Читать книгу Осколки жизни - Раяна Люпин - Страница 8

Даниэль пока мчался в университет, где училась Элизабет, поспешно разгребал папку с анализами судмедэкспертов. Профессионалы подтвердили гипотезу насильственного убийства бедной студентки, вот только отпечатки размазаны, микроскопические кусочки ткани, кожи не нашли, на клочке бумаги использовали ручку, найденную в доме у Элизабет – маньяк хорошо постарался стереть улики, убрал остатки своего ДНК и был максимально осторожен. Опытный, наверное, и Даниэля бесил этот факт. Он ненавидел слишком умных преступников.

Директор, полная женщина преклонного возраста, в отвратительном зелёном костюме, не радовалась приходу представителя полиции, потому что её особо волновало престиж учебного заведения. В последние два года поступили лишь двести молодых людей – это мало для городского «лучшего» университета.

– Садитесь, детектив. И по каким причинам вы у нас здесь? – уставшим голосом сказала она в ходе приветствия.

– Миссис Дженкинс, меня заинтересовал этот юноша, – Даниэль без лишних разговоров, сразу же открыл папку, в котором лежали распечатанные фотографии, скачанные с сайта образовательного учреждения.

– Угу, – директриса робко, но с особой резкостью взяла снимки и глазами пробежалась по лицам, пока не остановилась на выделенном маркером, человеке, – Конечно, я его знаю! Питер Макконахи! – воскликнула Дженкинс, раскинув удивленно руки, – Что-то случилось? – стало видно, как она переживает за него.

– Он ваш родной человек? – мимолетно последовал следующий вопрос.

– Не совсем родной. Питер сын моей подруги детства, – секундная пауза, женщина задумалась, – Он ярко отличился среди одногодок, дружил с Элизабет, но мне лично кажется, что они находились в любовных отношениях. Ну, знаете, я опытная женщина и есть одно правило: если юноше нравится дама, то он проводит с ней все свободное время. А Питер с Элизабет были, как не разлей вода.

– Весьма интересно. А между ними были какие-то ссоры? Знаете хоть что-нибудь? Может мать Питера что-то рассказывала?

При упоминании матери возможного подозреваемого, миссис Дженкинс невольно поморщилась, будто бы сглотнула горький пунш.

– Нет, нет. Что вы, детектив, – она нервно стиснула губы. – Питер паинька и серьезный парень.

– Хорошо. Надеюсь, что это так, – детектив колебнулся на секунду, а затем, взвесив свежую информацию, встал со стула. – Благодарю вас за помощь, – он мигом проверил время на разбитом телефоне. – Что ж настала его очередь к допросу. Подскажите, где я могу найти его?

– У них сейчас вроде лекция «История архитектуры»… Хм… начинается где-то в 10:30.

Женщина искала очки, чтобы рассмотреть стоящие на противоположной бирюзовой стене электрические часы.

– Поздравляю, у вас есть двадцать минут, – сказала она – Надеюсь, этого достаточно, чтобы поговорить с ним.

Поблагодарив старушку, Даниэль побежал на первый этаж по металлическо-деревянной лестнице, которая пережила и падения метеоритов, и обе мировые войны, и сегодняшний день. Да весь университет ветхий, словно карточный домик, даже выглядит еще мрачнее, нежели домик Даниэля. Он не удивился бы, если узнал, что здание скоро сносят или поставят на генеральный ремонт.

Будучи любознательным ребенком, Даниэль четко помнил, как тайком скрывался в чердаке, потому что для него там таились сокровища, а не скучные нравоучительные сказки и прописи. Ночные побеги, казалось, никогда не закончатся, пока однажды, когда его отец работал над сложным проектом, заметил чью-то тень у лестницы, так и поймал проказника.

Даниэль побаивался рассказать, чем он там занимается, ведь поиски сокровищ, заинтересованность к пролежавшим более ста лет книжкам с красочными иллюстрациями, прослушивание музыкальной шкатулки с крутящейся балериной в розовых пуантах, станет нечто смешным для взрослого. Вместо ругательств и угроз с поднятым указательным пальцем, Николас отвел сына в кухню, посадил за стол и принялся потихоньку готовить.

