Читать книгу Время гона. Фэнтези, любовный роман - Наталья Соколина - Страница 3

Соня Рубцова была домашней девочкой. Она любила читать и терпеть не могла интернет за лживость, чернуху и назойливую рекламу. Ещё год назад девушка жила с родителями в одном из старых кварталов Красноярска, не слишком далеко от центра, но в отдалении от толчеи и шума большого города. Она хорошо училась в школе, но в отличницах не ходила. В её аттестате не было троек, и Соня легко поступила в институт. Её мама, Анна Витальевна, была главным бухгалтером в крупной солидной фирме, а папа, Михаил Иванович, преподавал в одном из ВУЗов города. Родители ненавидели всяческую протекцию и их дочь тоже, поэтому Соня сдала документы в институт, где не знали её отца. Никто не сомневался, что она будет поступать на бухгалтерский учёт. Так оно и вышло. Она и в институте оставалась той же скромницей: редко участвовала в студенческих вечеринках, много занималась и ни разу ни одно свидание у неё не зашло дальше поцелуев в подъезде. И не то, чтобы она не нравилась парням: среднего роста, русоволосая, с чёткими дугами бровей над ясными серыми глазами, глядящими на мир доверчиво и открыто. Черты лица девушки тоже не отталкивали: хорошей формы носик, улыбчивые розовые губы с чуть полноватой нижней, мягкий подбородок и стройная девичья шейка. Несмотря на дружеские отношения со своими сокурсницами, она втайне не одобряла их лёгкие, ни к чему не обязывающие связи с парнями. Сама Соня считала, что иметь интимную близость можно лишь с тем, кого любишь и кто любит тебя.

***

У девушки была единственная подруга, Аллочка Туманова, с которой они дружили с первого класса. Аллочка являлась полной противоположностью Соне, и окружающие только дивились их дружбе. Во-первых, подруга была красавицей. Самой настоящей блондинкой с густыми, вьющимися, отливающими золотом волосами, с огромными голубыми глазищами, пухлыми яркими губками, точёным аккуратным носиком, фарфоровой кожей и идеальной фигурой. Во-вторых, она была двоечницей. Соня помогала подруге, как могла: подсказывала на уроках, давала списать и даже пыталась объяснять пройденное на уроке. Но Аллочка начинала зевать, её глаза становились стеклянными, и Соня понимала, что мысли её далеки от изучаемого материала. Только благодаря тому, что учителям не было дела до успехов или неуспехов учеников, она кое-как закончила среднюю школу. И, в третьих, Аллочка была хамкой и оторвой. Возможно, сыграло роль её воспитание, а вернее, отсутствие оного. Отец Аллочки рано бросил их с матерью и ни разу не вспомнил о существовании дочери. Распад семьи подкосил мать, Нину Сергеевну. Она стала выпивать. Стремясь доказать окружающим, что она ничуть не хуже всех прочих женщин и её тоже любят, она стала встречаться с мужчинами, а совместная выпивка этому очень способствовала. Вскоре её уволили с работы, и Нина Сергеевна перебивалась случайными заработками. Иногда в её жизни появлялись мужчины, которые задерживались на несколько месяцев. Тогда она бросала пить и замечала свою красавицу-дочку. Полная раскаяния, она клялась, что «завязала» и никогда больше не притронется к выпивке. Но проходила неделя – другая, и Аллочка с матерью возвращались к прежней жизни: очередной кавалер уходил, работы не было, долги за квартиру росли, а из еды была лишь одна картошка.

Девушка рано узнала об интимных подробностях отношений мужчины и женщины, да и сожители Нины Сергеевны не раз пытались склонить её к более близкому знакомству. Так что Аллочке пришлось научиться посылать матом неприятных ей людей.

Она постоянно влюблялась, но парни, после двух – трёх встреч с ней, также постоянно её бросали. Она искренне недоумевала и жаловалась Соне, что ей не везёт на мужчин.

