Читать книгу Тьма и Укалаев. Книга 1. Части 3, 4, 5 - Озем - Страница 9

Поселок Котуть.

Жители и гости Котутя:

Валька Жердыкин и Петр Седлов.

Вадим Слепушкин и его подруга Эра Шенова

Диана Карманова и Ванда Ходько.

Венера Седон, Татьяна Иосифовна Кутуева и ее соседка Светлана Аркадьевна Полетаева.

Валька – Ой-е-е-е!.. Чуть не переехали. Да не стой истуканом – помоги подняться. Руку!.. Гоняют как сумасшедшие – шпарят без оглядки. Здесь не автобан…

Седло – У нас в поселке ни одного фонаря не горит. И никогда не горело… Разве в темноте что разглядишь?

Валька – Гвоздей насыпать – догоняются! Знаю я их – это же серебристая иномарка недавнего Ануськиного клиента. Наверное, хорошо его обслужили, раз он снова пожаловал. Зачастили гости…

Седло – Не-а, это не к Анусе – это они по улице до дома Жирика – туда, не иначе.

Валька – А че, там сегодня сходка? Х..ва туча народу? Опять не протолкнуться? Что у нас в поселке творится?

Седло – Ничего. Ты харзу толкаешь, пока не поймали. Жирик вон тоже деньги загребает – дураков стрижет – их гораздо больше, чем харзы… Анерай опаньлай, что если мы не с того начинаем, Вальша? Ты не перемудрил с киллерством своим? Чего мы здесь найдем? или кого?

Валька – Не перемудрил нисколько. Уже решили ведь… Смотри – там он лежит.

Седло – Где? Кто?

Валька – Там в кустах темнеет – развалился, сволочь.

Седло – Не ругайся. Степанка тебе ничего плохого не сделал.

Валька – Но мы-то собираемся сделать – еще как собираемся… Осторожно, не шуми.

Седло – Один черт, его теперь даже медведь не разбудит.

Валька – А ты и сам как медведь – треск такой…

Седло – Я не виноват, что он в заросли полез. Ой, крапива! Обожгла…

Валька – Да плевать! Кожа у тебя толстая… Ну и как будем? Можно палкой стукнуть или камнем. Или совсем для надежности – ножом. У тебя есть нож, Седло?

Седло – Нет. Откуда?

Валька – Какой же ты тогда киллер? Пугало огородное!

Седло – У меня и пистолета никогда не было.

Валька – Если здесь стрельнуть, то народ переполошится, прибежит – оно нам надо?.

Седло – В больших городах стреляют – ты же рассказывал.

Валька – Это же издалека – с чердака из снайперской винтовки прямо в лоб. Высший класс!

Седло – Такая винтовка деньжищ стоит… Ты чего делаешь, Вальша? Обнюхиваешь его?

Валька – Примеряюсь я – куда лучше садануть – в висок или в лоб? как считаешь? и отойти, наверное, надо – если кровь брызнет, запачкаемся. У меня джинсы новые.

Седло – Куда? Кровь? Кончай, Вальша! Ну, в смысле – не трогай его.

Валька – Заткнись, губошлеп. Слабо?

Седло – Степанка – нормальный мужик, не жмотистый. Помнишь, Вальша, если у него деньги были – он нам покупал казинаки, рожки или газводу и однажды даже угостил соленой рыбой. Пиво тоже давал отхлебнуть.

Валька – Не ври, у него никогда денег не было!

Седло – Ну, и не было. А если б были деньги – купил бы! Не трогай – смотри, как он спит – улыбается во сне. Фу, зубы у него черные и слюна пузырится…

Валька – С кем я связался? Ты еще ему соску принеси – пусть во сне почмокает. Я спрашиваю – будешь?

Седло – А? Не буду!

Валька – Ну и черт с тобой. Пойдем кого-нибудь еще поищем – кто, по крайней мере, не пьяный и не спит, не воняет и зубы у него белые – сразу нам все дело облегчит… Стой! Не двигайся…

Седло -???

Валька – Заметил? Движение и хруст веток? Это не человек – да кто в такое время по пустой дороге ходит? И это не собака – точно не собака.

Седло – Похоже на то. Тень здоровая, и собака так не движется…

Валька – Страху натерпеться… Зажигалка есть? Седло! Ты ведь куришь.

Седло – Обронил где-то…

Валька – Дурак, если ты обронил бы ее возле трупа, нас быстро бы повязали… Вот так запросто попадешься!

Седло – Не трухай, может, и не обронил.

Валька – Пойдем отсюда, а то у меня поджилки трясутся… Неизвестно кто там в кустах…

Седло – Нервный ты… Ай! Осторожней – опять несутся! Фарами ослепят – и в лепешку! Кто это?

Валька – Известно кто. Седоновская родственница – дочка нашей бывшей школьной директорши, к полюбовничку покатила. Ее машина – красная девятка. Она сама и рулит – Венера-то. Баба за рулем! Ты лучше оглядывайся – не то зацепит.

Седло – Точно скоростная трасса! Вот. Заляжем на обочине, как заправские киллеры. И из винтовки – бах!!

Валька – Снова идиот! Не ори! Сейчас толпа к Жирику припрется – на его кривляния посмотреть. Пойдем отсюда!

Вадим – Так, так. Все готово? Скоро гости съедутся.

Шенова – Вроде да. Я еще раз проверила.

Вадим – Да не вроде! Не вроде! Дорогая, прошу тебя, делай так, как мы решили. Тут важно с первых шагов произвести нужное впечатление – нет ничего важнее. Никакой навязчивости, суетливости пальцев и бегающих глазок… Ты должна быть спокойна, корректна и лично не заинтересована; сразу подчеркни свой подход ученого. Сама деньги не бери, бредятину поселковского оракула не истолковывай – отодвигай, отодвигай это от себя… Помни, наша аудитория – современные осведомленные люди – не дряхлые бабки и не старожилы с Межуя… У нас все как в хорошем предприятии – этот укалай поставляет товар, ты перевязываешь красивой ленточкой, а я обеспечиваю рекламу. Собственно, на сегодняшний вечер клиентов я уже обеспечил.

Шенова – Не переживай, Вадим, я уверена, что все получится. Тема сейчас модная – и в газетах, и на телевидении. Чего там, мой брат тоже шепнет клиентуре в своем салоне в Устане – народ привлечем.

Вадим – Дальше должно быть больше. Салон – это хорошо, но недостаточно. К тому же, твой брат еще не раскрутился – его мало кто знает. Нельзя стоять и ждать. Я привез областную журналистку – она заинтересована написать статейку. Так что не удивляйся присутствию прессы.

Шенова – Не поняла, где же твоя журналистка? Ты ее куда привез? Высадил где? Скоро стемнеет, она ничего не найдет в Котуте – здесь же один барак не отличишь от другого.

Вадим – Так получилось. Она хотела окунуться в укалаевскую экзотику – наверное, в Устане экстрима не хватало. Приехала к жениху, Игорю Бикташеву.

Шенова – Ах, это Ленка Федорова? Меня с ней знакомили еще во время учебы в УсГУ. С тех пор не доводилось видеть… Что же она заскучала – все своего суженого ждет? А суженый не торопится. Между тем, жизнь мелькает среди ярких огней, все устанские салоны, бутики и кабаки исхожены, тамошняя тусовка обрыдла, молодость постепенно отцветает, и даже ее близкая подружка Жанка замуж выскочила – слышала я… Короче, девочка Леночка созрела.

Вадим – Змея ты, Эрка.

Шенова – Да вот еще. Все мы, бабы, такие. Значит, прикатила к жениху – допекло-таки… И для чего ты ее обхаживаешь, Вадим?

Вадим – Я тебе уже говорил – нам нужна реклама. Статья в областной прессе не помешает… Надеюсь, она успеет к началу представления.

Шенова – Скоро парадный выход. А где же она?

Вадим – Я же говорю. Сперва я повез ее к братьям Лешикам – там есть что посмотреть. У старшего брата, Ивана, неплохо язык подвешен. Ну, и не только язык… Моя журналисточка слушала, раскрыв ротик, и выглядела пораженной. Затем так разрумянилась, возбудилась – то ли от своей сенсационной статьи, страшных вавукров, то ли от Лешика… Занятный абориген – живет один, вырезает из дерева странных созданий, у него тонкие сильные музыкальные пальцы и мировоззрение как у пещерного дикаря – жутко и притягательно – вот вы, рафинированные дамочки, сразу млеете… Ты правду заметила – скучала она в Устане. Нельзя эдакую сирену бросать без присмотра. А Игорь бросил.

Шенова – Найдутся присмотрщики, не сомневайся.

Вадим – Ага. Уже нашелся. Когда я предложил уйти, журналистка замялась – дескать, у нее еще много невыясненных вопросов, и фотки нужно сделать… Вот сейчас и выясняет… Все-таки есть в укалаях Лешути притягательная мужская сила, и девки у них – первые красотки в Котуте. Почти от русских не отличишь.

Шенова – А жених-то ее…

Вадим – Не вздумай никому трезвонить. Эрка, я серьезно! Могила – понятно?! Подцепить журналистку на крючок очень даже неплохо будет. Она еще и дочка директора здешнего завода – тот директор в Укалаеве царь и бог, вершитель судеб. А нам еще здесь работать…. Эра, успех нам понадобится.

Шенова – Конечно, конечно, милый. Кажется, уже кто-то приехал. На такси.

Вадим – Это клиенты с деньгами. Московские гости. Вернее, гостьи.

Диана – Ванда, ты могла бы и не ездить со мной. И вообще, ведь столько лет я жила и справлялась без твоей помощи – теперь удивляюсь, как это я справлялась…

Ванда – Помолчи. Ты женщина не глупая, но сейчас безнадежно влюбленная и пугливая, и такой высший орган, как мозг, у тебя отключен – тебе он без надобности сейчас. Да тебя всякий объегорит!

Диана – Спасибо за заботу. Оскорбительно почему-то звучит.

Ванда – Не придирайся к словам – уразумей суть. Эта поездка в уральский Задрюпинск тебя доконала. Пора обуздать твою страсть к самопожертвованию ради любимого. Диана, ты взрослая независимая успешная женщина – повторяй за мной! Ты пока молода, у тебя хорошая фигура, нет морщин, зато есть собственное модельное агентство – только факты.

