Читать книгу Твоя история - Полемий Бес де Поль - Страница 6

«Весенний мираж»

Души не радует цветущая природа, веселый смех хорошеющих одноклассниц, теплое, ласковое солнце. Все мысли куда-то запропастились, словно их и не было. Иван так же, как обычно, выходит из дома, так же бредет по улицам в обход арки, служащей укрытием самым отвязным хулиганам города, так же в последнюю секунду заходит в класс и занимает ближайшее к выходу место.

На крайнюю парту никто и никогда не садится. Одноклассники с таким отвращением относятся к Ване, что уже только их взгляды каждый раз заставляют Анастасию Сергеевну одновременно сердиться и исполняться жалости. Но мальчика они давно не беспокоят. Он с ранних лет живет в этой обстановке, не помня давно уже своего первого дня в школе, одного из немногих, когда никто не обращал на Ивана внимания. Его мысли заняты другим. Теперь, когда отец понемногу начинает приходить в себя, он ждет, что вскоре ссора родителей может разгореться с невиданной прежде яростью. Что тогда будет? Впрочем, на этом мысли обрываются, слишком юный, мальчик не способен вообразить их продолжение, а на уме остается лишь одно только беспокойство.

Но есть еще в мире то, что удерживает Ивана от побега, и сегодня день начинается с того, что мальчик встречается с утра с этой причиной.

– Откройте тетради и запишите тему. – Звучит в его ушах приятный голос красивой как никогда Анастасии Сергеевны.

В сравнении со всеми, кого только видел Иван, даже включая ярких женщин с обложек старых журналов, попадавших в руки мальчика всего несколько раз за всю жизнь, его учительница превосходит своей красотой и очарованием всех их настолько, что кажется, словно и нет кроме нее на целом свете настоящей женщины, а только списанные с ее образа карикатуры, воплощенные в образах всех остальных.

Иван смотрит заворожено на свою учительницу, осмеливаясь поднять взгляд только, когда она поворачивается к доске, но и тогда наблюдает исподлобья, чтобы этого не могли заметить одноклассники. И они не замечают. Ему как обычно прилетает в затылок несколько жеванных бумажных огрызков, выпущенных из очищенной от стержня трубки из-под ручки, ложится на парту несколько смятых записок с угрозами, которые и читать не нужно, чтобы догадаться о содержании, словом, все проходит так, как последние лет десять.

Но вот урок заканчивается, а Иван уже готов сбежать из класса, чтобы исчезнуть с территории школы ровно на время перемены и, как всегда, оказаться на следующем уроке ровно в последнюю секунду. Только у классной на этот счет другие планы.

– Сибиряков, подожди! – Останавливает учительница его на пороге. – Мне нужно с тобой поговорить.

Женщина подзывает Ивана жестом, но вряд ли это может обрадовать. Марат и несколько других уже скалят зубы. Теперь Ване придется выходить из класса после них, а это значит только то, что им даже гнаться за ним не придется, он сам выйдет скоро из класса к ним навстречу. Марат улыбается, не отводя взгляда, а когда проходит мимо, то осторожно, чтобы не заметила Анастасия Сергеевна, толкает Ивана плечом. А классная закрывает журнал, садится за стол и ждет, когда остальные ученики покинут кабинет.

– Ваня, ты должен рассказать мне, что произошло.

Подсознание Анастасии Сергеевны подсказывает ее телу, как выразить всю серьезность и важность начинающейся беседы. Она выпрямляет спину, складывает руки на столе, опершись на локти, и взглядом демонстрирует крайнюю сосредоточенность. В это время еще люди настолько темны и нелепы в своих познаниях человеческой сути, что многие из них вполне искренне полагают, будто лучший способ вести серьезную беседу, это говорить искренне и честно, спрашивать ровно то, о чем думаешь. Их ум не обременен еще тяжеловесными взаимоотношенческими конструкциями, а потому даже взрослые люди, воспитанные по устаревшим образцам разваливающегося государства, говорят прямо, не намекая, не выпытывая, не пытаясь вывести на чистую воду.

– Тебя бьют в школе?

Такая и Анастасия Сергеевна. Она смотрит на Ивана, рассчитывая не в его лице или поступках выискивать и додумывать ответы, а вежливо дожидаясь, когда мальчик откроется ей, скажет правду, доверится, чтобы была возможность помочь ему. Но он молчит, опустив голову и только скромно и боязливо покачав ей.

– Во дворе? – Продолжает учительница, на этот раз снова получая тот же ответ, но не решаясь сдаваться так просто. – Дома?

Иван на миг поднимает голову, затем снова опускает и качает головой сильнее.

– Послушай…

Анастасия Сергеевна поднимается со стула, встает перед мальчиком, опершись на край стола, но не сразу отыскивает подходящие слова, боясь обидеть или расстроить своего ученика. И все же, ей необходимо выяснить причину, по которой на его худощавом лице появляются то и дело новые синяки, ведь объяснения самого Ивана слишком часто повторяются, а мало кто согласится долго верить, что мальчик так часто бьется лицом о дверные косяки или падает с лестницы.

