Читать книгу Юрга. Роман - Равиль Ахметшарифович Садыков, Равиль Садыков - Страница 12

Весть о чужаках быстро разнеслась по степи до самых дальних аулов и стойбищ. У стойбища Аиткула начали собираться люди.

Среди собравшихся чувствовалось сильное волнение. Люди о чём-то громко спорили, подкрепляя свои слова красноречивыми жестами. Как выяснилось, вооружённый отряд, с которым столкнулся Аиткул в степи, состоял из разведчиков, за которыми следовали основные силы.

Разбойники уже вторглись через южные границы в башкирские земли. Они встретили караван, идущий в Азию, во главе с полковником Иоганном Густавом Гербером171. Ему была поручена тайная миссия в Бухару и Хиву для установления торговых отношений с их правителями. Караван был полностью разграблен, а сам полковник Гербер вынужден был спасаться бегством. Было сожжено казачье поселение на реке Яик. Жителей убили, их имущество разграбили, а жёны казаков с детьми были взяты в полон172 и проданы в рабство.

Двигаясь всё дальше на север и углубляясь в башкирские земли, отряд степных разбойников грабил аулы, убивал мужчин, пленял женщин, детей, угонял скот. Всё это стало известно от спасающихся бегством башкир и казаков.

Аиткул вышел из тирмэ и направился к собравшимся. За ним, ведя под уздцы осёдланных коней, шёл Сагит. За спиной у него висел колчан из выделанной бычьей кожи, украшенный серебряными бляхами и полный стрел. С левого бока к ремню была пристёгнута сабля в ножах, а с правого бока налучье173 с изогнутым башкирским луком с натянутой, как струна, тетивой, из которого можно было стрелять на полном скаку. Из-под халата проглядывала надетая под него кольчуга174. Сагит ещё не участвовал в боевых походах, и у него не было возможности проявить свою храбрость.

Едва Аиткул приблизился, как люди начали выкрикивать его имя. Всем хотелось услышать, что же произошло с ним и его сыном.

Среди собравшихся было много прославленных батыров и известных среди башкир людей. Они сидели на траве полукругом, скрестив ноги, окружённые более молодыми мужчинами, которые почтенно стояли за их спинами. Аиткулу следовало проявить уважение и поздороваться с каждым из них. Обходя по кругу и протягивая руку, он поздоровался со всеми, всякий раз произнося «Ас-саляму алейкум». Покончив с этим, он присоединился к старейшинам, усевшись на траву и скрестив ноги, рядом с муллой Ахмером Бураевым.

– Аиткул, скажи, кто это был?! – послышался выкрик из толпы. – Расскажи нам!

Аиткул внимательно осмотрел собравшихся.

– Киргиз-кайсаки, – коротко произнёс он.

Из толпы снова послышался голос:

– Кто это был?!

Аиткул повысил голос и произнёс так, чтобы слышно было всем:

– Киргиз-кайсаки! Это был передовой отряд – разведчики!

Толпа снова загудела.

– Тише! – вдруг послышался голос Тюлькучуры Алдагулова175. – Мы как стадо баранов. Если кто-то хочет высказаться, пусть выйдет и скажет, что он хочет сказать.

– А ты что хочешь сказать нам? – снова раздался голос из глубины толпы.

Тюлькучура успел заметить того, кто постоянно выкрикивал, прячась за спинами других. Это был один из сотников старшины Шарипа Нуркей. Самого Шарипа не было среди собравшихся.

– Я знаю тебя, – сказал Тюлькучура, глядя прямо на сотника. – Твоё имя Нуркей. Зачем прячешься за спинами других? Выйди и прямо скажи всё, что ты хочешь сказать. И почему сам уважаемый Шарип-бай не присутствует здесь, а прислал только тебя?

На минуту сотник замешкался. Наверное, у него была своя причина оставаться незаметным.

– Скажи ты, уважаемый Тюлькучура, ты сам что намерен делать? —вопросом на вопрос ответил сотник, справившись со смущением.

– Я задал тебе вопрос, – спокойно сказал Тюлькучура, – и жду твоего ответа.

Сотник медлил с ответом, его явно смутила та прямота, с которой говорил с ним Тюлькучура.

– Нам нужно обратиться к уфимскому воеводе. Он власть…

Тюлькучура резко оборвал его:

– С каких это пор мы, башкурты, стали считать урусов своими хозяевами?!

Его глаза с нескрываемой злобой буквально впились в сотника.

– У ак-батша есть солдаты и пушки. И их ружья лучше наших ружей, – как бы оправдываясь, произнёс сотник.

– Ружья и пушки – это хорошо. Но мы сами должны решать, как нам следует поступать, и мы не нуждаемся в советах чужаков. Мы будем поступать по нашим законам, как поступали наши отцы и деды.