Диана – Ну, хватит. Надоело. Прекрати меня опекать.

Ванда – Я – твоя подруга. Мне можно. Я буду присматривать за тобой, вот приедет твой ненаглядный Марк – сдам с рук на руки. А он приедет?

Диана – Ну, наверное…

Ванда – Наверное, да? или наверное, нет? Зачем ты тогда здесь стараешься?

Диана – Ванда, опять за рыбу деньги. Мы приехали – и все тут. Работать надо. Три дня прошло – дело не сдвинулось с мертвой точки. Ни черта не выполнено. Странный городишко. Начальник милиции Валиев какой-то мужлан, на все вопросы отмалчивается и морщит брови – не пойму, он и вправду такой тугодум или прикидывается… Правда, с появлением Венеры кое-что переменилось – она умеет находить общий язык с местными кадрами, когда я – пас… Укалаевский мэр Коренев от меня прячется – сколько я ему звонила; при удаче меня просто переключали на его референта – спросишь, кто – в ответ бодрый бравурный тон, смешки, заверения, а как трубку положишь – тишина… Меня словно в ватный мешок укутывают… А вы-то как? У нас же команда.

Ванда – Ты не догадываешься? У нас все тип-топ. Кузин сидит у себя в номере и продолжает ту дрянь принимать – позеленел весь, похудел, пошизел. К нему ходят подозрительные личности – встретила чернявого паренька в мятой футболке и новых блестящих кроссовках; и паренек, между прочим, выглядел стильно – есть такое редкое свойство, когда не требуется даже причесываться или стричь ногти… А вот Кузину поплохело – ну, прежде всего головой. И мне кажется, он бросил мыться – это теперь какая-то форма протеста? что его, художника, заслали куда-то, затравили… Нет, я пыталась его образумить, но он только мерзко хихикает… Милена еще не приехала – будет завтра-послезавтра. Объявление об отборе конкурсанток мы уже подали – на местное телевидение и в газету Светозара. Ожидаем наплыв красоток… Не переживай, Дианочка, все идет как надо.

Диана – Ну и сидела бы у себя в номере. Бутылка ликера – и все в лучшем виде, даже Кузин раздражать не будет, и городок этот сразу не так плох… Зачем ты за мной увязалась сегодня, Ванда?

Ванда – Мне Венера Седон посоветовала для пользы дела – то есть, для придания, так сказать, здешнего колорита нашему мероприятию – чтобы проникнуться укалаевским духом и представлениями о прекрасном…

Диана – Опять Венера – теперь она тебе даже нравится? нашли общий язык? почирикали? О чем ты меня предупреждала? Везде Венера – без нее местные власти со мной не говорят, и она очень любезна и полезна – обещала посмотреть девушек… Тебе она тоже навстречу идет?

Ванда – Ты вся на нервах. Так нельзя.

Диана – Я сама знаю. Ничего не могу с собой поделать. Все эти ненормальные дни в Укалаеве. Говоришь, Кузин бросил мыться? а я тем временем перестала спать – ложусь и до утра лежу без сна. Все думаю, думаю над твоими словами, Ванда… Марк не звонит, я по ночам воображаю, что нахожусь на другой планете – миллион световых лет так в сторону, никакая связь невозможна… Самой позвонить ему – что, если трубку возьмет жена? А Венера мне сообщила, что финансовые вопросы Марк попросил решать с молодым человеком по фамилии Стаканчиков… То есть, Венера нужна, и Марк с ней общается… Да, ты права, Венера слишком красива… И она ему никакая не племянница – нашелся дядюшка! У нее экзотическая внешность – эдакая сладкоречивая Земфира… Гладкая кожа, блестящие глаза, великолепные черные волосы, нежный голос. Да, Ванда?

Ванда – Да.

Диана – Она очень ловко всем пользуется. Такие красавицы вертят мужчинами, как хотят. Она еще молода – это меня добивает… Проклятье! Знаешь, сколько времени я трачу на утренний макияж? Чтобы выглядеть вполовину такой же свежей, цветущей, счастливой? У меня чемодан косметики. Каждое утро разрисовать себе лицо и прятаться за него… А еще у меня нос некрасивый.

Ванда – Чего – чего?

Диана – Некрасивый! Картошкой!

Ванда – Это уже истерика…

Диана – Ну и пусть!! Я стара, глупа, уродлива…

Ванда – Диана, не преувеличивай, тебе не сто лет. Да, конечно, не шестнадцать…

Диана – Мужиков не обманешь. Морщины – это проклятье. И опыт – трижды проклятье. Мужики врут, что им все равно – да как же, все равно! ни один из них не согласен, чтобы женщина имела возможность сравнивать… Я разыгрывала перед Марком современную независимую циничную стерву с агентством – то есть, с полной придурью. Дескать, у нас свободные отношения, у каждого своя жизнь… Ужасно! Я боялась выглядеть слабой – что Марк бросит меня, если я превращусь в обыкновенную сорокалетнюю одинокую бабу… Когда рядом такие сладкоголосые одалиски…

Ванда – О Господи! И это ты Венеру считаешь наивной и невинной – свежим, радостным цветком? Ого! Послушай, Диана, мы с Венерой пообщались – как ты выразилась – почирикали. Девушка не совсем та, за кого ты ее принимаешь. И морщинки на лбу от невеселых размышлений у нее прорезались… Она мне про историю своей семьи кое-что поведала. Да, экстерьер у нее великолепен – да, девушка опасней атомной войны. Что же касается всего прочего – вынуждена тебя огорчить – родство у нее с Марком дальнее, и зовет она его дядюшкой больше по привычке. Венера носит фамилию Седон – здешнего влиятельного семейства, которое решило взять реванш на нынешних выборах, а мы взялись им в этом помогать – все благодаря твоему Марку и вашей неземной страсти… Не постигаю, что за ценный приз – кресло укалаевского градоначальника? медом намазано, что ли? Возможно, все не так… Вот и наша очаровательная Венера всегда не та, кем кажется – там не племянница Марка, здесь не Седон. Она объяснила мне, что принадлежит к Катеринкиным Седонам – это отдельная ветвь – бастарды, представляешь? наверное, лишь в провинции сохранилось к ним особое отношение. Очень романтическая история. В стародавние времена две сестры, Любовь и Катерина, повстречали женихов из семейства Седонов. Старшую, Любовь, прямо со свадьбы умыкнули, и она пропала с концом, младшая, Катерина, вышла замуж, но вскоре после свадьбы родила незаконного ребенка – измена раскрылась, скандал вышел огромный. Это тебе не столичное либеральное общество – в Укалаеве сплошь староверы, солдаты, крепостные да дикари; и молодая жена повредилась в уме и утопилась в Исе – финал драмы. Бастарда пожалели, вырастили, но всяких прав в семье лишили – вроде не всамделишные Седоны получились. С тех пор и пошли Катеринкины Седоны, и с главными Седонами они очень долго не смешивались. Тебе это о чем-то говорит, так ведь? В нашей Венере есть особые черты – ее легкий нрав и не обидчивость, ровная доброжелательность, умение очаровать как способ закрепиться – словно гибкая лиана обвить крепкий ствол и вытянуться к солнцу… Но если разобраться, Венера совсем не черствая интриганка.

Диана – Прекрасно. Мне что за дело до семейных преданий? Что, Марк смотрит на Венеру – на ее лицо, на ее соблазнительную фигуру – и размышляет, что она не всамделишная? Твои слова, Ванда.

Ванда – Ты тоже хороша! Побежала к местному колдуну, потому что просто ревнуешь Венеру к своему любовнику? Что у него попросишь? Извести соперницу?…

Диана – Я от ревности не поглупела. И не ослепла. Мы приехали? По описаниям – этот барак. А кто, кроме нас, там еще будет?

Ванда – Кто? Ах, наша драгоценная Венера, богиня! Ее красная девятка стоит. Она тоже посетит сеанс. И не только она? Там еще женщины…

Венера – Дира сияние, свет! Татьяна Иосифовна, вы в Котуте? Не ожидала я встретить. Вам что здесь понадобилось? И время вы выбрали…

Татьяна Иосифовна – Ах, Венерочка, милочка, я тоже… э… удивлена, что ли… Случайно, совершенно случайно… Честное слово – я так, за компанию, вот с соседкой зашла.

Венера – Что вы, не оправдывайтесь. Все ясно как божий день. Случайно мимо шли и решили чаю выпить? А если вас здесь ваши же ученики увидят – что им скажете?

Татьяна Иосифовна – Ладно, ладно, я ненадолго – побуду только и уйду. Дождусь, пока соседка моя, Светлана Аркадьевна, спросит, что ее интересует – всего лишь… Светлана Аркадьевна, вы же меня сагитировали прийти – подтвердите, пожалуйста.

Полетаева – Верно, я не отпираюсь. Я слышала, что Жирик настоящий экстрасенс – так сейчас называют. И обращаются к ним многие – например, когда Чумака по телевизору показывали, вся страна банки водой заряжала… Они, экстрасенсы эти, способны и посоветовать, и помочь… Если вопрос задать – они ответ знают…

Венера – Кто? Это Жирик-то? Знают его здесь – всю жизнь в Котуте прожил, кроме того времени, когда в Ватеве лежал – еще в молодости головой крепко ударился, тогда его мотоцикл переехал, вот с тех пор у него видения начались. И помешался он.

Татьяна Иосифовна – Какой ужас!

Венера – Из-за той давней аварии и треснутой черепушки его даже в армию не призвали. А вы говорите – экстрасенс! слово – то какое…

Полетаева – Наказывать надо тех, кто быстро гоняет и людей сбивает…

Венера – Да кого наказывать? Поздно! Тот парень, мотоциклист, сам тогда разбился и в больнице помер. Девушка с ним была – сидела сзади – очень красивая, с красивым именем Лана, она тоже не выжила. Вот с кем несчастье приключилось. А у Жирика обнаружился крепкий череп – выдержал, повезло ему вполне. С тех пор Жирик живет и чего-то прорицает.

Татьяна Иосифовна – Верно, повезло ему. Такие люди способны предвидеть и избежать опасности.

