Читать книгу Его проклятье - Неонилла Вересова - Страница 10

Их путь прошел в полнейшем молчании. Только у Эвелин все больше и больше округлялись глаза по мере того, что они проезжали. Она ожидала, что направляется с мужем в его поместье, – правда, Эвелин понятия не имела о том, где оно находится. Поначалу она только теребила платье, даже боясь себе представить, что будет дальше, – но после решила не переживать преждевременно, – так ведь еще страшнее и уставилась в окно. Карета свернула с лес, – и заезжала в него все дальше. После лес изменился, став совершенно сухим, – Эвелин изумленно разглядывала совершенно голые деревья. А после… После они оказались и вовсе в каком-то странном лесу, – травы здесь не было, земля и деревья были черными, валялись мертвые птицы…

– Все стало намного хуже, чем утром, – в голосе Блэйза не чувствовалось никаких эмоций, только констатация факта.

Освальд демонстративно отвернулся от окна.

– Освальд! – позвал Блэйз, и теперь уж голос стал властным, – да еще покруче, чем у самого короля! – Ты сам все прекрасно видишь. Нет смысла спорить с тем, что обещанное было бы разумнее ускорить. Скажем, – где-то через час. Скоро стемнеет.

Его величество только как-то неловко опустил глаза. Да что же происходит? Кто на самом деле тот, с кем ее сегодня обвенчали? Злобный и страшный колдун? Который, ко всему прочему, еще и указывает королю, да еще в подобном тоне! Эвелин начала чувствовать себя так, как будто ее, подобно девушкам из старинных легенд, принесли в жертву дракону…

Это ощущение только усилилось, когда карета остановилась, и они вышли. Деревянный дом, который, судя по всему, и был местом их прибытия, удивлял великолепной тонкой резьбой, но, как и все здесь, был совершенно почерневшим. Блэйз почему-то не подал ей руки и не помог выйти из кареты, – за него это сделал Освальд. Сам же супруг медленно подошел к дому и осторожно прикоснулся к ручке двери. Открыв ее, он махнул рукой Освальду и Эвелин, призывая следовать за ним. Она ничего не поняла, – но выбора у нее не было, – пришлось зайти в дом.

«Не хотела с Гвеном и семьей жить с лесу, – подумала она с горькой усмешкой, осматриваясь по дороге к дому. А вот теперь, похоже, придется».

– Как ты себя чувствуешь? – Блэйз был само участие, – и это снова было странным, – нет, она совсем не понимала этого человека. То он вообще ведет себя так, будто ее здесь нет, то не берет ее в расчет, то холоден, то вдруг его действительно интересует, как она… Каков же он на самом деле?

– Напугана, – ответил сам за нее Блэйз, видя, как она переминается с ноги на ногу, продолжая молчать. – Не бойся. Присядь, – он указал ей на глубокое и явно мягкое кресло и тут же вложил в руки стакан с крепкой вишневой настойкой. – Выпей, – настоял Блэйз. – Тебе, похоже, сейчас это просто необходимо. И не волнуйся, – запрет для женщин на крепкие напитки, – совершеннейший бред. Так что никто тебя здесь не осудит.

Эвелин дрожащей рукой поднесла стакан к губам. Напиток обжег, но при этом и приятно расслабил. Во всяком случае, дрожь внутри нее унялась.

– Вот и отлично, – улыбнулся Блэйз, подливая ей еще. – Освальд! Принеси нам еды, – там, в карете, корзины! – Эмма все-таки позаботилась о том, чтобы дать им с собой деликатесов со свадьбы.

Его величество тут же принес корзины и принялся раскладывать на столе еду, – жаренное мясо вперемешку с пирожными и хлебом, – на блюда он выкладывал все, без разбору. Начинало темнеть, – Блэйз зажег свечи.

– Как видишь, слуг в этом доме нет, – улыбнулся он Эвелин, – приходится справляться самим. Да не дрожи ты так, – просто будь собой и забудь обо всех положениях в обществе! Здесь нет ни короля, ни герцога, – просто трое людей, собравшихся вместе. Успокойся. Освальд, ты уверен, что ей вообще обязательно здесь быть? – Эвелин молчала и только все больше бледнела.

– Уверен, – вот здесь пререкания были недопустимы. Раз она его супруга, – обязана хотя бы находится с ним в одном доме.

– Ну же, присядь за стол, – позвал Блэйз. – Чего ты так боишься, юная Эвелин?

