Читать книгу «Спартак». Хроники возрождения». Книга четвертая. 1979 год. Восхождение - Олег Медведев - Страница 22

«Любой творческий коллектив – будь то актерская труппа, ансамбль музыкантов или спортивная команда – нечто иное, нежели арифметическая сумма индивидуальностей…»616, – еще одна неординарная фраза Бескова, запомнившаяся Евгению Богатыреву. «Больше всего в футболе я люблю трудолюбивых, талантливых игроков. Понимаю, что не все из них могут вот так же из года в год «тянуть лямку», не сбиваясь с пути…»617, – скажет сам Константин Иванович в одном из интервью. И именно эта нехарактерная, в целом, для Бескова снисходительность, полагает Юрий Гаврилов, его самого не раз выручала в работе с тренером: «Бесков – человек из другой колоды отечественных тренеров, он мог быть разным с игроками, деспотом, дипломатом, профессором, учеником, и в доску своим парнем. И поступал он по-разному. Например, в его бытность старшим тренером, игрок из «Спартака» мог вылететь из команды за полфужера шампанского. И мне доставалось, но Константин Иванович обожал красивый футбол, поэтому игрокам, творившим его на поле, он делал поблажки за его пределами…»618. Однако это вовсе не означало поблажек на футбольном поле. Скорее, напротив…

Кому больше дано, с того больше и спрос. «У Бескова всегда и всюду были, если так можно выразиться, «любимчики». Нет, не из числа самых прилежных и старательных, вроде тех примерных учеников, которые в школе всегда ходят в любимчиках у классных руководителей… Слово «любимчики» я заключаю в кавычки не случайно. Пожалуй, ни к кому из нас не относился Бесков так сурово, как к ним. Им и доставалось больше всех за любой промах. Теперь я понимаю: тренер видел их возможности – не знаю уж, мнимые или истинные, – и мучился, страдал, трудился, добиваясь своего: чтобы эти возможности, наконец, раскрылись…»619, – подметил Валентин Иванов еще задолго до появления Константина Ивановича в «Спартаке». Отсутствием же любимчиков в худшем смысле этого слова Бесков поражал даже тех, кто с ним конфликтовал: «Вкус на футболистов у тренера был очень хорош. Причем вот что важно – он замечал игроков никому не известных, чей возраст, казалось бы, намекал на весьма туманные перспективы…»620, – признавал Евгений Ловчев и удивлялся: «Казалось бы, и отношение к таким вот игрокам должно быть особое – ведь это и тренеру плюс, если из сырого материала получаются игроки хорошего уровня, но у Константина Ивановича не было любимчиков…»621.

Многие игроки, к слову, требовательность Бескова воспринимали как должное: «Конечно, для тех, кто с ним мало общался, Бесков был деспотом. Но если ты хотел чего-то достичь, то понимал, что по-другому с тобой и с остальными игроками обращаться нельзя…»622, – констатирует Александр Калашников. «Его требовательность, жесткость помогли мне возмужать намного быстрее…»623, – скажет Сергей Родионов. «Бесков – великий тренер. Результаты, которых достигали его команды, – тому подтверждение. А все расставания, которыми так насыщена его спартаковская биография, – это результат того, что некоторые игроки не подходили под его модель игры. Жесткость же Константина Ивановича – явление нормальное. Главный тренер обязан быть жестким и требовательным. А обязанность игрока – выполнять то, чего от него требует тренер, а не пытаться дискутировать с ним по вопросам тактики, техники, методики. Лично у меня от работы с ним остались приятные воспоминания, и трений не возникало, даже когда он меня не ставил в состав в свой первый год работы. Я молча тренировался и ждал своего часа и в итоге на финише того памятного сезона вернул себе место в «основе»…»624, – поделится воспоминаниями Виктор Самохин. А Алексей Прудников добавит: «Да, суров, но если он тебя даже жестко критикует – значит, он на тебя надеется. А когда Бесков надеется – это уже немало…»625.

