Читать книгу Люди с того края. Вторая книга дилогии - Расселл Д. Джонс - Страница 7

«База, приём!»

«Слушаю, Трежи».

«Я на обходе периметра. Кто-то влез в модуль».

«Ничего не делай. Иди ко мне. Быстро. И тихо».

«Слушаюсь. Отбой».

Трежи не сомневалась, что майора встретит её в полной готовности. Наверняка успела проснуться, одеться и теперь ждёт, когда явится дежурная. «Небось, ещё и засекла, сколько я буду телепаться», – думала офицера, заходя в спальную палатку, на боку которой крупно и с потёками фосфоресцирующей краской было выведено «СПАЛН №1».

Была ещё «СПАЛН ЖЕН» и «СПАЛН МУЖ». В «СПАЛН №1» разместили семейных. Здесь же устроилась и Паула, превратив свой спаренный отсек в приёмную и рабочий кабинет. За это решение семейную палатку окрестили «Логовом», а майору поначалу страшно грызли: одной да столько площади!.. Пока не сообразили, что она последняя, кому выгоден такой вариант. Ей приходится буквально жить в своих обязанностях, круглые сутки выслушивая глупые претензии и тупые предложения колонистов. А ведь она могла с полным правом оттяпать себе для кабинета кусок палатки для собраний или даже прописаться в игровой! И пусть теснятся, как хотят…

Единица в «СПАЛН №1» внизу была размазана и походила на семёрку-мутанта. На палатках писал Анчхоль. Возможно, следовало доверить это кому-нибудь другому, потому что с каллиграфией у парня было не ахти, да и с грамотностью не очень. Но он сам вызвался что-то сделать. Редчайший случай! Поэтому майора не стала сбивать его настрой. А он так обрадовался, что забыл про трафарет и выводил от руки.

Отсек Паулы находился с краю в правом ряду. Стоило Трежи поскрестись, как откинулся полог. Разумеется, Паула была застёгнута на все магниты и выглядела так, как будто вообще не спала. Хотя времени было полтретьего ночи.

– Сколько? – шёпотом просила Трежи вместо приветствия.

– Три минуты сорок секунд, – с усмешкой ответила Паула.

– Я могла бы и там подождать… – проворчала офицера, которой, как и всем армейским, не нравилось бегать туда-сюда.

– Так лучше, – отмахнулась майора, которая, как и любое командование, никогда не упускала возможности погонять личный состав.

Они были знакомы ещё с «Атлантического корпуса», как называли наёмную армию, защищающую купола восточного побережья. В год, когда с околоземной орбиты стартовали корабли Первой волны колонизации, Паула перевелась в сектор южнее: там было поменьше чиновников и наблюдателей, а ещё на южной границе стреляли чаще, чем мололи языком. Тем временем Тереза между громким судом за пьянство на посту и тихим добровольным увольнением выбрала последнее.

Потом на Марсе упала печально известная климатическая станция «Персофона», на Землю хлынули беженцы, причём и зажиточные тоже, одно потянуло за собой другое, потребность в бойцах выросла, в свою очередь, критерии отбора упали – и Трежи снова нацепила погоны. А Паула взяла её к себе в свеженабранный отряд, потому что помнила о людях и плохое, и хорошее. Они поучаствовали в Третьем Мексиканском конфликте, не узнав друг о друге ничего принципиально нового, и получили положенные награды, шрамы и татуировки в придачу к прежним.

Потом жизнь снова их развела, потому что у Трежи не было лицензии пилота, а в аргентинский военно-транспортный конвой, куда перевелась Паула, брали только тех, кто умел летать на «протекторах»… Но видимо, им двоим было суждено служить рядом.

Сначала повезло Трежи: она тогда служила в бразильской транспортной полиции, гналась за подозреваемыми – и случайно заехала на нейтральную территорию, где находился один из тренировочных лагерей Второй волны. Лагеря ещё только переводили под защитную систему нового типа, и борцы за справедливость пользовались последним шансом озвучить своё мнение. Мчащий во весь опор грузовик наркокартеля влетел в такое мнение, подорвавшись вместе с теми, кто находился рядом. А выживших добила Трежи, оставив одного для суда.

Компания не долго думала, чем наградить Терезу Гао за отвагу и героизм. Так у Паулы Рубио появилась своя персона внутри – персона, которая тоже не забывала своих. И Паула в нужный момент подала документы, а потом удачно сдала экзамены на кандидата, правильно ответив на пару вопросов с подвохом, помыкалась, как водится, в запасных, и, наконец, вошла в заветные ворота. Да, на особых условиях. Но вошла. Чтобы на другом краю галактики взять под себя офицеру, которая понимала её без слов, и на которую можно положиться, как на себя.

