Читать книгу Достойный сын - Нора Дутт - Страница 10

Тот же день

Дграй попросил подождать его в западной части Палат, за аккуратными яблонями и кустами барбариса в одной небольшой беседке. Она была скрыта от тех, кто прогуливался по вымощенным тропинкам, но при этом из неё открывался прекрасный вид на башни Корпуса создателей. А прямо за ними начинался внутренний круг стен.

Против кого их возводили? Против той самой Охотницы.

Унхис находила забавной ситуацию, что когда-то, в начале своего пути она считала, что Матери представляют главную опасность, а оказалось, они лишь спутницы истинного несчастья.

За кустами и травой со стороны беседки никто не ухаживал. Лавки и столик были массивными, кривоватыми, но настолько потёртыми, что создавалось впечатление, что в этой беседке люди бывали чаще, чем в тронном зале. Место выглядело просто и отчасти диковато для разговора, который предстоял легендарному архитектору и капальщице.

Солнце уже начинало садиться, но Унхис видела, что по строительным конструкциям, словно муравьи, перебираются рабочие. Стены стали возводить ещё до прибытия Дграя, но с его появлением дело значительно ускорилось, и уже можно было видеть основание. То тут, то там сверкала магия – это ивены двигали глыбы и прокидывали подвесные блоки.

Девушка сидела, подперев голову рукой, и чувствовала, что устала и не желает делать ничего, кроме как наблюдать за работой других и лениво размышлять о прошедшем дне. У неё слипались глаза, хотя спать она не хотела вовсе – просто веки стали тяжёлыми.

Дграй пришёл, громко поздоровался и сел напротив. Одежда его была чистой, руки украшали и свежие ссадины, и мозоли. Архитектор, видимо, не отсиживался под навесом, а подавал пример своим подчинённым.

Девушка не понимала, почему Ерата именно его попросила “всё рассказать”, ведь наверняка знала не меньше. Подобные решения наводили на мысль, что ей, Унхис, отвели роль либо первопроходца, либо воспитательного эксперимента.

– Итак, что ты знаешь об Охотнице и Матерях? – начал ивен издалека.

– Не много, – медленно ответила Унхис.

– Расскажи вкратце. Я должен понять, с чего начать.

Девушка пожала плечами и, не сильно углубляясь в детали, рассказала, что помнила.

Охотница. Могущественное существо, древнее до жестокости. Задача долгожителей – не дать ему пробраться из этого мира в их родной, как-то помешать, но выходило с переменным успехом. А чтобы добиться этого, им надо не дать ей спокойно использовать ресурсы этого мира, и в том числе запасное тело, что зреет по Мертвой степью.

Матери по сравнению с Охотницей – милые одуванчики. Да, они достойные разумы, которые могут занять тело и убить человека, но хотя бы не забираются дальше Каменного плато, а еще постоянно слабеют.

– Так, хорошо. А что такое капали?

Унхис выдала ответ на автомате. Настолько быстро, что даже не успела подумать – сработала привычка, привитая Дарарой.

– В целом пока тебе этого и достаточно, – задумчиво протянул Дграй. – Давай объясню подробнее, что же может выбраться из-под степи. И зачем капальщикам пояса. Это пока самое простое.

Архитектор на секунду посмотрел в сторону, задумавшись. Несколько секунд он наблюдал за работой и, наконец, словно спохватившись, начал рассказ:

– Там, под степью, под Каменным плато, огромные поля синих камней. Ты правильно сказала, на них растут ткани искусственного тела. Оно может выдержать разум Охотницы или другого достойного. Что, уже вопросы?

– Только один. Она одна из Матерей? Охотница.

– Нет, она была до них. Так вот, продолжим. Капальщики проводят ритуалы. Вытягивают силы, благодаря которым тело остается незавершенным. Справедливости ради, после освобождения Охотницы еще не дозрело ни одно тело – видимо, какой-то ресурс исчерпался. Нам же лучше.

Дграй поерзал на месте, собираясь с мыслями.

– Это тело может занять не только Охотница, но одна из Матерей, если та отсутствует. Выйдет несовершенное существо, слабое. Когда такое выбирается во время ритуала – оно словно всемогущее новорождённое дитя. Совершенно неосознанное. Но если дать ему немного времени, то разум Матери осваивается, и разум начинает проясняться. Существо “взрослеет” всего за пару часов. В нём столько силы, что магией его убить невозможно, да и оружием надо постараться. Работает только удушение.

Ивен покосился на пояс девушки и кивнул, подтверждая её догадку.

– Капальщики проводят ритуалы, – повторился он. – Вытягивают силы, и такая тварь при готовности лезет наверх, как мотылёк на свет. Про то, что делает сила под степью с разумом Матерей, ты знаешь?

– Удерживает и истончает.

