Читать книгу От бомжа до бабочки - Питер Джаггс - Страница 6

Жизнь у меня в Паттайе отличная, благодаря муай тай13, которым мне повезло зарабатывать на жизнь. Я уже не так юн, силен и быстр, как в лучшие годы, и когда начались травмы и слишком частые проигрыши на стадионе «Лумпини»14 в Бангкоке, мой тренер свел меня с агентом, а тот предложил хорошие деньги, чтоб я перебрался в Паттайю и дрался перед туристами. Я согласился не раздумывая.

Я все еще в прекрасной форме, поскольку забочусь о себе. Я начал заниматься боксом в семь и с тех пор вот уже двадцать восемь лет тренируюсь практически каждый день. Жизнь без алкоголя и на строгой высокобелковой диете тоже себя окупает. На мне нет ни унции жира, я абсолютно здоров и жёсток как тиковое дерево. И мне еще достанет гибкости завершить бой за долю секунды высоким ударом с разворота, если противнику хватит, наоборот, глупости открыться справа. К сожалению, как у всех боксеров, реакции у меня с возрастом стали замедляться, а значит, в один прекрасный день мне грозила реально серьезная травма, если бы я и дальше дрался с молодыми да ранними, которых выставляли против меня в Бангкоке.

Тот последний бой с Сомчитом «Пчелой» Тхампуторном был ужасен. Я не мог к нему подобраться, и этот изворотливый гаденыш постепенно крошил меня на куски и совершенно меня распотрошил и вымотал, а потом добил окончательно чудовищным ударом локтя в левую скулу. Потом я полтора месяца сосал суп через сшитые челюсти, и скула до сих иногда побаливает.

Говоря по правде, я был лишь чуточку лучше среднестатистического боксера, но всегда упорно тренировался, чтобы это компенсировать. Я невероятно подтянут, смел, очень силен и никогда не сдаюсь. Толпе на стадионе Лумпини всегда нравился мой атакующий стиль, хотя из-за него я порой оказывался на полу – а лучше было бы сдержаться, подольше помотать соперника, не бросаться на него сломя голову.

Агент, который привез меня в Паттайю, сказал, что я идеально подхожу для ринга под старой дискотекой «Морской бар». Мое Мое накачанное тело тело и свирепое, битое, и все же довольно привлекательное лицо – как раз то, на что приходят поглазеть фаранги, а также китайские и японские туристы. Мои выступления всегда зрелищны, но в отличие от Лумпини, здесь наша работа – просто развлечение для отдыхающих. Ну да, мы молотим друг друга руками и ногами довольно сильно, и не все бои договорные, но нам же выходить на ринг и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, так что мы стараемся друг друга щадить. Эти спектакли прилично оплачиваются, а неудобство сломанного ребра или челюсти состоит в том, что пару недель не платят ничего. Поэтому неписаное правило гласит, что деремся мы размеренно и вполсилы, чтоб не покалечить друг друга надолго.

Я-то считаю, что туристам такие постановочные бои подходят больше. Посмотреть на бокс приходят и женщины, и дети, и я пару раз видал шок на лицах, когда кто-нибудь из нас начинал зверствовать, кому-то ломали нос, рвали губу, и вокруг чуток брызгало кровью. Пожалуй, лучше им и не видеть по-настоящему серьезных боев муай тай – на самопальных стадионах из гофрированного железа на пересохшем рисовом поле где-нибудь в глубинке. Вот там мы бьем друг друга взаправду. Если боксер избивает соперника жестко и остервенело, агент вполне может отправить его тренироваться в Бангкок, чтобы тот дрался уже не за сотни, а за миллионы бат, которые победитель держит во рту, встав на колени перед судьей, по освященной временем традиции. Каждый год в деревенских боях гибнут десятки юных бойцов, так что поверьте, там никто не миндальничает. У меня большой прорыв случился, когда мне было семнадцать и наша боксерская школа приехала на соревнования в Рой Эт15 из моего родного города в Корате16. Агенту из Бангкока понравилось, как я выбил передние зубы и порвал селезенку одному перспективному местному пацану; через месяц я выступал на стадионе Лумпини, а через год начал грести деньги лопатой.

