Читать книгу Каба́ - Олег Анатольевич Рудковский - Страница 5

Предков переклинило, когда Игорь учился во втором классе. Он вроде бы успел свыкнуться с одной напастью – школой. Решил, что терпимо так. Не в малой степени сыграл роль его юный возраст. Сидение за партой в ближайшие 11 лет его не подавляло: он просто не мыслил такими категориями. И представить, что наступит момент, когда 11 лет рабства кончатся, он тоже был не в состоянии, а потому протяженность срока теряла для него смысл. Это, бесспорно, со всех сторон помойная ситуация: девять месяцев в году сидеть за партой. Но в целом школа поначалу не слишком напрягала: докапывальщики приценивались. Даже несмотря на то, что успеваемость по всем предметам у Игоря была швах. Кроме физкультуры. Там стояла «четверка».

Предшествовало «короткому замыканию» в мозгах родителей довольно-таки нелепое событие. Игорь делил парту с Сережей Беговым, вскорости после «события» их рассадили, потом Серега переехал в другой город… В общем, теперь не важно. Натура Сережи Бегова идеально соответствовала его фамилии. Сам Игорь чувствовал себя на уроках относительно комфортно. Если до него не докапывались (помним об этом), но в школе без этого никак. Периодически ему приходилось пружиниться, а в остальном – сносно. А вот Серега Бегов на уроках выцветал, как моль. Первые 20 минут после звонка он развлекал себя доступными механизмами: ерзал, пинался, барабанил пальцами, крутил ручку, мял тетрадь, бубнил рэп, писал записки одноклассникам и расшвыривал те по партам. В общем, занимался. Под конец урока становился похож на жертву вудуизма: он умер, но ожил, и теперь ни жив ни мертв, а так – посерединке.

Гремел звонок, и Сережа Бегов бежал. И не бежал он вовсе, а БЕЖАЛ. Он Б!Е!Ж!А!Л! Все равно куда, в любой конец Вселенной, пока хватит сил… или просто по кольцу – вокруг дома, школы, или любой точки. Лишь бы не стоять и – не дай Бог!– сидеть. Игорь был уверен, что дома тот тоже бегает. В туалет или на кухню, за бутербродом, или просто из комнаты в комнату, ради прикола. Ну а поскольку они соседствовали за партой, то условно сблизились. Игорь периодически составлял Сереге компанию в его забегах. Ничего мудреного они не делали. Носились как придурки по коридорам школы, вот и вся стратегия. До очередного звонка или до появления завуча.

И в тот день они бежали. Сначала Игорь догнал Серегу. Повезло просто, что догнал. Тот по лестнице забрался на самый верх и уперся в тупик. Затем убегать по правилам надлежало Игорю, и тот делал. Так и доубегался на свою голову.

Какой-то треск, шум, и тут же – темнота. Истинное безвременье. Мир словно отошел в сторону, понаблюдать за Игорем, и он полностью отключился. Когда пришел в себя, то обнаружил себя на полу, над ним – Сережа Бегов, одна половина его лица ухмыляется, вторая – перекошена от ужаса, и не знаешь, какой половине доверять. Вокруг еще какие-то школьники. Игорь мигал и озирался по сторонам, как новорожденный лось. А через секунду появилась боль в голове и груди.

Выяснилось (Серега рассказал), что в их незатейливую игру вклинилась обычная школьная дверь. Из тех, которые закрывают на время уроков, а на переменах они болтаются туда-сюда, потому как туда-сюда болтается всякий сброд. Ну и по правилам пожарной безопасности двери классов должны открываться в коридор – по пути потенциальной эвакуации. Как раз в тот коридор, где бежал Игорь, улепетывая от Сереги Бегова. И пока он улепетывал, то периодически оглядывался, чтобы проверить – близко тот или далеко. Когда в очередной раз оглянулся, кому-то приспичило выйти из класса. Дверь резко встала на его пути, и Игорь побратался с дверью на скорости этак 15 км/ч. Так что норматив по бегу Игорь сдал, а по преодолению препятствий – не сдал. За что и был низвергнут в легкий обморок.

Ну, бывает. Не Бог весь какое событие. В прошлом месяце третьеклашка вообще с лестницы сверзился и руку сломал. Серега и какая-то девчонка потянули Игоря за руки, чтобы помочь подняться. Позже Игорь понял, что как раз эта девчонка дверь-то и открыла. А тут он, бежит, горемычный. Народ вокруг стал расходиться, отпуская шуточки и жалея, что крови нет, и что никто не успел заснять на мобилу великое братание Игоря и Двери. Вроде конец инциденту, можно возобновлять состязания или идти в медпункт, но как раз в этот момент из той же злосчастной двери выпрыгнула училка.