– Держи, – на ходу Паула протянула передатчик, и Трежи тут же засунула его в ухо.

«Надо было раньше надеть – тогда бы я успела перехватить этого пабо», – подумала офицера. Корейское словечко донельзя подходило любителю французских ругательств. В модуль влёз именно он – тут и сомневаться нечего! «Почему она велела ничего не делать и мчать к ней? Для того я и дежурю ночью, чтобы ловить всяких засранцев!» Но, глядя на гладкий лоб своей командиры и на её расслабленные плечи, Трежи догадалась, в чём хитрость.

Не нужно было перехватывать этого пабо – и мешать ему включать передатчик, чтобы связаться с «Альбейном», а заодно обнаруживать колонию перед другими кораблями. Паула не просто так подкалывала пабо за ужином – вчера, да и в предыдущие дни. Она его доводила, чтобы он взял ситуацию в свои руки. Потому что ему и впрямь было «больше всех надо».

У Паулы был зверский талант находить выгоду в патовой ситуации. Шагая в потёмках за майорой, Трежи в который раз порадовалась удаче. Зацепиться за толковую командиру – лучшее, о чём можно мечтать в армии!

Конечно же, Паула постоянно слушала передатчик – на тот случай, если прорвутся проты. И, конечно, было бы нелишне сообщить «Альбейну», как дела у колонии – и узнать, что с двумя другими пассажирскими модулями. Потому что многие переживают: может, те два модуля не пропустили, а может, сбили. Но как связаться со своими наверху, не беря на себя ответственность за нарушение режима молчания? По головке не погладят, если подставишь начальство.

А так всё чики-пуки, виноват идиот – ему и шишки. «И заодно заткнётся», – и Трежи сощурила правый глаз, мысленно улыбаясь. Детская привычка: там, где она выросла, маски, закрывающие рот и нос, не снимали даже на ночь. И все знали, что прищуренный правый глаз – это улыбка.

«Вызываю «Альбейн»! Вызываю «Альбейн»!» – доносилось из наушника, когда Трежи с Паулой миновали склад для оборудования. Впереди темнел модуль – лишь ступеньки опущенного трапа да проём командного люка светили в густых сумерках. «Альбейн», вы меня слышите?» Ожидаемо, пабо не знал, какой у «Альбейна» позывной. И тем более – каким позывным его надо вызывать из Нётеры! И болтал наверняка по открытому каналу. Пабо и есть!

Когда Паула и Трежи подошли модулю и уже поднимались по трапу, Молескину ответил дежурный офицер: «„Альбейн“ на связи. Представьтесь».

«Это Жерар Леру, я из колонистов, которых вы отправили на Новую Йокогаму! – радостно закричал Молескин. – Нам нужна помощь! Срочно! Здесь нет ни одного прота, а эта дрянь Рубио…»

«Ваша должность в колонии Нётер?» – уточнил дежурный.

«Какая должность?» – недоумённо переспросил Молескин.

«Вы руководитель колонии?» – прямо спросил дежурный. Паула замерла и придержала Трежи, чтобы у Молескина было время ответить.

«Нет, – растерялся он, – у нас майора, майора Рубио, но она…»

«Вы можете пригласить её?» – продолжал дежурный.

Только тогда Паула вошла в командный отсек. Трежи осталась на пороге.

Увидев их, Молескин покраснел, как помидор. Если бы это был курсант или даже офицер, майора наверняка схватила бы его за шкирку, а то и за ухо, чтобы вытащить из кресла. А так она дождалась, пока он встанет – и протиснувшись мимо него, наконец, села.

Судя по показаниям передатчика, их слушали все корабли.

Паула обернулась в кресле, посмотрела в глаза Трежи и включила вентиляцию в пустом грузовом отсеке. Офицера кивнула, нежно подхватила нарушителя под локоток и бережно вывела его в коридор.

Он не сопротивлялся. Он ещё не до конца осознал, что сделал и какие у сделанного могут быть последствия. Очнулся он только тогда, когда Трежи завела его в грузовой отсек, где раньше хранились палатки, фильтры и запас воды, а теперь лишь пыль покрывала пустой пол.

– А… Что?!

Лишь когда Трежи занесла ему одноразовый туалет, он понял, что происходит. И побледнел, как мел.

– Вы не имеете права! – сиплым голосом заявил он.

Трежи прищурилась, бросила на пол бутылку с водой и закрыла дверь. И заперла её, после чего вернулась к Пауле. Та уже отчитывалась перед начальством.