В Паттайе мы деремся по-настоящему, только если кому-то из нас бросает вызов искушенный боец-фаранг. Муай тай в последнее время стал популярен во многих странах, некоторые фаранги глубоко вникли в наш спорт и относятся к нему всерьез. Многие сильны и отважны, упорно тренируются, знают все движения, и тайские боксеры, которые их недооценивают, заканчивают спиной на помосте и ногами вверх. Разумеется, большинство фарангов, которые взбираются на ринг, – глупцы, и даже самый захудалый из нас, тайцев, может убить или покалечить их в считаные секунды. Мы стараемся обходиться полегче с этими идиотами, которым вообще нечего соваться на ринг, – мы не хотим их изувечить. Если мне по несчастью выпадает боксировать с таким вот фарангом, для начала я обычно пару раз умеренно жестко бью его под ребра, и, как правило, он всё понимает. «Не нарывайся, дружок, не то получишь», – говорят ему мои кулаки и ноги, и, если у него есть хоть капля соображения, нарываться он не будет.

Многие из нас терпеть не могут драться с фарангами: глупо выглядишь, когда они выступают против тебя хорошо, а ты осторожничаешь, потому что не хочешь их покалечить. Иногда, впрочем, от этого не уйти – если они все же нарываются или совсем ничего не умеют. Помимо таких случаев, мы перестаем себя сдерживать и кровь брызжет во все стороны, лишь когда соперник задолжал нам денег или увел подружку. В целом же все мы, боксеры Паттайи, – лучшие друзья; вместе тренируемся, едим и работаем, любим наш спорт и ладим друг с другом. Раз в месяц получаем хорошую зарплату, которую дополняют весьма приличные чаевые, когда после боя мы проходим по рядам среди зрителей. Полуголые, с раздутыми мускулами, воняющие маслом, покрытые потом, а порою, и немного в крови; если скорчить рожу посвирепее, мало кто из толпы отрицательно мотнет головой в ответ на мягкую, однако настойчивую просьбу о небольшом вознаграждении; дают обычно бат сто, лишь бы мы отстали. Конечно, это лишь часть шоу – мы не будем создавать проблем туристам. Они – наш источник дохода.

Я, пожалуй, смогу выступать так еще года четыре или пять. Я уже купил домик в родной деревне в Корате и скопил около полумиллиона бат на счету в банке. Когда отойду от дел, хочу стать тренером и готовить молодых боксеров – правда, владельцы нескольких местных гоу-гоу-баров и клубов на Пешеходной зовут работать вышибалой за очень хорошие деньги. Мое будущее выглядит вполне прилично. В отличие от многих парней, я не спустил все деньги на девушек и не женился. А зачем мне? Моя любовь – бокс. В молодости у меня была девушка в Корате, мы прожили вместе три года, но повзрослев, она разжирела, обленилась, стала ныть и без конца клянчить деньги, так что однажды я вышел из дома и больше не вернулся. Я все еще симпатичен лицом и в хорошей форме, в Паттайе меня хорошо знают и уважают как спортсмена, ведущего здоровый образ жизни, так что, если мне понадобится девушка, выбор широк. Вот уж в чем здесь нет недостатка. Однажды я даже прожил неделю с девушкой-фарангом, которая запала на мою внешность. Она была суай17, но май супаб18, и редко принимала душ, так что под мышками и между ног у нее плохо пахло. Еще у нее была ужасно грубая щетина, поскольку она не брила ноги как следует, и парни в спортзале без конца над этим подтрунивали. Я был рад, когда она вернулась в Англию, а я снова смог сосредоточиться на боксе.

Сегодня я боксирую с бельгийским боксером. По одному его виду ясно, что он очень силен, натренирован и быстр. По тому, как он разминается и молотит кулаками воздух, я понимаю: мне придется несладко. После традиционного рам муай19 звенит гонг, и по тому, как соперник приближается и начинает кружить вокруг меня, я понимаю: этот знает, что делает. Я стремительно атакую и дважды бью ему в подреберье, со всей силы. Он и бровью не ведет и переходит в контратаку, наносит круговой удар стопой, чуть не попадает мне в скулу, и я танцую, отступая. Теперь я знаю, что для фаранга он очень гибкий и способен на высокие удары ногой – надо с ним очень осторожно, иначе он сделает из меня посмешище. Я целюсь правым хуком ему в голову, но он уворачивается – мне не хватает каких-то миллиметров. На ринге в Лумпини я бы покончил с ним ударом локтя, отдернув руку назад; но бить локтями и головой перед туристами в Паттайе нам строго запрещено.