Любопытно наблюдение Евгения Богатырева, как Константин Иванович в разговоре с ним заочно полемизировал со знаменитым волейбольным тренером Вячеславом Платоновым. Богатырев привел Бескову цитату из Платонова: «Хорошая команда складывается вокруг хорошего тренера, – утверждает он. – Я понимаю, что никого не поразил своим откровением. Очевидная мысль. Аксиома. Но что такое хороший тренер? Тот, кто наделен терпением и любовью к своим ученикам, кто умеет услышать другого человека, расположить его к себе, вызвать доверие к совместному делу и не обмануть доверия»626. В ответ «…в принципе соглашаясь с Платоновым, Бесков в разговоре со мной акцентировал внимание на других тренерских принципах. Он убежден, что суровость входит в правила тренерской профессии. Как бы ни любил тренер ученика, он должен видеть в нем недостатки, должен побуждать себя словно бы недолюбливать его, чтобы самому не так больно было заставлять ученика страдать…»627

Бесков прекрасно понимал необходимость иногда отпускать вожжи, иначе бы не сказал в одном из последних своих больших интервью: «Если быть просто беспощадным, люди, с которыми работаешь, никогда не будут стремиться к максимальной отдаче. Требовал я действительно многого…»628. Случалось, впрочем, что и перегибал палку. Вагиз Хидиятуллин, размышляя над причинами своего конфликта с тренером, который привел к его уходу из «Спартака» в 1980 году, заметит: «В плане самоотдачи ко мне никогда придраться нельзя было. А вот по качеству игры у Константина Ивановича придирок хватало. Теперь-то понимаю, что он видел во мне определенные задатки и спрашивал больше, чем с других. По молодости мне казалось, что он ко мне просто придирается – а на самом деле, наверное, хотел таким образом вызвать злость, «вытащить» из меня как можно больше. Но я огрызался. А в итоге получилось так, что мы поднадоели друг другу, и любая малейшая вспышка могла привести к взрыву…»629. Об этом же впоследствии скажет и Александр Бубнов: «Пресс в команде нужен, но в то же время тренер должен хорошо понимать, когда его усилить, а когда отпустить. Показать: пусть я тебя достаю, все равно к тебе хорошо отношусь. Как отец к своим детям. Бесков так не умел, и в этом была его трагедия. А с другой стороны, трагедия игроков…»630. Однако был и другой Бесков – как в истории, рассказанной Юрием Изюмовым: «У его любимца Федора Черенкова как-то не заладилась игра. А на фединых виртуозных действиях в команде держалось очень многое. «Спартак» проигрывал матч за матчем. После очередного проигрыша я по-болельщицки сгоряча спрашиваю: «Что ж вы его не замените?!». Константин Иванович спокойно, как всегда, ответил: «Лучше очки потерять, чем человека. Сними его сейчас с игры, может совсем пропасть»631.

«Я к игрокам относился как к своим детям. Беседовал, убеждал. Беспокоился, чтобы они не только овладевали футбольным мастерством, но чтобы и завтрашний день был у них обеспечен. Сейчас встречаюсь… Приятно им со мной общаться или нет… Есть такие, что по сей день не понимают <…>, что я их поставил, вывел на такой уровень, спасал, приглашал, когда их отчисляли из других команд. Им это как должное. А есть те, которые понимают…»632, – скажет много лет спустя Бесков. В сравнении игроков с детьми этом не будет преувеличения. Александра Нилина поразила подмеченная как-то в Тарасовке сценка: «Приезжаем на базу. Подходит Дасаев: «Константин Иванович, давайте сдвинем начало тренировки минут на двадцать? Хочется «Утреннюю почту» посмотреть». <…> Улыбнулся снисходительно: «Хорошо». Габрилович поразился: «Как дети!». Бесков кивнул…»633. Что бы ни говорили о невозможности Константина Ивановича, о его тяжелом характере и невыносимой требовательности, «…Бесков, несмотря на все «но», относился к футболистам по-отечески – я, во всяком случае, это на себе всегда ощущал. Он любил, он и наказывал…»634, – заметит Юрий Гаврилов. Признавал отеческое отношение Бескова к игрокам даже Евгений Ловчев, с оговоркой, правда, что распространялось такое отношение лишь на ушедших из команды игроков: «Говоря об отношении Бескова к футболистам, надо всегда делать ремарку – когда игрок покидал команду, Константин Иванович вспоминал о нем (во всяком случае, на людях) только хорошее и помогал, если просили. Он уже становился для тренера кем-то вроде ребенка, а дети нелюбимыми не бывают…»635. И наблюдение Владимира Федотова совсем не выглядит преувеличением: «Тех, кто поработал с Бесковым, всегда к нему тянуло. Футболисты постоянно собирались в его квартире…»636.

