Читать книгу Достойный сын - Нора Дутт - Страница 8

Несколько лет назад. Дигрида, столица Дигриды-Саха.

Это была поощрительная поездка. В столицу отправились Радис, старый учитель Шуин, несколько подопечных. Две усмерки, Унхис и Махфа очень долго ждали возможности оторваться от занятий и прогуляться в интересном месте. Всё же после того, как Радис их доучит, им предстояло немало работать. Хотелось ловить такие моменты и наслаждаться мимолётной свободой.

Девушки находились недалеко от площади с фонтаном, где их ждала наставница. Махфа заметила какие-то прекрасные заколки. Она растрепала свои чёрные короткие волосы, словно задорный уличный пацан, и стала жадно рассматривать витрины. Унхис стояла чуть поодаль и ждала, когда подруга утолит любопытство. Именно в этот момент к ней молча подошёл среднего роста шатен.

– Здравствуй. Ты одна или кого-то ждёшь?

Усмерка на секунду забыла, как дышать – незнакомец зацепил её. Приятное лицо, идеально выбритый подбородок, тёмные глаза с каким-то непонятным огоньком. Распущенные каштановые волосы притягательно переливались под солнечными лучами. Его низкий голос очаровал её, и Унхис даже не сразу поняла смысл сказанного. Незнакомец был на вид немного старше неё – последняя капля, из-за которой на усмерку обрушилось девичье смущение.

Девушка мельком осмотрела простую, но качественную одежду незнакомца, и постаралась ответить так, словно мужчина совсем ее не впечатлил.

– Да, жду подругу.

Незнакомец глянул на Махфу, потом снова на собеседницу и что-то неуловимо жуткое промелькнуло в его взгляде. Он улыбнулся, но наваждение не исчезло – шатен теперь не казался таким привлекательным. Скорее, необъяснимо кровожадным.

– Ты должна кое-что передать своей наставнице.

– Скажите ей это напрямую. Она где-то неподалёку, – пылко ответила девушка, поняв истинную причину внимания незнакомца. – Я ничего передавать не собираюсь.

– Слишком много возмущения для такой слабой мышки, – как-то беззлобно заметил тот.

– Пошёл ты! – вспылила Унхис.

Она направилась к Махфе, чтобы выдернуть её из плена витрин и уйти к наставнице, но услышала смешок, от которого её пробрало до глубины души. Девушка обернулась, опасаясь удара в спину. Неизвестный смотрел на неё пристально, словно удав, и усмерка поняла, что ничего хорошего её не ждёт.

– Выжгите, – приказал он будничным тоном.

Кто-то схватил девушку за руку, и она почувствовала, как неосязаемая инородная магия стала стремительно лишать её усмерских сил. В нее как будто плеснули кипятком, тело истаяло, подобно сахару, и мгновенно застыло. Словно завороженная, Унхис смотрела на свое запястье, которое пожирала холодная колючая боль.

***

Рафехела (ранее Дигрида). Июнь 677 года

Дигрида-Саха оправилась после пришествия ивенов в конце весны следующего года. Тогда много молвы ходило, что вот наведут порядок, найдут нового достойного правителя среди обычных людей и вернутся в свой мир, потому как цель их была не в захвате, а какой-то мифической “защите” и порядке.

Те ивены, что планировали уходить, не скрывали лиц, не таились. Конечно, ни один из них просто так и не создал крепких связей с народом Дигриды, но показали они себя с хорошей стороны – обеспечили чистый, светлый город. Да ещё и весна оказалась невероятно тёплой. Еда подешевела, появились пособия, выплаты, рабочие места, обещания… И чудовищная забава в достатке – казни.

Ими обеспечивал Мануиль. Создатели, что уклонились от сражения, их родственники, управители, господа из Палат – он проверял каждого и либо отправлял на виселицу, либо оставлял в покое, отпечатывая на людских судьбах след страха. Он был дотошен, упёрт и любил, даже обожал показательные казни и разоблачения, а приговоренные всё не кончались. Многие верили, что конец их века уже отмечен в планах Мануиля.