Венера – Ха, дуракам везет… Жирику – точно… А хотя бы и мне повезло – тот парень мотоциклист мог выжить и потом стать моим отчимом – но не судьба… Повезло… Однако связываться с Жириком – себя не уважать.

Полетаева – Это вы так говорите. Я же слышала, что всю правду он говорит. Мне женщины подтвердили. У нас в подъезде парикмахерша Надежда – хорошо стрижет, красит и прически делает, ее даже позвали на какой-то конкурс, что сейчас организуется в ДК Металлург, будет девочек причесывать. Женщина она еще молодая, муж бросил, так она порыдала и нашла другого мужчину – Вагиза, торговца с рынка. И все бы хорошо, он денег дает, мужскую работу по дому выполняет, готовит – вкусные шашлыки жарит!; но одна беда – страсть какой ревнивый, чуть что, за нож хватается – прирежу, говорит, если меня обманешь. Бедная Надежда измучилась уже – Вагиз ее каждый вечер с работы встречает, эти кавказцы такие бешеные… И как ей быть, Надежде-то? Она, может, думала семью создать, родить, жить по-человечески – а как тут жить? трястись от страха? Ей клиентки в парикмахерской посоветовали – она сбегала в Котуть к укалаю Жирику, пожаловалась и получила пузырек – заплатила немало, конечно, но не пожалела. Вагиз ее гораздо спокойнее стал и даже подарил колечко и сережки – Надежда сейчас как на крыльях летает.

Венера – Очень трогательно. От Жирика она, что ли, пузырек получила?

Полетаева – От него, от него. И помогло.

Венера – Да мелаксен там, в пузырьке, или феназипам, а не какое волшебное зелье – и это еще в лучшем случае. На месте вашей подруги я бы проверила, чем мужика потчует – может, и харзой? Или на худой конец убедилась бы, что у ее Вагиза череп такой же крепкий. А то ведь и до греха недалеко.

Полетаева – Напраслину вы возводите. Тут случай ясный.

Венера – Окей, вашей Надежде повезло. Пусть радуется. Но вы-то, женщины, зачем пришли? Что вас гнетет? Мужики у вас тоже неспокойные и ревнивые? Татьяна Иосифовна, дорогая моя, у вас вроде нет мужа? Зачем вам сомнительный пузырек? Я просто диву даюсь – разве умный образованный человек станет потакать этим суевериям? Ведь и верят, и платят… И какой вопрос вам поможет решить укалай, а вы сами без него не решите?

Татьяна Иосифовна – Ах, детонька, вы еще молодая и красивая – и безмужняя…

Венера – При чем здесь это? В самом деле…

Татьяна Иосифовна – Любую женщину интересует одно и то же – даже если мужа нет – дети в первую очередь. Так получилось, что мы обе со Светланой Аркадьевной одинокие – ее муж помер от инфаркта, и у нас у обеих взрослые дочери – вот они в первую очередь и интересуют. Что же еще? Если твоему ребенку хорошо, то тебе больше ничего не надо…

Полетаева – Вы – женщина, вы меня понять должны… Дочка моя, Маринка – невезучей удалась. С детства она шебутная – знакомится легко, кавалеров масса – все бы ей смеяться, парня влюбить и потерзать, а вот дальше дело не идет. Еще был жив ее отец – она к нему льнула и слушалась, а помер он – так и пошла куролесить… Подружки ее замуж повыскакивали, вот и я надеялась, что дочь пару найдет. Ага, нашла – не местного, из области – укатила за ним, пожила недолго и вернулась, как побитая собачка, ославилась перед знакомыми – сколько я слез пролила… И жалко, дочь ведь… Говорить с ней пробовала – бесполезно. Да, она поплакала тихонько, полежала, раны зализала – и снова хвост пистолетом… На мои слова опять смеется – дескать, отстань, мамка! я пока молодая, погуляю. Кто ж ее после гулянок возьмет? Одно горе с нынешними девками! Вон соседушка у меня, Татьяна Иосифовна – учительница, и Аня, дочка у нее, образованная, техникум закончила, на работе в белом халатике ходит – не чета моей Маринке, что в литейке пашет. И то же самое с этой Аней – ни семьи, ни детей, дома сиднем сидит – ладно, хоть не веселится, как моя дурочка… Что же матери в таком случае делать?

Венера – Понятно. За чудом пришли. Экстрасенс в Котуте посмотрит на вас пристально и все ваши трудности рукой разведет. Если бы так можно было… Послушайте, чепуха все это. Я знаю, я пробовала. Пусть у меня детей нет – да я бы с ума сошла, если бы потеряла ребенка – нет, нет, но близкого мне человека не стало, и я тоже искала способы успокоиться… Не успокоитесь… Женщины, милые, радуйтесь тому, что у вас есть и не тревожьте сферы непознанного, не касайтесь границ миров, не трясите хрупкие створки – жизнь так слаба и податлива…

Татьяна Иосифовна – Да мы что – лишь узнать…

Полетаева – Спросим всего лишь… Многие наши женщины приходили.

Венера – У кого спросите? У Жирика? Шарлатан он, пьяница! Но бесполезно убеждать… Хорошо, я с вами пойду, Татьяна Иосифовна, ничего-то вы не знаете в укалаевских обстоятельствах… Пора прикрывать лавочку с сеансами. Я даже знаю, кому про это сказать. Вон главный кукловод! Историк называется!

Богдан – А-а, кого я вижу! Светило музейной науки, наследник своего папочки, образцовый ученый подвижник – какая честь! Преклоняю колени. И что вы делаете по ночам в укалаевском поселке? Не иначе, как совершаете великое открытие.

Вадим – Ты что здесь делаешь?

Богдан – Кто куда, а мы лишь прямо – то есть, я на сеанс к местному колдуну и экстрасенсу – Жирик, кажется? Деньги ведь можно спускать не только на проституток. Попробуем эдаким способом развлечься…

Вадим – Куда? К Жирику? Удивил, Богдан. Неужели ты всему этому веришь?

Богдан – Чему этому? И еще всему? Я в Укалаеве недавно живу и уже не знаю, чему здесь верить. Эти ваши колдуны, духи, вавукры и прочее, чем голова забита…

Вадим – Не ерничай, Богдан. Мы тоже на сеанс. Приехали в Котуть после обеда. Сами не заметили, когда завечерело…

Богдан – Мы? Кто это мы?

Вадим – Тебе какое дело? Вечно везде нос суешь!

Богдан – Можешь не говорить – я знаю. Мой нос все уже учуял. С тобой была девушка – высокая, златоволосая, сногсшибательная красотка.

Вадим – Углядел, хитрый лис…

Богдан – А еще мой нос мне подсказал, что красотка эта – подружка нашего местного трибуна с канала Светозара – Игоря Бикташева – твоего друга вроде?

Вадим – Хорошо носом роешь. Продолжай.

Богдан – И ты гуляешь с девушкой лучшего друга? Даже в поселок ее возишь? Ты чего такой добрый? Игорю разве понравится?

Вадим – Так ты доложи… Богдан, в отличие от тебя и твоего прохиндейства, мы с Игорем действительно дружим. И давно – еще со школы. Ты представить не в силах, что в отношениях между людьми могут быть не только интриги, зависть и подсиживание… Ну, вы там в мэрии Игоря ненавидите – и его канал тоже.

Богдан – Насчет ненависти – сильно сказано. Пока твой друг только мелко покусывает, а воображает, что смертельно ранит? Ох, наивный… Я сейчас расплачусь – честный и отважный журналист против бессовестной верхушки в городе… Хм… Неприятно, конечно, но вполне можно потерпеть. Виктор Васильевич – мастодонт, он такую мошкару одним пальцем раздавит…

Вадим – Не те времена, чтобы людям рты затыкать! Союза больше нет, а вы, совковое чиновничье, продолжаете сидеть на своих местах – крепко окопались, не выковырнешь вас оттуда.

Богдан – Да, мы такие. Ты нас с этой стороны, а мы вывернемся, ты с другой, а мы опять рядом – и тебя же по лбу – хлоп!! И что делать будешь, Вадим? Поставим вопрос шире. Что ты, вообще, торчишь в Укалаеве? Какие у тебя здесь дела? Твои – и мои – друзья в коммерцию подались, а ты музейную лямку тянешь, не требуя наград – с чего бы это? К другу приезжаешь?

Вадим – Тебе-то что? Ах, мастодонты? Вымрете вы скоро! Неумолимый закон эволюции – все ненужное вымирает…

Богдан – Ну, пока поживем – хлеб пожуем. И рты позатыкаем. Можешь так Игорю, другу своему, передать. И кое-что я для тебя хочу добавить. Ты же приехал по работе – в городском музее штаны просиживаешь?.. Между прочим, честный служитель науки, стали ходить упорные слухи, что в поселке кто-то за копейки скупает разную старину, обманывает бессовестно наивных аборигенов, и уже в Устане и не только там появились любопытные вещицы – знатоки без проблем определяют их укалаевское происхождение. Кто-то всерьез взялся за местный бизнес. Как ты думаешь, кто бы это мог быть? Нет, конечно, не ты – ты же у нас бессребреник!

Вадим – Почему все берутся рассуждать о вещах, в которых ни бельмеса не понимают – что-то слышал…

Богдан – Это все ваши дела – специалистов, вы там как рыба в воде… Только не хотелось бы скандала именно сейчас в Укалаеве – чтобы волна поднялась и кого-то утопила… Ты прав, власть сейчас занята выборами – и озабочена исключительно стабильностью, порядком, законностью – скандалы не нужны… Я тебе лучше скажу, что мы собираемся делать. По плану избирательной компании – и особенно в свете появления такого кандидата, как Седон – на днях Виктор Васильевич посетит городской музей, будут приглашены журналисты, твоя сегодняшняя красотка тоже – нужно сделать репортаж, как местная власть заботится о культуре и ее материальных ценностях. Там и встретимся, Вадим, поболтаем…

Вадим – Твой шеф думает, что все останется по-прежнему? И ты прям лучишься уверенностью и самодовольством.

Богдан – Точно. Мы так думаем. И даже Игорек нам не помешает.

