Читать книгу Змеи Аргадзона - Ольга Токарева - Страница 25

Совсем незаметно, в зубрёжке и сдаче экзаменов пролетел июнь. Очнулись девочки от суеты, когда увидели у себя на руках аттестаты. Вот и наступила их взрослая жизнь, наконец за ними не будет постоянного надсмотра.

Весёлые и счастливые, детдомовцы решили всем классом отпраздновать у реки это знаменательное событие. Закупив продуктов и водки, они развели костёр, разлили по бумажным стаканчикам горячительное и под крики: «Долой кандалы детдома и здравствуй свобода!» выпили залпом. Алька со Славкой пили впервые, обжигающая жидкость вкрутила в лёгкие спазм, и девчонки с открытыми ртами пытались вздохнуть, но не могли. Сначала все смеялись над ними, и лишь Макс, увидев, как у девчонок начинают синеть лица, подскочил и ударил обоих по спине. Девчонки зашлись в кашле и с трудом восстановили дыхание. Они сидели, прижавшись друг другу, бледные и угрюмые.

– Всё, этим двум водку не наливать! – выкрикнула Верка, вставая. – Нечего добро переводить.

Она окинула презрительным взглядом девчонок и рассмеялась, ее смех тут же подхватили одноклассники.

– Кто по второй? – вытянула она руку со стаканом. – Макс, наливай!

Парень встал и, разлив водку, окинул взглядом всех одноклассников и произнёс:

– Пока всё, у нас ещё шашлыки впереди.

– Ура! – прокричал белобрысый и длинный как жердь Фил. – Ребят, свобода, шашлыки и сколько хочешь водки.

Он легко опрокинул стакан с водкой, взяв ломтик солёного огурца, бросил его в рот и обернулся на Альку. Та сидела, обхватив коленки руками, бледная и грустная. Парень устроился рядом, приобнял её за талию и, наклонившись, прошептал:

– Алька, что, действительно так плохо? Давай прогуляемся, и тебе сразу легче станет.

– Гном, быстро убрал от неё свои клещи и подкати свои тухлые яйца к кому-нибудь другому, – нахмурив брови и сверля парня глазами, гневно прошипела Слава.

– Да ладно тебе, я ж от чистого сердца.

– Я тебя бл… – Славка обложила его матом и, подскочив с места, направилась к уже стоящему на ногах и пятившемуся назад парню. Её кто-то прижал к себе, смеясь.

– Слава, успокойся, никто не тронет твою сестру. Правда, Фил?

– Да сдалась она мне, – переминаясь на месте, бубнил парень и со страхом поглядывал на Славку. Связываться с этой взрывной и чокнутой девчонкой желания не было. Вон, глазюки свои жёлтые сузила, искры летят от злости.

Макс, видя, что Слава не сопротивляется, крепче прижал её к своему телу и крикнул однокласснику:

– Иди лучше мясо на шампур нанизывай, жрать уже охота. Желающие помочь гному есть?

– Я помогу. – Верка плавно поднялась с расстеленного пледа, окинув стоящих саркастическим взглядом, и медленно пошла, виляя попой.

– А вы что, с ней больше не встречаетесь? – Славка повернула голову и посмотрела с удивлением на Макса. Ее впервые обнимал парень, и не просто обнимал, а при всех прижимал к себе. И не сказать, чтобы Славке это не нравилось, совсем даже наоборот, было приятно и по всему телу расползалось какое-то непонятное трепетное чувство. Они столько тренировок провели вместе, и столько раз он поджимал её на мате под себя, но там она испытывала только раздражение и злость. А сейчас ощущала всё по-новому. От мужского тела исходила волнующая сила, и от этого почему-то было легко и трепетно.

Видя, что девушка не пытается вырваться из его объятий, Макс осмелел. Он прикоснулся губами к её уху и, смотря на танцующих возле костра ребят, прошептал:

– Пошли, прогуляемся.

У Славки слегка кружилась голова, но на душе было так хорошо, что она произнесла:

– Я бы с удовольствием, только Альку не могу оставить. – Она посмотрела на мирно спящую подругу, свернувшуюся калачиком.

– Сейчас улажу. Цыган, – обратился Макс к сидевшему на пледе парню, – охраняешь спящий объект и отвечаешь за неё своей головой. Понял?

– Понял, – хмурясь от недовольства, ответил тот и посмотрел на спящую.