Но простые люди пребывали в прекрасном расположении духа. Стали поговаривать, что с такими ивенами им и создатели-то были не нужны, теперь ведь в разы лучше. А притеснение бывшей элиты… Простолюдинам это не казалось чем-то страшным, ведь мало кто верил в их невиновность, а кто-то просто приписывал им преступления, чтобы не оказаться один на один с мыслью, что прямо на его глазах творятся чудовищные вещи.

Словно сама судьба услышала желания некоторых, потому что на второй день лета Ияхем Раемский, новый правитель Дигриды-Саха вышел к людям и объявил, что ивены вынуждены остаться. Скорее всего, на несколько десятков лет. Поэтому они будут продолжать развивать страну на благо каждого её жителя.

Более посвящённые понимали, что это отвратительная новость. Ивены просто-напросто не вернутся домой. К семьям. Не будет никаких десятков – это лживые цифры. Миссия долгожителей заключалась в том, что их заперли наедине с чудовищем в надежде, что они смогут ненадолго его занять. Это был прекрасный план, гарантия полной самоотдачи воинов. Если не учитывать, что это сломало их жизни. Ивены, не любящие сражений, находили еще более чудовищные способы обеспечить мир в своих домах за счет чужих земель.

Услышав новость, старая капальщица совсем занемогла и умерла через несколько дней от сердечного приступа. Унхис так и не успела научиться у неё ничему полезному. Девушка считала себя лицемеркой, но отчасти была рада, что старуха отошла – слишком много её было в Корпусе, слишком мало от этого было толка.

В Палатах девушка, наконец, поняла, как сильно покойная когда-то приукрасила реальность. Прозвище это, Черная капальщица, не было статусом, так называли многих. Старуха вообще много что усложняла, поэтому в её присутствии даже воздух казался тяжелее. Теперь же Унхис расправила плечи, вдохнула полной грудью. Задача проста – капальщики должны забирать силы у того, что замуровано под степью, у нового тела Охотницы, чтобы она не пришла вершить свой кровавый порядок. Теперь осталось только углубиться в своем знании.

Почти сразу после похорон старухи Унхис пошла к Ияхему Раемскому – он считал свою работу более важной, чем прощание с уважаемой, но малознакомой капальщицей. Так и остался в своём огромном кабинете, чем-то похожим на небольшой зал совещаний, зарывшись в отчёты самых разных служб и подчинённых. Многие называли его чёрствым, но девушке, наоборот, было спокойнее от того, что даже в такое время долгожитель занят работой.

Ивен был предводителем отрядов с того момента, как начали планировать вторжение. Последнее звено. Он прибыл, и все те долгожители, что скрывались в мире, поняли, что пришло время “ивенской жестокости”. Ияхе прекрасно справился с задачей по захвату власти. Без разведки, информации и связи. Он знал только то, что его ивены не умирают на той стороне. Оставалось прибыть, быстро сориентироваться, решить проблемы, по возможности отвести угрозу, исходящую от Охотницы. Когда их миссия завершится, врата – путь до дома ивенов под плато – откроют с той стороны и позволят всем вернуться. Покинуть поле боя, отправиться на заслуженный отдых.

Ияхем или Ияхе оказался лидером-знаменосцем, который и не рассчитывал, что на него свалится управление захолустьем, гордо именуемым страной.

Он подходил к своим обязанностям с завидной ответственностью. Как и к вопросу благополучия подчинённых. Порядок, приток ресурсов, трудолюбие – он был больше похож на ремесленника, идущего к успеху через упорный труд, что, несомненно, было знакомо многим жителям столицы. За это его если не любили, то точно уважали. Даже жуткую казнь Миганасхата Четвёртого забыли, но больше потому, что того правителя и самого было сложно вспомнить.

Единственное, что не нравилось лично Унхис – его равнодушие к остаткам Усмерского корпуса. Все подростки, которые не успели выучиться у Радис, сейчас занимались с молодой капальщицей, жили в отдельном здании по соседству с Палатами на средства казны и Королевской канцелярии. Честно признать, они не делали значительных успехов.

Было чувство, что пока Ияхем либо ожидает результатов хоть каких-то результатов, чтобы сделать выводы, либо просто смирился с их существованием, либо не находил времени взяться за них всерьёз. Ни один из этих вариантов не казался Унхис привлекательным.