Вадим – Медленно думаете – опаздываете на несколько шагов. Вон Седон уже успел раньше вас в музее появиться, с Завалишиным побеседовать – старик раздулся от спеси – что-то Седон ему нашептал, польстил… Ваш соперник по выборам не дурак – против вас ополчение сколачивает – старожилы с Межуя точно за него будут, и еще обиженные найдутся. По нынешним временам обижен весь город – работяги на заводе, которым месяцами не платят, бюджетники, даже укалаи – леспромхоз – то закрылся… А лучший кореневский друг Федоров все толще становится – скоро так разбабахает, что укалаевская любовница впрок не пойдет… И команда Коренева всех порядком достала – про что ни спроси – дороги, школы, больница, собес – ни на что денег нет! Укалаевский музей вон до чего довели, варвары – вы варвары, а не укалаи. Мой отец тоже не стерпел бы. Даже Завалишин заверещал, поспешил к Седону перекинуться… После всего твой шеф, мямля, собирается дальше сидеть? Нет денег? так поищи! Вы же вместе с Кореневым горожанам внушаете – сами должны крутиться, бизнес решает все. Вот пусть мэр и крутится – нет денег, пусть обивает областные пороги. Не то простые люди начнут чаще вспоминать предшественника Коренева – Седона. При нем-то город процветал – завод работал, дороги ремонтировались, объездную построили, содержали культурные памятники, Дворец Металлург, музей. Люди все помнят – а теперь им еще специально скажут… Ох, Богдан, не усидишь ты в своем креслице – вылетишь пробкой.

Богдан – А ты с чего переживаешь за местные беды? даже слезу пустил? Крокодил ты! Город загибается – верно – так вся страна сейчас загибается. Коренев виноват? Он, как мог, здесь сидел и работал! Да, совковыми методами, коряво! Только теперь будет еще хуже! Знаешь, почему? А потому, что процесс уже не остановить – он идет дальше, и находятся такие типы, кто на общей беде капитал делают. Ты, например! Да, ты! Не криви удивленную рожу! Ты эту торговлю укалаевскими вещами начал! Добро бы еще, если бы это были чужаки. Но ты Укалаев с детства своим считаешься, уверяешь вон, что с Игорем дружишь, твой отец в музее годами работал, книжки писал, восхищался, сынка по своим стопам направил… Это как козла в огород пустить! Все ты здесь знаешь – и подлинную цену всему.

Вадим – Да чего ты мне все тычешь? Откуда ты взял, что я к этому причастен?

Богдан – Не строй невинность – вон у тебя рога торчат. А знаю потому, что мне мои друзья из Устана рассказали – масса укалаевских редкостей хлынула, сейчас подобные вещи в тренде. Твой университетский приятель Шенов салон антикварный держит, а прежде ты с сестрой этого Шенова гулял – не забыть ее готический образ черного цвета – хотя теперь она волосы перекрасила, грим смыла и за ум взялась, да, Вадим? Тогда вы с Шеновым начинали работать в областном музее – только он уже погнал оттуда от безденежья. Известно, что Шенов взялся торговать раритетами – и на пару с тобой, очевидно. Ты его снабжаешь! Бойко торгуете – до Москвы достали и дальше. Даже иностранцы зашевелились – кое кто из особо прытких засветился в Укалаеве. Мы знаем. Вот недавно пожаловал иностранец, фамилия у него не совсем русская – то ли серб, то ли еще кто – Черный, кажется. Визитку в мэрию притащил – представитель культурного фонда Рунал из Европы. Господина интересовала именно здешняя тематика. Предлагал хорошую цену. Вот ты и засуетился! Конечно! Тебя теперь из Укалаева никаким способом не выкуришь. Золотое дно ведь! Знал бы твой отец…

Вадим – Ты меня не стыди! Моралист хренов. Я ничего противозаконного не делаю. Ты на себя лучше посмотри – бревно у тебя из глаза торчит. Вы, мальчики из устанской золотой молодежи – у вас всех папы – мамы в областном начальстве сидят, вам протежируют. Вам все на блюдечке преподносится. А мне приходится самому карабкаться. Ах, мой отец, говоришь, если б узнал? Отец всю жизнь науке посвятил, он и не замечал даже, что вокруг него, что он ест – кусок черного хлеба или черную икру? для него все едино. Отец умер – что осталось? Музей его пыльный? Коллеги – старички, жизнью пришибленные? Или стеллаж на выставке В тени Ояла… Раньше хоть на зарплату музейщика реально было жить – не шиковать, но просто жить. А теперь что? У меня мать больная – прикинь, сколько на лекарства требуется? Ты что ли заплатишь, благодетель? Да ты когда-нибудь хоть пробовал деньги зарабатывать? И на честную зарплату жить? Зарабатывать, а не пристраиваться на теплом местечке и клевать из подставленного блюдца? Ты же не на заводе вкалываешь – в кабинете мэрии сидишь, в мягком кресле и под кондиционером! Для тебя твоя работа – развлечение! Потому и денег не жалко – неважно на что спустить – хоть на местных проституток. А я мать содержать должен и о будущем подумать – нет будущего у ученого в России.

Богдан – Вон какой ты циник – просто жуть берет. Чего тогда старика Коренева порицаешь? Он также как и ты убежден, что нет будущего у честного чиновника в России – и ему тоже семью содержать надо. Все мы жить хотим – пусть мы и совки. И Коренев – он здесь, в Укалаеве, жить хочет и осознает, что или будет мэром Укалаева, или пенсионером, никем. Ты его хуже, Вадим. Решил свой кусок вырвать. Ты – молодой хищник, и спокоен ты, поскольку веришь, что чужое гнездо разоряешь. Ты переступил черту.

Вадим – Неправда! Никакую черту я не переступал.

Богдан – Переступил. По двум причинам. Вспомни отцовские книжки. Ты торгуешь его работой, его знаниями, его восторгом. Это раз. Кто ты у нас? Бескорыстный служитель науки, искатель вечных истин? Продолжатель дела своего отца? Ах, бедненький, каково это – быть посредственностью и сыном великого человека? Когда все окружающие предъявляют к тебе массу претензий – сын Конрада Слепушкина должен то, должен это и не должен еще больше… Ты так и остался всего лишь его сыном и наследником. Тебе, наверное, осточертело сидеть на его кафедре, за его столом, и стол этот у тебя завален папками с отцовскими бумагами – а что там твоего? Что в твоей жизни только от тебя? Универ, профессия, работа – это твоего отца, вот он действительно был гигантом. А ты – пигмей… Это раз… А два – твой друг детства, Игорь Бикташев. Полно, приятель, историю вашей дружбы и дружбы ваших семей я знаю. Ты передо мной не надевай личины-то – да, каюсь, так уж я устроен и все воспринимаю совсем не идиллически – то есть, как оно есть в действительности. И вот что я скажу – никакой ты не друг Игорю – да ты его ненавидеть должен! Ну, скажи честно, не придумывай уверток – я на твоем месте жутко ненавидел бы, аж зубами скрипел. И ты такой же!

Вадим – Эта твоя характерная манера – облить человека грязью и убеждать, что он такой всегда и был. Большое спасибо, откажусь от подобной чести. Для тебя кругом – одни мошенники и мерзавцы…

Богдан – Истинная правда! Да, я честно говорю.

Вадим – Вот ты мерзавец почище многих будешь.

Богдан – Ха, и это верно. Не отпираюсь. Предпочитаю называть белое белым, а черное черным. Зато не строю из себя благородство… Например, друг твой Игорек сам себе проблемы создает – и это еще полбеды. И когда я гадости говорю – кстати, можешь передать Игорю – это тоже еще не конец. Беда, когда рядом вот такие преданные друзья. В уши ты ему поешь, а внутри у тебя злоба. Ты зачем его девчонку в Котуть потащил? Да еще Игорю ничего не сказав…

Вадим – А ты – образец искренности? Следую твоей логике – Краулинского зятя ты точно не любить должен! Ты же с ним в обнимку ходишь, в Кутуевский парк ездил приключения искать, в Катеринке вы развлекались с укалаевками. Твоя серебристая иномарка здесь всем примелькалась. Было? В чем разница?

Богдан – М-м… Ну, я ведь не полный идиот – всю правду говорить… И потом, этот Микушин – чужак, карьерист, ханжа, любитель малолеток. Он Жанне не подходит.

Вадим – Кто же подходит? Ты?

Богдан – Чего же гадать – пусть твой укалаевский колдун скажет. Нас проводит симпатичная ведьмочка.

Эра – Здравствуйте, господа. Меня зовут Эра – просто Эра, не нужно фамилий, спасибо. Предвосхищу ваши возможные комментарии – меня действительно так назвали родители. Рада вас приветствовать. Напоминаю, что все пришедшие должны показать свои билеты. Когда вы войдете в помещение, то обойдите его вдоль стены справа и усаживайтесь на скамьи. Ни в коем случае не переступайте места хозяина – оно слева. Вот так. Тише, мадам, вы не в очереди за колбасой. Комфорт обещать не могу.