Она была молодой и вертлявой, эта училка. Чего она там вела, Игорь не знал,– в его классе она не вела. Училка быстро оценила ситуацию. Один тип, примерно второклассной наружности, поднимается с пола, лоб украшает нехилая блямба. Второй, одногодка первого, тащит того за руку – то ли тащит, то ли наоборот, не дает встать. Еще девчонка между ними. Налицо классический треугольник и разборки из-за крали. Знаем, проходили. На ходу было принято решение пресечь, чтобы неповадно было. Вертлявая училка схватила Игоря и Серегу за шкварники и потащила обоих к завучу.

Теория про драку легко нашла своих последователей. Родителей обоих драчунов пригласили разделить дискуссию и высказаться. Игорю становилось паршиво, все больше и больше. Даже не от самой истории. А от того, что они с Серегой в один голос утверждали, что никакой дракой и не пахло. Был бег. Мещеряков бежал, и Бегов бежал. Была долбаная дверь. Бегов бежал, а Мещеряков – нет уже, отбегался. Вот и весь сказ про дверь, нечего рыть, казалось бы… Свидетелей опять же половина школы. Но никто не верил, и свидетелей не опрашивал. Почему-то все сообща решили, что драка – доказанный факт. Серега Бегов разорялся только поначалу, потом замолк и только лыбился в ответ на вопросы. Видимо, Серега тоже знал секрет, который Игорь не знал. Игорь-то продолжал отбрыкиваться, чуть ли не со слезами на глазах. Суть не в том, была драка или нет. Суть в том, чтобы ему поверили. Фиг с ними, с учителями, с завучем, с вертлявой этой… Он в упор не понимал, почему ему не верят родители. И почему родители Бегова не верят своему сыну тоже.

Быстро замяли, и рассосалось. Игоря с Серегой отсадили друг от друга, посчитав это достаточной мерой для предотвращения подобных конфликтов. Дальше Серега бегал один, потому как его новый сосед бегать не любил. И Игорь тоже как-то охладел и к бегу, и к Бегову.

Потом рядовой осенний день, и отец приглашает Игоря на городские соревнования по дзюдо. Игорь прифигел немного и согласился. Прифигел, потому как за отцом страсти к дзюдо никогда не наблюдалось. Сам-то он в бокс ходил, и было бы намного логичнее, если бы он позвал Игоря на боксерский турнир. Но Игорь даже не стал заморачиваться с этими мыслями. Им предстояла настоящая мужская экспедиция, чего еще можно хотеть? И какая к чертям разница, куда они идут, дзюдо смотреть или просто облака в небе.

Всю дорогу до дворца спорта Игорь вился вокруг отца, разводя того на истории. И отец не подвел. Он рассказал Игорю, как впервые вышел на ринг, и ему в спарринг-партнеры почему-то поставили чела, выше него на голову и шире раза в два. Так что отец точно был уверен, что проиграет. Но после первого же удара ноги чела подогнулись, и тот сверзился. Вот и весь поединок.

– Ты прикинь, Игорюня, я долго думал, что это я сам такой орел. Не доходило до меня, что поддался он мне тогда. Ну чтобы вдохновить. Тренер специально его подговорил. И все вокруг мне свистели, и потом тот чел поднялся и руку мне пожал. Я после этого случая тренировался, как припадочный.

Они с отцом заняли места для зрителей. Отец купил попкорн, и они его жевали. Объявили о начале состязаний. На ковер стали выходить соперники, их имена объявляли по микрофону. Их имена ничего не говорили Игорю, поэтому он их не запоминал, наблюдая сверху за происходящим без эмоций. Сам спорт представлялся ему обычной возней. Смысла – ноль, толку – ноль. Даже подзадоривания отца его не воодушевляли.

– Смотри, как он его! Ничего себе, молоток! По-любому в финал выйдет! Так его, давай! Смотри, у них же веса разные, куда судья смотрит?!

Игорь послушно отсидел всю программу. Под конец он не смотрел на соревнующихся, а разглядывал людей вокруг, потому как на матах он уже вряд ли увидит что-либо новое. Все схватки как по шаблону. Одну посмотрел – и хватит на всю жизнь. Ему просто нравилось сидеть рядышком с отцом, самозабвенно поглощать попкорн и пассивно наблюдать. Хотя лучше бы они пошли все-таки смотреть облака. Ну или что-то другое, где пространства для общения было бы больше…

Он полагал, что после того, как объявят победителей, они с отцом тут же отчалят. Но отец вдруг ни с того ни с сего потащил его вниз к матам. Половина участников уже разошлись. Кто-то из оставшихся натягивал кроссовки, кто-то обсуждал прошедший бой. Отец на секунду оставил Игоря болтаться одного и подошел к низенькому, сухощавому типу. Типа этого Игорь наблюдал сверху в течение всего времени соревнований. Тип имел восточную внешность – татарин или монгол. Бурят, может быть. Они с отцом поздоровались, о чем-то переговорили. После чего отец дал Игорю знак приблизиться.

