Читать книгу Странствующая труппа - Николай Лейкин, Николай Александрович Лейкин - Страница 14

Часть первая
XIII

Оглавление

Спектакль кончился, актеры разгримировались и первым делом бросились в кассу считать сбор. Явились и мужчины, и женщины. Там уже в сторонке за столиком сидел Котомцев, освободившийся после первой пьесы, и проверял у еврея Варганчика проданные билеты. Всего было продано на сто шестьдесят с чем-то рублей. Актеры ожидали лучшего сбора и приуныли. Варганчик тотчас вычел семь рублей за напечатание афиш и восемьдесят рублей, посланные им в Петербург на выкуп гардероба Котомцевой и Безымянцевой. Прокат ламп и освещение, также поставленное Варганчиком, покрылись платой за буфет и долей дохода от вешалок. Приступил и суровщик Глоталов, требуя себе за три куска коленкору, пошедшие на занавес, но Котомцев ему денег не дал, сказав, что заплатит после следующего спектакля. Нужно было прежде удовлетворить нуждающуюся актерскую братию. Все просили себе на сапоги, а Суслов, кроме того, и на брюки. Котомцев выдавал кому пять, кому шесть рублей и остался сам ни при чем, а между тем приставал портной Берка и требовал четыре рубля за костюмы, поставленные на сцену. Берку пришлось укротить полицейской властью и отложить уплату за костюмы до следующего спектакля.

– Первый спектакль, и нет полного сбора. Как хотите, а это хорошего нам не предвещает, – говорил Котомцев лесничему.

– Ну, не скажите. Ведь не все еще знают о спектаклях. Надо будет разослать афиши на заводы. У нас близ посада есть несколько небольших заводов – вот на кого можно в праздники рассчитывать. Управляющие, приказчики, механики. Кроме того, и погода сегодня была сомнительная. Она много повредила сбору, – утешал Котомцева лесничий.

После спектакля в зале убрали скамейки, поставили стулья у стен, и начался танцевальный вечер. Публики, однако, осталось на вечер едва половина. Тапер Кац заиграл вальс, играл он его долго, но публика стояла и сидела и выжидала, кто начнет танцевать первый. Наконец нотариус пригласил лесничиху и прошелся с нею два-три тура. За нотариусом к лесничихе подскочил с приглашением техник с винокуренного завода, но лесничиха сказала ему:

– Что ж я одна-то буду вертеться! Просите кого-нибудь из других дам, а я уж с вами потом…

Техник перебежал к дочке головы. Та долго отнекивалась, но все-таки сделала тур вальса, сбилась и попросила посадить ее. Тапер заиграл кадриль. Танцевали сын кабатчика Подседова с дочкой головы, мировой судья с лесничихой, сын головы с дочкой пристава. Нотариус долго искал себе даму, подходил к Котомцевой, к ее сестре, к посадской акушерке Молотковой – все отказались танцевать, и, чтобы составить мировому судье визави, он еле-еле упросил протанцевать с ним жену аптекаря, хотя и молодую, но очень толстую польку. Танцевальный вечер, очевидно, не клеился.

– Напрасно вы отказывались от кадрили. Здесь нужно жить с публикой в общении, тогда только и можно рассчитывать на какой-либо успех, – шепнул жене и свояченице Котомцев.

– Как мы можем танцевать, ежели у меня и у сестры сапоги худые! – отвечала ему также шепотом жена. – Что хорошего, ежели подошва отлетит? Да и так в танцах ноги видны.

А между тем в зале и в буфете красовались уже налепленные на стенах рукописные афиши, возвещающие о втором спектакле, назначенном в среду. Афиши гласили, что представлены будут комедия «От преступления к преступлению» и сценка «Картинка с натуры». Варганчик в буфете предлагал уже и билеты на этот спектакль, но билетов никто не брал. Пристав подошел к Котомцеву, по-военному повел плечами и, кивая на афишу, спросил:

– Тоже что-нибудь с убийством?

– О, нет! Обе пьесы превеселые, – отвечал Котомцев.

– Ну, то-то. Да что бы вам оперетку с пением и танцами…

Пришлось опять отвечать:

– Труппы нет, хора нет, костюмов нет, да даже и нот не имеется.

– Жалко. Будь оперетка – ручаюсь вам за полный сбор.

Кадрилью танцевальный вечер и кончился. Тапер заиграл польку, но танцевать уже никто не пошел. Интеллигенция уезжала домой. Просились домой и актрисы. Из буфета выскочил совсем уже пьяный арендатор бань Бубенцов и прошелся без музыки по залу казачка, но пристав тотчас водворил его обратно в буфет. Тот кланялся и говорил:

– Я, ваше благородие, и на среду взял билет. Пущай от нашего брата пользуются. Я, ваше благородие, даже вот как… Я сейчас сказал актерам: пусть ко мне даром в баню ходят. Жертвую!

Нотариус и пристав дали свои экипажи, чтобы перевезти домой актрис. Актеры остались еще в театре. Суслов, совсем уже пьяный, тащил сына головы покупать билет на следующий спектакль. Сын головы отнекивался и говорил, что у них в среду будут поминки по тетке.

– Так ведь поминки-то утром будут. Ты поминки-то справь, а потом приезжай сюда, – говорил ему Суслов.

– Нельзя. Папенька на дыбы встанет. Он у нас строгий.

– Ну, так хоть билет-то купи, а там кому-нибудь передашь его.

Сын головы пожал плечами и купил двухрублевый билет.

– Мишка! Ну, а ты-то что ж?.. – приставал Суслов к сыну кабатчика Подседову. – Бери и ты билет.

– Я тоже у них на поминках, – отвечал молодой Подседов.

– Ах, черти! Что же вы меня-то к себе на поминки не зовете?

– Сделай милость, приходи. Мы всем рады, кто тетенькину душу помянуть придет, – откликнулся сын головы.

– В котором часу? – спросил Суслов.

– Да после обедни. У нас большой поминальный обед будет.

– Приду, нарочно приду, чтобы вас обоих в театр после обеда утащить. А билет-то ты, Мишка, все-таки возьми.

– Веселая игра будет? – спрашивал Суслова сын кабатчика.

– Зажженную паклю я есть буду, так чего ж тебе еще!

– Ну, уж ты наскажешь!

– Верно. По-собачьи еще залаю на придачу, петухом запою.

– Ну, давай билет. Самому не удастся приехать, так приказчика пошлю.

– Бери пару. Приказчик сам по себе, а ты сам по себе.

– Нет, нет. На среду с меня довольно и одного билета.

Молодой Подседов вынул деньги и взял билет.

К Котомцеву подошел тапер Кац и стал просить деньги за свою игру и за инструмент.

– Батюшка! Отец родной! Вас-то я и забыл, а между тем меня уж всего до копеечки растаскали. Сейчас последние восемь рублей жене и свояченице на сапоги отдал, – отвечал Котомцев.

– Как же это так? Дайте хоть сколько-нибудь.

– Ни гроша при себе. Все, все раздал. В среду из первого же сбора вы за оба вечера получите.

– Дайте хоть три рубля.

– На! Получай сайку с квасом! Вот тебе даже четыре рубля! – крикнул таперу Суслов и, получив с сына головы и с сына кабатчика по два рубля за билеты, передал их таперу.

Котомцев звал Суслова домой, но Суслов не ехал. Котомцев плюнул и отправился вместе с нотариусом в его бричке к себе в гостиницу.

Странствующая труппа

Подняться наверх