– Вы сейчас меня убьете? – ее глаза как-то сами собой перестали мигать, – будто разучились, и стали совсем огромными. – Принесете в жертву каким-то духам?

– Что??? – в один голос выкрикнули Освальд и Блэйз. – Так… – Блэйз понял, что дело обстоит совсем уж плохо. – И с чего это ты взяла такую глупость?

– Ну… Вы привезли меня в лес, – да еще какой-то необычный, будто заколдованный… Здесь нет никого, кроме нас троих, – даже прислуги! И… И никто не знает, где я! Говорят, вы занимаетесь колдовством и приносите разные жертвы! И это принуждение к замужеству… Вам что, непременно нужно обвенчаться, прежде, чем творить свое черное колдовство? – теперь Эвелин уже незачем было бояться сказать что-нибудь не то, – ведь, похоже, брачная ночь с незнакомцем была далеко не самым страшным, что ей предстояло, – а что ей было еще подумать? Разве молодых жен привозят в глухой и мертвый лес? Да и разве принуждают их к браку?

– Вот, ваше величество, какая у нас с вами прелестная репутация! – Блэйз расхохотался во весь голос, а у Эвелин как-то отлегло от сердца, – уж слишком искренним и добрым был этот смех, – ну, разве может человек с таким смехом принести ее в жертву? – Мы, оказывается, невинных девушек по ночам в лесу режем! Подожди-ка, – престав смеяться, он повернулся к Эвелин. – Ты сказала, – принуждение?

– Но… Это ведь был королевский приказ… Я вынуждена была подчиниться…

– Тааак! – Блэйз, сверкнув глазами, повернулся к его величеству. – Указ, значит… Естественно, со всеми изощренными покараниями в случае неповиновения королевской воле!

– Но, Блэйз… Я должен был что-то сделать!

Покачав головой, Блэйз молча зарядил пистолет и подал его Освальду.

– Темнеет, – напомнил он. – Королевское слово. И здравый смысл. Если будет мало, – вот ружье. И пусть охотничий нож будет под руками на всякий случай. Эвелин? – краем глаза Блэйз заметил, как ее глаза стали совсем огромными, и тут же закатились, – а сама молодая жена сползла с кресла на пол. – Эвелин! – он побрызгал ей в лицо ледяной водой, все же опасаясь прикоснуться. – Да не будет тебя никто приносить ни в какую жертву! Это, – для меня, на всякий случай… А про королевский указ я ничего не знал! Иначе никакой бы свадьбы не было! Я не насильник, Эвелин! И никогда бы не принудил тебя к браку!

– Правда? – Эвелин все еще не могла избавиться от ужаса.

– Правда, правда, – устало выдохнул Блэйз. – Освальд! Помоги ей встать, – ты же знаешь, я не могу!

Его величество в один миг оказался рядом с девушкой. Приобняв, он поднял ее и усадил в кресло, а затем быстро возвратился на свое место, поближе к оружию.

– Похоже, придется тебе все рассказать, – вздохнул Блэйз, налив себе вина, а Эвелин, – еще одну, довольно щедрую порцию крепкой настойки и усаживаясь рядом в кресло. – Пей, не бойся, – мы вовсе не собираемся тебя подпаивать. Да ты и сама не захмелеешь, услышав эту историю. Было время, когда мы с Освальдом решили искоренить из королевства всю нечисть, – ее тогда и правда как-то слишком много развелось. Мы многое прошли, – и почти вычистили королевство. Вампиры, оборотни, демоны, колдуны, – ты даже не представляешь, сколько ее здесь было, этой дряни. Нет, знахарей и лекарей мы не трогали, как и колдуний, действующих во благо, – ну, или во всяком случае, которые старались помогать и быть полезными. Уничтожали только отъявленное зло. Это был долгий поход. И непростой. Однако, он нам удался. До тех пор, пока мы не набрели на маленький домишко старой мерзкой и совершенно дряхлой ведьмы, – вот, если откровенно, такой она была несчастной, что я бы даже побрезговал такую убивать, – даже предлагал всего лишь запретить ей колдовство, предупредив о королевском наказании, или попросту изгнать, – ну, в крайнем случае, заточить в темницу. Освальд, – как оказалось, – совершенно справедливо, был со мной категорически не согласен. Он считал, что, раз уж мы решили истребить всю нечисть, – действовать нужно решительно, безжалостно и наверняка. И все же я собирался предложить старухе добровольно отказаться от колдовства, – никогда у меня рука не поднималась на стариков, – как, впрочем, и на невинных и очаровательных юных девушек, какими бы глупостями не была бы забита их голова, – он усмехнулся, бросив взгляд на Эвелин. Теперь, когда ее ужас рассеялся, она выглядела по-другому. Немного расслабившись, она удобно умостилась в кресле, глаза стали нормального размера, а на щеках даже чуть заиграл румянец, – конечно, сказалось и действие настойки, – но по-другому она вряд ли бы смогла выйти из состояния жуткого страха.