Игорь с опаской сделал это. Он не представлял, в чем подвох, но ожидание подвоха от любой нестандартной ситуации уже входило у него в привычку. Низенький оглядел его с головы до ног, словно намеревался купить его, отвезти в свою Бурятию и там съесть.

– Знакомься, Игорюня,– бодро сказал отец.– Наш городской тренер, Ирек Римович.

Ирек Римович протянул Игорю руку. Игорь на всякий случай вытер ладонь от остатков попкорна и пожал, что протянули.

На том закончили, попрощались, и двинули в сторону дома. А уже вечером отец огорошил:

– Игорюнь, я тебя записал к Иреку Римовичу в секцию. Будешь ходить к нему два раза в неделю. Будешь дзюдоистом.

Он был так огорошен, что подавился слюнями. От растерянности даже забыл, что в таких случаях иногда полезно с ходу закатить истерику. И хотя часто с предками этот финт не проходил (читай – с мамой), попытаться стоило. Но нужно было закатывать сразу, пока горячо. Истерику он не закатил, только зырил и холодел, и шанс был упущен.

– А зачем?– только и пролепетал он.

– Что значит – зачем?– удивился отец.– Поднатаскаешься. Научишься сдачи давать.

И тут Игорь понял. Причиной всего этого театра – посещение соревнований, знакомство с Иреком Римовичем, запись в секцию,– была все та же злосчастная дверь. А вернее, раздутый вертлявой училкой бред с дракой. Родители поверили училке. Игорю не поверили. Хотя под конец даже постарались сделать вид, что поверили. Но не поверили все же.

– Я не хочу в дзюдо ходить!– начал он оправляться от шока.

– Что значит – не хочу?– удивился отец.– Да ты чего, Игорюня. Все пацаны в детстве спортом должны заниматься. Я тебе как бывший боксер говорю. В будущем пригодится по-любому. Потом еще спасибо скажешь!

«Спасибо» Игорь не сказал. Ни отцу, ни матери. До сих пор убить готов за такую подставу.

Хватило одного-единственного дня, и Игорь обнаружил, что умеет ненавидеть. Вот прям до тошноты. Если бы он так ненавидел живой объект, он бы, вероятно, подумывал об убийстве. Если бы он так ненавидел неживой объект, он бы подумывал о бензине, спичках или взрывчатке. Однако предмет его ненависти ни убить, ни разрушить. Спортивная секция, как ее убьешь? Тренера если только придушить, но он-то не при чем. И потом, на его месте вырастут десять других. Или основателю дзюдо кровь пустить? Но тот и так давно уже умер.

Приходилось проглатывать эту ненависть и прятать ее ото всех. И внутри него ненависть развернулась всем спектром оттенков, весьма поразив Игоря. Он не замечал за собой ранее, что способен на такие сверхнегативные чувства. Ничто в его мире до этого дня и не заслуживало такого разгромного отношения. Ну да, были докапывальщики – и в школе, и на улице, и в магазине, и на автобусной остановке. Но они были частью существования, и на первых порах максимум – бесили, а впоследствии – пугали. А дзюдо… Оно не было частью существования Игоря. В этой секции ему было чуждо абсолютно все.

Первое же занятие «задалось» сразу. С почина, так сказать. По пути во дворец спорта Игорь угодил под дождь. Это был мерзкий осенний дождик, с мерзкими порывами ветра, с мерзкими же лужами повсюду и с мерзким настроением пешеходов. Зонты Игорь не носил никогда. Зонты часто использовались докапывальщиками, чтобы задеть, дернуть, или докопаться иным, более угрожающим образом. Поэтому в случае, если дождь, Игорь передвигался перебежками от дерева к дереву. Ну или дожидался под козырьком любой парадной, пока схлынет. Здесь же пережидать не было возможности, потому как он должен явиться на занятия вовремя, родители накануне сделали ему обильное внушение о пользе тех или иных вещей, в первую очередь – дзюдо. Игорь в силу возраста не нашел стойких возражений. Кроме как неприятие и страх ему нечего было предъявить в противовес, но неприятие и страх не котировались. Сошлись на том, что Игорь попробует. Тебе просто нужно попробовать, Игорь. Сам не заметишь, как втянешься. Потом еще благодарить будешь.

Он кое-как добрался до дворца спорта, прыгая через лужи, и по прибытии на его голове сформировалась забавная пакля. И он сам придал ей гротескности, отжав волосы руками, тем самым превратив паклю в два разноторчащих пучка. Таким и заявился.

