Читать книгу Тьма и Укалаев. Книга 1. Части 3, 4, 5 - Озем - Страница 6

Поселок Котуть.

Мерет, его жена Дияр.

Братья Лешики – Иван, Митькай.

Мерет – Долго спишь, Лешик, и сладко – достучаться до тебя нельзя. Залез в свою берлогу. День на дворе, Дира сияние, свет! А ты все дрыхнешь… Посмотри на себя – обленился, оброс щетиной, растолстел, вон живот рубаху подымает – ну, чисто Лешути.

Иван – Я же не думал, что ты придешь. И не один – с женой, с ребенком. Везде ты своего ребенка таскаешь, Мерет – не обременяет тебя?

Мерет – Своя ноша не тянет. А ты за меня не переживай. Я как-нибудь обойдусь.

Иван – Да, ладно, ладно. Не мое дело. Не думал даже.

Мерет – Ты думать совсем не обязан – ты мне не для этого надобен. Пройдем что ли…

Иван – Здравствуй, Дияр. Охранит Дия и род твой, ребенка твоего, радостное дыхание твоей жизни. Вот несколько вещиц для детской забавы. Я изготовил так, между делом. Птаха утренняя, неприметная, певучая, я покрасил в серый цвет – как живая получилась, в ладони умещается, была у меня и вторая – затерялась где-то… И браслетка волнистая – оберег от Дии – для рождения и защиты.

Мерет – Оставь ее. Дияр, сядь вон на табурет и подожди. Зря ты со мной пошла… Что у тебя тут, Ванька, кучи грязи? Ты, вообще, убираешься когда? Дневной свет к себе в конуру пускаешь?

Иван – Да все как то…

Мерет – Понятно. Живешь как свинья. Утонул в грязи.

Иван – Ты что, меня обзывать пришел? Мерет, ты с утра на кого обозлен?

Мерет – А ты мне отвечаешь? Осмелел? Ой ли!

Иван – Ничего такого я не сказал. Чего зубы щеришь? Кажись, все, что надо – всегда делал. И как ты хотел. А на тебя не угодить, Мерет – все тебе не так, а эдак.

Мерет – Ах, да, ты же беспрерывно в трудах, спины не разгибаешь – день и ночь сидишь над вавукрами и остальным. Кожилишься тут из сил!

Иван – Зачем смеешься? Чем не угодил?

Мерет – Ты у себя спроси. Ответ сразу найдется. Не строй из себя глупую овцу! У тебя под овечьей шкурой волк – и даже не Ороя! Ванька, че творишь? Башкой ударился?

Иван – Чего?

Мерет – Ничего! Ох, смотри… Бабы и девки к тебе сами лезут – их пальцем манить не надо. Нет бы этим удовольствоваться, поерзать под одеялом и забыть, и дальше совершать свой круг Билима – как везде, как род твой Лешути – сколько было и еще будет…

Иван – Я же их не сильничаю – сами лезут настырно. И чего мне отказываться – мимо рта ложку отпихивать.

Мерет – Ты нажрался! Вон еще одна на подходе – эта рыжая, горячая и тоже дура. Дочка заводского начальника Федорова. Не кидайся на нее как дикий зверь.

Иван – Если так, себе возьми.

Мерет – На кой мне? Для этой кобылы жеребец нужен. Погоняй ее.

Иван – Не пойму тебя, Мерет. То ты ругаешься, то сам мне подсовываешь…

Мерет – Плевать мне на баб, которых ты у себя в конуре тр… шь! Скучно даже… Может, тебе тоже скучно стало? интересней жить хочется?! На ж… свою интерес огребешь! Заинтересуются тобой! Я предупредил!

Иван – Ну и че такого? Кажись, я никого не убил, и ничего ужасного не сотворил, наших порядков не нарушил. Я всего лишь работаю с оялом – когда удачно, когда нет – выполняю в точности, что вы, Сульиты говорите. Никого я не отправил в нижние земли, не предал, ни в чьей душе не потоптался и не привнес мрак и отчаяние, свои собственные створки от Бесуж держу закрытыми. И сплю я спокойно!