Чёрная капальщица зашла в кабинет и тихо, стараясь не шуметь, пересекла огромное пространство – оно давило тишиной и пустотой. Унхис остановилась перед столом правителя, который окинул её равнодушным взглядом. Не отвлекаясь от дел, он выдал ей печать Усмерского корпуса, рассказал о полномочиях, сообщил, что назначит помощника и едва не отослал её, но девушка, ошарашенная стремительностью разговора, не двинулась с места.

– Ты что-то хочешь сказать? – в недоумении спросил ивен онемевшую капальщицу.

– Мне необходима помощь, господин Ияхем. К сожалению, меня не научили большинству ритуалов, не посвятили в суть…

– Ты знаешь элементарный ритуал истощения и защиту. Просто передай это дальше, – твёрдо прервал её Ияхем и с непониманием посмотрел на девушку. – Ты знаешь всё необходимое. Я не требую от вас многого, меня устраивает, что сейчас происходит в Корпусе.

Унхис едва не проглотила это. Едва не уронила покорно голову. Вот только в ней заиграли гордость и чувство достоинства. Предписание не учиться дальше “простейшего” звучало оскорбительно. Разве она со всей своей готовностью и желанием не способна на что-то большее?

Девушка боялась сказать что-то резкое и буквально заставила себя успокоиться. У неё уже был печальный опыт, когда её слова принесли слишком много вреда, и урок она усвоила. В тот раз всё закончилось тем, что ивен Дарара приказал её выжечь, а сейчас ставки только выросли.

– Да, вы пощадили Корпус, чтобы сделать из усмеров новых капальщиков. Каждый из нас благодарен, мы ценим этот дар, и не сомневаюсь, что многие ученики в совершенстве освоят то, что я им передам. Но я пришла просить не за них. Точнее, это коснётся их с вашего позволения.

– И что же, ты пришла просить не за них, а за себя, я полагаю? – произнёс он снисходительно и несколько раздражённо отложил бумаги. Перо влетело в подставку. Ияхе поставил локти на стол, чтобы подпереть подбородок. Каждое движение было слишком громким для идеальной тишины кабинета.

Унхис узнала его тон – точно так же правитель говорил с Радис, когда та падала на колени и заламывала руки, в отчаянии пытаясь убедить его пощадить Корпус. У наставницы ничего не вышло, да и у покойной старухи тоже, только Дарара и смог договориться.

– Оно там, под Мёртвой степью? Зреет, да? Ещё одно тело? Ведь это его должны ослаблять капальщики, а не Матерей? Вам, ивенам, очень важно, чтобы какая-то там Охотница не смогла им воспользоваться?

Унхис позволила себе подойти к столу, повернула рамку с портретом.

– Ради этого долга вы оставили свою дочь и рискуете жизнью здесь. И еще сотни ивенов покинули семьи. Я мало знаю о том, чему противостоять, у меня есть только скудные сведения и намёки из книг. Но я точно знаю, что все несчастья в моей жизни и даже то, что Мануиль истребил мою вторую семью, происходят по вине “существа” под степью и пленницы, которая оттуда выбралась, а сейчас занята чем-то на севере.

Девушка развернула рамку обратно, облизнула пересохшие губы и с непривычной для себя яростью продолжила:

– Я хочу, чтобы оттуда ничего никогда не вылезло. Чтобы ни одна из Матерей больше не пискнула. Хочу стать настоящей капальщицей, а не пародией, у меня уже нет никакой иной цели. Если вы позволили бы, то я бы передала всё, что узнаю дальше.

Унхис вздохнула, посмотрела на по-прежнему равнодушного мужчину, и решила, что Ияхем, вероятно, так проверяет серьёзность её намерений.

– Ни книг, ни наставников, ни источников, – загибала пальцы Унхис. – Будь у меня хотя бы это, то вы бы получили минимум одного союзника. Я отлично понимаю, что решение за вами, но, думаю, вы должны знать, что я согласна служить во имя этого.

Она замолчала, ожидая ответа, но Ияхем не торопился. Девушка ещё раз осмотрела рисунок печати, тихо поклонилась.