– И пиджачок сними, укрой малую, видишь, замёрзла.

Парень нехотя снял пиджак и укрыл им Альку.

– Во, молодец, прям настоящий ухажёр – заботливый. Учить вас ещё всему надо, бестолковых.

Макс тоже снял свой пиджак и, накинув Славке на плечи, приобнял её и повёл подальше от костра.

– А почему у него такая кличка, он ведь совершенно на цыгана не похож? Полная противоположность, глаза сине-голубые, рост под два метра, плечи едва в дверной проём проходят, да и волосы русые, кучерявые, словно бесы лазали.

– А ты чё, не в курсах, его же у цыган отобрали, отсюда и кликуха.

Славка мало интересовалась ребятами, учившимися в её классе. Постоянно была занята на тренировках, да и мало кто с ней вообще разговаривал. За Альку она не переживала, цыгана почему-то многие боялись. Высоченный, ручищи что кувалды, и взгляд из-под бровей хмурый и нелюдимый. Он не пил вместе со всеми, а тихонько потягивал томатный сок, не обращая ни на кого внимания. Его тоже не трогали, сидит спокойно, вот и хорошо – пусть сидит.

Как-то раз шпана решила над ним посмеяться, так столы в классе летали как пушинки в разные стороны. Физрук только и смог успокоить, больше желающих проверить силу цыгана не находилось. Учителя разводили руками, очевидно, весь ум в силушку ушёл.

И ещё одна странность была у цыгана, как-то в один из дней переваривал он одиноко свой очередной кол, сидя под столом в самом конце класса. Тяжко вздыхая и сетуя на все предметы, которые никак не откладывались у него в голове, он не сразу услышал, как в класс вошла Ирина Витальевна, училка по английскому. Она тихо села за учительский стол и, прижав к уху телефон, со слезами на глазах слушала собеседника. Наконец не выдержала и закричала в трубку:

– Сволочь, как ты можешь обвинять меня в том, что я не могу иметь детей! Ты знаешь прекрасно, что я бы всё отдала, лишь бы… – Она уронила голову на лежащие на столе руки, и её плечи сотрясались в рыданиях.

Цыгану стало не по себе, он не собирался подслушивать чужой разговор, так некрасиво вышло. Он поёрзал на полу и, не в силах больше слушать всхлипывания «англичанки», вылез из-под стола. Не спеша подошёл к рыдающей учительнице и замер, тяжело дыша. «Англичанка» почувствовала, что рядом кто-то стоит, и подняла своё заплаканное лицо.

– А, это ты, Романов, – всхлипывая, произнесла она и стала вытирать лицо, – не обращай внимания, я сейчас. – Она достала зеркало и увидела своё отражение, опять потекли слёзы. – Муж от меня ушёл из-за того, что детей я не могу иметь.

Она смотрела на стоящего перед ней мальчишку двенадцати лет, сама не понимая, почему выложила ему свою нелёгкую историю. Слишком больно было осознавать, что тебе уже сорок один и приговор врачей – никогда не будет детей – резал лезвием по сердцу. Может, и смогла бы она перенести тяжелую судьбу, если б рядом был любимый человек, да вот и он сбежал. Поняв своё одиночество, она не в силах оказалась больше сдерживать рвущееся наружу отчаянье.

Цыгану нравилась эта спокойная и никогда не глумившаяся над ним училка. Он подошёл, погладил её по руке, а затем в его глазах застыло удивление.

– Так чего же вы ревёте, в течение года двойню родите.

Учительница перестала плакать, подняла раскрасневшиеся, опухшие от слёз глаза и, устало посмотрев на Яна, произнесла:

– Какую двойню, Романов?

– Так обыкновенную, мальчика и девочку. Вон уже и ангелы над вами летают, – улыбаясь и смотря куда-то поверх головы «англичанки», промолвил цыган.

– Вот спасибо, Романов, – погладила она его по курчавой голове, грустно улыбнулась, – ступай, у тебя сейчас какой урок?

– Геометрия, – сразу опустились его плечи, брови нахмурились, вздохнув, он развернулся и еле-еле поплёлся из класса.

– Глупый ты, Романов, для того, чтобы родить, мужик нужен, а он от меня сбежал. Да и чудес на свете не бывает, врачи давно вынесли свой вердикт, – проговорила она вслед уходящему Яну. Посидев немного, глядя печальными глазами на буйство зелени за окном, она и не подозревала совсем, что маленький мальчишка напророчил ей правду.