В интимные отношения она вступила рано, в старших классах, и с удивлением рассказывала подруге, что никакого удовольствия, как это описано в книжках, и близко не испытывает. Возможно, ей попался не тот парень, что нужен. И громко, не обращая внимания на присутствующих, обсуждала размер половых органов бывшего любовника

Соня ужасалась, но откровения Аллочки выслушивала и сочувствовала ей. Она не раз пыталась наставить её на путь истинный, пугала болезнями и беременностью, пока та, будучи уже в десятом классе, действительно не забеременела. Втайне от всех Аллочка сделала аборт и лишь из больницы позвонила Соне.

Держа подругу за руку, Соня едва сдерживала слёзы. Ей было жалко и бледную, растерянную и подавленную свалившимся несчастьем Аллочку, и не родившегося ребёнка. В тот день, у постели подруги, Соня дала себе слово, что никогда-никогда-никогда не совершит такого злодейства.

Оправившись от потрясения, Аллочка взялась за ум, уж какой был, закончила школу и поступила на курсы парикмахеров.

Соня училась в институте и редко встречалась с подругой. Однажды та приехала к ней вечером весёлая и радостная. Аллочка выходила замуж и приглашала лучшую подружку на свадьбу. К сожалению, жених жил в Ачинске, где и должно было состояться торжество.

***

Соня закончила институт с отличием, и на радостях родители подарили ей миленькую однокомнатную квартирку в новом доме. Она с восторгом гладила ладошкой кафельные стены в ванной, с балкона седьмого этажа рассматривала пока ещё не благоустроенный двор. Мама, обняв её сзади за плечи, смеясь сказала: – ну вот, теперь и замуж можно, а то мужчины теперь столько получают, что им лишь на пиво с сигаретами хватает!

Соня недовольно фыркнула: – терпеть не могу, когда от парня пахнет табаком, смешанным с пивом! Это же вонь страшная! – Мама опять рассмеялась, погладила дочь по коротким пушистым волосам:

– боюсь, ты у нас старой девой останешься, так замуж никогда и не выйдешь с твоими-то взглядами на мужчин! Где же их взять, идеальных-то, Сонюшка?

– Мама, мне не надо идеального! Пусть он будет нормальным человеком, безо всяких дурацких завихрений! Ну и хорошо бы не курил, – добавила она, – а то, знаешь, как квартира табаком пропитывается? А потом этот запах становится таким противным, когда застарелый!

Анна Витальевна вспомнила, что одна из Сониных сокурсниц недавно вышла замуж и Соня, придя со свадьбы, морщась рассказывала, что жених постоянно курит.

Мать с дочерью обсудили, что нужно купить в новую квартиру, а потом поехали домой. По дороге Соня подумала, что нужно позвонить бабушке и рассказать о подарке. Бабушку, Прасковью Агафоновну, она любила, но немного обижалась на неё, потому что она не разрешала внучке приезжать к ней. У бабушки была тайна, и сколько Соня не расспрашивала её и родителей, узнать ничего не могла. Когда девочка была маленькой, они с мамой ездили в гости к бабушке, в Малую Ветлугу. Иногда к ним присоединялся папа. Ехать было далеко, от Красноярска до райцентра Демидово двести двадцать километров, а потом ещё до Малой Ветлуги почти сто пятьдесят. Соня завороженно наблюдала, как за городом деревни и посёлки постепенно обступает лес, а потом, ближе к Демидово, лес вообще превращается в дремучую тайгу, через которую бежит узкая грунтовая дорога.

После райцентра населённых пунктов не было вообще, дорогу обступали толстенные сосны, чьи вершины терялись в вышине. Соне нравилось смотреть, как солнечные лучи пронизывают кроны исполинов, нравилось вдыхать чистый смолистый воздух, слышать в открытое окно автобуса пение птиц, звонкую дробь дятла, а иногда и видеть его самого, деловито бегущего по стволу старой сосны головой вниз.