Эра – Сразу скажу – я студентка исторического факультета Устанского университета, в Укалаеве в первый раз побывала на практике и очень заинтересовалась. Попытаюсь объяснить свой интерес. Сегодня вы познакомитесь с удивительным человеком – он местный уроженец, его предки, укалаи, жили здесь века до появления переселенцев из России. Наш хозяин – Николай Иванович Жирнов, простой человек, официального образования не получил, в связи с чем прошу прощения за его манеру выражаться. Обмана нет никакого. Подобные феномены не объяснены официальной наукой и отвергнуты традиционным обществом. Однако сейчас отношение изменилось. В прессе прошли многочисленные публикации на ранее запретную тему, мы услышали имена экстрасенсов – Вольфа Мессинга, Джуны, Нинель Кулагиной, Чумака, Анатолия Кашпировского – это вызвало сильный ажиотаж. Общество доросло если не до понимания, то хотя бы до молчаливого признания возможностей такого рода. На рубеже второго тысячелетия нашей эры мы убедились, что сам человек мало изучен. Например, таких людей, как Николай Иванович, издавна называли болотушами – чисто укалаевский термин. Это редкие счастливчики, говоруны, имеющие доступ к совершенно иным информационным порядкам, недоступным нашей цивилизации – мы слишком рациональны и недоверчивы, эгоцентричны и упрямы. На данном историческом этапе человечество достигло предела – все имеющиеся ресурсы использованы, все научные шаблоны дискредитированы, то есть нужен прорыв. И порой то, что мы безуспешно ищем повсюду, находится буквально у нас под ногами. Так и здесь – человечество всегда знало о существовании способностей подобного рода и использовало их в решающие моменты. Когда людям требовалась качественно иная информация, они ее всегда получали – тем или иным способом. Так может быть, новое – это хорошо забытое старое – знания и навыки наших далеких предков. Только признайтесь себе, что мы целиком поглощены своими сиюминутными проблемами и уверены, что так будет продолжаться всегда. Шумит трава, пылит дорога – так каждый день и каждый век… А было и будет по-другому! Оглянитесь – над нами распахнута вселенная – глазами звезд смотрит на нас. И мы словно сидим на берегу, куда докатываются гигантские волны – волны перехлестывают через и сквозь нас, мы же слепы, глухи, бесчувственны; и лишь единицы – те счастливчики, говоруны – кто способен уловить частичку от космических потоков – что было, что будет… Конечно, с точки зрения такой философии мы совершаем святотатство, пытаемся узнать наше личное, ничтожное, корыстное – как приобрести богатство, как стать известной и важной персоной, удовлетворить свои вожделения, устранить соперников, защитить собственное потомство, сохранить здоровье, поквитаться с обидчиками – наверное, я перечислила все возможные мотивации… Со своей просьбой мы обращаемся к высшим силам, пытаемся определить судьбу – случайный исход в общем потоке. Людям всегда интересны лишь они сами. Но не обессудьте, если не дождетесь того ответа, который ожидаете… Наш хозяин принадлежит к древнему укалаевском роду, он настоящий ПУОР – служитель местного культа, прорицатель, он обладает редкими талантами для поисков ответов. Будут ли вам нужны ответы? Вы решите сами. Надо только помнить, что вы соприкасаетесь с чем-то чуждым и неведомым.

Эра – Мы не будем свидетелями шаманского камлания – это очень сложный процесс, он походит на истерический припадок – на неосведомленных людей произведет отталкивающие впечатление… Чтобы что-то узнать, вы должны позволить хозяину заглянуть вам в глаза и взять вас за руку – непременное условие. Если вы не хотите делиться своими тайнами – не позволяйте этого. Но тогда не стоит ждать ничего. Кстати, мы гарантируем полную конфиденциальность. Для пущей уверенности и спокойствия гостей сообщаю, что вы можете не открывать свои подлинные имена – вообще, называйтесь, как хотите. Сколько продлится сеанс? Никто не ведает… Нет, то окно нельзя занавешивать. Обращаю внимание, что помещение ориентировано как древние укалаевские жилища – окно обращено к истоку Исы, а дверь – к ее устью. Все символично. Наш прорицатель не может работать в замкнутом пространстве, поэтому придется потерпеть сквозняки – вас предупреждали одеться потеплей.

Эра – Итак, все сели и попытались настроиться. Поглубже вздохните и оглядитесь вокруг, затем постарайтесь обратиться к глазам души, довериться внутреннему зрению. Начали?.. Если вы только дадите себе труд помыслить, что все не так, как кажется. Что стул не только стул, что порхающие на свету пылинки не просто порхают, а подчиняются глобальным закономерностям, что черные столбы – это не грубые деревяшки, а магические вавукры. И что странный старик с нависшим носом, в странном одеянии (оно называется апуро – то и специально предназначено для служения) – словно из сказки, вдруг ужаснувшей нас детским восторгом перед неведомым миром за порогом, за границами нашего сознания. Когда этот невероятный старик сморщится и втянет воздух своим огромным носом, тем самым нарушив закон порхания пыльных частичек, мы вдруг через усилие поймем, что вообще не привязаны к конкретному месту и времени… Скажите, почему у нас нередко возникает подозрительное ощущение, что мы – это не мы, что все происходящее с нами – случайность, и вокруг нас – обман, что можно все переиграть, переделать, начать заново… Помните фильм Матрица?.. Мир делится и по горизонтали, и по вертикали – на три части – земля, небо и страна мертвых. Части расположены вдоль особенной реки – реки первичности. Эти части не разделены глухой стеной. В древности, когда мышление у людей отличалось большей гибкостью, такие переходы вовсе не были редкостью. В знаменитом тексте Майта описано, как один охотник Лешути оказался застигнутым в Ялковском лесу пургой – дул сильный ветер и снег облеплял лицо. В поисках убежища, чтобы переждать пургу и спастись, охотник обогнул Собачий Камень и неожиданно попал в иной мир, где ярко светило солнце, не было пурги… Или вот как немногие очевидцы описывали страну мертвых – если имелись очевидцы, то значит, кое-кто там побывал и вернулся – они видели очень зеленую нетронутую траву и камни, тихую реку, вода в которой совсем не напоминал серый цвет в Исе, и даже солнце светило там медленно, и медленно летали, почти зависали в полете птицы, и оторвавшийся листок медленно кружил в стоячем воздухе, всех оглушала тишина… Лучше поэта Марона не скажешь…

Цуев – Кхм… кха… Кха!!!

Эра – Да? Вы хотите спросить?

Цуев – Со огромным уважением к вашим ученым, дорогая девушка. Мы, конечно, люди простые… Но все, что вы говорили – этим в старину детей пугали – сейчас уже не годится.

Эра – Я не понимаю. Вы кто?

Цуев – Можно сказать, местный житель. И неважно, как меня зовут… Зовут меня, допустим, Цуев. И я долго отсутствовал… Вы тут объясняли, что вас все интересует с научной точки зрения – хотелось бы услышать…

Эра – Вам что – захотелось бы услышать разоблачения? Как у Булгакова – сеанс черной магии с разоблачением? Или что? Или как?

Цуев – А как же! Не читали, но слышали!! Великая книга. И по телевизору говорили, что великая – значит, так оно и есть! Но мы-то ведь не про книжки беседуем – про жизнь, наверное…

Жирик – Это ты решил побеседовать? Про Михаила Афанасьевича Булгакова? Отчего же нет? Давай побеседуем… При всем том, что ты сказал, ответь – кто ж у нас Маргаритой будет? Наверное, Ануся, Марьина дочь. А Мастер кто? ее возлюбленный? выходит, ты, Цуев… Ну, совсем не складывается – как и у вас… А у нас не Москва – одними голыми дамочками в театре да сгоревшим Грибоедовым дело не кончится. И не Сивера. Туточки Укалаев!!

Цуев – Хватит меня шпынять! Надоело уже. Я тебя не спрашивал. Я к девушке обращался… Вы многое нам поведали – правду и неправду – и даже про то, о чем сами укалаи не любят говорить…

Жирик – И правильно – не называй Вошедшего, когда тьма и страх за твоим порогом… Мы здесь живем тихо, осмотрительно – в любом случае, это не благодаря Бесур вактабы следуют один за другим – и сейчас над Укалаевым то же…

Цуев – Однако неправда ваша – все не так, как вы живописуете. Если по старинке жить да по тем законам – дикость получается.

Жирик – Оно так. Сами укалаи давно не те, что прежде – у нас молодежь учится и одевается модно. Муха в милиции карьеру сделал – первый участковый из укалаев, он еще в чинах попрет… Ты, Цуич, тоже выдвигался, но сорвалось у тебя. Жители Котутя участвуют в общественной жизни – скоро на выборы пойдем; и старики тоже не замшели, я сам член партии… был. Есть, конечно, несознательные личности…

Цуев – Ты, Жирик, несознательный, не обижайся – почти болотуш, а с болотуша какой спрос.

Жирик – Не был я никогда говоруном! И я очень сознательный! Это Жердычиха – несознательная. Родимое пятно, так сказать – этот, как его… рудимент. Зловредная бабка, ведьма. Уж у нее менгельти и прочего добра хватает. Но не советую туда идти. Пить грязную воду из-под лягушек…

Цуев – И вообще, что за суеверия, дедовские сказки, носатые старики! У нас самое передовое общество в мире, а вы всяким хламом трясете. Люди могут подумать…

Эра – Вы о чем? Я не пойму.

Цуев – Действительно, Жирик, это же к тебе людей созывают. Ты мозги пудрить будешь.

Эра – А вы зачем пришли, если вас сеанс не интересует?

Цуев – Очень интересует, милая девушка.

Эра – Вы билет купили?

Цуев – Разве надо было? Жирик, слышь, какой билет? Ты что, за деньги тут выступаешь, как в цирке? А если у меня денег нет, выгонишь? Старого друга вот так выгонишь? Ай-ай-ай!

Эра – Шли бы вы, мужчина, мимо. К светлому будущему.

Цуев – Напрасно вы, девушка, ругаетесь. А еще студентка! Я же по-хорошему – да всей душой! Интерес к истории – полезная вещь. Сейчас на Севере востребован. Чтобы дети, значит, в походы ходили, старикам помогали, музей посещали, макулатуру сдавали – ой, нет, про макулатуру-то… Именно там, в музее лучше на вавукры посмотреть, а то здесь, у Жирика простые деревяшки – новодел. Вот это для примера – что такое? Не пойму, Жирик, что ты над головой повесил? Чтобы устрашить? Накручено уж больно – это во лбу третий глаз, что ли? Еще рога и уши, даже косичку прикрепил…

Жирик – Рожа как рожа. Отстань, Цуич!

Цуев – Как это отстань? Как отстань? Ты ведь людей в заблуждение вводишь! А девушка тебе помогает – просто не сознает… Никакой ты не пуор – так просто брешешь и все тут.

Эра – Довольно!

Цуев – А что ж такого? На всякую старину любуетесь, истории слушаете, а того не понимаете – да вот хотя бы вавукры. Я слышал, что есть коллекционеры, которые их на стены вешают; или родовые менгельти из сундуков достали и продают – деньги мерило всего. Правда, что даже экскурсии в Казину пещеру собрались водить? Это кто же удумал?! Исстари повелось, что приблизиться к Кэндэгей могут только Сульиты – или те, кому они позволят. Чтобы толпы туристов повалили? В последний раз что случилось, перед тем как вход в пещеру совсем закрыли? Седоновская дочка пропала – три дня искали с собаками… Затем нашли, нашли – уже с муженьком.