Он уже знал, где занимаются дзюдоисты, и двинул прямиком туда. Ирека Римовича Игорь обнаружил практически на том же месте, где они познакомились накануне, словно там ему было намазано. Он робко дал знать, что явился, и был бесцеремонно направлен в раздевалку. В рюкзаке Игоря имелось свеженькое белое кимоно, которое чудесным образом нашлось вчера дома. Хитрые предки. Хитрые и продуманные. Все спланировали заранее, и кимоно прикупили. Никакая это была не мужская экспедиция, а ловушка. Это било больнее, чем все остальное.

Еще кеды там наличествовали, в рюкзаке… Кеды претендовали на персональное отступление. Кеды вообще были куплены для уроков физкультуры к сентябрю. Покупала мама. Если бы покупал отец, то с большой долей вероятности не вышло бы того, что вышло. Но отец не покупал ему одежду. Мама, как природный экономист, планировала покупки, и планировала сами предметы покупок. На растущего по часам Игоря одежда и обувь покупалась впрок. Чтобы два раза в год не заморачиваться, мама покупала ему кеды на размер больше. Ну, нормальное явление. Их шнурками затянешь потуже, и они как влитые. И потом, это ж не повседневка, их два раза в неделю надел, и ок. Но вот с нынешними кедами, которые лежали в рюкзаке, мама явно дала маху. Перестаралась. Сильно промахнулась в большую сторону. И Игорь – нет, чтобы еще в магазине восстать. Как обычно, засунул язык в одно место и смолчал. Полагая, что мама знает лучше.

В принципе, катастрофы не случилось. Действительно, если затянуть шнурками потуже, то вполне удобоносимые. С виду только, как лыжи. Но в школе это, на удивление, докапывальщиков не приманило, и никто не просил дать покататься.

В раздевалке стояли шкафчики вдоль стен, друг напротив друга. Между ними по центру тянулись две скамейки. Раздевалка была набита ребятами-дзюдоистами. Кто-то переодевался, кто-то уже был переодет и сидел на скамейке, балакая. Насколько Игорь бегло выяснил, строгих возрастных рамок здесь не было. Занимались и пацаны его возраста, и парни постарше. Атмосфера преобладала ироничная. Даже, скорее, с налетом троллинга. Нормально. Все давно знакомы, переодеваются, подкалывают, хохмят, что-то рассказывают, подначивают и критикуют. Привычные дела, спасаться бегством пока рано. Игорь по-партизански проник в раздевалку, бросая быстрые взгляды исподлобья. Народ воззрился на него и минуту изучал. Но с открытой ладонью никто не ринулся, видимо, этому Ирек Римович их не учил. Или не заслужил еще Игорь, чтобы ему руку жали. Так, поглазели только и сделали вид, словно его и нет. «Ну и правильно, – подумал Игорь. – Мне же спокойнее».

Игорь наугад выбрал шкаф с торчащим ключом и открыл его. В нем было пусто, только внизу воняли чьи-то носки столетней давности.

– Это Вовчика шкафчик,– бросил кто-то. Игорь испуганно вскинул голову, но понять, кто это сказал, не смог. На него никто не смотрел. «Блин, мне вообще сказали или нет?»– подумал он.

На всякий случай он перешел к другому шкафчику. Открыл его. Тот оказался девственно пуст, никаких дедовских носков или другой потной рванины. Игорь помедлил, ожидая, что сейчас ему скажут, что это Славика шкафчик, а потом к следующему – это Мишкин шкафчик, и так далее, пока он не испробует все шкафчики. Знаем, читали. Но никто в его сторону больше не вякал, и Игорь немного расслабился. Стянул одежду, переоделся в кимоно. Как надевать кимоно, ему вчера показал отец. И не успокоился, пока Игорь не запомнил. Потом Игорь натянул кеды, обвязал ключ от шкафчика вокруг запястья и выпрямился.

И вот стоит он посреди раздевалки, в своих чудовищных кедах-освободите-лыжню, в кимоно, подпоясанный, с красными пятнами на щеках от смущения, с двумя торчащими пучками волос после дождя. О букетах на голове он, кстати, не подозревал. Тут вам не дамская комната, зеркалами не увешано. Висит одно на выходе, но до него далеко. Постепенно ребята стали к нему оборачиваться: сначала один, потом, глядя на первого, ближайшие, потом все без исключения. В раздевалке установилась глобальная тишина, и Игорь обнаружил себя в центре внимания. Все пялились на него. Гнетущее молчание затягивалось. Кто-то в толпе пробормотал:

– Кого-то мне напоминает… Из цирка же!