– Я решил войти в дом первым, и попробовать поговорить со старухой, – продолжал Блэйз, отметив, что Эвелин все же улыбнулась. – Но она с порога стала проклинать меня, пообещав, что сам я стану гораздо хуже тех близких ее сердцу существ, которых мы с Освальдом истребили. Вокруг меня все станет гибнуть, – пообещала старая ведьма, а после я стану убивать все, к чему прикоснусь. Ровно год так должно было продолжаться, по ее словам, а после, когда истечет последний день этого года и наступит ночь, я превращусь в ужасного, неведомого доселе монстра, который, по ее словам, уничтожит все живое, – все королевство, – и даже земли далее, людей, животных, всю растительность, – одним словом, – абсолютно все. Я только рассмеялся, – нам с Освальдом еще и не с такими тварями довелось столкнуться к тому времени, – и они пророчили нам еще и не такие ужасы, – старуху же это злило еще больше. Она плевалась, из ее рта шла пена, рвала на себе волосы и обещала, что мы оба приползем к ней на коленях и еще будем умолять, чтобы она сняла свое проклятие, – а после плеснула в меня каким-то гнусным вязким варевом из своего котла и просто испарилась, как будто ее и не было. Мы с Освальдом обшарили тогда каждый уголок ее убогой избушки, – но старуха действительно исчезла, спрятаться там было негде. Гнусное варево источало жуткую вонь и обожгло мне кожу даже сквозь одежду, – ко мне еще с неделю близко никто из наших подойти не мог, – такой от меня шел мерзкий запах, сколько бы я его не отмывал, а после него моя кожа стала серой… Мы до последнего не верили в проклятие, но, – посмотри на этот лес вокруг, – Блэйз печально повел рукой, указывая на окна. С каждым днем сила проклятия становилась все сильнее. Поэтому я удалился из королевства и поселился здесь, – так я свел к минимуму вред, который приношу всему, что меня окружает. Люди, находившиеся неподалеку от меня, начинали чувствовать слабость, а после и болеть, – так же, как, впрочем, и животные, и даже растения, – и только Освальд единственный, кому мое присутствие каким-то чудом не причиняет ни малейшего вреда… Пока я не убиваю прикосновением, но… Действие проклятия действительно становится сильнее, – с каждым днем… Мой друг дал слово, что убьет меня, если я и вправду превращусь в чудовище, способное уничтожить все вокруг. Так что я вовсе не шутил о том, что на рассвете ты станешь вдовой, моя дорогая. Хотя, я полагаю, – лучше бы это сделать с наступлением ночи, а не ждать рассвета… Но обстоятельства покажут.

– Неужели нет никакого средства снять это страшное проклятие? – теперь Эвелин уже беспокоилась за Блэйза, – незнакомца, за которого она была вынуждена выйти замуж, отказавшись от своей любви, – но оказавшегося ни в чем перед ней не виноватым. Судя по всему, – он был хорошим и храбрым человеком, – и ей стало по-настоящему его жаль.

– Мы испробовали все возможные средства, – вздохнул Освальд. – Видимо, – отсюда и сплетни о жертвоприношениях, – но, уверяю, наши ритуалы носили невинный характер, – и до убийств не доходило. Последнее средство снять проклятие, указанное мне вчера колдуньей, – это женитьба Блэйза. В ее чаше явственно показалось твое лицо. Что мне было делать? Да, – я отдал приказ. Да, – не поставил об этом в известность друга, – иначе он не согласился бы на эту свадьбу. Но ты же понимаешь, – речь о его жизни!

– И что я должна сделать? – Эвелин снова побледнела. Она ничего не знала о проклятьях и ни малейшего понятия не имела о том, как их снимать. Да, что там говорить, – она и с колдовством-то никогда не сталкивалась, – только разве что в детских страшилках! Эти двое мужчин явно полагались на нее, – но в этом вопросе проку от нее было немного…

Освальд только развел руками.