И все же в команде были футболисты, отношение Бескова к которым можно назвать исключительным. «Как бы тебя сильно ни хвалили, как бы тобой ни восхищались, последнее слово всегда оставалось за Бесковым. Он мог одной фразой опустить на землю. Да у Константина Ивановича особо высоко никто и не поднимался. Были, конечно, у него любимцы: Дасаев и Черенков, но Ринат с Федором никогда этим не пользовались. Спартаковцам вообще звездная болезнь не грозила. Планка нашего поведения была четко определена…»637, – заметил Георгий Ярцев. Это отношение сохранялось на протяжении многих лет. Как вспоминал Александр Бубнов: «После прихода в «Спартак» в конце 1982 года я очень быстро обнаружил, что Бесков меньше всего ругал и критиковал Черенкова. Федя, правда, и поводов для критики ему не давал. Если же повод появлялся, Бесков так жестко, как с другими, с ним не разговаривал…»638. А Виктор Самохин утверждал, что Дасаев и вовсе был вне критики: «Если совершалась ошибка, и мы пропускали гол, на разборах виноватым мог быть кто угодно, только не он. Полузащитники мяч потеряли, защитники недоглядели, освещение плохое – причина находилась любая. Но он никогда не говорил, что Дасаев неправильно сыграл…»639.

Многое дозволялось им и вне футбольного поля: «Любопытно, но Бесков разрешал только любимой девушке Черенкова встречать его, скажем, в аэропорту, провожать. Для других футболистов – строжайшее табу…»640, – вспоминал Ярцев. Сам Черенков рассказывал, как Бесков позволил ему пропустить из-за учебы игру против киевского «Динамо»: «Экзамен назначили прямо в день игры, и Бесков сказал: «Раз так – езжай». В те годы с этим было жестко – по звонку ничего не сделаешь. Сдал экзамен, еду к ребятам в общежитие. Такси на радостях поймал – так-то на троллейбусе добирался. Попросил водителя включить радио и слышу, что мы победили 2:1. Можно было праздновать сразу два события!..»641. А Ярцев еще припомнил историю, как в поездке по Америке зимой 1979 года Дасаев был единственным, кому был предоставлен одноместный номер: «Это повторялось из поездки в поездку во время нашего путешествия по Штатам. Игры – каждый день, с перелетами. Ринат неизменно располагался в одноместном номере…»642.

Пожалуй, впоследствии столь же деликатен Бесков будет только по отношению к Александру Мостовому: «…Лучших отношений, чем у нас с ним, быть не могло. Он всегда относился ко мне по‑отечески, с заботой, почти не повышал голос. Такое же отношение у него было далеко не ко всем. Пожалуй, еще к Федору и Радику – Сереге Родионову… Нет, Бесков мог, конечно, сделать замечание, но всегда в корректной форме. Допустим, сказать: а вот в этом эпизоде, Саша, надо было сыграть чуточку иначе. Другим же футболистам порой доставалось по полной программе: куда ты бежишь? Куда отдаешь? Ребята удивлялись потом: «Ну, вот, а про Моста опять ничего не сказали»… Наверняка многие видели кадры из документального фильма «Невозможный Бесков». И помнят его фразу, обращенную ко мне: «Саша, а учиться надо у Федора». Сказанную тихо, спокойно, по-наставнически. Вот именно так Бесков общался со мной всегда…»643.

Часто говорили еще об особом отношении Бескова к Сергею Родионову. Реже – к Юрию Гаврилову, как, скажем, Валерия Николаевна, супруга Константина Ивановича: «В «Спартаке» у него была особая привязанность к Черенкову. Нежные, отеческие чувства, потому что к этому человеку нельзя было относиться иначе… Еще Костя очень хорошо к Гаврилову относился…»644