В дальнем углу кто-то начал хихикать. Хихиканье распространилось молниеносно, как пламя, и через секунду раздевалку наполнил громовой хохот. Он, этот хохот, накатывал со всех сторон, как армия орков. Впоследствии Игорь часто недоумевал, как ему удалось сохранить себя самого на месте. Каким чудом он удержался, а не рванул прочь и не исполнил пробежку в кимоно до самого дома? Чтобы там запереться в своей комнате от внешнего мира.

Он продолжал стоять, тупо глядя в пол, краснея еще больше. Он понятия не имел, чего все жрут, но очевидно, что ржут над ним, и он не понимал, что же он сделал не так. А даже если и сделал,– он что, супердзюдоист? Откуда ему знать все их долбаные правила? Долбаный Ирек Римович ничего ему не объяснил, просто спровадил переодеваться. Сейчас Игорь был самым несчастным человеком на земле. И впервые он испытал жгучую ненависть к родителям. Они заставляли его сюда прийти, а когда он начал сопротивляться, они вынудили его своими манипуляторскими замашками. Он ненавидел эту комнату, эту раздевалку, он ненавидел это гогочущее стадо обезьян вокруг себя, которые только что не бросаются в него шкурками от бананов.

Но больше всего он ненавидел себя самого. В дальнейшем ненависть к родителям ушла. Ненависть к ребятам тоже. К тренеру. Но к секции – никогда. А самое печальное, что и к себе – никогда тоже. Он ненавидел свою беспомощность, он ненавидел тот факт, что он такой. Он не смог дать отпор родителям, когда у него был шанс. Он не смог настоять на нормальных кедах. Он не смог смотреть прямо в лицо изгалявшемуся стаду в раздевалке. Он не смог подойти к тренеру, вежливо послать того на хрен, и гордо удалиться.

Парни ржали, а Игорь прилагал усилия, чтобы не зареветь. Такая вот она, юность.

– Чувак, ты ж настоящий Петрушка!– выдал один из парней – повыше и постарше остальных.– Реально, Петрушка.

Новый взрыв хохота. Игорь продолжал стоять, потупившись. Он ожидал новых издевок, однако, к его изумлению, вместо этого высокий парень подошел к нему и протянул руку.

– Борян,– представился он.

– Игорь…– промямлил Игорь и с опаской пожал руку, ожидая какого угодно подвоха. Но подвоха не случилось, пожатие парня было крепким и дружеским.

– Игорь-Петрушка!– противно захихикал один из когорты. Теперь Игорю хватило смелости стрельнуть глазами на насмешника. Внешность у чувака была такой же мерзкой, как и его хихиканье. Как хлюпанье жижи, и сам как черт болотный.

– Ты-то чего ржешь, Лесной Орел,– обернулся к тому Борян, и все снова засмеялись.– Сам в зеркале себя видел, уродец?

Борян вновь оглядел Игоря, потом кивнул на ключ от шкафчика, который Игорь обвязал вокруг запястья. Игорь то ли видел где-то, что так нужно делать, то ли читал.

– На руку не вешай,– предупредил он.– Поранишься как нефиг делать. Или пацанов поранишь. Тут не бассейн.

– На лодыжку повесь, и в кед сунь, там у тебя места дофига, в кедах,– выкрикнул вихрастый мальчишка, и снова раздалось добродушное гы-гы.

Игорь послушно стал перевешивать ключ на ногу, однако Борян со смехом его остановил.

– Не слушай его. Это Васек, он хохол.

– Белорус я! – выкрикнул Васек.

– Один хрен майдановец,– отмахнулся Борян. Потом объяснил Игорю:– На матах все равно обувь снять нужно. А будет ключ на ноге висеть, то стопудово травма. Там в зале крючки есть, туда ключи вешаем. Только номер свой запомни, чтобы чужой не взять и не облажаться. А то подумают, что ты крыса. Тогда побьют. И будут правы.– Он ободряюще подмигнул.– Но крыс у нас нет, так-то. И камеры стоят, вон в углу.

Он кивнул на камеру. Игорь послушно посмотрел в том направлении, чтобы удостовериться.

В раздевалку юркнул тренер, Ирек Римович.

– Бойцы, харе развлекаться!– рявкнул он.– Живо на разминку, время пошло.

Дзюдоисты гурьбой повалили мимо Игоря. А тот продолжал стоять, оболваненный и несчастный. Кто-то ободряюще хлопнул его по плечу, но от этого он едва не взвыл. Последним мимо прошел тот мерзкий пацан, которого Борян назвал Лесным Орлом. Игорь не знал, бывают ли лесные орлы и как они выглядят. Но если бывают, они просто обязаны выглядеть, как эта образина.

– Петрушка, хе-хе!– бросил он, криво ухмыляясь.