– Я подумаю над твоими словами, капальщица. О решении сообщу позже.

Унхис покинула кабинет. Немного подождав, из тайной ниши за книжным шкафом, наконец, вышел Дарара, отряхнулся и сел в ближайшее к правителю кресло. Без приглашения и риска быть наказанным за самовольность – статус советника и друга позволял ему подобное.

– Я же говорил, что она придёт, – подметил он. – Очень инициативная девушка. Давай будем честны: она достойна большего, чем мелочей, которые знает сейчас.

Ияхем молчал и, почти не моргая, смотрел на портрет в рамке. Он скрестил руки на груди, засунув ладони в подмышки, словно ему вдруг стало холодно.

– Задела, Дар.

– Я вижу, – сказал советник, достал из кармана зеркальце и ненадолго замер, изучая своё лицо в отражении. А потом быстро убрал вещицу в карман и спросил: – Что будем делать?

Дарара не надеялся получить ответ быстро – предводитель клеменов всё ещё был шокирован тем, что его и его подчинённых предали. Пожизненное служение в чужом непонятном мире, почти гарантированная смерть. Пришлые клемены вдруг оказались в той же незавидной ситуации, что и другие враги Охотницы. Наравне с иятаяб, что жили тут ещё дольше.

Правители ивенов знали, что возвращения домой не будет. Это временные трудности, говорили они, вынужденная мера. Факты умышленно скрыли. Ияхем лично получил проклятое письмо от гонца, в котором был приказ защищать Дигриду до самой смерти, ведь им не суждено встретить кончину в родном мире. И даже тому посыльному не вернуться обратно. Ияхем был уверен, что способ был, но никто не расскажет о нём.

Предательство. Как оно есть.

Ияхем потёр переносицу, глубоко вздохнул.

– Раз эти ублюдки заперли нас здесь, прямо у пасти чудовища, то я сделаю всё, чтобы моим ребятам тут жилось хорошо. Или хотя бы не так тоскливо. – Мужчина ещё раз посмотрел на портрет дочери и на секунду прикрыл глаза. – Если кто-то из наших близких решит отправиться за нами, я хочу, чтобы этот мир был им не так горек. И то, что девочка проявляет такую инициативу, как нельзя кстати.

Правитель достал из стола гербовую бумагу и размашисто начал писать первые распоряжения.

– Останавливаем Мануиля полностью, ещё немного, и перегнёт палку. У него есть ресурсы, и он наверняка продолжит свои игры. Пусть твои люди проследят за ним. Унхис права – пока Охотнице не до нас, надо воспользоваться этим преимуществом. Зовём всех: иятаяб, старых капальщиков. Пусть несут все, что сохранили. Клеменов за равнодушие к ним наказала сама судьба, теперь мы всё осознали. Корпус создателей был нашей огромной ошибкой. Передай своим родителям, что я жду их. Очень жду.

Дарара поднялся и подошёл к столу. За время совместной работы мужчины стали хорошими товарищами и теперь знали некоторые привычки друг друга. Как он ожидал, Ияхем дал ему ещё одно указание в самом конце, немного изменив тон, словно показывая совершенно иной уровень важности задачи:

– Я признаю, Дар, что когда мы, клемены, решили поиграть в политику с Корпусом создателей и оставили капальщиков в одиночестве сдерживать голоса в степи, то шагнули в пропасть. Пора всё возвращать. Я хочу не просто старых капальщиков, а тех, которые вырастут из Корпуса усмеров. Чтобы могли драться, постоять за себя.

Он поджал губы, нервно стукнул пальцами об крышку стола и продолжил:

– Мне кажется, из девочки выйдет толк, хотя уверен, что в ней куда больше ненависти к нам, чем она показывает. Но тогда, очень давно, всё начиналось с таких же идейных, как она. Будешь её первым помощником, товарищем и, если понадобится, позволишь отработать ритуалы на себе.

Дарара не ожидал подобного и не скрывал удивления. Он глубоко вздохнул и снова быстро заглянул в своё карманное зеркальце. Ияхем же, наконец, произнёс заключительные слова распоряжения:

– Мануиль доложил, что последние полгода ты отбивал Корпус и вёл все дела капальщиц. Берись за это официально. Пусть девушка учится и учит.