Мерет – Если бы ты спал в своей конуре – один там или с кем… Ты же гуляешь! Догуляешься, придурок! И скажи, чего ты им щеку-то разрезаешь, девкам этим – дурам?! Крови и вреда мало, а визгу там… Ты кто – аюн хренов? Дира свет!!

Иван – Пару раз только – больше не было. Никто не догадается.

Мерет – ОХОБовцы сразу смекнут. Вон Валиев уже возле Котутя рыщет – про тебя догадаться ему легко. Если же не догадается – помогут. Деваха эта из Худопеев – кажется, Рожковых дочь – тебя ногтями продрала до крови здорово? Чуть глаз тебе не вырвала? Одноглазым был бы – и полным идиотом. Вот ты дома и сидишь, на улице показаться боишься. Правильно.

Иван – Она сумасшедшая. Посчитала, что мне нужны ее деньги. Откуда у нее деньги? И зачем они мне?

Мерет – Тебе надо было сказать ей – подставь-ка, рани, свою левую щечку – я тебя малость подправлю, подрежу – а так ничего страшного! ерунда.

Иван – Действительно, ерунда. Девчонка молчит – на это у нее умишка достанет. Глаз у меня зажил, никто ко мне не приходил – ты первый.

Мерет – Твоя удача в том. Везет вам всегда, Лешикам. Но ведь везение и закончиться может, запомни.

Иван – Ты обеспокоился? С чего бы это? Когда вас, Сульитов, волновали простые укалаи? Мысли и заботы ваши все больше в верхних землях и даже в диррических небесах парят; о тоне только и думаете – как сожрали Козоя, так и задумались.

Мерет – Язык твой поганый обрежу – твоей работе это не помешает… Муха приходил? Ванька!

Иван – А? Приходил, приходил.

Мерет – Но ты же говорил, что никого не было!

Иван – Он ко многим в поселке приходил. Позволение не спрашивает и приходит. Надоел мне этот Муха. Достает. Вообразил себя начальником – сало от ушей свисает, брюхо колыхается. Ходит сюда, ходит – все чего-то вынюхивает, пальцами своими жирными везде шарится – в карманах, в ящиках, углах, по столу. Увидит тарелку с едой или стакан – сожрет и выпьет. Как только не разорвет его!

Мерет – Ты надеялся, что твои художества без внимания останутся? Тупость!

Иван – Да не спрашивал он ничего. Рыло свое поросячье везде сует – выгоду упустить боится. Украл у меня вторую готовую птицу, я ее вырезал так, чтобы перышки встопорщились – но и первая хорошо получилась, правда, Дияр? Вон ребенок твой играет…

Мерет – Не трогай ее!.. Хм, не повезло тебе с зятем… Не надо было соглашаться, чтобы Муха женился на твоей сестре – Деда ему досталась не по чину, Муха из тех Бесуров, что с Лешиками не ровнялись…

Иван – Да! Не слишком ли повезло толстопузу?

Мерет – Но ты-то не очень возбухай. Твоя Деда не унай вовсе.

Иван – Это как посмотреть! Если со стороны нашей семьи, то очень даже унай! Родители рано умерли, трое осталось нас, детей – я, брат да сестра, больше никого нет.

Мерет – Я знаю. И я вас не бросил. Вы росли не как трава. О вас заботились – плохо ли, хорошо…

Иван – Заботились… Ну, да, верно… О собаке тоже заботятся – нужно, чтобы она дом охраняла, гавкала и на врагов кидалась…

Мерет – А вы зачем мне были нужны – ты с братом и еще твоя сестра?

Иван – Сестра не при чем. Мы с Митькаем нужны. Мастера Лешути тебе были нужны, Мерет – те, кто с оялом работает.

Мерет – Что в этом плохого? Как раз Лешути всегда с оялом дело имели – предки твои, и твой дед, отец, ты сам. Тебе ведь нравится. Митькаю нравится в лес ходить, у него там все тропы исхожены, я вам везде беспрепятственный проход открыл. Ты с оялом работаешь и душу вкладываешь. Вон птица твоя – вся как живая, глаза бусинки смотрят, клювик раскрыт – так и вспорхнет с ладони… Тебе не на что обижаться…

Иван – Мне, наверное, не на что. А вот Деде…

Мерет – Не возмущайся, Лешик. Насколько я понимаю, Деде сейчас не плохо. Муж при должности в поселке, и зарплату получает, да и руки его липкие ко всему денежному сами тянутся – он много к себе в нору натаскает. Будет Деда в богатстве жить!