На автостанции Малой Ветлуги их встречала бабушка, полная, улыбчивая, пахнущая свежевыпеченной сдобой. К приезду дочери и внучки Прасковья Агафоновна всегда пекла сдобные пироги с лесной ягодой, расстегаи с озёрной или речной рыбой – толстыми жирными линями, тающими во рту хариусом и сигом. Они шли в её большой добротный дом, сложенный из толстых брёвен, меж которых был проложен мох. Высокий глухой забор с тесовыми воротами и калиткой – всё было крепким, основательным. В доме имелась всего одна комната, светлая, большая, с побелёнными стенами, круглой печкой-«голландкой», широкими крашеными половицами, устланными домоткаными пёстрыми половиками. Окна выходили на две стороны, а под ними располагались лавки. Ещё имелись две железных кровати с высокими перинами и горами подушек под кружевными накидками, большущий круглый тяжёлый стол, покрытый вышитой скатертью. Вокруг него располагались стулья с плетёными гнутыми спинками и жёсткими сиденьями. Массивный комод с множеством ящиков и ящичков утвердился в углу, а в другом углу стояла высокая трёхногая этажерка с десятком потрёпанных книжек и множеством фарфоровых собачек, слоников, овечек и танцующих селянок. Сама бабушка спала на кухне, на кровати, что пряталась за громадной русской печью с очагом. Соня любила взбираться по приставной лесенке на печь. Там было темно и таинственно. Старые тулупы, которыми бабушка застилала нагретые кирпичи, пахли овчиной и кошкой. Кошка, кстати, тоже любила сидеть на печи, поглядывая вниз, на людей.

Поездки прекратились, как только Соня подросла. Мама не стала брать её с собой, да и сама ездила редко. Зато бабушка, несмотря на возраст, стала бывать у них чаще. Поездки тяжело давались ей, но она упорно не желала видеть Соню в своём доме. Девочка скучала по Малой Ветлуге, по бабушкиному дому и пирогам, а Прасковья Агафоновна гладила её по русой головке и непонятно говорила: – не надо тебе к нам приезжать, родная, плохое у нас место.

Соня недоумевала: – почему плохое? Наоборот хорошее: река, лес рядом! Мне нравится!

– В том-то и дело, что лес, дитятко. Волки в лесу-то.

Мама многозначительно смотрела на бабушку предостерегающим взглядом, а Соня не отставала: – так волки же летом не нападают! Я читала, они, наоборот, сами от человека убегут, потому что сытые. Да и в лес я одна не хожу, а всегда с девчонками! – У Сони в посёлке имелись подруги, её ровесницы, две смешливые конопатые сестрички, которые всегда радовались её приезду.

– Эх, Сонюшка, нападать-то не нападают, а по посёлку ходят, да присматриваются, – бабушка вздохнула и завела с мамой разговор о том, что ей надо прикупить до отъезда, оставив Соню гадать, как могут волки разгуливать по посёлку и рассматривать людей.

***

После института у Сони даже передохнуть не получилось. Ещё перед защитой диплома к ней подошёл солидный дядечка и предложил работу. Она растерялась, не зная, что ответить, а он снисходительно пояснил, что любая уважающая себя компания загодя присматривает себе сотрудников в ВУЗах, отбирая наиболее перспективных.

Соня была польщена, но, так как считала себя уже взрослой, попросила времени на раздумья, тем более, что впереди ещё диплом. Дядечка усмехнулся и оставил ей свою визитку.

Вечером Соня рассказала родителям о предложении, и мама подтвердила, что компания ИнвестЭнерго действительно существует, а Кривошеев Геннадий Павлович действительно занимает должность заместителя Генерального директора по кадрам. Она посмеялась, что Соня заинтересовала такую значимую личность, а потом серьёзно сказала, что да, действительно, с некоторых пор крупные фирмы присматривают за способными талантливыми студентами, и если за время учёбы они стабильно показывают хорошие результаты, им предлагают работу в фирме.