– Может, подействует сам факт того, что кто-то согласился выйти замуж, несмотря на его проклятье? – в его голосе совсем не было уверенности, и Блэйз с Эвелин это прекрасно услышали.

– Но почему тогда именно я? Тогда могла бы подойти любая…

– Да не знаю я! – Освальд явно нервничал. Еще бы, – если бы он только знал… Тогда все было бы гораздо проще…

Блэйз наполнил очередной кубок вином, – по телу снова прокатилась волна боли, на этот раз показавшаяся ему невыносимой. Он резко согнулся, – но тут же овладел собой. Выпрямившись, дрожащей рукой он прикоснулся к кубку, – металл зашипел и слегка потемнел от его прикосновения. Подняв взгляд на Освальда, он красноречиво указал ему глазами на оружие. Тот все понял и без всяких напоминаний и крепко сжал револьвер в руке. Эвелин съежилась, прекрасно понимая, что происходит, – Блэйз становился тем, что пообещала проклявшая его колдунья. Только вот что она могла поделать? Она судорожно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, что когда-либо знала о проклятиях, но ничего толкового ей в голову не приходило.

– Напрасно мы поступили так с девочкой, – тихо проговорил Блэйз, сочувственно глядя на нее. – Но не переживай, – еще немного, и все закончится. Ты вернешься к своим родным, и все забудется, как страшный сон. А Освальд позаботится о твоем наследстве и о том, чтобы ты никогда и ни в чем не нуждалась, – как-никак, он тебе все-таки должен.

– Может, во время брачной ночи проклятие должно было перейти на меня? – как бы ни было страшно Эвелин об этом даже думать, все-таки она решила озвучить свои мысли.

– Об этом не может быть и речи, – Блэйз только покачал головой, указывая на свой кубок. И это был металл, – что же будет с ее телом от его прикосновения? К тому же, он не мог принудить девушку провести ночь с незнакомцем, – кем бы он тогда был?

– Нет, брачная ночь совсем не главное, – задумчиво отозвался Освальд. – Я спрашивал у Ареа. Главное, – церковный обряд венчания и ее присутствие рядом с тобой. По доброй воле.

Если честно, в глубине души он надеялся, что именно обряд венчания очистит Блэйза от проклятия, – и все закончится сразу же после него. А что до того, кто должен был стать невестой, – видимо, это просто была девушка с по-настоящему чистой душой, – и то, что она жила все эти годы, не зная светской жизни, как раз говорило в пользу этого. Теперь же он и сам был растерян, – все это не произвело никакого воздействия на проклятие.

– Может, нужно было убить ту ведьму? – робко предложила девушка чистой души.

– Если бы все было так просто! Мы искали, – но она будто сквозь землю провалилась!

Нет, дело было не в этом… Если была нужна именно эта девушка, значит, что-то она должна была знать…

– Послушай, Эвелин, – что в тебе особенного? – Освальд еще крепче сжал оружие в руке, пристально наблюдая за другом, – он должен был успеть, если тот вдруг утратит человеческий облик или набросится на кого-либо из них. – Чем ты отличаешься от остальных?

– Не знаю, – сколько бы Эвелин не думала, она не находила никаких отличий. Обычная девушка, как многие вокруг…

Все тело Блэйза снова пронзила боль, – да такая, какой он раньше не то, что не чувствовал, – а даже и не представлял, что такая бывает. Впившись руками в крепкий дубовый стол, который тут же задымил и обуглился там, где Блэйз прикоснулся, он чуть было не упал и крепко выругался, на этот раз почти почернев. Его будто разрывало изнутри на множество кусочков, – и самым мерзким было даже не то, что приходилось терпеть боль, а то, что он никак не мог совладать с собственным телом, – это действительно было самым страшным для Блэйза. Сколько всего повидал он на своем веку! Со скольким приходилось сталкиваться! Нежить, упыри, земля, что таяла под ногами от магии колдунов, мерзкие твари, насылаемые на них… Да, там он никак не мог влиять на происходившее, но мог, по крайней мере, с ним бороться. А тут… Его предавало собственное тело, – и он не в силах был его контролировать, им управлять…