Иван – И спать с этим вонючим боровом!

Мерет – Должно быть, ужасно! С мужиками спать – единственное занятие твоей сестры. И всех ваших девчонок Лешути тоже. Но Деда среди них – первая. Не злись, Ванька, тебе же лучше, что зять у тебя в милиции служит – может, на дела твои черные глаза закроют.

Иван – Да понятно, что для меня только хорошо, что сеструха с Мухой связалась. Однако зачем ты меня в этом стараешься убедить? Твой интерес-то в чем?

Мерет – Вышло совершенно бескорыстно. Смешно. Обмишулился я. Дядька родной вокруг пальца обвел. Напел мне в уши, как хорошо укалая участковым в Котуте посадить – то есть, своего человека. Не понял я, что только дядькиного человека получается! Вон как… Муха – дурак. Всем известно. Мой дядька Селезень его выдвинул – теперь через Муху хочет опять наверх в Котуте забраться. Уж сколько раз вниз скатывался, но упорствует, свою судьбу принять не хочет. И мельчает старик – ни в какое сравнение не идут его нынешние делишки со старыми. Да, тогда он порезвился. Чем все закончилось?

Иван – Так тебя дядя не тревожит?

Мерет – Нет. Павла Седона нет – никого нет. И у дядьки моего тоже ничего нет. Тогда Павлушка перед своим уходом дядьку вразумил – еще как! понятно стало, кто кукловодом был, и к чему игры с Ювиэй Виэру приводят! надолго всем хватило. Забился старый хрыч в угол, тряпку с харзой жевал, зубы и волосы от дряхлости выпали, ум закончился, сам высох точно вавукр – а теперь надо же, вылез! Ну, Муха пособит в нынешнем его начинании! Не ко времени вот только…

Иван – Верно. Мерет, слушай… Старый Рожков привел троих – тех самых…

Мерет – И что? Теперь Лешути побегут встречать Ияя? Даже ты пока оставишь ночные похождения? Как в добрые старые времена в тоне…

Иван – Он давно уже здесь. Ияй. Только притворяется, что впервые сегодня…

Мерет – Ага. И Волк тоже – вон уже жалуются, что собаки пропадают. Ночью вой слышали – на Межуе шавки лаем изошли. Оголодал он, что ли? Скоро от собак на людей перекинется. Я предупредил, чтобы его никто в Котуте на порог не пускал. Зверь пусть со зверями – в Ялковском лесу.

Иван – А с Адасы также поступишь? Смелый какой!

Мерет – Ему мы без разницы. Ему все без разницы. Но если Худопеи понадеялись на покровительство столь могущественной силы за пределами нашего маленького тона – да пусть себе! Умники – разумники… Никогда могущество Адасы ихним не станет.

Иван – Поздно!

Мерет – Ну, и черт с ними! с Худопеями, конечно – не с Адасы.

Иван – Всех Худопеев к чертям посылаешь? Внучку Рожкова не пожалеешь?

Мерет – Это которая тебе чуть глаз не вырвала? Шустрая больно.

Иван – Но не вырвала же.

Мерет – Вообще, кто такой Рожков? Один из Худопеев всего лишь?

Иван – Мерет, девчонка Рожковых какая – никакая, но Павла Седона внучка. Ведь вы, Сульиты, договаривались с Седонами. Теперь ты откажешься? Или другую унай нашел?

Мерет – А чего Седоны за нее не просят? Где они? Я их тут не вижу.

Иван – Седоны вернулись, сейчас каждый день в Котуте. В поселке – не протолкнуться. Пьянки, гулянки…

Мерет – Этот молодой Серго? Вроде девчонка Рожковых его крепко захомутала? Значит, заступники у нее имеются.

Иван – Не о том ты говоришь. Не согласятся Седоны женить наследника на укалаевке.