– Учителя – это вторые родители. Мы так же беспокоимся за вас, так же волнуемся, так же хотим помочь.

Мальчик все равно не решается поднять голову.

– Но чтобы это сделать, мне нужно знать, что происходит. Ну так что, расскажешь, кто тебя побил?

Искренняя и честная, Анастасия Сергеевна вряд ли подозревала, что отправиться работать с самыми лживыми людьми, какие только бывают, с детьми. Многие предпочитают обманываться, считая, будто дети безгрешны настолько, что даже само предположение, будто они могут намеренно соврать, уже достойно осуждения. В действительности, все как раз наоборот. Все же, ребенок не может попросту иногда контролировать свои позывы, чувства, которые призывают его действовать здесь и сейчас. Именно поэтому, ребенка нельзя винить за то, что он лжет, как и за то, что он сумеет взвешенно принимать решения, влияющие на его судьбу. На всем свете не найти такого ребенка, который предпочтет учебу игре с друзьями, хотя взрослым и очевидно, насколько полезно первое и бесполезно второе. И тяжелее всего приходится тем, кому с детства внушали иное мнение, но кто потом вынужден наблюдать, как рушатся его представления.

Иван поднимает голову, но продолжает избегать взгляда учительницы.

– Никто меня не бил.

– А ну не ври мне!

Строгий голос и нахмуренные брови учительницы заставляют мальчика почувствовать себя виноватым. Он знает, что врет, и теперь начинает думать, что, наверное, знает и она, раз так говорит. Но как понять, стоит ли признаться, или продолжать настаивать? Он думает, не решаясь заговорить, не зная, стоит ли, волнуясь все сильнее, но Анастасия Сергеевна видит это по-своему. Ей кажется, что он не скажет, не выдаст одноклассников, или хулиганов, или тем более родителей. Но она последние несколько лет наблюдает, как один из ее учеников убегает из класса, едва только прозвенит звонок, как он прячется, исчезает на переменах, как возвращается на урок за несколько секунд до звонка, как избегает одноклассников и как те над ним издеваются. Больше ответственная и жалостливая Анастасия Сергеевна не может этого игнорировать, а теперь даже уже чувствует себя виноватой за то, что не вмешалась раньше.

– А ты знаешь, кто такие соучастники? – Исполняется женщина уверенностью, прибегая к секретному оружию и, когда Иван качает в ответ головой, приподнимает его голову за подбородок, вынуждая смотреть в ее серьезное лицо. – Если кто-то, например, сделал что-то плохое, а ты ему помог, то ты соучастник, а значит, такой же преступник, понимаешь?

Иван пытается опустить голову, но учительница снова касается его подбородка, не позволяя отвлечься. Но, как ни странно, это не вызывает неприятных ощущений, как должно бы. Ее лицо, выражающее строгость и недовольство, даже так завораживает не меньше.

– А знаешь, кто еще считается соучастником? – Говорит классная, не ожидая ответа. – Тот, кто знает, что кто-то совершил что-то плохое, но ничего не говорит, когда его об этом спрашивают.

Наконец, она позволяет Ивану опустить взгляд. И он готов во всем сознаться, готов рассказать ей о чем угодно, но не знает как. Он просто боится, что единственный в целом мире человек, который смотрит на него без отвращения, возненавидит Ваню также, как все остальные, когда узнает, что все это время, несмотря на доверие и заботу учительницы, он ей бессовестно врал, в чем нехотя, даже о том не подозревая, убеждает мальчика сама же Анастасия Сергеевна, всего лишь стараясь ему помочь как умеет.

Но молчание только затягивается, вот-вот уже прозвенит звонок, а ситуация все не проясняется. Для учительницы кажется уже очевидным тот факт, что мальчик ничего не расскажет, а для Ивана все заканчивается на секунду раньше, чем он набирается храбрости открыться этой красивой женщине, заставляющей его доверять ей безмерно и безоговорочно, но и бояться, что любое его слово может заставить ее изменить свое отношение.

– Ну, раз не хочешь говорить со мной, то придется объясняться с милиционерами.

Конечно, Ивана это пугает, но не столько, сколько мысль о том, что этот разговор может быть последним, что больше может и не представиться возможности постоять вот так вот рядом со своей учительницей, чувства к которой, возникшие неожиданно у мальчика, представляют его воображать такой исход худшим из возможных. Для него расставание с Анастасией Сергеевной кажется почти концом света, и Ваня даже подумать неспособен, что все это исчезает так же внезапно, как появляется, что в какой-то момент он перестанет думать о самой красивой из всех когда-либо виденных им женщин.

Иван поднимает голову, обуреваемый беспокойством, но классная уже выводит его из кабинета. К счастью, в это же мгновение звонок вынуждает исчезнуть Марата с его друзьями, так что хотя бы драки пока избежать удается. Наверное, вдруг думается, они никогда не оставят мальчика в покое, но разве это важно, если Анастасия Сергеевна теперь его возненавидит?