Унхис нервно сглотнула, вспоминая рассказ Радис. Госпожа Сфета тогда лежала в постели, бледнее простыней, на грани бреда. Девушка ухаживала за ней и из первых уст узнала, что это такое, когда само место уничтожает в тебе искры жизни, перемешивая тебя с небытием. После этого Капальщице даже стало жаль пленённых Матерей.

– Да, удерживает, – согласился Дграй. – Кстати, об этом. Если существо успеет “повзрослеть”, то после его смерти достойный разум может не вернуться в Мёртвую степь. Теряется “якорь”, беглец возвращается в течение жизни и перерождается в обычном теле. Представь, человек рождается, живёт, заводит семью и даже не подозревает, что в один момент может стать кем-то другим – подселенец занимает его место.

– Матери слабы, но всё ещё могут переродиться и натворить дел, – покачала головой Унхис.

– Именно. Об этом я и говорю.

– А если достойный разум занимает достойное тело, которое естественное? Ну, например, если бы заняли тело моей наставницы Радис. Вы ведь наверняка слышали о ней.

Он задумался. Унхис была уверена, что саму историю Дграй знал прекрасно, а вот имя для него значило не так уж и много

– Да, слышал. Произошло бы все то же самое, но естественное тело быстро погибает, а разум перерождается. Сейчас это уже почти нереально.

– А Охотница может перерождаться? Ну, возродиться в теле обычного человека и “вспомнить” себя позже?

– К сожалению, да. Даже если убить её, даже если получится душить каждое её тело. Рано или поздно она подгадывает момент, чтобы вырваться.

Капальщице казалось, что ей дали задачку на логику и внимательность. Она знала ответ, но никак не могла сама для себя составить единое определение. Казалось, ей не хватало ещё пары деталей или описаний, чтобы всё, наконец, сложилось.

– Когда она возрождается в искусственном теле, то память возвращается к ней сразу?

– Да.

– Это же бессмертие, – вздрогнула Унхис. – Полное бессмертие.

Дграй кивнул:

– Вечный могущественный враг. Её оружие – знание, ум и все те, кто давно попался в её тенёта. Ещё не жалеешь, что ввязалась во всё это по незнанию?

– Ни капли, – совершенно спокойно ответила девушка.

– Значит, я плохо объяснил, – сказал Дграй, засмеялся и пожал плечами. – Может, я уже слишком стар, и мои слова потеряли налёт отчаянья? Хотя я, наверное, просто ужасно не люблю расстраивать красивых молодых девушек.

Унхис удивлённо вскинула брови. Улыбка сама собой появилась на её лице – слишком уж приятно было услышать такой прямой и искренний комплимент. Она мельком подумала, что если бы Дарара был хотя бы на капельку так же мил, как его отец, то всё могло быть совсем иначе.

– А теперь про Достойного сына. Слушай внимательно. Про него тебе мало кто расскажет, но это наш самый неожиданный помощник. Он участвовал почти во всех пленениях Охотницы.

Капальщица посмотрела на него непонимающе. Она действительно ни разу не встречала упоминаний о такой личности. Дграй вздохнул, задумался, с хрустом размял шею. Он снова выглядел так, словно мыслями находился в другом месте.

– Она создала его. Охотница. Их природа в целом одна и та же, она для него кто-то вроде некровной матери. Нам повезло, что Достойный сын в какой-то степени человечен, но не повезло, что не настолько могуч, хитёр и целеустремлён. Он не ужился со своей родительницей и с переменным успехом спутывает ей планы.

– Значит, он союзник, – сказала Унхис. – Его можно найти и позвать на помощь?

– Он не откликнется на зов, чтобы потакать нашему страху и слабости. Позволь мне не углубляться в детали. Мы должны быть готовы встретить врага сами, без помощи.

Мужчина дал ей время и, подумав, капальщица начала рассуждать:

– Достойный сын. Он против Охотницы, своей некровной матери. Он также может возродиться как в теле человека, так и в искусственном теле и с полным пониманием, кто он. Верно? Разумеется, его тело готовится как-то заранее и не у нас, не в нашей Мертвой степи. – Дграй подтверждал ее размышление медленными кивками. – И как же его узнать? Этого Достойного сына.

Собеседник пожал плечами.

– Внешне никак. Вот ты бы могла определить, что я ивен? Ах, да! Он не долгожитель. Обычный человек, всегда. А вот Охотница… Ее тело всегда ивенское.

– Где он сейчас хотя бы известно?

Архитектор развел руками.

– Боюсь, ему пришлось начинать с обычного рождения, не искусственного. Его пробуждение в обычном теле происходит в тридцать восемь. Так, дай прикинуть, когда же я его видел в последний раз?.. Дару было двенадцать. Значит, Достойный сын может объявиться через пару лет. Но он будет совершенно сбит с толку, потому как ненавидит так возвращаться к жизни.