Мерет – Я не всесилен. А она ничего – боевая. Умеет глаза выцарапывать? Пусть сумеет и удержать любовника. Рожковы – зловредное семейство. Не должен я им ничего. Дед у них с моим дядькой Селезнем знался. Этот дед еще не околел? Почему? Ничего, скоро – такие души только на кормление Вошедшему. И внучка пригодится – как ее назвали? Секев? Подходяще!

Иван – Не любите вы, Сульиты, Худопеев – уже сколько воды унесла Иса в нижние земли, и времени прошло. Хотя, конечно, сколько бы не прошло – Козой ждет…

Мерет – Вот не могу понять, чего я с тобой, Ванька, разговариваю? Своего места Лешути ты не помнишь. Можешь ляпнуть, что угодно. Постоянно баб к себе таскаешь – и не одних поселковских. Всякий страх потерял. Думаешь, незаменимый?

Иван – А я прибедняться не буду. Честно. Лучше меня никто сейчас с оялом не работает. Старики, наверное, смогут – хотя нет, не смогут, руки трясутся, глаза не те… Без меня тебе не обойтись, ты сам говорил.

Мерет – Ты меня на слове поймал, молодец. Только прими во внимание – как вы с братом мальцами бегали, и я вас под опеку взял, так и сейчас отпрысков Лешути немало в поселке – и у них родословная не хуже вашей. Умельцев новых вырастить можно. Мастерство – дело наживное, были бы руки и голова…

Иван – Если бы все было так – просто, на раз-два…

Мерет – Ванька, ты ведь обнаглел. Веришь для своего спокойствия…. Считаешь, что твои бабы – пустяк. Может быть… Тогда поведай мне не о пустяках. Сюда Жердычиха приходила? Что ей понадобилось?

Иван – Ничего особенного. Подновить менгельти – заменить кое-что, подкрасить, подмазать. Семейный вавукр у них – ей от ее деда достался, совсем ветхий, в сундуке десятилетиями пролежал, высох…

Мерет – В огонь все ее сундуки. Скоро запылает. Старуха что – без устали обрядует? Двух Жердычих тон не выдержит. Нельзя обращаться к Вошедшему, особенно если у тебя в голове – труха древесная… Бормочет слова, которые не понимает, но затвердила со слуха, и тревожит силы непомерные, никому не подвластные… Ты полагаешь, и это я тебе спущу? Ты ведь не Жердычиха! А я могу и продолжить… Да, да, умелец ты мой разносторонний. Помимо баб к тебе зачастили гости из города. Народ совсем разношерстный и не любители до твоих деревянных фигурок… Объясни, что за проходной двор? Ты должен понимать – одно дело чужих баб тр… ть, другое же – касаться обстоятельств, для посторонних не предназначенных – многие из тех обстоятельств ты только что перечислил, а чужим про это лучше не ведать.

Иван – Это не я – это Жирик. Чистая правда, Мерет. Поверишь ли ты, зачем к Жирику толпа гостей ломится? Умора, они его вроде как провидцем считают – местным колдуном. А Жирик, не будь дураком (а если он и впрямь не дурак? пропойца только), устроил надувательство. Нашел где-то старое апуро-то – платье расшитое, чуть ли не из рыбьих кож, еще из дедовских запасов – это апуро-то ему короткое, ноги не прикрывает. А он сидит без штанов, шут, на голову меховую шапку напялил, под шапкой выбрил лоб и виски, остальные свои жиденькие волосенки не тронул – теперь голая рожа как блин; на пояс нацепил всякие спиральки, монетки, бляшки, пальцы вдел в ноготники – и вот в таком виде перед гостями красуется! И чего-то там вещает… К Жирику приходят разные люди – и серьезного, и богатого вида даже – несколько раз приходил парень из Устана, называл себя ученым историком, а с ним старикан местный, с Межуя, с козлиной бородкой, Завалишинского корня – оба долго спрашивали Жирика, записывали на бумагу, фоткали Жириковский наряд… Потом якобы в газете про него написали… Как ты понимаешь, он теперь в важную персону превратился – самородок местный, бл…

Мерет – Кто ему верит, козлу этому?