Вот так Соня, через два дня после получения диплома, стала одним из десятка бухгалтеров компании ИнвестЭнерго с очень неплохим окладом и перспективой в ближайшем будущем подняться выше по должностной лестнице.

От Аллочки иногда приходили письма – восторженные, с массой грамматических ошибок. Она наслаждалась новым для неё статусом семейной женщины и требовала от Сони подробно расписать способ приготовления борща, который варила Анна Витальевна.

Муж подруги, Володя, не работал, «временно, пока не найдёт работу по душе», – как писала Аллочка, так что жили они на зарплату парикмахера. Володя был свободным художником, мечтал о персональной выставке и написал уже несколько портретов и обнажённой натуры со своей жены. Гордилась им Аллочка неимоверно и надеялась, что, как только они накопят денег на аренду зала и проведут выставку его картин, Володю немедленно пригласят в Москву, потому что такой талант не может прозябать в сибирском захолустье.

В последнем письме подруга сообщала, что беременна, но муж немного расстроен, потому что считает, что им лучше было бы подождать с ребёнком до переезда в Москву. Тем не менее, делать аборт Аллочка отказалась наотрез, за что Соня горячо её похвалила и написала, что, когда они станут переезжать в столицу, у них будет шанс получить от Союза художников квартиру побольше, с учётом подрастающего малыша.

На самом деле Соня не верила в талант Аллочкиного мужа и считала его бездельником и захребетником, не гнушающимся сидеть на иждивении жены. Несмотря на молодость, она вполне обладала здравым смыслом и презирала молодых людей, как мужчин, так и женщин, ведущих паразитический образ жизни, живущих одним днём и не имеющих серьёзной профессии, способной прокормить. А в талант Володи она не верила потому, что восторженная Аллочка прислала ей фотографии нескольких картин мужа. Это были пейзажи окрестностей Ачинска, а также портреты людей. Обнажёнку с подругой она родителям не показала, а над другими картинами они посмеялись, и мама, с присущей ей прямотой и резкостью сказала: – мазня! Бездарная аляповатая мазня! Ему только фасады зданий красить.

Естественно, Соня Аллочке ничего не написала, а постаралась подбодрить её, в душе жалея, что той опять не повезло с мужчиной.

***

Своей жизнью Соня была вполне довольна. Работа в бухгалтерии не угнетала её однообразием, к этому она была готова. Наоборот, ей нравились стройные ряды цифр, отражающих хитросплетения хозяйственных операций, их упорядоченность и строгость. Ей нравился коллектив бухгалтерии, доброжелательно принявший молодую коллегу. Она решила, что будет копить деньги на машину, и родители поддержали её, пообещав добавить денег, если ей немного не хватит. Иногда она подумывала о том, что её жизнь несколько пресновата, и в двадцать четыре года не мешало бы обзавестись семьёй. Однако Соня даже с некоторой неприязнью прикидывала, смогла бы она ежедневно терпеть в своей квартире какого-то постороннего мужчину, который бы подолгу занимал ванную и туалет, требовал чистую рубашку и носки и, о, ужас! – спал с ней в одной постели, дышал ей в лицо и бесстыдно трогал её. После таких мыслей она содрогалась от омерзения и решала, что развеяться вполне можно и с коллегами по работе, отправившись вместе с ними в театр или на концерт. Её часто приглашали в гости к бывшим сокурсницам, с которыми у неё сохранились добрые отношения. Правда, большинство из них были уже замужем, но Соня не кокетничала с их мужьями, спокойно, ровно и приветливо относясь ко всем, так что её не опасались и охотно предлагали съездить на пикники или повеселиться в праздники. При этом приятельницы, как правило, лелеяли надежду познакомить очередного родственника или просто «хорошего человека» с милой, несклочной, умной девушкой, симпатичной и не зазнайкой.

Эти попытки Соня легко обнаруживала, но не обижалась, а внутренне смеялась над доброхотами. Среди представленных ей мужчин встречались неплохие люди, но ничто не могло поколебать безмятежное течение её жизни.