Читать книгу Небо напрокат - Полина Царёва - Страница 20

Безразличная, опустошенная и равнодушная, я возвращалась в общежитие. Что-то надломилось во мне. Слишком много событий происходило со мной в последнее время. Встреча с Отцом Александром, переезд, предательство, смерть бабки наложили на мою жизнь свой отпечаток. За несколько месяцев я повзрослела на несколько лет. Жизнь открывалась для меня с совершенно новой, ранее мне неизвестной, стороны. И я, напуганная и ошарашенная таким стремительным бурным потоком, не знала, что мне теперь со всем этим делать?

Церковь больше не приносила прежнего умиротворения. Наоборот, на душе было тревожно и неспокойно. В каждом священнике мне мерещился Отец Александр, и потому каждого священника я ненавидела.

Теперь я знала, что под рясой каждого из них кроются пороки и грехи. Как можно исповедоваться священнику, который сам погряз в разврате и грехе? Как можно довериться священнику, который еще порочнее и невежественнее тебя? Я боролась сама с собой. Я не хотела терять Храм – отдушину для моей измученной души. Но и находиться в Храме я тоже не могла. Не в силах больше выдерживать эту ношу, я пришла к одному из священников на исповедь. Я хорошо помнила записку Отца Александра: «Исповедайся, покайся и причастись». Не могу сказать, что у меня было желание его слушаться. Скорее всего, я сама понимала, что мне просто необходимо снять с себя этот тяжкий груз. Мне казалось, что на мне висят комья грязи, и безумно хотелось отмыться, очиститься, чтобы стало легче и спокойнее.

Этот священник не был похож на Отца Александра. Он был высокого роста и худощавого телосложения. Его рыжие редкие волосы безжизненно свисали с плеч. Борода, такая же редкая и рыжая, беспорядочно торчала во все стороны. Густые длинные бесцветные брови окаймляли небольшие светлые глаза. Резко очерченный рот был плотно сжат и когда он говорил, казалось, что его рот некто невидимый дергает за ниточки.

– Я целовалась со священником! – выпалила я. – И не только целовалась, но еще и переписывалась.

– Знаешь, как это называется? – грозно, с каким-то жутким отвращением спросил святой отец. – Это называется блуд. От гнева и возмущения он раскраснелся и покрылся испариной. Я молчала, униженная, растоптанная и растерзанная, склонив голову. А внутри словно снежный ком нарастал, накатывал еще больший гнев на всех священников. В чем я виновата? В том, что я живая и могу любить? Это он, взрослый дядька, в священном одеянии, заставил меня полюбить его. Это он полез целоваться к невинной девочке. И теперь другой священник, возможно не менее грешный, грозит мне расправой и Божьим Судом. За что? Что я вам всем сделала, Священные Чины? Я выбежала из Храма. Слезы катились по бледному лицу крупными градинами. Я не нашла покоя, я не нашла поддержки там, где должна была ее найти. Меня преследовали боль, разочарование и чувство омерзения. Дорога в Храм была закрыта.