоящую сзади Айнур. Та ахнула, выронила букет. Розы рассыпались по ковру. Соня с ненавистью пнула их ногой. Дверь оказалась закрыта на ключ, и девушка напрасно трясла её, вцепившись в ручку. Обернувшись к присутствующим, она со злостью закричала: – немедленно выпустите меня! Вы дикари! Звери! А вам, государственной служащей, – она возмущённо смотрела женщине из ЗАГСа в глаза, – должно быть стыдно! Вы нарушаете закон, пытаясь насильно, против моей воли, зарегистрировать этот дурацкий брак!

Та растерянно перевела взгляд на хозяина дома, её руки дрожали: – Айкен Георгиевич, но ведь уже Свидетельство о браке выписано…

Соня злорадно расхохоталась, хотя её колотило: – да-а?? Свидетельство, говорите?? А моё заявление у вас есть?

Женщина потупилась, механически перебирая бумаги. Айнур собрала с пола розы, поставила их в пустую вазу, жалостно поцокала языком: – вы на них наступили, Соня! Цветы-то чем виноваты, – она хихикнула, – что вас пытались насильно замуж выдать!

Соня кинула на неё презрительный взгляд, плюхнулась в самое дальнее от Айка кресло. Никто не знал, что делать. Айнур подошла к девушке, опустилась на банкетку рядом с ней: – а мы все думали, что вы его пара. – Соня фыркнула, не отвечая, а та задумчиво продолжала: – ну и что, что вы человеческая женщина. У нас в городе таких семей немало. Мне кажется, они все счастливы. По крайней мере те, кого мы знаем. Правда, Серый? – Муж кивнул, глядя на неё влюблёнными глазами.

Соне стало смешно, она пробормотала: – серый волк зубами щёлк! – Айнур изумлённо посмотрела на неё и вдруг расхохоталась тоненько, заливисто:

– ай, и правда же! Серый! Зубами! – Глядя на неё, заулыбалась и Соня.

Их веселье прервал Сергей. Сдерживая улыбку, он сказал: – ну что же, Соня, может вы ещё передумаете? Из Айка получится хороший муж, почти как я! – Его жена опять хихикнула, а Айк хмуро покосился на Соню.

Та презрительно скривилась: – да ни за что на свете! Мало того, что он преступник, так ещё и лжец! Ненавижу его!

Улыбка сползла с лица Айнур, она огорчённо шепнула Соне: – напрасно вы так с Айком! Он хороший и вас очень любит. Серый говорит, он весь извёлся, что так с вами поступил.

Бледный Айк молча достал из кармана ключ и распахнул дверь: – Марина Евгеньевна, Сергей отвезёт вас на работу. Айнур, Сергей, до свиданья. – Он стремительно вышел первым и в два прыжка взлетел по лестнице.

Пожилая женщина сухо попрощалась с Соней и вышла на улицу. Супруги топтались в холле, поглядывая на девушку. Наконец, она не выдержала:

– Сергей, Айнур, даже не думайте рассказывать мне, какую ошибку я совершаю, отказываясь выходить замуж за вашего приятеля! Я его не люблю, боюсь и, как только вырвусь отсюда, забуду о его существовании!

Мужчина сурово посмотрел ей в глаза: – надеюсь, что вы ещё пожалеете о своём отказе, Соня! Айк не приятель, он самый сильный, самый лучший, самый справедливый из всех вожаков стаи, что были до него. Я думаю, вы полюбили бы его, когда узнали получше. А боитесь вы его совершенно напрасно, я знаю, он готов за вас жизнь отдать, потому что ждал вас много лет. – Он расстроенно махнул рукой: – пойдём, родная, нас в машине Марина Евгеньевна ждёт.

***

После отъезда гостей Соня побродила по первому этажу притихшего дома. Белые розы, принесённые на её несостоявшееся торжество, выглядели жалко, и она, постояв перед ними, плеснула в вазу воды. Подумав, решила переодеться, в джинсах стало жарко. Нужно было идти в спальню, но ей не хватало решимости. Втайне она стыдилась своей несдержанности. Кажется, он по – настоящему её любит. Соня вспомнила его побледневшее лицо, глаза, как у побитой собаки, и ей стало окончательно стыдно. Можно было отказаться от замужества, просто сказать «нет», никто за руку её бы не потащил. Айк поступил глупо, даже удивительно, что он решился на такое, но и она повела себя, как истеричка, закатила скандал незнакомым людям. – Но, ожесточённо подумала она, – эти люди знали, что идут на нарушение закона, особенно чиновница из ЗАГСа! Недаром она промолчала, когда её спросили о наличии заявления! – Ну, что случилось, того не вернёшь, а извиняться Соня точно не собиралась.

Она решительно поднялась в спальню. Айк сидел в кресле, уже одетый в свои домашние брюки, привычно обнажённый по пояс, опершись локтями в колени и крепко, до побелевших пальцев, сцепив руки. Он не поднял головы, когда она вошла. Соня мельком глянула в его опущенное закаменевшее лицо и отвернулась. Схватив халат, хотела сбежать в ванную, но он негромко, сквозь зубы, сказал: – собери свои вещи, я увезу тебя к бабушке.