Рука Тюлькучуры скользнула по рукояти клинка. Заметив этот угрожающий жест, сотник решил, что ему не стоит понапрасну заводить ссору, и быстро растворился в толпе.

Между Шарипом и Тюлькучуром была давнишняя неприязнь друг к другу.

Аиткул решил, что ему будет лучше вмешаться в этот спор, видя, как он вдруг стал принимать неожиданный оборот и мог перерасти в вооружённое столкновение. Он не хотел, чтобы на его земле проливалась кровь.

Сам Аиткул был первым готов ринуться в погоню за разбойниками, но будучи человеком опытным, понимал, что они, возможно, уже далеко и будет трудно отыскать их в степи. Уходя от погони, они жгли за собой степь, а пускать коней по выжженной огнём степи было равносильно безумию.

– Думаю, что нам нужно время. Пускаться в погоню за разведчиками не имеет никакого смысла. Нам надо опередить их, перерезать им путь, пока они не добрались до основного отряда. Для этого понадобится больше людей.

– Правильно! – закричали собравшиеся.

– Я слышал, что киргиз-кайсаки напали и разграбили юрты, лежащие к югу. Люди собираются у мечети Азиева176, – сказал мулла Ахмер Бураев. Он был уважаемый среди башкир человек, и к его словам многие прислушались.

– Тогда и нам следует направиться туда. Нужно разослать гонцов по всем четырём дорогам177 и собрать людей на йыйылыш. Пусть каждый юрт выделит по одному вооружённому всаднику, – заявил Тюлькучура.

Толпа снова загудела. Предстоящий поход будоражил сознание.

– Правильно! Правильно! – снова подхватили все.

– Йыйыу! Йыйыу!

Прежде чем вскочить на своих коней и отправиться к месту общего сбора, было решено вознести молитву Всевышнему.

По степи звучно и напевно разнёсся азан178.

Мулла Ахмер произносил слова нараспев.

– Молитва слаще сна! Молитва слаще сна! – пел Ахмер.

Башкиры, сомкнувшись плотными рядами плечом к плечу, начали возносить молитву Всевышнему.

Однажды Сагит спросил отца, для чего тот заставляет его стоять во время намаза так близко к нему.

– Это чтобы шайтан179 не мог встать между нами, пытаясь разъединить нас. Оттого мы во время молитвы должны стоять так близко, чтобы не оставить для него места промеж нас. Так нас учит наш Пророк, да прибудет с ним мир.

Не зная почему, именно сейчас Сагит вспомнил слова своего отца. Ему впервые предстояло покинуть свой юрт и родных и отправиться в поход с другими мужчинами. Многие из них уже бывали в походах и заслужили славу воина. Теперь он должен будет доказать своё право называться мужчиной – батыром.

Когда молитва закончилась, Аиткул подошёл к сыну.

– Ты должен стать мужчиной, Сагит. Я стар, и мне трудно держаться в седле. Мои глаза не такие острые, а рука не столь сильна, чтобы держать саблю. Пришло твоё время. А я останусь и буду присматривать за нашим хозяйством. Нельзя оставлять стойбище без мужчины.

Приняв отцовское напутствие и попрощавшись с семьёй, Сагит вскочил в седло и отправился вслед за остальными к Азиевской мечети, ведя за собой заводную лошадь180, на которую был навьючен весь его нехитрый скарб: запас зерна, несколько лепёшек и кусочков сушёного мяса и боевая амуниция.

Алмабика, держа на руках сына, долго не уходила, пока фигура всадника вовсе не скрылась из вида. И даже тогда ещё она долго и пристально всматривалась в даль в надежде увидеть своего Сагита.

– Пойдём, дочка, – сказала Гуляйза, когда всадники скрылись из вида. – Идём, – повторила она, увлекая её прочь.

Всё это время она была рядом и так же, как и Алмабика, напряжённо всматривалась в даль, ища среди удалявшихся всадников фигуру своего сына.

Всадники исчезли за горизонтом, и только один из них, отделившийся от основной группы, поскакал совсем в другую сторону. Это был сотник Шарипа, который спешил рассказать обо всём, что происходило возле стойбища Аиткула, своему старшине. Он скакал, пришпоривая коня. Нуркей спешил и оттого гнал своего коня, не давая ему передышки, и всякий раз, как тот замедлял ход, он с силой стегал его ногайкой по бокам. Путь до стойбища Шарипа, располагавшегося у реки Кармасан181, был неблизкий, и, когда Нуркей добрался до места, конь хрипло дышал, выдувая сквозь большие ноздри горячий воздух, а на его боках выступила пена.