Читать книгу Осколки жизни - Раяна Люпин - Страница 11

Каждый человек переживает собственную, трагичную драму, и лишь он способен развеять ненастные черные тучи над головой. Зависит от того, есть ли у него желание поменять все, выстоять перед бурей, а не прятаться от насущных проблем мнимой фантазией… или быть жертвой обстоятельств, попутно обвиняя вокруг.

Потолок. Единственная точка, куда София смотрит сейчас из кровати – потолок. После опознания умершего сына в морге днем, она совсем потеряла радость жизни. Лежа на спине, сложив руки вместе на животе, она чувствовала, что из глаз покатились горькие слезы, попадая в уши, на волосы, на мятую подушку. Ее уже в который раз одолели никчемные рыдания. Душа ее не может сдерживать боль, слишком слаба для доблестного молчания. София повернулась на бок, примкнула щекой к плечу и беззвучно заплакала и при этом тихо воздыхала, чтобы глотать изнуряющее отчаяние.

Вероятно всего, Алек слышал женские всхлипы, издавшиеся из комнаты Пола, но у самого не хватило сил как-то утешить ее, потому что тоже переживал, как и она. Не зная, чем себя занять, он часами пролистывал глупые мыльные оперы, неинтересные лотерейные шоу, фильмы, не вздумав останавливаться, однако ему надоело такое занятие. Пробила мысль об убийстве сына, а сумасшествие медленно пробиралось в сознание.

София вся дрожала, лицо ее необычайно потемнело, блестели слезы, а губы опухли. Она подошла к книжному шкафу и взяла первую попавшуюся книгу, которая, оказалось, был комиксом про «Человека-паука». Открыв ее, сразу же наткнулась на резкие, для ее покрасневших глаз, иллюстрации. Шелест каждой странички излишне громко и мучительно воспринимались на слух, отчего София осторожно, не задевая остальную коллекцию комиксов, положила на место вещь, к которой, как бы печально не звучало, захочет обратиться еще раз, когда начнет скучать по сыну.

Алек без стука зашел в комнату.

– Я приготовил нам обед, Софи. Пойдем есть.

София физически чувствовала то, что муж тяжелым взглядом вынуждает повернуться к нему, но она не сделала этого. Только кивнула.

Уютная кухня наполнилась запахом еды, слабо доходящая до второго этажа, и, почуяв благовоние, София без всяких колебаний спустилась вниз, после того, как Алек спустился первым.

– Нужно отвлечься, – мягко произнес муж, пока снимал запачканный красным соусом фартук.

Две керамические тарелки со спагетти, налитые томатным соусом, ждали, когда ими полакомится. Легкий пар поднимался вверх над пищей, постепенно растворяясь в пространстве – это указывало на то, насколько блюдо горячее и свежее, и не состряпана из китайской лапши быстрого приготовления, обычно которую Алек берет на работу.

– Согласна, надо заняться чем-нибудь, – София села за стол и придвинула тарелку к себе.

Еле скрывая дрожь, она вилкой нелепо зацепила спагетти, и попробовала их. Богатый вкус сочных томатов, нежного мяса, заставляли ее на время отойти от реальности.

– Вкусно, да? – муж заметил, как жена наслаждается послевкусием. Для него лекарство от слабости и бессилия – еда. – Сегодня полицейские с большой вероятностью должны были расспрашивать жителей этой улицы, но если к мистеру Робинсону придут копы, у него найдется медицинская справочка, что все эти дни он пролежал дома, употребляя лекарства, чтобы немного перебить боли в спине.

София перестала поглощать еду и с негодованием уставилась на Алека.

– Ну как может добренький Кэмерон Робинсон – наш семейный друг – убить десятилетнего мальчишку? Такой бред никому не придет в голову, да, Софи?

– Ты в порядке? – она в ступоре наблюдала за внезапными и довольно странными изменениями мужа.

Она готова была порвать его, забить рот тем самыми макаронами, только для того, чтобы он заткнулся. Сердце билось бешено, дыхание сбилось, во рту пересохло. Откуда эта злость?

– Я в полном порядке, – ответил он, а затем продолжил. – Правда лишь известна ему… Робинсон слишком подозрительный. А он действительно похож на тех ненормальных: в очках, сутулится, робкий такой. А может ему реально дети нравятся? Как ты думаешь?

– С меня хватит! – София накинулась на мужа, но он не позволил ей сделать и одного удара, так как завел ее локти за спину.