И все исчезли. Игорь еще секунду раздумывал, не начать ли вновь переодеваться. Скажет дома, что передумал. Что это не для него. А что потом? Он знает маму. Даже если ему удастся продавить отца, с мамой не пройдет. Мама прочитает ему существенную лекцию о детях-оболтусах и о том, какое у них бывает будущее, если дети-оболтусы не берутся за ум, не перестают быть оболтусами, и не становятся нормальными челами. После этого мама возьмет Игоря за руку и приведет сюда вновь силком. Под веселое гиканье пацанов. И какая у него сложится тут после этого репутация? Он счел, что не готов так рисковать, а потому повернулся и обреченно потопал вслед за всеми.

Пацаны уже выстроились в шеренгу по росту. Ирек Римович указал Игорю, какое место занять в ряду. Все произошло так быстро, что Игорь не успел оглядеться, чтобы найти упомянутые крючки и повесить ключ от шкафчика. А спросить постеснялся. Сжал ключ в кулаке и втиснулся между двумя ребятами в кимоно.

Тренер поклонился, пацаны поклонились в ответ. И Игорь поклонился, с небольшим опозданием.

– Для новеньких, еще раз,– объявил тренер.– Зовут меня Ирек Римович. Если трудно запомнить, можно просто «тренер».

Где-то в ряду послышались смешки. Игорь непроизвольно съежился. Он был уверен, что смеются над ним.

– Отставить смех!– беззлобно бросил тренер- На пра-во! Десять кругов по залу.

Они побежали трусцой по периметру. Игорь, у которого с бегом всегда были проблемы, пребывал в таком стрессовом состоянии, что даже не запыхался. Хотя отмахали они как минимум километра 4. Он бежал, сосредоточенно глядя в спину бегущего впереди пацана, опасаясь, что бежит недостаточно быстро, и позади бегущий пацан вот-вот наступит ему на пятку, или пнет под зад, сжимал ключи в кулаке изо всех сил и проклинал существование.

Когда набегались, сняли обувь и зашли на ковер. Игорь было подумал сунуть ключ от шкафчика в свой кед,– Васек прав, места там полно, в футбол играть можно,– но опять-таки не решился. Мало ли, вдруг уведут кед. Или пихнут, ключ выпадет и затеряется. Не хватало ему еще перед закрытым шкафчиком сидеть и ждать слесаря. Так он и продолжал сжимать тот в кулаке.

Пацаны разбились на пары для тренировки, Игорь продолжал стоять один и озираться. К нему подошел тренер.

– Первую неделю не тренируешься,– сообщил он.– А то и две, как пойдет. Научись падать. Покажу один раз, запоминай. Кувырок через голову.– Ирек Римович бросился на ковер, совершил быстрый кульбит и вновь встал на ноги, как солдатик.– Запомнил? Кувырок через плечо!– Еще один стремительный кульбит, от которого у Игоря заныло под ложечкой.– Запомнил? Кувырок назад. Запомнил? Отрабатывай.

Около часа Игорь валтузился на матах туда-сюда, по выделенной специально для него условной дорожке, отрабатывая кувырки. Сначала – коряво и зажато, через какое-то время – чуть более уверенно. Периодически ребята в запале борьбы выскакивали на тот перешеек, по которому Игорь кувыркался. Так что ему приходилось держать дополнительный прицел и в эту область. Один раз он прошляпил и, кувыркнувшись, врезался в одного пацана, выскочившего как раз ему навстречу.

– Осторожнее!– рявкнул пацан в его сторону, хотя вины Игоря тут не было.

Игорь сжался, подумав, что сейчас побьют, но пацан тут же про него забыл. В крайнем случае, если бы дело дошло до замеса, Игорь мог ткнуть того ключом от шкафчика. Потому как ключи от шкафчика он по-прежнему сжимал в кулаке, и теперь это заметил даже тренер.

Тот приблизился быстрым шагом.

– Что в кулаке?– спросил он.

Игорь виновато разжал кулак. Сжимая ключ во время кувырков, Игорь уже успел поранить ладонь, и теперь из небольшой ранки просочились первые капли крови.

– У нас ключи на крючки вешают, Мещеряков, ты чего, вчера родился?– возмущенно выдал тренер. – Вон крючки, иди и повесь.

«А кто мне об этом должен был сказать?– психовал Игорь про себя, направляясь к крючкам.– Борян? Так-то ты у нас тренер хренов».