Эвелин с ужасом впилась глазами в Блэйза. Теперь она могла более-менее адекватно осмыслить происходящее, – когда страх отступил. Что она видела? Двоих на самом деле благородных, смелых, – и довольно простых людей. Даже к его величеству Освальду Благородному она теперь относилась совершенно по-другому, – он оказался вовсе не самодуром, облаченным властью, а преданным и настоящим другом и просто человеком, похоже, на самом деле обладающим благородством и честью. В обоих мужчинах была какая-то сила, – не мрачная и страшная, а настоящая, живая, сила, благодаря которой королевство и его жители были действительно от много защищены. Да и сейчас каждый из них думал вовсе не о собственном благе, – о благе остальных. И этот человек, по странной случайности, ставший ее мужем, так просто был готов принять смерть от рук друга, – только бы не причинить вреда и разрушений…

Нет, в ней теперь не было страха перед этими людьми. Но только… Только вот она прекрасно понимала, что образ в чаше возник неспроста. Зачем-то все-таки нужна была эта женитьба, – и, возможно, здесь и вправду нужно было принести кого-то в жертву. Наверное, – ее, молодую жену герцога. Проведя с ним ночь, она, наверное, вот так же зашипит, обуглится и сгорит, как этот стол. Но, возможно, таким образом проклятье будет снято…

Эвелин снова побледнела и начала дрожать. Других вариантов она попросту не видела, – девушка действительно ничего не знала о проклятиях, и у нее не было предков, которые бы обладали магической силой, которая, возможно, могла бы перебить силу проклятия. Значит, – оставался один выход. Жертва. Она, принесенная в жертву. Но стоило ли говорить об этом Освальду и Блэйзу? Похоже, они пока совсем не думали в этом направлении. Да и супруг ясно дал понять, что не собирается на нее посягать… Но, может, это было единственным решением?

– Даже слушать не желаю! С ума сошла? – Блэйз буквально заревел, как дикий зверь и покраснел, явно от возмущения, – это проступило даже сквозь черноту его лица. Или он уже начал превращаться в зверя?

– А, может, стоило бы? – чуть склонив голову на бок, Освальд явно прикидывал возможность такого варианта.

– И ты туда же? – Блэйз так сверкнул глазами, что лично она бы отступила бы подальше и больше бы с ним и не спорила, – но на Освальда, похоже, это не подействовало.

– Все же зачем-то нужна была эта женитьба, – тихо, но твердо отозвался тот. – Не просто же так.

Лицо его величества побледнело, но на нем проступила явная решительность. Глаза стали холодными, излучая какой-то металлический блеск. Эвелин снова поежилась, – ей вдруг показалось, что Освальд сейчас заставить их это сделать, даже против воли обоих. И Освальд уже сделал шаг по направлению к ней…

– Оставь ее, – вот теперь нотки металла появились и в голосе Блэйза. Внешне он был спокоен, – но от этого голоса становилось страшнее, чем от крика. В нем был приказ. И такая сила, которой было трудно сопротивляться. Эвелин взглянула на Блэйза. Его глаза стали такими жесткими и холодными, в них заиграла такая решимость, что она уже не сомневалась, – он способен остановить Освальда даже и не самым безобидным способом, – и не смотря на то, что он его ближайший друг. – Этой ночью никто не погибнет, – безапелляционно продолжил Блэйз. – Кроме меня. Я не стану рисковать невинной жизнью.

Вздохнув, Освальд отступил. А Блэйз снова вцепился в стол, – на этот раз волна боли была намного более долгой. Его ноги чуть подкосились, – и он наверняка бы сполз на пол, если бы не держался так крепко.

– Но я должен что-то сделать! – Освальд в отчаянии вцепился руками в волосы.

– Должен, – подтвердил Блэйз, уже принимая нормальное положение и снова отпивая большой глоток вина. – Давай закончим все это быстрее, – эти последние часы жизни как-то не очень радуют меня. Миледи, – для меня было большой радостью познакомиться с вами. Освальд, для меня было огромной честью идти с тобой бок о бок через все то, что мы прошли, – теперь он повернулся к его величеству и пристально впился взглядом в его глаза. – Прощай, друг, – тихо проговорил он. – Жаль, что не могу пожать твою руку на прощанье.

Освальд стал белее снега. Но тем не менее, его рука не дрогнула, когда он поднял револьвер.

– Ты был лучшим из лучших, – так же тихо произнес он.

Оглушительный стук в дверь заглушил его последующие слова.