Читать книгу Достойный сын - Нора Дутт - Страница 3

Дигрида-Саха, место нападения на усмеров. Лето 676 года

– Кто? Кто сделал это? – обессиленно спросил ивен напарника. – Разве могли быть у них враги, кроме нас? Но усмеры ушли с нашего пути. Тогда кто же их…

Мужчина не ответил товарищу, потому что слова колючим комом застряли у него в горле. Их отправили проверить, всё ли хорошо с усмерами. Зачем? Видимо, командир маленького отвлекающего отряда ивенов нутром почуял беду и, к сожалению, не ошибся.

Перед всадниками открылось поле боя – огромное тёмное пятно. Спешились. Под их шагами шелестело крошево из иссушенной земли и степной травы, разбитые магией на осколки, словно какой-нибудь витраж. Магия же забрала два десятка жизней, и повсюду лежали уже давно окоченевшие тела. Искорёженные и растерзанные. Синие камни и иней залегли в разрывах мышц и кожи под коркой засохшей крови и пыли. Словно огромные надгробия, над мёртвыми возвышались каменные пласты. Закатный свет срезался об их края и навевал своей красотой издевательское умиротворение.

Ивенам не нужно было гадать, что произошло – тут на усмеров напали какие-то создатели. Некоторые ушли из мира со спокойствием на лице, но черты многих навсегда запечатлели отчаянье – это чужая магия в теле уродовала мертвецов.

Один из ивенов наклонился над телом девушки. Брюнетка, волосы короткие. Одна её рука была вскинута, и пальцы второй почти касались лба. Из живота и груди проступили синие камни1, разорвав кожу. Видимо, кто-то пытался очистить рану. Жидкость смешалась с кровью, пропитала одеяние усмерки, которое облепило её панцирем.

Мужчина сглотнул подступивший к горлу ком и отвёл взгляд от застывшего лица. Но поздно – он успел увидеть пятна на высохшей роговице и кровавую линию вместо губ. Неестественный изгиб, кожа натянулась и потрескалась.

Онемевший товарищ заметил его состояние и дёрнул за плечо. Мужчина всё понял, рассеянно кивнул и приложил руки к земле, та медленно поглотила тело.

– Они же отступили, – прошептал он. – Главное – занять столицу, но кому-то понадобилось послать за ними.

–Ты же знаешь… Это случайные жертвы. Им просто не повезло.

Горечь – вот что они испытывали. Ивены давно поняли, сколько горя приносят войны, но всё еще были вынуждены сражаться. Для них магия стала чудом, а для людей, захваченных в плен мимолетности жизни, так и осталась оружием. Жить по соседству с ними значит всегда ожидать новых конфликтов.

Можно было бы подумать, значит, это люди теперь виноваты, а ивены все в белом? Жестокое толкование. Как бы они ни старались избегать столкновений, но когда решалась судьба их семей и близких, ивены нападали. Молниеносно и решительно, без мучительных сражений, без изнуряющих осад. Чтобы принести горе лишь на краткий миг, а не на года. Печальная правда: если ивен решит убить, то сделает это пугающе хорошо и быстро.

Милосердие могло привести к ещё большим жертвам – никто не мог поручиться, что дигридцы рассудят правильно и сдадутся. Это видно и на примере Усмерского корпуса. Ведь они договорились с Дарарой, ведь они получили возможность уйти, но злой рок и чья-то злая воля всё равно их настигли.

Ивены грезили будущим, где силой считают лишь труд и идею. Но пока мир захлёбывался в крови людей, которые отошли в сторону и всё равно угодили в жернова войны; для которых даже крохотные шаги к прогрессу казались недостижимыми. Это повторялось пугающе часто.

«Почти полвека назад Охотница сбежала из степи. Если бы этого не произошло, то усмеры остались бы в живых», – подумал мужчина.

Чья тому вина? Противник слишком хитёр? Голоса Матерей смогли убить кого-то из капальщиков, и ритуал усмирения не сработал до конца? Да, новый правитель страны оказался невеждой и бездарем, он допустил нарушение древнего договора, но разве не тогда всё началось, не с Охотницы?

Именно угроза её возвращения заставляла клеменов и иятаяб, обе ветви ивенского народа, присматривать за этим миром, не оставлять невиновных наедине с пережитками их кровавого прошлого. Чем меньшую власть захватит Охотница, чем дольше их родные будут жить без страха перед жуткими существами, что уже замерли на пороге этого мира. А так… Может, даже не стоял бы ребром вопрос гуманности, жестокости и вечности. Люди жили бы свои жизни, а ивены – свои.

– Идём, нужно доложить, что кто-то не пожалел сил на усмеров. Дарара обязан узнать…

Ивен вскочил на коня и напоследок ещё раз осмотрел место сражения. По их воле земля поглотила всех, так что теперь о резне напоминали лишь капли крови, примятая трава и плоские валуны, похожие на косые надгробия.

Тем временем Радис Сфета, окружённая темнотой и невнятным шёпотом, видела их, ивенов, силуэты. Слышала каждое слово и молилась, чтобы они заметили огромный пласт, что лежит подозрительно неровно даже после их магии.

Ивены должны были почувствовать, что здесь есть кто-то живой. Затем подойти, вдвоём поднять плиту и вытащить тело. Оно, это тело, всё ещё дышит. Сердце всё ещё гоняет кровь по иссыхающим венам и артериям. Но часы жизни выжженной усмерки стремительно подходили к концу.

«Нет, не уезжайте! Вы уже должны были меня заметить! Неужели не слышите? Они же просят вас посмотреть!» – крики её разума проносились чудовищным эхом среди голосов Матерей.

Мысли переплетаются и вырываются из темноты, вспыхивая. Радис одновременно заботливо успокаивают и пророчат скорую гибель. Ведь это они попытались спасти её – подняли камни, укрыли девушку от врагов. Дикий способ. И грандиозный, словно природная катастрофа. Там, на поверхности Радис ждала только смерть в бою, а здесь у неё оставался крохотный шанс.

Неведомые силы, словно неразборчивые надзиратели, приравняли существование Радис к состоянию Матерей, как только она попала сюда. Невидимые пленницы бережно окружили девушку и стали шептать… шептать… Они заставляли ее дышать.

Голоса Матерей. Их шелест в темноте. Эта компания сводила с ума, но стала и единственной опорой для гаснущего разума.

Усмерка вдруг почувствовала, что больше не может втягивать затхлый воздух. Девушка завязла в холодном камне и чернильной тьме, ей казалось, что голоса вдруг стали осязаемы, они прикасаются… Прикасаются! Как перья воронова крыла к плечу, шее, щеке и…

«Неужели, я умру здесь? – пронеслась тяжёлая мысль. – Спасение лишь привиделось мне? Проклятье, до чего банально. Банально!»

Радис Сфета захлебнулась ужасом вместо крика. В её лёгких уже не было воздуха.