Помехи не давали толком разглядеть лицо, но голос был узнаваем: полковник Шуппе, помощник капитана «Альбейна» и шеф вспомогательной службы.

– …Состояние гражданского населения хорошее. Разгрузка закончена на девяносто пять процентов. Базовый лагерь развёрнут по схеме А3, доступ к первичным ресурсам – по первому типу. Активация пищепрома запланирована на двадцать пятое сентября. Приём.

– Приём. Когда, по вашему мнению, перейдёте на третий этап?

Интересный вопрос! Паула задумалась – но вряд ли она подсчитывала в уме, догадалась Трежи. Посчитать такое нетрудно. Другое дело, что полностью вопрос звучал как: «Учитывая имеющиеся ресурсы, когда вы перейдёте на финальный этап подготовки к нулевой стадии развития колонии?»

То есть без протов. С населением в семьдесят шесть человек, считая с Паулой. Выходить на стадию активации инкубаторных ячеек.

– Ориентировочно – первого мая следующего года по местному времени.

«Двести с лишним дней, – мысленно прикинула Трежи, – это если всё будет идеально. Ну, если никто не будет мешать». В майоре она не сомневалась.

Настала очередь Паулы задавать непростой вопрос:

– Что случилось с первым и третьим пассажирскими модулями? У нас по-прежнему нет от них сигнала.

Майора не могла спрашивать такое у полковника – когда все корабли слушали их разговор, столь откровенное вскрытие секретных планов грозило трибуналом. А вот как глава колонии была обязана: Нётера больше не была частью «Альбейна» – она стала отдельной административной единицей. И только как отдельная административная единица, а не альбейновский проект, колония могла рассчитывать на поддержку от других кораблей – и вообще дальнейшее существование. Ну, а у руководительницы на первом месте не чьи-то секреты, а интересы людей, за которых она отвечает.

– Не смогли пройти, – не сразу ответил Шуппе, – вернулись оба пассажирских и три грузовика. И половина активных протов. Остальных нет. Спецмодули пропали. От них ничего?

– Я слушаю круглые сутки, – вздохнула Паула. – Ничего. Приём.

– Приём. Вас понял. Следующий сеанс связи сегодня, в шесть часов вечера по местному. Вам удобно это время? – в голосе полковника не звучало ни намёка на иронию. – Приём.

Паулу Рубио окончательно признали главой Нётеры. Не в последнюю очередь из-за её результативности. Ни одной смерти, ни одного ЧП, не считая инициативного пабо, – развёрнутый лагерь, готовый строить энергостанцию и расти дальше, – и это без «протекторов» и сервисных юнитов!

«А нам-то здесь полегче, – осознала Трежи. – У нас полно работы, некогда сомневаться. Можно посраться, кому в каком отсеке спать, но всё, что зависит от нас, мы делаем. А они там ходят по потолку и долбят мозг младшим по званию. И кто-то долбит мозг шефу».

– Приём. Время удобно. Я подготовлю полный отчёт, – отозвалась Паула. – Конец связи.

Они с Трежи посмотрели друг на друга, но молчания не нарушили. Всё и так было понятно – кому что делать, за что отвечать. И что происходит.

Когда Паула поручала ей распространить слух об «отметках в личных делах, которые повлияют на будущее», целью было вселить в колонистов уверенность, что происходящее – временно, а все трудности – не более чем ещё один экзамен. Скоро появятся проты и другие люди, и всё будет, как должно быть по оптимальным сценариям.

Вопрос о переходе на третий подготовительный этап развития означал продление одиночного формата. На сколько? То есть по инструкции есть чёткие сроки того, сколько может длиться развитие без роботизированного сопровождения. Но ведь не обязательно тянуть до последнего! «А может, им и нормально, – подумала Трежи. – Если мы так хорошо справляемся, зачем спешить на помощь?» Знакомая проблема результативности!

«Что станет с колонистами, когда они догадаются, что там тянут время?» – Трежи ощутила что-то вроде жалости к гражданским. Они на такое не подписывались! Это для неё с Паулой было достаточно попасть на корабль, а что потом, будет ясно потом. И вообще, служба отучает думать о дальних перспективах – для этого есть старшие по званию… Гражданские отвечали сами за себя. И они-то за билет заплатили. А теперь их кинули. Как щенят. Отправили в малоисследованное место – чисто посмотреть, что будет. Как они станут выкручиваться с тем, что им досталось. Не получится – эвакуируют. Получится – присвоят результат себе.