Больше его не дергали в этот день. Тренер разрешил ему до конца тренировки посидеть на лавочке, понаблюдать за остальными, что Игорь с удовольствием и сделал. Наблюдать он любил, таки да! И осмысливать. Как, например, сейчас он осмыслил, насколько все это не для него. И самое главное – теперь у него есть аргументы для спора с предками. Тренер – дебил. Даже про крючки не сказал, и Игорь поранил руку ключами. Он даже воодушевился, сидя на скамейке в спортзале, глядя на борьбу пацанов на матах. Ему в голову не пришел тот факт, что родители могли купить ему месячный абонемент. И опять же – они на кимоно потратились явно не для одного занятия.

Когда весь этот ад подошел к концу, и тренер спросил Игоря, понравилось ли ему здесь, Игорь ожесточенно закивал. Угу, понравилось. И тут же – юркнул в раздевалку. Ну вас нафиг с вашим дзюдо.

В отличие от пацанов, которые никуда не торопились, Игорь переоделся метеором и ринулся наружу, пока до него опять кто-нибудь не докопался. Или на вторую смену не оставили, раз ему так понравилось. Он отдышался, очутившись на приличном расстоянии от дворца спорта. Дождь закончился, на лужах посверкивало солнце. Лица прохожих оживились, подобрели. Щебетали вечерние птицы. На дорогах образовались плотные пробки – как всегда во время или после дождя. Из многих салонов доносилась музыка.

Жизнь налаживалась.

– Петрушка, э-ба-на! Петрушка гребаный! Ты где выступал, Петрушка?! Где твой цирк, Петрушка, пропил чтоле?

Поразительно, но поначалу Игорь даже не понял, что это к нему обращаются. Эти двести-триста метров, отделявшие его от спорткомплекса – они сродни безвременью. Словно он перепрыгнул в новую оболочку, в новый аватар. И теперь у него – новая память, новое прошлое, и не нужно никаких эффектов Мандел и Баадеров-кого-то-там. Зовут какого-то Петрушку, из какого-то цирка, хрен пойми.

А потом он вздрогнул и, вжав голову в плечи, обернулся.

Позади, в нескольких шагах от него, стоял злобный Лесной Орел и строил злобные гримасы. Игорь прервал путь и остановился, глядя на преследователя. Тот остановился на дистанции. Покуда не нападал. Приценивался и гримасничал.

– Петрушка! Петрушка!– талдычил тот, как дебил. Видимо, слово для него состояло из каких-то особо приятных звуков.

Игорь пораскинул мозгами и посчитал, что игнор в данной ситуации – самая верная тактика. Сейчас этот хрен моржовый пообзывается малек и отвалит. Видя, что Игорь не ведется на обзывания, он должен потерять интерес и пойти поискать что-нибудь другое. Игорь возобновил свой путь, жалея, что у него нет наушников.

Но преследователь не отваливал. Лесной Орел был предводителем местных докапывальщиков. Он вобрал в себя их всех, стал глашатаем, Дартом Вейдером докапывальщиков.

– Петрушка! Петрушка! – глаголил он, волочась следом на некотором расстоянии.– Петрушка, где цирк? Цирк уехал, Петрушки остались! Петрушка, че? Забыли Петрушку, Петрушка плачет. Петрушка, че!

Игорю с ужасом показалось, что этот нетопырь читает за его спиной рэп. Он психанул. Он тоже, видишь ли, не железный. Особенно сегодня, начиная от попыток спастись от дождя по пути на первую тренировку и заканчивая саднящей болью в ладони. Он резко обернулся:

– А ты – Лесной Орел!– рявкнул он.– Лесной Орел, че! Лесной Орел, че! Орлы улетели, птенцов растеряли.

Его противник молниеносно обратился в Голлума. У него и так лицо было, мягко сказать, неказистым. А теперь стало вовсе безобразным. Зубы обнажились, глаза выкатились, разве что слюна не закапала. Сейчас он завопит «Моя прелесть пропала!», испуганно подумал Игорь.

– Еще раз скажешь, убью тебя, понял?!– вместо этого завопил тот.– Подкараулю и убью, понял?! Под машину толкну, понял?! Че ты, понял?! Кирпич с крыши сброшу, понял?! Наркоманов подговорю, они тебя грохнут, понял?! Че ты, понял?!

Похоже, опять какой-то недо-рэп. Игорь поежился и понял. Такие, как Лесной Орел,– не клюют. Они кусаются, поэтому – лесные. Борян знает толк в прозвищах. А ему, Игорю, на сегодня – сверхдостаточно. Он молча развернулся, стиснул зубы и двинул в сторону дома. Он лишь надеялся, что Орел не оглоушит его сзади палкой, не бросит камень и не ткнет ножиком или спицей какой-нибудь.

То ли ему по пути было, то ли развлечения ради, но тащился Лесной Орел за ним добрых два квартала. И не просто тащился, но и читал во всеуслышание свой идиотский рэп про Петрушку, попутно злобствуя и гримасничая. В общем, привлекал как мог народ и собак со всех окраин. Игоря поразило, что прохожие пялились почему-то именно на него, на Игоря. Хотя главный неадекватыш и гвоздь сезона безобразничал сзади.

