Читать книгу Патриархат: истоки и древность - Павел Соболев - Страница 7

Нансен писал об эскимосах: «Тот факт, что женщины не пользуются таким значением, как мужчины, отчасти обнаруживается и при рождении ребенка. Если родится мальчик, отец и мать так и сияют от счастья; если же родится дочь, оба плачут или выказывают своё полное неудовольствие. Но можно ли этому удивляться? Хотя эскимос и очень добр по природе, но ведь и он только человек. Мальчик представляется для него будущим охотником, опорой семьи и кормильцем престарелых родителей, а с другой стороны он находит, что девочек уж и так довольно на свете». Рассуждения Нансена об опоре семьи, которую представляют собой лишь мальчики-охотники, выглядят необычно после его же списка женских трудов и обвинений мужчин в лености. Американский этнолог Эдвард Уильям Нельсон также писал, как эскимосы даже имели обычай убивать маленьких девочек по причине их низкой ценности (в современной науке это общеизвестный факт). «Когда младенцев убивают, их выводят обнажёнными на кладбище и там выставляют на холод, наполняя их рты снегом, так что они быстро замерзают насмерть» [190, p. 289].

Убийство девочек в действительности являлось обычной практикой среди многих собирателей. Например, у венесуэльских индейцев хиви (гуахибо) родители избавляются от младенцев-девочек аж в 4 раза чаще, чем от младенцев-мальчиков [165]. Знаменитые воинственные яномамо Южной Америки убивали значительную часть своих новорожденных девочек, при этом их женщины «очень хотят иметь сыновей. Рождение сына повышает престиж матери, возвышает её в глазах соплеменников, так как из мальчика вырастет будущий воин, защитник. Что же касается девочки, то на неё смотрят безразлично. Рождение дочери для яноама плохо не само по себе, а потому, что оно на долгий срок откладывает надежду иметь сына» [13, с. 122]. Вопрос престижности сына действительно характерен для разных народов планеты, а отнюдь не только для более поздних земледельческих, как часто принято считать. Среди выдвинутых гипотез о причинах такого положения дел была и высокая воинственность народов собирателей, в условиях чего значение мальчиков как будущих воинов вырастало. «Проанализировав данные по половозрастной структуре 160 племён Азии, Африки, Океании и Америки, собранные в то время, когда эти народы ещё вели межплеменные войны, исследователи пришли к выводу, что во всех случаях мальчиков на треть или четверть больше, чем девочек. Когда под влиянием европейской колонизации межплеменные войны прекращались, пропорция выравнивалась» (с. 123).

Впрочем, версию о влиянии именно войн на высокий престиж сыновей нельзя считать доказанной и убедительной, ведь европейская колонизация прекратила не только межплеменные столкновения аборигенов, но и многие другие их культурные традиции: охоту за головами, ритуальный каннибализм и особые мужские ритуалы с насилием против женщин. В число прекращённых практик могло войти и уничтожение девочек – вне прямой связи с войнами.

Сейчас нельзя сказать, был ли инфантицид девочек всеобщей культурной практикой древних народов, но его широкое распространение не оставляет сомнений, а ещё очевиднее – большая престижность сына. Это сложилось не в условиях производящей экономики, а гораздо раньше. По какой-то причине значимость мужчины оказалась такой большой, что даже тысячелетия спустя, уже в индустриально развитых странах, люди чаще предпочитают делать аборт, узнав, что у них родится дочка. Только за последние полвека по всему миру в результате избирательных абортов не родилось около 23 млн девочек [126]. Бóльшая ценность рождения мальчика отражалась и в брачном обряде славян, когда на колени невесте усаживали ребёнка того пола, которого ей желали родить, – как правило, это был именно мальчик. Более того, фольклористы утверждают, что на Руси, женщин, рожающих девочек, даже считали «пустыми», неплодными [20, с. 98]. Исследователи отмечают, что «когда речь заходит о рождении первого ребёнка, родители в два раза чаще называют предпочтительным появление мальчика, среди отцов эта цифра равна четырём. Даже слово, которое существует в русском языке для обозначения первого ребёнка – «первенец», мужского рода. Аналога женского рода не существует… Дети приходят в мир, где мальчикам отдаётся явное предпочтение» [56, с. 130]. При этом речь идёт уже о вполне себе современном индустриальном обществе, и все обоснования большей значимости сыновей в духе «будущий кормилец семьи» или «наследник хозяйства» явно несостоятельны. Даже в соцсетях родители делают заметки о сыновьях чаще, чем о дочерях, и эти заметки также получают больше лайков [213]. Причины этого кроются в загадочной культурной установке, корни которой ещё только предстоит установить. Впрочем, этому и посвящена данная книга.