Унхис подумала ещё несколько секунд, а потом воскликнула:

– Советнику сорок восемь?!

Архитектор развёл руками.

– Мы ивены, милая. Стойкость перед вечностью. Ты видела его без бороды, да? Он же на вид молод, как я, – хохотнул Дграй.

Унхис смутилась.

– Ах, извините. Я просто всё ещё не до конца привыкла. А вам сколько?

– Сто пятьдесят девять. Я встретил его мать, когда мне было сто восемь, а ей почти тридцать. Недавно праздновали пятьдесят лет вместе.

– И вы за это время совсем не остыли к ней? А она к вам? Извините, если вопросы очень личные.

– Всё в порядке, – сказал он, подняв ладонь в мирном жесте. – Тут снова стойкость перед вечностью. Я всё ещё без ума от неё и никогда не жалел о нашем браке. Хотя из-за угрозы Охотницы нам и пришлось немного побегать по миру.

Он сказал это и встревоженно посмотрел куда-то мимо Унхис. Девушка оглянулась. У входа в беседку стояла недовольная Ерата.

– Кажется, я попросила тебя рассказать ей про нашего врага, а не делиться деталями личной жизни, – заметила капальщица.

– Небольшое лирическое отступление касательно ивенской природы. Я уже объяснил ей довольно много вещей.

– Отлично, – съязвила она. – Тебя ищет Ияхем и его криворукие строители. Вот честно, Дграй, мне кажется, что они на тебе ездят. Просто лень самим мозгами шевелить…

Перед уходом ивен попросил Ерату “по-свойски” рассказать про Охотницу. Как только он скрылся из виду, повисла странная тишина. Взгляд у капальщицы был поразительно тяжёлым, под ним девушка чувствовала себя виноватой во всех возможных бедах. Женщина же, словно спохватившись, враз смягчилась и села на место, которое совсем недавно занимал Дграй. Унхис не знала, привыкнет ли когда-нибудь к подобным её переменам.

– Ну, как тебе его истории? – спросила женщина и хитро прищурилась. – Это разговор был на самом деле очень важен. Мы должны понять, действительно ли ты готова к тому, на что неосознанно согласилась, надев бусы.

– Дграй рассказал мне, что она бессмертна, что могущественна…

– Но всё же ты это не до конца осознала, – мягко перебила ее капальщица. – Я тебе расскажу, что будет, если Охотница всё же решит зайти в гости, и как так вышло, что она до сих пор не истребила ивенов.

Унхис сжала бусы, словно набираясь храбрости и ответила:

– Давайте.

На самом деле девушка и сама понимала, что не до конца осознала всю серьёзность ситуации. Она чувствовала, что там плещется отчаянье и как-то наивно пыталась отсрочить встречу с ним, словно время позволит ей легче воспринять горе, с которым она обязательно встретится. Но не сейчас. Хотя бы на миг позже.

– Охотница дорожит ивенами, – едко и с расстановкой начала Ерата. – Это её народ, и она грезит собрать его вокруг себя, а не перебить. Поэтому, если ивены в какой-то части мира не слишком сильны и не враждуют с ней, то она до поры до времени не обращает на них внимания. На самом деле, если мерзавка решит, что пора со всеми нами разделаться, то сделает это.

Ерата прервалась и закусила нижнюю губу. На ее носу на секунду появились морщинки, словно она искренне презирала ту, о ком говорила. Яркость её мимики заставляла Унхис думать только о сказанном.

– Сейчас у неё нет времени, грамотных союзников и быстрой связи, а ещё отвлекает дурная военная кампания соседа. Ты слышала про это? Уже несколько десятков лет Сабона посылает свои войска под стены Сивени. Город приходится постоянно защищать магией – он не в состоянии сделать это сам. Тем более, Сабона значительно сильнее в открытом бою. Так о чём это я?

Она постучала пальцами по столу, словно перебирала в голове нити диалога.

– Охотница слишком занята на севере? – попыталась напомнить Унхис.

– Да! Верно, ей не до нас. Но вот это вот всё, – Ерата повела руками и сменила тон на вкрадчивый, – ей не понравится. Ияхем не побоялся и решил хотя бы попытаться ослабить её. Если мы встретим врага в ненадёжной стране, без решительных магов, то она нас размажет.

Ерата судорожно вдохнула, и весь артистизм, с которым она начала рассказ, пропал, оставляя на ее лице лишь тень того самого отчаянья, которого так боялась Ун.

– Раз-ма-жет! – повторила женщина. – Всё будет, как до пленения. Круг замкнётся. Хочешь послушать, что случится дальше?

Унхис мелко закивала. Это постоянно крутилось в её мыслях, но услышать от другого человека было куда важнее.