Но ничего не кончено. Классная, зная о привычке Ивана убегать из школы в мгновение после того, как заканчиваются уроки, решает подстеречь его у выхода из класса. Только звонок разносится по коридорам, как дверь открывается, мальчик рывком выскакивает из класса и утыкается лицом в грудь молодой учительницы. И, хотя она ругается, говоря, что нельзя носиться по коридорам, как угорелый, но его все это заставляет раскраснеться и проникнуться редким ощущением счастья и безмерной радости. Если бы только она отвернулась хоть на миг, то он заулыбался бы так, что почувствовал боль в скулах.

– Ладно. – Завершает нотации Анастасия Сергеевна. – Пойдем со мной.

Снова Иван оказывается в классе один на один с учительницей. Он едва сдерживает улыбку, но взгляд женщины изгоняет из его ума все приятные чувства. Она сурово глядит, словно ожидая чего-то, не говорит, ждет. Наконец, когда мальчик виновато опускает голову, уже подозревая, что натворил еще что-то, о чем ему неизвестно, тогда только учительница позволяет себе расслабить лицо и взглянуть на подопечного с жалостью и заботой.

– Слушай, Сибиряков, я понимаю. – Кладет Анастасия Сергеевна руку на плечо Ивана. – Ты просто не хочешь быть тем, кто… выдает других. Я понимаю, ты же мальчик, мальчики все такие.

Классная подходит к стулу, подтянув за руку Ивана, садится, берет его ладони и, хоть мальчик все еще держит голову опущенной, но теперь не может спрятать от учительницы взгляд. Впрочем, теперь, когда она смотрит без злобы, держа его руки в своих, Ивана беспокоят совсем уже другие мысли.

– Но если ты ничего не расскажешь мне, то я вынуждена буду поговорить с Валентиной Максимовной, а она должна будет обратиться в милицию. – Спекулирует учительница на неосведомленности своего ученика относительно законов и порядков, впрочем, не собираясь врать, а только объясняя ему короче и проще, что произойдет в том случае, если он все же продолжит укрывать своих обидчиков. – А они не будут с тобой церемониться. Мне бы очень не хотелось, чтобы у тебя, или у твоих родителей были проблемы, понимаешь?

Иван кивает, из последних сил пытаясь не столкнуться взглядом с Анастасией Сергеевной.

– Вот и хорошо. – Улыбается женщина. – Тогда, ты расскажешь мне о своих проблемах, и мы вместе с этим разберемся, ладно?

Мальчик кивает, и ненадолго повисает молчание. Классная не торопит его, боясь, что может сейчас все испортить и стараясь подобрать слова, пытаясь выяснить, как лучше расспросить Ивана о том, кто его обижает. К сожалению для нее, с каждой секундой молчания он убеждается в том, что должен сохранить все в тайне. В конце концов, думается мальчику, на кого он должен теперь взвалить всю ответственность, на родителей, на одноклассников? Да и, в школе немало других, кто иногда ловит его пробегающего в коридоре, награждает тумаками, немало тех, кто его презирает и ненавидит за что-то. О чем же именно он должен рассказать, но важнее, чем после это обернется? Наверное, выводит Иван, ничего не изменить. Наконец, он понимает, что не может сдать никого из школы потому, что за это его только вновь побьют и не один раз, да и относиться наверняка многие станут еще хуже, станут шпынять даже те, кто до сих пор только косился на него с недовольством и отвращением. Теперь у всех них будет только лишний повод с ним сцепиться. А, если он расскажет о родителях, то его у них отнимут. Как бы ни было плохо сейчас, но всегда может быть еще хуже. Если Ивана разлучат с родителями, то, задумывается он неожиданно, сможет ли он видеться с Анастасией Сергеевной?

Мальчик вдруг осторожно вытягивает ладони из теплых женских рук. Для него все решено, ведь, если он лишится последней радости в жизни, редких моментов, когда его взгляд смущенно скользит по телу красивой взрослой женщины, пишущей что-нибудь на доске, то что еще сможет удержать его в этом мире? Нет, это последнее, ради чего Иван терпит все унижения и побои, надеясь, что когда-то все само собой разрешится, что когда-то он сможет поговорить с Анастасией Сергеевной, не боясь, что за углом его поджидает Марат с друзьями. Когда-нибудь, рисует ему небогатая детская фантазия, он расскажет ей о своих чувствах, даже и не смея надеяться, что эта очаровательная женщина ответит взаимностью. Просто, другой мечты у Ивана нет, а больше в этом мире его ничто не привлекает так же сильно. Еще он не готов расстаться с ней сейчас, так просто, несколькими словами обрекши себя на гибель.

– Я просто упал. – Говорит мальчик и убегает, не боясь нарваться на одноклассников, или даже получить от отца.

Гораздо важнее, что он понимает, как нужна ему Анастасия Сергеевна, пусть даже все, что он может, это смотреть на нее исподлобья несколько раз в неделю, стараясь, чтобы ни она сама, ни его одноклассники этого не заметили.