Через месяц её подруга, видя, как Ирка загибается от горя в четырёх стенах, вытащила её в ресторан. Подруга открыла шкаф, прошерстила все вешалки, и, остановив свой взгляд на красном мини-платье, лукаво улыбнулась.

Ирина возмущалась, стоя у зеркала и пытаясь натянуть пониже подол платья.

– Ты чего, в мои-то годы и такое платье! Смеяться будут.

Нина, покрутив Ирину и отойдя немного, осмотрела её с ног до головы, произнесла с завистью в голосе:

– Эх, мне бы такие ножки! Все бы мужики мои были!

– Какие мужики!? В мои сорок! Был один и тот сбежал, – уже тише, возмущённо скривив маленький носик, сказала Ирина, глядя на себя в зеркало. Она смотрела в свои большие печальные серые глаза и, откинув за плечо длинный, пепельного цвета локон, ухватилась за платье, чтобы снять его, но Нинка сцапала её за руку и потащила из дома.

В ресторане, выпив не один стакан мартини и подняв настроение, они смеялись и танцевали до самого закрытия. Выйдя из ресторана, шатаясь, попытались вызвать такси, но к ним подъехала машина, и из неё вышел незнакомец, про которых обычно говорят «средних лет, приятной наружности». Подруги узнали в нём мужчину, что сидел за столиком напротив и не сводил с Ирины глаз. Женщины захихикали, когда он предложил подвезти их. Ломаться не стали и, усевшись на заднее сиденье, шептались о чём-то, разглядывая мужчину, и прыскали от смеха. Мужчина посматривал на них в зеркало, щурясь, и тоже улыбался, в его карих глазах плясали огоньки веселья. Сначала он отвез Нину, а затем поехал к дому Ирины. Мужчина повёл себя напористо, напросился на чашку кофе, но с таким видом, что отказа не примет. Ирина уступила. Правда, до кофе дело не дошло, он набросился на неё с поцелуями ещё у входной двери. Ирина не сопротивлялась, оставив его у себя на ночь, решив, что теперь её доля – мужчины-однодневки. То есть «одноночки», но Кирилл быстро разрушил её нездоровые мысли и стал приезжать к ней каждую ночь. Через месяц такого загула, на уроке у доски Ирину затошнило так, что она, закрыв рот рукой, выскочила из класса и побежала в туалет. Подумав о несвежем яйце, которое съела утром в столовой, она не ела целый день, и к вечеру стало легче. На другой день с ней произошла та же история, но только случилось это на уроке шестого класса. Когда она выбежала, все сразу загудели, чего это с ней?!

– Беременна, – невозмутимо высказался цыган и, положив голову на стол, стал смотреть в окно.

– Ты чё, цыган, с дуба рухнул!? – выкрикнула Верка. – Она уже старая, чтобы рожать!

– Дура ты, Верка, – не поворачивая головы, промямлил Ян и закрыл глаза, собираясь спать.

– Ты чего, цыган, совсем обхамел, страх забыл?

– А мне-то чего бояться, я в подоле, в отличие от тебя, не принесу.

Весь класс дружно заржал, смотря на Верку.

– Да я тебя сейчас! – Она подскочила к цыгану и стала бить его по голове книгой. В это время в класс зашла «англичанка».

– Винокурова, как ты себя ведёшь? Пройди и сядь на своё место.

– Ирина Витальевна, а чего Романов говорит, что вы беременны!

Учительница, не дойдя до своего стола, остановилась и с недоумением окинула взглядом класс. И затем её взгляд застыл на Яне, она хотела что-то сказать, но вновь зажала рот рукой и выскочила.

– А я что говорил, – откинулся на спинку стула Ян, забросив руки за голову и развалившись, его рот при этом расплылся в довольной улыбке.

– Так чего, и правда беременна? – выкрикнул Васька.

– Правда. – Цыган посидел, покачался на стуле ещё немного и, окинув весь класс своими голубыми, сейчас похожими на бушующий океан глазищами, произнёс: – Только больше она к нам не вернётся. Мужика я ей классного подогнал, пусть порадуются жизни.

И он заулыбался во весь рот.

– Ты чё, цыган, того – колдуешь? – шёпотом произнесла Верка, её зелёные глаза округлились и стали ещё больше, а рот слегка приоткрылся в изумлении.