Жирик – Откуда ты все знаешь? Тебя здесь сто лет не было…

Эра – Кто-нибудь заставит замолчать этого сумасшедшего? Как его впустили?

Жирик – Иди отсюда! Ты нам мешаешь. Прогуляйся вон до барака Лешиков – там окошко светится. Загляни на огонек.

Цуев – А ты меня не посылай… к Лешикам… или к черту! Чего это у Лешиков шум?

Деда – Иван! Ива-ан!! Открывай!.. Открывай, говорю! Не притворяйся, что не слышишь! Ты там – я точно знаю. Ну же!!

Иван – Чего вопишь? Весь поселок на ноги подымешь. Осторожно колотись – дверь выбьешь.

Деда – Плевать! Говори, где она?

Иван – Кто – она? Ты чего, Деда, головой повредилась? Это ты бежала сюда из дома ночью по пустой дороге, ничего не разбирая вокруг? Да как ты решилась? Ты будто не ведаешь, что вам – визгливому бабью и девкам – этого лучше не делать, не рисковать. Вдруг нарветесь на бешеных ранек. Или еще хуже – невеста выйдет точно к синему оку – в середку кружения ветров, на самое пустое и заклятое место – если она в полную силу покажется, то вам не перенести, а если только разок взмахнет – тоже беда… Глупая курица, не боишься провалиться в щелку вактаба? Нет? А она, невеста-то, не жалует всю нашу тьму укалаев… Вон опять гроза готовится. И Митькай предостерегал, что в лесу волк появился – ну, Ороя так просто не изловить, а он не только скотиной полакомиться может… Сидеть по ночам дома нужно!

Деда – Сказки не рассказывай, братик. Я не позабуду, зачем пришла. А ну-ка, впусти меня в дом. Пусти!

Иван – Верно ты позабыла, что твой дом теперь – у муженька, у Мухи. Ты теперь и живешь, и спишь там. И ор свой устраивай тоже там. Возвращайся, Деда.

Деда – Еще чего! Дверь не откроешь – я через окно войду. Я знаю прекрасно, кого ты у себя прячешь. Ванька, совесть поимей!

Иван – Сама совестливая очень – да ты в меня прям вцепиться готова!

Деда – Знаю! Она это – змеюка!

Иван – Не блажи, Деда. Давай по-тихому.

Деда – Она, она! Не сойти мне с места – она, Седонка, Катеринкино отродье – сверху сладко, внутри горечь. Где Венерка, спрашиваю? Я сейчас ее за волосы вытащу! А ты тоже хорош! Брат называется!

Иван – А ну, тихо! Рот захлопни! Я тебя сам угомоню, сестренка… Но, но! ручки опусти вот так.. Ах, ты кусаться?

Деда – Тьфу! Ненавижу! Самец похотливый! Лешик! Жаль, что Ануська мало тебя поцарапала – надо был глубже задрать рожу твою бесстыжую!

Иван – Не рыпайся – я тебя все равно не отпущу… И не реви, Деда.

Деда – Ты меня покалечишь! Ой!

Иван – И следовало бы!.. Опомнилась?

Деда – Сильный, да? Для того тебе сила дадена, чтобы с родной сестрой так… Я же тебе не чужая, ты помочь мне должен… А ты Венерку от меня прячешь!

Иван – Не прячу я! Клянусь! Хочешь, повторю – не сойдет Сон даже дуновением с моих губ прежде всякой лжи, и будем мы открыты друг дружке, как Сон и Келео – брат и сестра… Я тебя не обманываю, Деда.

Деда – Правда? Ну… Ладно, ты же меня знаешь. Я словно сама не своя стала, когда услышала, что Венерка опять в Котуте подолом крутит – и опять к моему муженьку прислоняется… Это Катеринкино потомство – распутное, сладкоречивое, привязчивое. Начинается всегда одинаково, сначала слабый стебелек – жалкий, дрожащий – а как найдет пригодную опору, так в рост пойдет и листья распустит… Живут же эдакие… Ну, ты ответь, чего она к Мухе лезет? ну, давным давно все было – испортил он ее, малолетку, так мамаша чуть его не посадила. Да Венерка ненавидеть его должна – выросла, выучилась, распушила хвост, мы для нее – грязные дикари, тогда чего она бегает к нему по ночам украдкой?

Иван – А че, Муха продолжает с Венеркой хороводиться?

Деда – Продолжает, кабан ненасытный. Я Венерке говорила, чтобы на чужое не зарилась. Доиграется – я ей когтями рожу-то порву! Поменьше будет чужих мужиков заманивать.

Иван – Погоди, погоди, Деда, я чего-то не пойму. Ты ревнуешь, что ли? Муху? Боишься потерять эдакое сокровище? Муха, конечно, герой любовник, орел! он сейчас в поселке как в своей вотчине распоряжается – все, до чего дотянулся, тащит – у меня выкрал птицу. Он выкрал – больше не заходил никто.

Деда – Сдалась тебе эта птица – новых настрогаешь. Натащил тебе Митькай сучков – на все, про все хватит!

Иван – Я, может, душу вкладываю в работу – в каждой птице Мерет часть моей души. Мерет вспорхнет и в Ояле окажется, а у меня будто что-то убыло, душа истончается, становится невесомей – как ей через дупло в Ояле упасть? Застряну на переходе. А все из-за глупости и жадности твоего муженька! И не будь круглой дурой, Деда – замучаешься Муху ревновать из-за каждой девки в Котуте; твой муженек вроде как оброк собирает – кто чем может дать… Ну а если в тебе гордость вопит – все-таки Седонка у тебя в соперницах…

Деда – В соперницах? Мне ей позавидовать? Чему? Росла девочка, красавица, целочка – может, думали, что как Наташка Седон барыней станет? Холили – лелеяли, а досталась недотрога кому? грязному укалаю! И бросала-то она его, и уезжала, училась вон в Москве, за хорошего жениха, городского парня, замуж собиралась – правда, жених Олежек того… взял и повесился, а Венерка прибежала обратно. Нечего Катеринкиному репью заноситься! Мы гораздо ближе и роднее… Вон Венерка не в силах себя переломить – когда ночь растет все беспросветней, и Бесуж своим телом наваливается и душит, и дыхание Вошедшего за створками – тут раньки беситься начинают, кружить ближе, надрываться – именно в такую ночь спасаться надо – тогда Венерка и бежит в Котуть.

Иван – Ненавидишь ты ее люто. Деда, за что?

Деда – Не смеши меня. Не из-за Мухи – вот еще! Порядок должен быть – что мое, то мое.

Иван – Понятно – сама не ам, и другим не дам. Вы, бабы, хуже мужиков.

Деда – А не будет он с Венеркой у меня за спиной. Я ему кое-что намотаю и оторву с мясом.

Иван – Ты почему решила, что она у меня?

Деда – Сказали, что у тебя баба, а я Венеркину машину видела – каждый в Котуть въезжает мимо Мухинского дома, ее красную девятку я не спутаю.

Иван – И ты побежала ей волосы выдирать. Ну, че – понятно.

Эра – Утихомирились? Вы же не на пустой дороге расположились. Что за бескультурье! У нас серьезное дело! Можно сказать, судьба у людей решается… Господин Жирков клиентов принимает, но в таком гвалте ничего не услышать… Прошу тишины!

Иван – Знаем мы. Лохов на деньги раскручиваете. И это не укалаи придумали. Ты вон языком убалтываешь, и дружок твой – устанец…

Цуев – А посадят Жирика! Они не при чем.

Эра – Вы еще не ушли, мужчина?

Жирик – Кэндэгей кэнгэдэрэ, ке ке Кэндэгей… Сядь вот сюда, шею не напрягай – пусть голова упадет… Так, спокойнее… Какая ты твердая, упрямая – как дерево с тоскливой листвой в Ояле. Душа у тебя словно на палке подвешена – не сожмется, не размягчится, висит прямо. Тяжело ей так висеть – ты же не молода, прожитое давит…

Диана – Что же делать?

Жирик – Делать? Ты уже все сделала.

Диана – У меня деньги есть – честное слово…

Жирик – Бумажки оставь. Сначала поговорим… Кольца сними. Не бойся – кинь их в угол. Протяни руку, поверни ладонью кверху – покажи… Теперь я говорить буду, а ты – хошь слушай, хошь нет. Да, если я крикну – как птица там или зверь – ну, в общем так…

Со дна Кэндэгей старая вода темнее и тяжелее – застоялась, загустела, силу в себя вобрала. Сильная вода качнула, белое тело подымает – окунаешься в темень темную – вот так, с головой… Нос и рот вода заполняет, и в глаза затекает, себя уже не чувствуешь… Не пугайся, раз уж пришла. В конце все возьмет Бесуж – и жизнь твою, мою, и душу. А тебя ничто не держит – отпустись и плыви вниз – все вниз. Сама чувствуешь, как все замедляется – и течение, и речь, и боль… Пустая ты внутри, пусто у тебя и снаружи. Штырь из тебя надо выдернуть, пока он изнутри не изорвал. Живот тогда размягчится – и ты сможешь вздохнуть, душа вытянется… Не дергайся. Скоро. Скоро умолкнут голоса нерожденных, Дия накажет, но не сильно – и ты поплывешь…

Диана – Что?!!

Жирик – Тише. Плыви.

Вадим – Я не нашел…

Эра – Тсс!..

Вадим – Говорю, я не нашел ее!

Эра – Чего орешь? Ты всех распугаешь. Неужели это не терпит?

Вадим – Эрка, идиотка, приди в себя. Ты для лохов сеансы проводишь, а не сама в них участвуешь. Это как харзой торговать и одновременно ею травиться. Ну же!!

Эра – Ладно, ладно. Ты не нашел ее? Кого?

Вадим – Дира сияние, свет! Ты меня не слушаешь! Журналистку.

Эра – Ленку, что ли?

Вадим – Ленку, Ленку! Я вернулся к Лешику, стучал в дверь, мне никто не открыл.

Эра – Так может быть, они там вдвоем, им хорошо – на хрена ты им сдался?