Иван – А вот верят! Его спрашивают – он отвечает, чушь мелет. Землю серую растер в пыль, в тряпки завернул и продает – под видом оберегов, еще фигурки разные – чем чудесатее и страшнее вырезаны, тем лучше разбирают.

Мерет – Этот товар ты ему подкидываешь? Спелись?

Иван – Ну и че? Работа нехитрая – я за день сколько таких чудиков настрогаю. Однако же берут и деньги платят. Развернулся Жирик…

Мерет – Ох….ть! Сам Жирик придумал? Не подозревал я в нем эдакой остроты ума… Не поверю, чтобы пьянь подзаборная… Кто-то другой здесь верховодит, Жирик – просто кукла… Говоришь, Завалишин приходил? директор местного музея? У него борода козлиная, да и сам он тоже… Родственничек Ника Завалишина, птенчика моего дядьки… И вправду ото всюду уши Селезня торчат! Оклемался, значит, дядька, раны зализал и опять из норы высунулся. Во блин!

Иван – Опять тебя подсидеть хочет?

Мерет – Он спит и видит себя главным – и в Котуте, и среди Сульитов. Ах, ты, дяденька, злыдень черный, прихвостень Вошедшего – успел яму вырыть… Эх, опять не ко времени все это.

Иван – Понимаю. Времени у тебя нет, Мерет.

Мерет – У меня только лишь нет? Если я упаду – ты без меня не уцелеешь. При мне высоко ты выдвинулся среди Лешути. Это я с вами, братьями, возился, но Селезень не станет, он никого не пощадит, покажет свою полную силу.

Иван – Думаешь, я слепой? Не ведаю, что в тоне творится? Все как с ума посходили. Решительных событий ждут. Селезень засуетился, по поселку ходит шибко, а раньше ковылял и кряхтел, и глаза у него раньше под бровями в щелки прятались, зато сейчас – вон как сверкают, голубым огнем жгут, распрямился старикан… Из друзьяков его старинных уцелел лишь дед Рожков, теперь вспомнят былые подвиги… Несдобровать тебе, Мерет, приглядывай за дяденькой. Новый вактаб над Укалаевым уже созрел – в полной красе, оранжевый, с грозами и прочим буйством. И Жирик не одну глупость бормочет – у болотуша всегда так, но нельзя же заставить слушать… Молодая поросль подрастает – вон пацан у Рожковых заговаривать начал. Напоследок даже Цуев вернулся – и о какой, вообще, свадьбе речь? сдурели?!.. Мерет, ты меня здесь хорошо наставлял, а сам-то оказался между стольких огней – и вот еще, ты договор Сульитов с Седонами выполнять собираешься?

Мерет – Ну, наверное…

Иван – Наверное?!!

Мерет – Успокойся. Вместо того, чтобы голову ломать о судьбах всего Котутя, занялся бы делом, каким Лешути всегда были заняты… У тебя все готово?

Иван – Пока не готово, но я успею.

Мерет – Из чего делать есть?

Иван – Да, с этим порядок. Митькай из леса принес все – на днях только вернулся. К чему спешка?

Мерет – Не твоего ума дело. Сроки ты знаешь не хуже меня.

Иван – Сроки далеко не вышли. Чего прибежал, Мерет, припекло тебя?

Мерет – Я тебя припеку!… Гость совсем рядом. Которая по счету сегодня будет гроза? Небо разрывается… Ванька, заканчивай баб строгать. На этой неделе загляни в тон – проверь, все ли там в порядке. Один не ходи – возьми брата. И осторожней будьте – там ступени деревянные давно сгнили, если упадете и расшибетесь, то вас же не найдет никто – до следующего появления Ювиэй Виэру, то есть не в этой жизни.

Иван – Мерет, погоди…

Мерет – Ну?

Иван – В последний раз, когда Митькай заходил в пещеру – вода в колодце отсвечивала оранжевым цветом. Весь Кэндэгей таким стал. Так и должно быть?

Мерет – Почем я знаю? При мне ни разу вактаб не открывался – подобное еще при отце моем было. Но сейчас все по-другому. Сейчас не туда – оттуда гостей ждать приходится…

Иван – Если врата не выдержат…

Мерет – Не каркай. Проведем камлание, успокоим духов – все успокоится… Мне пора уже. Ты только не подведи.