– Да совсем чуть-чуть, всего-то из дома её выгнал, – зевнув, он улёгся на парту дрыхнуть.

– Так, ты мне здесь что напророчил? Я, что, по-твоему, матерью-одиночкой буду?! – Верка стояла возле него, и её нижняя губа слегка подрагивала, а глаза стали влажными.

Цыган поднял голову, выпрямился и, смотря на неё, произнёс каким-то чужим голосом:

– Первенца не бросай, не делай его долю такой, что у тебя была. А мужик у тебя будет нескоро, ты ещё мелкая и мало чего понимаешь в жизни.

И так зыркнул на неё своими синими глазищами, что у Верки по спине побежали мурашки, но она не хотела сдаваться.

– Да больно умный ты, как я погляжу! – нахмурив брови и сжав губы, бросила она цыгану, уходя к себе за стол.

Весь класс затих, с недоумением и страхом они посматривали на едва сдерживающую слезы Верку. Умолчал Ян, что тем мужиком будет он сам и найдёт отчаявшуюся Верку через шестнадцать лет на мосту, собирающуюся сброситься с моста вместе с ребёнком. Он отвёл взгляд, вновь положил голову на парту и закрыл глаза, порой он так уставал от мелькающих перед лицом картинок.

– Во цыган даёт! – выкрикнул кто-то, но сразу замолк, так как дверь открылась и в класс заглянула директриса, прошла к учительскому столу,

– Ребята, Ирина Витальевна плохо себя чувствует, я её отпустила домой.

– Вера Михайловна, а правда, что Ирина Витальевна беременна? – не унималась Верка.

– С чего ты взяла, Вера! – Директриса удивлённо окинула взглядом класс.

– Так цыган сказал!

– Не цыган, а Ян. Вера, угомонись и сядь на место! – Она надела очки и, взяв в руки планшет с описанием урока, сказала: – Откройте учебник на странице двести пять и переведите текст.

– Так значит, правда.

– Так, Винокурова! По-моему, тебе одного предупреждения мало! Или, может, ты лучше на английском понимаешь?

Весь класс заржал.

– Вот видишь, Вера, ты срываешь урок!

– А чего он мне всякую гадость гадает на будущее, – уже всхлипывая, с мокрой поволокой на глазах промямлила Верка.

– Я тут причём это ведь твоё будущее! – не унимался Ян.

– Так, вы, двое, на выход с учебниками, будете читать перед всем классом – на английском!

Класс опять отреагировал смехом.

– Я вижу, у вас тут со всем весело и всё из-за Романова. Так давайте, введите меня в курс дела, и я тоже посмеюсь вместе с вами.

– Ирине Витальевне стало плохо, она выбежала из класса, а цыган сказал, что она беременна.

– Ну и что, я ей это ещё два месяца назад предсказал. Не верите, сейчас за ней приедет её мужик на такой тачке! – проговорил он восхищённо.

Все услышали визг тормозов под окнами и в страхе повернули головы, но потом весь класс подхватился с места и ринулся к окнам. Ирина Витальевна не спеша шла по аллее, а из машины вышел высокий, крепкого телосложения брюнет, и быстрым шагом направился к ней. Он осмотрел её взволнованным взглядом, подхватил на руки и понёс к машине.

– Вот это, да! – выкрикнул завистливо кто-то из девчонок, не выдержав.

– Так, класс, по местам, это ещё ничего не значит!

– Цыган сказал, она больше не вернётся в детдом.

Директриса вздохнула.

– Винокурова, выйди из класса и успокой свою буйную фантазию.

Верка вышла, поджав губы, чтобы вновь не разреветься. Она сама не понимала, почему вдруг поверила цыгану, от его предсказаний на душе было как-то противно и тошно. На следующий день весь детдом гудел, пересказывая, что снова приехал мужчина, который забирал вчера англичанку, и сказал, что она больше не будет работать, так как он не намерен подвергать опасности свою беременную жену.

С тех пор цыгана ещё больше стали бояться, избегая его тяжёлого взгляда. Верка погрустила неделю, а потом успокоилась. Кто его знает, а вдруг цыган ошибся, и его предсказания не исполнятся. Ян был единственным из класса, кто не сдал экзамены. Но, похоже, его это мало интересовало, с малых лет он бредил десантурой и с нетерпением ждал осеннего призыва в армию.