– И отрабатывает ритуалы. Кто, кроме меня, способен помочь в этом, верно? Но я бы предпочёл не раскрываться как можно дольше, – заметил ивен, рассеянно пробежавшись взглядом по столу, и усмехнулся: – Получается, я почти капальщик? Отец оценит эту шутку судьбы.

***

Унхис открыла глаза, поёжилась, судорожно выдохнула. Первая встреча с Дарарой и первый выжег никогда не забудутся. Тогда она ещё не знала его имени и сильно удивилась, когда именно он занялся спасением её Корпуса и Иххама, что лишь отчасти оправдало его в глазах девушки.

Капальщица не смогла уснуть. Она обречённо осмотрела свою комнатушку в надежде, что вид помещения точно заставит её задремать, но не получилось. Но он только удручал.

Узкий шкаф в углу, где хранилось две юбки, пять штанов и четыре блузы. Дверца в крохотную ванную с баком и колонкой. Старый стол и скрипучий стул. Подоконник узкого, словно бойница, окна девушка использовала как полку для книг. На стене висело зеркало, в углу стояла тесная кровать. Всё так уныло и просто, что на душе становилось скверно. У Радис тоже были не хоромы, но там легче дышалось. Тут же со всех сторон давил камень.

Унхис не стала заплетаться, переодевать сорочку и села проверять работы подопечных. Девушка решила последовать примеру Радис, и сначала учила детей тому, что когда-то ей передавала наставница. Так Унхис надеялась провести их в капальщики по тому же пути, по которому шла сама. Кроме выжега, разумеется. Вот только мысли девушки были вязкими и всё время возвращались к личности Дарары.

Им часто приходилось видеться в Палатах. Он недавно получил должность советника. Формально его обязанности не изменились, просто теперь статус им соответствовал. Возле Ияхема он представлял только интересы иятаяб. Убеждал клеменов, которые тогда ещё рассчитывали на скорое возвращение домой, что им стоит оставить после себя как можно больше хороших впечатлений, знаний.

Унхис застала его преображение. Дарара старался выглядеть чуть старше, чтобы не казалось, будто советником стал слишком молодой мужчина. Он никогда не скрывал свою личность и волей-неволей стал лицом ивенов, как и Ияхе. Дарару знали и в Палатах, и вне их. Вот он и отрастил бороду без усов и бакенбарды для солидности, стал следить за волосами, одеждой и чистотой кожи. Только одна странная деталь портила его образ на публике – ивен постоянно смотрелся в карманное зеркальце, словно слишком беспокоился о своём внешнем виде.

Капальщица не знала, почему мужчина не пытался сохранять личность в тайне. Может, это была смелость, а возможно, и простое отчаянье. Он не имел семьи, близких и, казалось, весь был в работе. Остальные иятаяб – “коренные” ивены – всё ещё носили маски – так у них был шанс построить нормальную жизнь без риска быть узнанными. Но это всё лишь с их слов.

В дверь постучались. Девушка вяло забеспокоилась – вдруг что-то с её учениками. Иной причины визита позднего гостя Унхис не представляла. Она накинула шаль – самую уютную вещь в её конуре – распахнула дверь, ожидая увидеть слугу или посыльного, но обнаружила там самого советника Дарару.

– Я зайду?

Девушка кивнула и пропустила мужчину внутрь. Пока он осматривал скудное убранство, Унхис покосилась в зеркало, поправила шаль. Советник-то выглядел, как всегда, прекрасно и сдержанно: брюки, туфли, пиджак, застегнутый на все пуговицы с воротником стойкой. Каштановые волосы собраны в конский хвост, только спереди выбились несколько прядок. Рядом с таким гостем она чувствовала себя ещё более неловко.

– Слуга с моим приглашением до тебя не дошёл, верно?

– Нет, советник, – ответила Унхис сдержанно. – Позвольте спросить, куда я должна была быть приглашена?

– На разговор ко мне, разумеется, – резковато ответил ивен. – Очень важный разговор. Это касается твоего визита к Ияхему. Он назначил меня наставником-помощником.

