Читать книгу Мы люди… Мост - Олег Моисеенко - Страница 25

Спустя несколько дней в окно Ганны раздался осторожный стук. Она с опаской подошла потихоньку к другому окну и попыталась разглядеть, кто бы это мог быть. Во дворе стояли трое, и среди них она узнала Виталия. «Не ко времени пришли они, вел бы он их в свой двор. Лютуют немцы и полицаи, не дай Бог, кто увидит – тут же разнесут по округе», – с такими невеселыми думами она пошла открывать дверь.

В хату вошел только Виталий. Не проходя в комнату, сказал, что они совсем ненадолго, и попросил, если можно, какой-нибудь еды. Ганна в первый момент даже растерялась от такой просьбы и стала думать, что можно дать племяннику, а тот рассказал, что их немало, они уже были в своих дворах и там тоже просили съестное. Ганна принесла из комнаты два круглых, испеченных на поду хлеба и шмат сала.

– Хлеб пекла давно, себе оставила половинку, а сала осталось только для себя – кабанчика выгадывала к зиме совсем не сального, – оправдывалась она.

– Спасибо, тетка Ганна! Мы пошли, в другой раз придем и вернем долг, – ответил Виталий и вышел.

– Да когда оно будет… Где вы возьмете еду? Вокруг немцы… Храни вас Бог, – прошептала Ганна, задвигая засов.

Лукин приказал, не ввязываясь в бой, отходить короткими перебежками в сторону бора. Прикрывать отход остался Грушевский с новобранцами Виталием и Гришей, присоединился к ним и Ваня. Они видели, как цепь полицаев высыпала на опушку, одни продолжили движение в сторону болота, а другие занялись убитыми и ранеными – относили их к дороге. Туда подъехали мотоциклы, наделав шума. «А вовремя мы отошли», – подумал каждый, кто с опаской наблюдал за противником. Получалось, что прочесывание леса продолжится в сторону их лагеря.

Грушевский взмахом руки дал команду отползать назад, и вскоре более десятка бойцов осторожно двигались по сосновому лесу. Уже подустав, расположились в зарослях орешника отдохнуть и перекусить. Устименко выставлял охрану, Лукин с Грушевским и Федором обсуждали, куда податься дальше, а остальные доставали из мешков съестные припасы и прислушивались к разговору.

Лукин рассуждал, что идти к Степану, как намечалось раньше, еще рано. Хорошо, если они добрались до того места, но неясно было, какая там обстановка. Федор предложил идти к Сергеевке. Да, полицаи и немцы близко, но там можно будет, если что, найти место для временного пристанища и достать продукты – сейчас в полку треть бойцов из этой деревни. Виталий, услышав о Сергеевке, подсел поближе к Лукину и начал рассказывать ему об одном месте, где до войны велась дневная дойка колхозного стада коров. Из его рассказа получалось, что место там глухое, находится неблизко от деревни, есть временное укрытие от дождя и можно организовать хорошую охрану. Пока пришел Устименко, уже утвердились с дальнейшим планом и после отдыха двинулись за Виталием.

Действительно, для проживания место оказалось необыкновенным: там был вырыт колодец, сооружена печь для приготовления пищи, даже нашелся небольшой котел, сделано три будана с топчанами, и все это, кроме печи, находилось среди высоких берез. Устименко сразу взялся за организацию охраны и с удовольствием отметил, что здесь можно было бы успешно обороняться от целого батальона противника.

Встал ребром вопрос, где брать провиант. Там, в лагере, этот вопрос находился в ведении Степана, и он его решал сам, не обременяя им командиров, разве только если просил куда-то отлучиться. Взялся за такое важное дело Виталий и в ту же ночь собрался идти со своими друзьями в деревню. В помощь им дали Федора и Петьку Чижа. Лукин понимал: когда они организуют быт, придется решать, что делать дальше. Намекал на это и беспокойный Грушевский. Только может ли человек знать, как оно будет завтра, а получается так, как получается.

Команда Виталия, нагруженная съестными припасами, шумно двигалась по краю небольшой низины, где был покос. Здесь редко косили сено для колхоза, и это место зарастало травой, которая для корма скота не годилась. Но охотники на эту поляну нашлись быстро, раз выкосили, второй – и пошла расти сочная густая трава, сено первого укоса получалось лучше и не надо. Были там покосы и у Андрея. Он в то утро докашивал свою делянку, когда услышал негромкий говор и шаги людей. Насчитал человек пять – несли что-то увесистое и все были с оружием. И вдруг он узнал в них своих односельчан, которые подались в партизаны. Хотел он ступить в сторону и спрятаться, да был замечен тем, кто шел впереди; им оказался Надин сын – Виталий. Отступать было поздно. Но испугались и хлопцы, они аж присели, да тоже поняли, что прятаться им с оружием негоже.

– А, это ты, Виталь. Куда же в такую рань? – первым заговорил Андрей, и это разрядило несколько напряженную обстановку.

– Так и ты же, дядька Андрей, уже какой покос положил, – улыбаясь, отвечал Виталий.

Среди партизан заметил он двух незнакомцев, это и сдерживало его от разговора, хотя встрече с односельчанами обрадовался. Андрею не давала покоя думка: как быть с той девушкой, которую отвезли к Севастьяну? Он втайне предполагал, что она может быть связана с этими партизанами, и потому решил открыться им: вкратце рассказал, как они нашли раненую девушку из Калиновки, что она сейчас долечивается у Севастьяна, а звать ее Мария, и как с ней быть дальше, он не знает. Незнакомец, что постарше, начал расспрашивать, как она выглядит, рассказывала ли им, как ее ранили, были ли немцы в Калиновке. Не понравились такие вопросы Андрею, отвечал он односложно и сухо.