Иван – Не сомневайся. Будь уверен.

Митькай – Зачем приходил Мерет? Поговорили?

Иван – Да как всегда. Поболтали.

Митькай – Ты с ним разговариваешь смело, брат, будто не боишься – зря! Они же Сульиты. А из Сульитов особо нельзя верить семейке Селзенов – эти на все способны. Если уж самого Козоя провели, Вроя вон как подставили… Ты полагаешь, что очень нужен им, что они не могут без тебя обойтись. И ты даже больше думаешь – что Мерет тебя с детства защищает, вроде как ласков к тебе, улыбается, в глаза смотрит… Самые лучшие обманщики – это Сульиты! Не обманывайся, брат. Если такие Мереты посчитают необходимым для своих планов, они с улыбкой пожертвуют любым укалаем, не дрогнув – ну, про своих же, Сульитов то есть, еще засомневаются, жертвовать ли, а Худопеями, Лешути, Бесур, Вроя – да запросто! Мы все – никто, песок, который перекатывают волны мимо тона – масса песчинок, но даже не маленькие камешки. Мы все для Сульитов – песок. Будь осторожен, прошу. Не рассказывай им ничего…

Иван – М-да, вышло так, что любимчки Козоя предали своего учителя.

Митькай – И тебя предадут. Непременно.

Иван – Ну, без меня Сульиты не смогут – и я не преувеличиваю. Сейчас Мерету понадобились вавукры и иные принадлежности. Предстоит Озараг Илдыа – обрядование на Собачьем Камне. В тоне соберутся все роды, Мерету очень важно не ошибиться и древний порядок соблюсти. Мерет должен показать, кто полноправный хозяин тона, и пнуть Селезня, чтобы не мешался и не смущал Бесур…

Митькай – Брат, что они между собой делят – дядя и племянник – это их касается. Не воображай себя ближним Мерету – да, пока мы росли, он заботился о нас, но не бескорыстно. Зато теперь ты – первый резчик по оялу, и для служения в тоне вавукры, менгельти и другие надобности – за тобой. Нужен именно знак твоей руки – как твоя подпись. К тебе идут и тебя зовут, а ты у Мерета в зависимости. И значит, мимо Мерета никак не проехать – видишь, как он дядьку отсек от всех обрядований. Ты и сейчас работу для Мерета делаешь? отказать ему ты не можешь.

Иван – Посмотрел бы я на того, кто Сульитам в Котуте откажет?

Митькай – Все так, да не так. Что Мерету нужно в этот раз?

Иван – Кучу всего. Вавукры – хранители не меньше десятка – по границам их поставить, каждый с человеческий рост. И еще вавукры для жертвования – эти можно попроще, в огонь пойдут. Родовые менгельти – все с новья. Постамент. Особые подпорки – сам нарисовал, какие должны быть…

Митькай – Он, че, идола ставить будет? Ох, что деется-то…

Иван – Я по твоему же совету не вникал… Что же до огня, хе-хе, старый чурбан опять в деле? Слышал я про Ияя…

Митькай – Не кощунствуй. Тут тебе работы невпроворот – день и ночь сидеть.

Иван – Мне моя работа в радость – тут Мерет прав. А ты для чего спрашиваешь? Нужно чего, Митькай? не стесняйся.

Митькай – Да я тебя отвлеку только… Ведь не один Ияй, а целая троица пожаловала. Ну, вторым гостем пусть Худопеи занимаются. Вот последний и самый дурной…

Иван – Ясно. Время истекло, как Вроя сгинули – а Ороя до сих пор бесприютный… Что, безобразия уже начались? Ты за своих собак переживаешь? Из-за них на рожон полезешь? Оставь геройство, новых щенков возьмешь.

Митькай – Я своего Агдайку не отдам. Он – первого помету, от первородящей матки – таких перваков, что род ведут еще от собаки Козоя, осталось двое. Один мой, и второй на Межуе – старика Валиева Воршой. Больше нет. До года я его берег, даже из зубов Шамоков вырывал. Агдайка сразу почуял чужаков в поселке.