Вадим – А то я не подумал? Я постучался, подождал и зашел – Лешики никогда дверь не запирают. У Ивана комнатенка вечно завалена ояльскими деревяшками, никто в поселке ни в трезвом, ни в пьяном виде это деревяшки воровать не будет… Никого там нет.

Эра – Я слышу, не глухая. Надо лучше смотреть!

Вадим – Один черт, я смотрел везде. Да было бы где! это же каморка – кровать с железной сеткой, матрац, стол, два стула, шкаф – я и в шкаф заглянул…

Эра – Молодец! Сыщик!.. Матрац, говоришь? Хи-хи, Ленка Федорова на голом матраце! Знали бы ее устанские подружки… Нет, правда, куда она могла подеваться?

Вадим – Попался мне на улице мальчишка – прямо на меня из кустов выкатился как колобок. По-моему, брат одной школьницы, Ануси Рожковой, имечко еще у него – Семен… Мальчишка точно не в себе – откуда он выпал? и бормотал непонятное – все они тут харзу жуют, даже дети… Вот он мне рассказал, что прибегала деваха, колотилась в дверь и скандалила – покоя в Котуте не дождешься. Затем на шум и крики вышел Иван Лешик, они о чем-то поговорили, вроде как согласились, обнялись и пошли вдвоем по улице. Куда? а я почем знаю!..

Эра – А Ленка?

Вадим – Тебе повторить? Читай по губам – я не знаю!!. Пацан не видел, чтобы кто-то выходил – через дверь, то есть. Но в Лешиковской берлоге никого не было. В общем коридоре дверь на балкон открыта – настежь распахнута, ветер гуляет, а шпингалета не было. Пусть второй этаж – там с балкона вниз железная лестница.

Эра – Ах, романтический побег! Твоя журналистка, наверное, побоялась, что та, вторая, ей волосы выдерет – ведь дикари кругом… Я Ленку понимаю – сама только что столкнулась с подобным экземпляром – чуть мне сеанс не сорвал… И где сейчас она бродит, неприятностей ищет?

Вадим – Это меня тревожит. Лена в первый раз в Котуте. Темень, хоть глаз выколи. И еще маньяк здесь какой-то имеется – ну, слухи ползут по Укалаеву.

Эра – Ты окажешься замешанным в Ленкиных похождениях. Если поинтересуются твоими делишками в Котуте?.. Давай беги, ищи ее – пока не поздно.

Вадим – Сейчас, сейчас. В какую сторону бежать?

Эра – В наиболее вероятную – в сторону Межуя. Пешком. Вперед, Вадик!

Вадим – Знать бы еще – в какой стороне этот Межуй… Постойте, прошу! Да погодите!

Седло – А? Че надо?

Вадим – Вы не встречали сейчас молодую женщину – высокую, статную, рыжеволосую? Помогите мне, пожалуйста.

Седло – Че, дядя, баба сбежала? Не удержал? Где ее теперь найти? Только почему ты на пустой дороге ищешь? Вон рядом Кутуевский парк – там до хрена места…

Вадим – Какие глупости. Она порядочная женщина. Она приезжая, ничего здесь не знает. Бедная, наверное, заблудилась – бродит где-то рядом. Не могла она далеко убежать.

Седло – И чего она от тебя бегает?

Вадим – Вас не касается. Ее нужно непременно найти – впереди целая ночь. Ведь запросто замерзнуть, простудиться… Она же в поселке в первый раз.

Седло – Ха, в Кутуевском парке всегда найдется чувак, кто пожалеет и обогреет. Даже наши девки находят, а твоя красавица точно не будет одна-одинешенька.

Вадим – Что вы городите! Может случиться несчастье. Необходимо найти ее. Да будьте же человеком.

Седло – Чего трясешься? Ночи сейчас теплые… В старых беседках даже заночевать можно. А там и ночуют трое чудиков – старик Рожков их привел, но у себя не оставил. Не бойся, не съедят твою кралю.

Вадим – Прошу вас, прошу!

Седло – Чудак какой…

Вадим – Я заплачу!

Седло – Сколько дашь? Вальша, эй! Иди сюда. Вон этот парень просит отыскать его бабу, денег предлагает. Кажется, не придется сегодня ночью никого душ… – ну, ты понимаешь.

Валька – Заглохни, тупица. Слова выбирай.

Вадим – Как хорошо, что вы здесь. Ваш товарищ не понимает…

Валька – Непонятливым он уродился у мамки с папкой. Ого. Ты здесь что делаешь?

Вадим – А… Ты тоже здесь.

Валька – Ну, да. Только мы сейчас у себя дома. В Котуте. А вот ты… Гляди, Седло, вот наш благодетель – ну, тот, который нам за харзу платит. Только совсем не столько платит, как обещал – жадничает. Должок за ним. Я жадных не люблю, а ты, Седло?

Седло – И я тоже. Ты, Вальша, спроси его, чего ночью на пустой дороге делает? Чепуху всякую болтает.

Валька – Ему не привыкать. С деньгами нас обманул. Обманул, дядя? Признавайся!

Седло – Так он, что ли, у тебя харзу берет? Я же его видел в музее. Никогда бы не подумал – музейщик. Хотя чего – всякую старину в поселке скупать за копейки – очень может быть…

Валька – Это он от Жирика вышел – там сборище закончилось. Опять денег нагребли от доверчивых лохов. С собой несет. А давай проверим? Слышь, дядя, делиться надо! По справедливости.

Вадим – Шпана! Недотумки укалаевские! Не приближайтесь! По вам тюрьма плачет – туда вы непременно попадете!

Валька – Он нас пугает! Умора. Дядя, стой смирно, мы тебя сейчас пощупаем – лучше выворачивай сам карманы.

Вадим – Я вам покажу! Я милицию позову! Я вам! Бандиты!!

Валька – Зови, зови – вперед расскажи им, что ты харзой торгуешь. Здесь в Укалаеве страсть как не любят, когда чужие в Котуть лезут. Ну а мы от себя добавим, какой ты хороший, честный, образцовый – прямо на доску почета! Стариной, значит, интересуешься? Статейки пишешь? С директором музея за ручку здороваешься?

Вадим – Помогите!

Валька – Накричишься вдоволь – никто не услышит.

Вадим – Постойте. Валентин, ведь вы разумный человек. Нельзя же так. Я с вами полностью рассчитался, как уговаривались. Уговор дороже денег. И дальше продолжим наше сотрудничество – если вы будете вести себя правильно.

Валька – А как правильно? И как разумно? Слышь, Седло, слово странное сказал – сотрудничество. Это мы, то есть, верблюды – на своем горбу харзу волокем, оглядываемся, а денежки к музейщику текут. Но вместе мы сотрудничаем.

Вадим – Пошли вон! Нате! Грабьте! Вот что в карманах – больше ничего нет. Подавитесь!

Валька – Где деньги тех, кто к Жирику пришел? Скольких вы там объегорили? Бабки где? Бабки от глупых баб?

Вадим – Кретины! Того не понимаете, что они заранее заплатили. Выкусите!

Седло – Ну, Вальша, такого долбоеда надо как следует приложить – а уж если совсем получится, то и ладно. Просто руки чешутся. Пора нам киллерами становиться всерьез.

Вадим – А-а-а!

Елена – Вадим! Вадим! Что с вами? Да очнитесь же.

Вадим – М-м-м…

Елена – О Господи, ненормальный день – вернее, ночь…

Вадим —

Это вы, Лена… Елена Прекрасная…

Елена – Конечно, я. А вот что с вами приключилось?

Вадим – М-м… Что?

Елена – Вид у вас ужасный, как после побоища. Рукав оторванный. Лицо разбито. Здоровенный синяк. Вообще, странно – слишком часто я стала встречать мужчин с синяками – и как раз тех, на кого никогда бы не подумала… Здесь в Укалаеве жесткие порядки. Например, вы, Вадим. Ведь вы же назвались историком, кабинетным ученым, то есть человеком очень мирным. И чтобы так драться… Тот – первый, с похожим синяком – хотя бы милиционер, у него опасная работа… А вас где угораздило? В музее?

Вадим – М-м… Как же больно. Мне трудно говорить. Болит рот.

Елена – Да? Но стихи же вы декламировали… Вам изрядно досталось. Жаль, у меня нет чего-то холодного – приложить к синяку. Терпите.

Вадим – Все нормально. В смысле – это просто недоразумение. Так, хулиганство местных подростков. Подобное может произойти где угодно. Не повезло.

Елена – Не оправдывайтесь. Вам же очень больно.

Вадим – Чепуха, я справлюсь… Куда же вы пропали, Лена?

Елена – Это вы пропали, а не я.

Вадим – Я ненадолго отлучился из дома Лешиков – неподалеку должно было состояться весьма интересное для меня мероприятие. А вы так увлеклись новым знакомством…

Елена – Что вы имеете в виду? Действительно, меня очень интересовал укалаевский феномен. И для моей цели два брата Лешики, к которым вы меня привели, подходили идеально… Старший, Иван – безусловно, талантлив, я потрясена его работами… Я сейчас вспоминаю его фигурки тотемных зверей, служителей тона, стариков с громадными носами и раскрашенными зрачками, эти шесты с личинами, куклы – менгельти… Я сделала массу интересных снимков – думаю, статья должна получиться… Я сделаю вашего Лешика знаменитостью.