Она пыталась вырваться, что у получилось удачно. В голове не терзает человеческое «я», вместо него было ровно ничего, кроме слепой ненависти.

– Эй! – Алек прижал жену к стене, пытаясь как можно сильней удержать ее. – Усмирись, я сказал! – злобно рявкнув, он все-таки схватил исхудавшие руки как следует.

– Ты понимаешь, что несешь?! Никакой сосед не причастен к убийству нашего мальчика! Он болен! А Пол был один в парке, без Кэлли! Ее мать мне так сказала! Что с тобой такое, а? – София выкрикивала это словно в бреду. – Наш Пол на небесах, ем у там чудесно! – себя убеждая, надрывным голосом проговорила она.

Крепкая схватка постепенно ослабилась. София успокоилась, огоньки кропотливо угасали, но в душе царила та еще буря. Казалось, вот-вот она или задохнется от глухой боли внутри, или же, если повезет, разрыдается вновь. Каждый из них хотел одного: конца всего этого ада, который, как они предполагают, будет длится вечность. Закрыв лицо ладонью, Алек начинает беспричинно смеяться над неведомыми размышлениями.

– Несмотря на происходящую ситуацию здесь, в тебе, оказывается, по-прежнему, живет отчаянно верующая в Бога девчонка. И как ты поверила в чьи-то слова? Дурочка.

Когда человек загнан в тупик, он думает, что не существует выход. Даже до этого ему пришлось увидеть многие трудности. Даже до этого ему удавалось находить цель, чтобы продолжать бороться, то человек сходит с ума, у него сжимаются все жизненные соки, он, в прямом смысле слова, становится бездушным роботом.

– А где заверения о том, что месть не заставит долго ждать? – он поспешно побрел к выходу, не надевая куртку. – Наверное, так лучше, да? Без надежд, иллюзий? – Алек вышел во тьму, оставляя жену совсем одну, среди беспрерывного потока мыслей, которые угнетают ее.

***

Действительно, по приказу инспектора Даниэля Фрауса до полудня полицейские разнюхивали этот округ и дом Робинсонов. Перед тем, как глава семьи впустил их дом, мужчина вел себя естественно, отвечая на простые вопросы вроде «Знаете вы этого мальчика?», «Когда вы видели его в последний раз?», и тому подобное. Самое интересное заключалось в том, что светловолосый ребенок Кэмэрона выглядел брошенным на улицу котенком: она не желала находиться на допросе, пусть и в домашней обстановке. Стражи порядка в Болест-Вилле немного знали свое дело, поэтому неравнодушно отнеслись к поведению Кэлли.

– Привет, меня зовут Розита. Я знаю, тебе сложно раскрыться нам, но ты можешь отвечать на мои вопросы «да» или «нет», милая, – детектив-констебль обладала мягким голосом, и маленькая свидетельница чувствовала, что женщина излучает доброту и ей можно доверять.

– Я хочу поговорить одна, но с вами, – потребовала Кэлли.

Когда встревоженные родители вместе с несколькими полицейскими ушли, Кэлли уже вовсю болтала о своих увлечениях, любимых предметах, об компьютерных играх. Позже детектив мягко перешел к теме, которую ребенок тщательно обходил стороной.

– Вы ждете от меня рассказы про моего друга, не так ли? – с серьезностью, как у настоящего взрослого, спросила Кэлли.

– Честно говоря, дорогая, ты бы помогла нам, – лучезарно улыбнулась Розита. – Ты спасла бы других людей от монстров.

– В мире полно монстров, я знаю, – она одобрительно кивнула, соглашаясь с мнением. – И, почему то, ужасные вещи случаются с хорошими людьми? Это нечестно.

– Но ты победишь несправедливость, если только скажешь, где ты была двадцать восьмое октября?

– Я обманула маму и папу, пошла вечером в парк, там меня встретил Пол. Кстати, он тоже обманул тетю Софию. Он сказал мне в парке, что любит меня, ну я испугалась и побежала домой, – она стала нервно болтать ногами, осторожно произнося слова. – Я плохо поступила? Вы меня посадите в тюрьму? – опасливо глянула Кэлли на свою собеседницу, чтобы проверить, реально ли полицейские арестуют ее.

– Нет, милая. А у Пола среди знакомых были взрослые?

– Неа. Мы не должны разговаривать с чужими дядями и тетями. Может, он обиделся на меня и спрятался далеко-далеко… как вы считаете?