Иван – Так уведи его отсюда.

Митькай – Куда? Не мне тебе говорить, что зверь в лесу – у себя дома. А уж Ороя в Ояле – тем более…

Иван – Чего ради ему на твоего пса кидаться? Кругом достаточно животины – и собак, и людей, и визгливых бабешек…

Митькай – Вместе они в Котуте не будут – тут уж кто кого. А про него мне рассказывали – здоровый дубина, весь волосьями оброс, ручища громадные и когтистые, клыки желтые, старые, каменные – он и железо перегрызет.

Иван – Впечатляет. Не боишься, что он тебя загрызет?

Митькай – Все равно, Агдайку не отдам – он же в глаза смотрит, все понимает, только не говорит. Жалко.

Иван – Чего от меня хочешь?

Митькай – Ту старую палочку со знаками разделения Огха и Волка – у тебя ведь полный сундук с древними вещами.

Иван – Тсс, не говори никому, а то бродят вокруг охотники – и чужаки, и идиоты, и прихлебатели Селезня. Одни продать хотят, а другие – похуже – былую власть воскресить…

Митькай – Так я ни то и ни другое – я верну. Мне Агдайку защитить…

Иван – Хорошо, брат, для тебя пороюсь в сундуке, если отыщется – дам на время… Будет ли у нас время… Мысли у меня нехорошие все… М-да, что-то задумал Мерет – что-то такое эдакое, и даже Сульитской роднее не говорит, но ближние знают и не одобряют. Не зря Мерет и Келео ссорились. Со мной, конечно, Мерет откровенничать не станет – сейчас он пришел и спрашивал обо всем, кроме того, что его действительно тревожит. Но Катя Келео недовольна, а прежде всегда была на его стороне – она первая поддержала Мерета против отца, когда Дияр молчала… Уже одно ясно – если Селезню пришлось помимо воли отдать старшую дочь в жены племяннику, то младшую, Келео, он никак не должен был отпускать пожить у Мерета… Наверное, Келео была бы Мерету лучшей женой, чем Дияр. Бедная Дияр!

Митькай – Ты что, Иван! Катя Келео не годится в жены никому. Она предназначается спутнику – Ювиэй Виэру. А Дияр родила Мерету ребенка. У Селезня все пути обрезаны.

Иван – У самой Дияр с головой неладно – неизвестно ничего насчет ребенка…

Митькай – Судьба Келео решит…

Иван – Сестра не любит Дияр. Она ее едва терпит и ревнует. Надеюсь, Мерет понимает, что обе дочки Селезня – части пламени. Хотя из них Келео – только младшая. Селезень совершил ошибку – прозевал, когда девки выросли, но Мерет-то, наверное, знал, что делает, когда поселил их у себя и стал жить с обеими. Ребенок только ухудшил состояние Дияр.

Митькай – Сейчас дядя с племянником схлестнутся за власть в тоне. В глазах Селезня ты, Иван – из числа его врагов, но ведь и твой покровитель, который без тебя не может обойтись, тобой пожертвует при случае.

Иван – Все может быть. Самое интересное только наступает. В воздухе вместе с грозами запах перемен – и в самом тоне, и вокруг него. Седоны не зря примчались в Укалаев всей толпой – уж сколько лет про них ничего не было слышно. В Котуте сейчас разброд – Сульиты враждуют друг с дружкой и ослабили хватку над остальными Бесур, среди которых сразу своеволие полезло. И опасаться Сульитам нужно не таких проходимцев, как Жирик или безумная старуха Жердычиха – следить нужно прежде за давними соперниками Худопеями – вот где у Сульитов провал может образоваться… И по причине всего этого…

Митькай – Что?

Иван – Зачем Сульиты разозлились на эту девчонку Худопеев – дочку Рожковых? Сульиты никогда ничего без задней мысли не делают. Между прочим, она тоже не бессловесная жертва и себя в обиду не дает. Если что, глаз у меня до сих пор болит – чуть не вырвала, стерва… Ну в самом деле, что за странность такая в наше время – Секев?

Митькай – Не нашего ума дело, брат, какие там ветра над тоном дуют… К тебе, кажется, гости…