Унхис не сразу осознала смысл сказанного. А когда поняла, едва не закричала от ужаса и негодования. Но вместо бури эмоций она на пару секунд замерла, словно изваяние.

– Что значит наставником? Наставником чего? Чему вы будете меня учить? – вымолвила она, едва найдя силы.

– Общие ритуалы. Теория. История. Немного практики. Моя семья очень тесно связана с капальщиками, и у меня есть знания, которые могут быть тебе полезны. Я подготовлю тебя, пока не приедут более опытные…

– Вы созываете старых капальщиков?! – с восторгом выпалила Унхис.

– И не только. Все бежавшие семьи, – ответил он, явно недовольный тем, что капальщица его перебила. – Ияхем согласен возродить ремесло c новой силой. Началом будет Корпус усмеров.

Девушка стала судорожно вспоминать историю о том, как из Дигриды исчезли капальщики. Охотница освободилась, и все причастные к её сдерживанию разбежались в разные стороны, как нашкодившие коты. Только Корпус создателей остался недвижим – он отрёкся от этой части обязанностей и отчасти мог не бояться мести пленницы.

– Это отличные новости, верно? – сказала девушка. – Охотнице сейчас не до нас, мы все успеваем.

Дарара невесело улыбнулся, но тут же вновь стал равнодушным и продолжил:

– Я освобождаю тебя от ведения денежных дел Корпуса.

– Что?… – выдавила Унхис.

– Понимаю, ты старалась, но твои отчёты просто отвратительны. Теперь оставляй это мне.

– Как будто вы понимаете, что происходит в Корпусе.

– А ты мне рассказывай, если что-то происходит в обход чеков, – повысил он голос.

– И что мне остаётся? – опешила девушка.

– Мне кажется, ты не поняла меня, Унхис. Это не наказание. Не лишение привилегий. Я не выгоняю тебя, мы просто разделяем обязанности. Чтобы не вышло, как с Радис.

– И что не так с Радис?! – дернулась капальщица в негодовании.

Это было слишком громко для человека в ночной сорочке. Дарара подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и посмотрел сверху вниз. Девушка отвела взгляд.

– Скажу тебе одну простую вещь, капальщица. Если ты позволяешь себе такой тон в мой адрес, то иди до конца. А то как трусливая собачонка: лаешь звонко, но скулишь, как только приходит время отвечать за слова. Помнишь, когда мы встретились в первый раз? Тогда ты поплатилась за то же.

Он поднял руку. Унхис уже приготовилась к позорной пощечине, зажмурилась, вжала голову в плечи. Но почувствовала, как ивен пропустил между пальцев прядь её волос. Девушка подняла растерянный и полный негодования взгляд. Ивен тут же смутился, убрал руку, стал крутить головой.

– Где у тебя тут зеркало? А, вот, – сказал он и пристально изучил своё лицо в отражении. – Там на столе книга для тебя. Почитай, разберись. Завтра жду тебя с отчётом, что ты там выучила. Поняла?

Советник вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Унхис подошла к невесть когда оставленной книге, пролистала первые несколько страниц, с тоской посмотрела на постель. Она поняла, что всё равно не сможет уснуть, и лучше заняться учёбой.

Капальщица зажгла ещё пару свечей, села за стол, приготовила бумагу, чтобы делать пометки. Но сама не заметила, как вниз полетела первая крупная слезинка. Она прикрыла рот рукой, словно страшась своего судорожного дыхания, вся сжалась и согнулась. Отодвинула книгу, чтобы не портить страницы.

Она боялась, что ивен пристанет к ней, и она не сможет отказаться. У него слишком много возможностей заставить её: от угрозы расправы до доноса. Раньше девушка убеждала себя, что ради оглашенной цели пойдёт на всё. Но теперь поняла, что лукавила. Не готова. Не согласна. Прикосновение Дарары оказалось самым страшным, что происходило с ней в последнее время.

К ней пришло запоздалое понимание, что советнику не нужно было лично приходить к ней на ночь глядя. Дарара мог послать ещё одного слугу, встретиться с ней на следующий день, но решил прийти сам. Может, на то была какая-то действительно важная причина, но сейчас Унхис видела только яркую опасность.