Безусловно, новость о благополучном возвращении на «Альбейн» двух других модулей на какое-то время повысит настроение. Прекратятся слухи, что их сбили, – или что они высадились где-то рядом, и надо организовывать спасательные отряды. Можно будет пустить к передатчику самых тревожных, чтоб могли перекинуться парой слов с близкими, оставшимися в небе… Но это тоже временная мера.

Упомянутый в споре с Леру «сценарий №18», последний в списке вариантов развития колонии, задавал алгоритм развёртывания без роботизированного сопровождения. Гражданские изучали его наравне с другими сценариями, тренировались, сдавали нормативы. Но вряд ли кто из них изучал полную версию, в которой сообщалось: в случае, если станет невозможной доставка в колонию «Протекторов-3000» и сервисных юнитов, руководство колонии вправе объявить критическое положение и запросить немедленную эвакуацию. В этом случае вспомогательная служба переводится в критическое положение.

Перед вылетом с «Альбейна» Паула заставила Трежи, Анчхоля и офицеров с двух других модулей перечитать все полные версии сценариев – особенно в тех местах, которые касались проклятого «критического положения». Паникёров при нём объявляют зачинщиками бунта и моментально нейтрализуют. А право определять паникёров остаётся за руководством колонии. Не все понимали, что значат эти нюансы. Но кто пережил Третий Мексиканский конфликт, помнили, что с такого «положения» и завертелся сюжет, который одни трусливо именовали «конфликтом», а другие не могли называть иначе как «бойней».

– У модуля ставим дежурного, хотя бы на месяц. Ана и кого-нибудь такого же. А этот придурок получит предупреждение и красный браслет, – наконец, распорядилась Паула, кивнув в направлении грузового отсека, превращённого в камеру для непослушного Молескина. – Сходи к бабуле Сю – пусть отыщет, у нас точно был комплект. И выдай ему. Сначала так, чтоб сам надел. Если заартачится – ну, будет сидеть, пока не наденет.

– А если наденет – когда выпустим? – поинтересовалась Трежи. – К ужину?

– Да, наверное. Если будет вести себя тихо, то к обеду. Вонь поднимется… Спорим, виноватой буду я?

– С чего это?

– Не закрыла модуль, с чего…

– Так по инструкции и нельзя закрывать, – растерялась офицера. – Это ж средство эвакуации!

– Думаешь, они её помнят, эту инструкцию? – Паула вздохнула. – Закинь ему ещё воды, пусть проссытся. И скажешь Анчхолю, чтоб принёс ему завтрак.

– А ну как сбежит? Ан его не остановит… – с сомнением протянула Трежи, по привычке щупая то место, где раньше крепилась кобура.

– Да пусть бежит и не возвращается! – ощерилась Паула, включая обзорный монитор.

В мониторе не было никакой нужды, вдобавок надо было бы экономить заряд аккумуляторов. Пока не запустили энергостанцию, режим соблюдали строжайший. Паула велела даже в стиральных машинах не включать отжим – и выжимать бельё руками! Хорошо солнце жарило так, что всё высыхало за час.

Все они прошли тренировки «дикарской» жизни: для этого и были основаны лагеря для колонистов. Компания ни для кого не делала исключений – «бриллиантовые» пассажиры наравне со всеми спали в палатках и приучались обслуживать себя. Бывшие вояки и, конечно, «лотерейные», выдернутые со всех уголков Земли, знавали условия поскромнее, так что им было не привыкать. Но корабельная жизнь расхолаживала. И теперь всем им, независимо от биографий, мучительно не хватало законного ничегонеделанья – вместе с климат-контролем, разнообразием в еде, дополненной реальности с виртом и мониторами.

Поэтому Трежи, ничего не сказав майоре, осторожно присела рядом.

Широкий обзорный экран показывал спящую колонию. Пёстрые коричнево-зелёные палатки казались серыми, их сигнальные ярко-оранжевые крыши почти не выделялись в предрассветных сумерках. И светились лишь кривоватые, старательно выведенные надписи. А с востока по небу разливалось розовое с жёлтым.

Микрофоны были выключены, иначе бы они слышали птичьи трели, доносящиеся из джунглей, и плеск рыбы в озере. Без звука картинка была точь-в-точь как сеттинг в виртуальной тренировке. И это немного успокаивало. Как будто Нётера была очередной репетицией. А все их проблемы – ненастоящие.

«Да какая разница, – подумала Трежи, – вирт или взаправду. Правила одни. Ошибёшься – по головке не погладят. Сделаешь, как надо, получишь доппаёк или увольнительную. А пахнет здесь приятнее!»