Потом, внезапно,– тишина. Игорь осознал, что Лесной отвалил. Может, двинул своей дорогой, а может, подустал просто. Или засек новую цель – другого Петрушку или Арлекина, или кота какого-нибудь, и резко переключился. А то и машина сбила. Или кирпич упал с крыши. Или, что наиболее вероятно, Лесной Орел получил иной сигнал. О сигналах Игорь тогда тоже ничего не знал, хотя уже начинал догадываться. В любом случае, он не горел выяснять, куда делся этот дятел.

Это был первый и последний раз, когда он видел Лесного Орла, на знакомстве все и закончилось. Ну спасибо судьбе хоть за эту милость. И не потому так случилось, что Игорь не стал больше ходить в спортивную секцию. Отнюдь! Наоборот, Лесной сам не стал. В тот вечер он ушел домой и больше не явился. Как-то раз Игорь случайно услышал в раздевалке, пацаны обсуждали кого-то из секции. Этого кого-то из их секции дома избил батя до свинячьего визга. Потом милиция, органы опеки, суд,– все дела. Сам крендель – в больнице. Игорю нравилось думать, что этим «кем-то» мог быть Лесной, но наверняка он не знал. Борян, к примеру, тоже вскорости перестал посещать тренировки. Вообще, мало кто из ребят держался хотя бы год, только самые отъявленные фанаты. Все менялось, появлялись новые увлечения, новые цели, или новые проблемы. Клиповое мышление равно клиповая жизнь. Игорь же оставался старожилом поневоле. Он ненавидел этот статус.

В тот вечер он, наконец-то, устроил дома истерику, но было уже поздно. Предки выслушали его: папа – озадаченно, мама – как обычно, без эмоций, глядя как на жука. Они даже покивали головами, а отец в довесок почесал в затылке. А потом выдал то, о чем Игорь должен был и сам догадаться:

– Ну слушай, Игорюня, я ж на месяц абонемент оплатил. Деньги не вернуть уже, как-то стремно получится, если ты сейчас бросишь. Ты даже не попробовал! Что такое – один день! Ты походи месяц, потом порешаем. Втянешься по-любому. Потом еще спасибо скажешь.

Так что приговор есть приговор. Через два дня, когда наступил день очередной тренировки, Игорь уже с утра ходил квелый. Угрюмничал больше обычного, ни с кем не общался, почти не ел. С ужасом ожидал вечера. А вечером послушно отправился на занятия.

Несмотря на то, что Борис быстро выбыл, да и Лесной Орел пропал, прозвище прицепилось к Игорю намертво. Порой ему казалось, что пацаны и не знают его настоящего имени. И тренер не знает. Тренер звал его по фамилии. Остальные – исключительно «Петрушкой». Часто – вариативно. Петро. Или Петруня. Петраковский. Петрусевич. Петрарка. Петенька. Изгалялись, как могли. Стоило Игорю подумать, что прозвище может перекочевать в школу, как его начинало трясти мелкой дрожью, как карманную собачку. Город-то небольшой. Кто-то кого-то знает, пацаны болтают то-се. Он и так в школе не на хорошем счету среди учеников. А если узнают про «Петрушку», ему конец. Зачмырят. И что ему тогда, стреляться? Или школу менять? С мамой такие вещи не прокатят.

Так он и шагал по тонкому льду. Изо дня в день, из года в год. Ведь когда прошел первый месяц, то конечно же, ничего не изменилось. Отец молчком оплатил новый абонемент и поставил Игоря перед фактом. Ты же привык уже, Игорюнь! Ну вот и молоток, потом еще спасибо скажешь.

Он не вспоминал тот первый день знакомства с секцией дзюдо. Сначала старался не вспоминать, а впоследствии это уже вошло в привычку. Но вспоминал он другое. Он вспоминал тот вечер, когда они вдвоем с отцом отправились смотреть соревнования городских дзюдоистов. А тот факт, что это была откровенная подстава, напротив, придавал этим воспоминаниям некий ностальгический окрас. Словно это было последний раз, когда они с отцом вот так беззаботно проводили время. Он вспоминал, как крутился вокруг него весь путь туда, и весь путь – обратно, как хватал его за руку, если они переходили дорогу, не дожидаясь команды, делая это сам, потому что это же клево: просто идти за руку с отцом и слушать его бесконечные истории. Которые никогда не заканчиваются. Которые никогда не надоедают. Которые не требуют от тебя какой-то реакции.

Уже намного позже Игорь осознал, что это действительно был последний раз.