– Так, Даниэль, ты понимаешь, что я не люблю ругать тебя и других. Но многие родители грешат этим, ругают своих детей и говорят очень-очень плохие слова. А люди, если хорошо подумать, по своей природе собиратели и охотники, – начал речь отец, наливая какао в две большие керамические кружки, – За всю жизнь мы создаем вещи, ломаем, прячем их или продаем, но значительную роль играют слова. Но никто не понимает этого.

– Слова? – перебил Даниэль, сделав глоток вкусного напитка, и довольно причмокивая, продолжил. – Мы же не можем трогать их!

– Верно, не можем. Однако, они остаются в сердцах людей навечно, прилепаясь, словно пчелы, собирающие пыльцу. Знаешь как больно ребенку, когда ему говорят всякие гадости и оскорбления? Так вот, слова могут быстро разбить сердце, словно летящая к полу тарелка во время ссоры. Также слова могут накапливаться в душе человека и… бах!

– Вулкан! – руками мальчик изобразил подобие взрыва.

Николас в ответ лишь улыбнулся, зная, что сын ещё мал для такого рода бесед.

Питер Макконахи сидел на краю широкого подоконника, прислонившись спиной к стене и рисуя карандашом геометрические фигуры в блокноте. Из колечек он достал продолговатый ластик, с помощью которого убрал неаккуратные линии.

Когда детектив стоял настолько близко, что расстояние между ними можно было сосчитать только пальцами, то парень все также оставался неподвижным.

– Вы Питер Макконахи? – в кои-то веки Даниэль обратился к нему.

– Ну да. А вы, простите, кто? – лицо сделалось хмурым, аж злобным.

– Детектив Даниэль Фраус, расследую дело…

– Об убийстве моей подруги? Все опасаются меня, считая виновным, потому что за мной ваша шайка следила, – процедил сквозь зубы он, вернувшись к работе.

– В отличие от других, я не делаю поспешных выводов. И «шайка», состоящая из пару моих коллег следили не за вами, как вы себе придумали, – отметил детектив. – А за порядком в вашем заведении.

Сквозь утонченные белые рамы окна, картина оживленного университета стала гораздо яркой благодаря солнечным лучам, появившиеся из не откуда. Краска с величественных уличных горшков с сохнувшими хризантемами, нарциссами, наполовину слезла, а форма повредилась. В отличие от унылого, брошенного здания, студенческий состав яркий и разношерстный. Вокруг шагали люди уникальные по-своему. У одного цветные волосы, другой прекрасно рисует копии картин Чонтвари2, некоторые радуются жизни. Среди такого общества Даниэль ощущал себя нудным стариком, обладающим многолетним опытом в сфере «лезть не свое дело» или «прожужжать что-то о нынешней молодежи», а со временем сворачивать годы жизни в тугой рыбацкий узел.

На самом деле, мы – фальшивое поколение людей, которое желает хоть в чем-то быть чуточку индивидуальнее. Однако, в действительности, мы боимся этих экспериментов над собой, потом и плачем, глядя в зеркало, собираем остатки личности в единое целое. Ошибочное мнение, что уверенный человек уверен во всем. Никогда не задумывались, какую тяжелую маску они носят?

– Значит, из вашего изречения можно понять, что вы причастны к убийству Элизабет Беркфест? – детектив замер и внимательно следил за увлеченным рисованием лицо Питера.

– Нет! Я так образно говорю. У нас, естественно, были ссоры. Без них никак, хотя мы потом находили общий язык…

– Кроме Элизабет, убили ещё человека, я был бы очень рад, если ты ответил на мои вопросы в более не удручающей обстановке.

– Давайте тогда встретимся в кафешке, оно здесь, неподалеку, – бодро заявил Питер, надевая набитый всяким мусором, бумажками, линейками и книгами рюкзак. – В пять мало народу – это прекрасно, – на самом деле он боялся того самого «допроса», ведь у него есть многое о чем нужно рассказать, да и страх и ядовитая горечь брало вверх над побитым сознанием.