Мой соперник стремительно движется и мощно бьет ступней мне в живот, зрители аплодируют, но я тренирую брюшные мышцы без малого три десятка лет как раз для таких случаев, и мой живот тверд как стальной лист. Когда я, пританцовывая, отхожу без всякого ущерба от удара, лицо у бельгийца удивленное. Однако он намного моложе и быстрее меня. Он делает финт левой и затем наносит непередаваемой красоты прямой удар правой прямо мне в нос. Хрясь! Мой нос сломан – в десятый раз за мою карьеру – и две струйки крови стекают в рот. Его друзья в толпе приходят в неистовство. Мне по-настоящему больно, и я чертыхаюсь про себя, отгоняя боль. Этот парень хорош, опасен и не сбавляет обороты. На его стороне молодость, он в лучшей форме, чем я, и мне придется призвать на помощь весь свой опыт, чтобы справиться с ним, пока он меня совсем не покалечил. Звон гонга извещает о конце первого раунда, и я возвращаюсь в свой угол, где секунданты вставляют мне в нос ватные тампоны, чтобы остановить кровь, и хлопают меня по лицу, крича: «проснись уже наконец!».

Когда мы сходимся во втором раунде, я позволяю бельгийцу запереть меня в углу и подубасить по макушке и ушам, а сам защищаю нос и челюсть перчатками. Я делаю вид, что ослабел, даю ему увидеть, как у меня дрожат ноги, опускаю руки и голову. Зрители вопят ему, что меня пора кончать; кровожадные мерзавцы хотят посмотреть, как фаранг побьет тайца. Бельгиец чувствует свое превосходство и пытается разделаться со мной шквалом жестких ударов по затылку и шее. Он совершенно забывает прежнюю осторожность, думая, что мне конец. Этого и ждал. Я делаю шаг назад, спиной отталкиваюсь от канатов и на отскоке впечатываю правое колено ему в левую почку – изо всех сил, как в боях на Лумпини. Он скрючивается, и я наношу мощный апперкот ему в челюсть. Глаза у него закатываются, видны одни белки, и я понимаю, что практически разделался с ним, но он силен и отважен и просто так не сдастся. Он пытается сдержать меня, обхватив руками, его голова ложится мне на плечо, как возлюбленной. Я стряхиваю его двумя жесткими ударами коленом по обеим сторонам под низ его грудной клетки. Внутри у него что-то хрустит – вот теперь бой точно закончен. Для пущей уверенности я снова дважды бью его в челюсть, и рефери мчится остановить бой, а бельгиец сползает на помост, так толком и не разжав объятий. Он медленно оседает на пол, и его разбитое лицо оставляет липкий багровый след у меня на животе, на шортах и ногах. Воющая толпа уже переключила свою верность на меня. При виде крови и боли в этом лучшем за вечер поединке она аплодирует и визжит, как стадо демонов. Я возвращаюсь в свой угол, подняв руки. Мне больно, и я знаю, что этот бой был настоящим.

После того, как секунданты подлатали нас обоих, мы сходимся на середине ринга, пожимаем друг другу руки и обнимаемся. Молодой фаранг слегка морщится – ребро-то сломано, – но он великолепный спортсмен, он очень крепок и улыбается мне разбитыми губами. Говоря по правде, его боксерская техника лучше моей, он смел и умел, а также моложе и быстрее. Он мог бы побить меня с легкостью, и мы оба знаем, что мне удалось выиграть бой лишь за счет моего многолетнего опыта.

Я ныряю под щетинистые канаты и покидаю ринг. Я хмурю брови и делаю зверское лицо, обходя зрителей и собирая чаевые. Толпа сегодня большая, и никто не желает огорчать крутого мужика, который превратил в месиво юного бельгийского крепыша. Мне подают охотно, и я ухожу с тремя тысячами бат. Нынче я хорошо поработал, если не считать разбитый нос. Я иду переодеваться, и ко мне заходит мой агент.

– Как твой джамук20, Бонг? – спрашивает он, хотя по его виду не скажешь, что его это заботит.

– Нормально, босс, не так уж плохо, – заверяю его я.

– Вот и молодец, потому что я поставил тебя на бой с Комом завтра вечером. Не волнуйся, я ему сказал, чтоб нос не трогал.

– Супер, босс. До завтра!

Двадцать минут спустя, приняв душ и переодевшись, я иду по Пешеходной, где припарковал свой мотоцикл Yamaha Virago. По пути я замечаю, что навстречу мне идет молодой бельгийский боксер со своей подружкой из бара. Ой нет. Он меня узнал. Он выпутывается из девичьих объятий и идет прямо на меня. Я готовлюсь отступить: я не дерусь на улице, тем более забесплатно. Но я волнуюсь зря, все О.К., и я вздыхаю с облегчением. Он хороший парень, он просто хочет еще раз пожать мне руку.

– Отличный бой! Отличный бой! – Он улыбается своими опухшими губами.

– Да, первый класс, – скалюсь я в ответ; но по правде говоря, я уже выбросил этот бой из головы. Очередная трудовая смена, не больше. Нос болит, все тело ломит, надо хорошо поесть и выспаться, чтобы к завтрашнему вечеру я был готов боксировать с Комом.