Вадим – Я рад, Лена. Вы нашли, что искали… Так вот, я отлучился, а когда вернулся обратно, то стучал в дверь – долго стучал, мне никто не открыл…

Елена – Не знаю, как вы стучали, Вадим. Люди так неделикатны…

Вадим – Пустяки, не будем спорить. Вы, наверное, испугались скандала. Что вы хотите, местные нравы… И местные женщины слишком крикливы – и ревнивы – чрезмерная шумность компенсирует ихнюю забитость. А уж словарный запас – вы сами убедились…

Елена – Повторяю, ничего я не слышала. И да, мне не понравилось, как кричала та женщина – совершенно безобразно. Конечно, я понимаю, художник – свободные отношения, страсти и все такое… Сначала я бежала по дороге, потом споткнулась и упала прямо на землю, расшибла локоть больно. Сколько времени не двигалась – не знаю. Помню лишь странный шум – словно шуршание в воздухе, шелест – словно шевелятся миллиарды стрекозиных крылышек, и звук больно на уши давит. Здесь же тьма кромешная – ни одного фонаря не горит. Смотришь вокруг, но глаза будто плотно закрыты – оранжевый ореол расплывается, какие-то волны пробегают. Я даже перестала ощущать, что лежу на земле – словно тело мое растворилось и кругом одна лишь тьма, и я сама – тьма… Нет, правду пела та девушка в Катеринке – нет меня больше, я стала той тьмою… Яркие ассоциации… А потом вдруг начинаешь различать тьму – она движется, расправляется, загустевает, наваливается, и ты плывешь – невольно странные мысли в голову лезут, и разные картинки мелькают. Я несколько раз видела словно бы лица – не совсем ясно, но черты складывались – какие-то слишком вытянутые, изменчивые, искаженные – нет, не лица, а личины, и шеи развернуты столь причудливо… Дальше внизу проступали очертания фигур – они движутся, извиваются в беспрерывном танце, в едином кружении… Сама не постигаю, что описала. А вы?

Вадим – Бедная Леночка, вы перепуганы и продрогли.

Елена – Да уж, ощущения сильные – до сих пор мороз по коже…

Вадим – То, что вы описываете – ну, что вам привиделось – очень напоминает ранек.

Елена – Кого?

Вадим – Раньки – призрачные создания для укалаев. Они сотканы из воздуха, подвижны и невесомы – где раньки, там всегда образуется их кружение, их так называемые тела обладают невероятной гибкостью – суставы могут сокращаться в любую сторону, все в раньках ежесекундно дрожит, искажается, меняется. Строго говоря, непонятно, какого пола эти существа. Хотя в укалаевских преданиях это все-таки очень высокие (гораздо выше обыкновенного человеческого роста), худосочные девушки с распущенными волосами, в длинных развевающихся одеяниях, босоногие, лихорадочные. Характерное выражение – хоровод ранек – они возникают из ночного воздуха и могут закружить человека, заморочить и погубить. Далеко не слабые и не безобидные создания эти невесомые раньки… А голос ранек – удивительно, но и его вы угадали, Лена – вы даже сравнение употребили все то же – шуршание крыльев…

Елена – Что за раньки? Призраки?

Вадим – Не совсем. Это нечеловеческие призраки – у них нет обыкновенных чувств, мыслей, души. И даже более того – раньки никогда не были дружелюбны к людям.

Елена – Что они хотят?

Вадим – Они ничего не хотят. Они всего лишь сопровождение. Как сейчас модно выразиться – эскорт, вип эскорт, свита…

Елена – Что сопровождают?

Вадим – Какой-нибудь феномен. Вы больше ничего не видели, Лена?

Елена – Ох, понятно. Оставьте свои легенды, Вадим. Лучше посмотрите – кажется, я затылок разбила при падении – в волосах нащупала сгустки…

Вадим – Сейчас, посмотрю…

Елена – Ничего я не видела. Я теперь думаю, что все время просто пролежала как бревно. Нельзя ведь считать чудом девушку, которую я едва разглядела…

Вадим – Что? Какую девушку?

Елена – Одинокую фигуру в платье или в юбке – не разобрала, но уж точно не в брюках – на голове повязан платок, на ногах ничего нет – она ступала босыми ступнями по траве и веткам… Это точно была девушка – нормальная девушка, невысокая и не бесплотная, она никак не искажалась, не танцевала. А лица ее я не разглядела – платок был повязан слишком низко…

Вадим – И что же девушка делала?

Елена – Вот этого не скажу – не помню, шла она или просто стояла, не помню никаких ее жестов – просто ощущение у меня, что там была девушка – куда затем девалась, тоже не знаю… Сегодня все куда-то деваются…

Вадим – Гм… Вам нужно отдохнуть, Лена. Хватит на сегодня укалаевских феноменов.

Елена – Я безумно устала. Мечтаю принять горячую, очень горячую ванну с пеной, лечь и спать, спать, спать – пусть даже ваши раньки мне приснятся…

Вадим – Позвонить Игорю? Хотя будет затруднительно. И Венера куда-то пропала, испарилась просто. Вы правы, все куда-то пропадают…

Елена – Ах, сегодня вечер пропаж – наверное, таким он и запомнится. Я почему-то уверена, что когда все встанет на свои места, и все пропажи отыщутся, я вернусь к нормальной жизни, уеду в Устан – ведь когда-нибудь я же уеду отсюда – и я еще долго буду вспоминать этот вечер…

Вадим – Буду очень рад, если вы сохраните о сегодняшнем вечере исключительно приятные воспоминания.

Елена – Смейтесь, смейтесь. Зато я скажу, что когда я упала и пролежала без сознания – после поднялась и ощутила – я словно не я. У меня никогда не было видений…

Вадим – Леночка, все объясняется самым прозаическим способом – поселковский гений Лешик курит харзу – обычно ее жуют, но Лешик ведь все делает по-своему – обычные привычки богемы, хотя здесь о такой штуке даже не слыхивали. Когда вы к нему приходили, неужели не заметили особый запах?

Елена – Вонь редкостная в бараке стояла.

Вот. Такой дым вдохнешь – и голова кружится. Не могу это выносить…

Елена – Если так – очень жаль… Что за гадость?

Вадим – Тьфу, называется харзой – местный наркотик, дикая сорная трава встречается на севере в глухих местах – так просто не отыщешь и не нарвешь. В СССР боролись, изничтожали, сажали – сейчас все брошено, трава потихоньку вырастает, потребление тоже – не только среди аборигенов – у тех хотя бы давние правила потребления харзы – не просто так, и не без разбору. Иммунитету пришлого русского населения очень помогли старообрядческие запреты – вина, табака, харзы… Не зря местные заводчики Седоны всю административную верхушку ставили из раскольников – надежно и навсегда… Что теперь вспоминать – прежние скрепы разрушены, процесс пошел развиваться внутрь – я слышал, что дурью торгуют все больше.

Елена – Как и везде. Эта зараза везде лезет… Теперь я вспомнила – я слышала обрывки вашего разговора с местным мальчишкой – он вас в чем-то упрекал.

Вадим – Обрывки ничего не значат. Мы обсуждали разные вещи…

Елена – Я слышала про харзу…

Вадим – Вам послышалось. В такую странную ночь многое слышится – слышен звон… Как и мне послышалось, когда я стучал к Лешикам. Вы ведь были там, Лена?

Елена – Сколько можно повторять! Вообще, пора выбираться из вашего Котутя – для одного вечера слишком много впечатлений. Можно ведь тормознуть машину? Мы на дороге.

Вадим – На какой дороге? На этой дороге по ночам только раньки мечутся туда – сюда… Даже укалаи не ходят.

Елена – Так что же? Не ночевать же здесь?.. Не стойте столбом – сделайте что-нибудь. Слушайте, я продрогла.

Вадим – А мне показалось, что вы очень разгоряченная – после всего-то…

Елена – Вы хам!

Вадим – А не я в Котуть напрашивался. В незнакомом месте лучше вести себя предусмотрительно – не доверяться первому встречному – пусть вы даже и потрясены его талантом… Укалаи – они такие.

Елена – Вы смеете так со мной разговаривать? А еще говорили, что друг Игоря.

Вадим – Именно потому, что я его друг, не могу остаться равнодушным. Совесть у меня неспокойна. Извините, Лена, слишком многое произошло в этот вечер.

Елена – Вы… вы… Я все расскажу Игорю!

Вадим – А расскажите. И в подробностях.

Елена – Редкостный хам!

Вадим – Вы тогда кто?

Елена – Оставьте меня! Знать вас не хочу больше! Сожалею о нашей поездке!

Вадим – Лена! Лена, стойте, куда вы собрались?.. Остановись, дурочка, здесь же лес рядом – а там даже волки могут быть. Заблудитесь – пропадете, я не шучу. Да стой же!

Елена – Пусти! Мало вы схлопотали – надо было дух вышибить напрочь!

Вадим – Ну, ты не представляйся оскорбленной королевишной. Смехота… Лена, хватит вести себя как ребенок. Хочется провести ночь под открытым небом? Или к Лешикам вернемся?

Елена – Неужели здесь вообще никто не ездит? Хотя бы одна машина… Предупреждаю, я с вами не поеду!

Вадим – Пожалуйста! Никто здесь не ездит – если вдруг появится, то это очередной клиент поселковских проституток – в Кутуевский парк гонит. Но вам же не подойдет?.. Кажется, я слышу мотор…

Елена – Да, да, кто-то едет! Он нас не видит!

Вадим – Тише, не бросайтесь под колеса. Увидит.

Елена – Эй! Эй! Тормозите! Мы тут!!

Богдан – Ах, друзья мои! Воистину тесен мир! Леночка, привет, солнышко. Репортаж делаешь? На тему? Коренева – в мэры, папу твоего – в директора завода, Укалаев – к процветанию? Только почему в темном лесу? Надо на избирательном участке, на фоне лозунгов – да поучитесь же у коммунистов, они знали, как погнать народ стройными колоннами к урнам – ну, в смысле, не мусор… В новостном выпуске на ОБЛ-ТВ тебя увидим? Ты – красотка! Народ должен знать своих кумиров. Все на выборы! Ура, товарищи! Я счастлив…

Лена – Богдан!! Блин!

Богдан – Ты тоже на сеансе у экстрасенса была? Я тебя там не заметил. Ну, как? У меня лично море впечатлений. Прикоснуться к неизведанному…

Вадим – Я ведь говорил – паяц, паяц – как всегда…

Богдан – Ах, ты? И с синяком? Давай, давай – иди дальше. На прощанье пожмем друг другу руки, мученик науки ты наш – пусть мы сегодня все никак не распрощаемся. Весло хочешь? Или веслом?

Вадим – Я тебя сейчас придушу, пузан мерзопакостный!

Богдан – Но, но! Полегче. Я мог бы вообще не останавливаться. Куковать вам тут до утра, если бы не моя добрая воля. И так вы меня благодарите?

Лена – Ешеньки… Богда-ан…

Богдан – Кто мне объяснит, что за дурдом здесь творится?!!