Читать книгу Осколки жизни - Раяна Люпин - Страница 15

***

Взяв долгожданный букет, Даниэль спешил к кладбищу, находящийся на окраине города. Автомобиль бешено несся по грунтовой дороге, раз за разом попадая в ловушку из углубленных ям. Ливень перестал дальше идти, еще больше снабжая жителей гнусным настроением. Такая несправедливость, ведь он пожертвовал собой ради окрыляющего светом солнца, которое внезапно появилось среди туч! Небо чистое, будто душа Даниэля – она спустя пять лет тоже скоро очистится и примет совершенно новый облик.

С далека виднелись очертания высокого железного забора с острыми наконечниками в конце. Тёмная краска сползла с них, оставив после себя противный цвет старой ржавчины. Дорожка, топтаная людьми, превратилась в полужидкую слякоть, сухие деревья изогнулись, словно от боли, так, что робкое прикосновение заставило бы упасть с корнем вниз в пожелтевшую траву.

Даниэль среди маленьких и средних гранитных надгробий, которые уподобились камням, замученные в плену чахлого мха, нашёл родные имена.

– Помнишь, мам, ты говорила мне, что я много выдумываю? А что мне было делать, если этот грязный мир выбил из меня все хорошее, – он разорвал белую плёнку и положил голую хризантему в сторону могилы матери. – Все доброе, радостное, и казалось бы, светлое? – Пап, – теперь обратился он к могиле отца, кладя второй цветок на возвышенный холмик. – Почему я такой беспомощный? Я вовсе не принимаю поддержку, как должное, хотя, мне никто не говорил и не говорит ласковые слова, после твоей смерти. Я один в этом мире со своими душевными болезнями. Один, без тебя, пап.

Правая рука с легкостью освободилась от уже мятого белого комочка, которое упало на безжизненную землю. Даниэль все смотрел и смотрел вдоль двух старых разрушенных возвышенностей, не осознавал, как он здесь очутился и почему спрашивает мертвых родителях о таких вещах. Его душа испытывала не только горечь утраты, но и некое сочувствие, что он превратился в отвергнутого собой человека с печальной судьбой, скитающийся по городу.

Даниэль стоит как безымянная фигура, с искаженным лицом тихой агонии, без слез, хоть затем отвел взгляд и крепко закрыл глаза, чтобы не пробить и так потасканную жизнь слезами.

Время от времени пульсирующая головная боль медленно отступила. Глубокий вдох и выдох… свобода.

Он свободен от насыщенных чувств, от волнующих переживаний, горя, мыслей. Кончиками пальцев он дотронулся до грудной клетки. Чарующая пустота и облегчение. Открыв глаза, он увидел ничего. Это его обрадовало. Грехи очищены, ему нечего беспокоиться.

Даниэль почти прибыл домой, но заметил, как его телефон нетерпеливо гудит и вибрирует от огромного количества сообщений и звонков.

– Даниэль Фраус слушает, – ответил он.

– Инспектор Даниэль, шеф тебе звонил тысячу раз! С тобой невозможно связаться! – Розита Харрис злилась. – Где вы? – чуть шепотом спросила она.

– Был занят, – не отвлекаясь от дороги, Даниэль повернул на другую улицу и безмолвно решил поехать до полицейского участка, пока его не остановили.

– Какие у вас могут дела? – теперь без особой злости крикнула она. – Вы где?

– Через пять минут буду у нас, – он, пока есть время, достает из бардачка полупустую пачку сигарет, и моментально выкидывает их через окно. Навек попрощался с зависимостью. Хотя через время вернется к ней снова.

– Вы совершенно неправильно направляетесь. Маршрут простой, сейчас объясню.

Детектив знал город лучше, чем себя, и найти место преступления ему удалось в два счёта.

Белый джип, окружённый мирно стоящими офицерами, ещё больше привлекло его внимание. Группа судмедэкспертов, которых шеф пригласил из соседнего городка, расчистили почти все. Даниэль хотел возмутиться и потребовать показать ему зацепки, тело, улики, ибо это в его компетенции – он здесь главный и кто здесь распоряжается вместо него? Непонятно. Напарница доходчиво разъяснила ему ситуацию:

– Практически веских улик нет, только размазанные снимки, личных вещей и мобильника тоже нет, паспорт и любые документы которые точно подтвердили ее личность, также отсутствуют, но – остановилась она. – Но нашли еще брелок с визиткой и телефонную книжку в бардачке, – детектив-сержант, предварительно надев полупрозрачные перчатки, показала найденную зацепку, на ней разноцветными буквами написано: Кара Мидллтон, 32 года, хозяйка" Jardin de Fleurs " – Мы уже обзвонили знакомых пострадавшей, некоторые отметили, что она постоянно носила собой увесистую розовую сумку со золотым ключиком на замке. Но и сумку, к сожалению, не нашли.

Прохладный ветер нахлынул, отчего Даниэль перевел дух и испуганно распахнул глаза, читая надпись, которая била током в руки и ноги, а сердце сжималось все больше и больше, превращаясь в маленький комочек мяса. Трудно стоять на ногах и делать вид, что ему безразлична эта девушка. Мастерство притворства неведомы Даниэлю. И беспомощное состояние детектива подметила Розита, поэтому продолжила нудный монолог, тянущийся словами во колючую вьюгу.

– Причастность этой сумки мы доказали еще с помощью снимков. На заднем сидении автомобиля, на самом видном месте, убийца оставил два снимка. – Розита указала сначала на замызганную кровью фотографию.

Если внимательно и долго смотреть на нее, то можно было различить стройную и высокую фигуру Кары. Она бежит, даже не оглядываясь. А на втором снимке Кара лежит то ли на грунтовой дороге, то ли на сырой земле, однако признаки жизни выдавали взгляд ужаса на ее очаровательном лице, а рядом с ней лежала описанная выше сумка.

– Благо, труп не увезли из-за моих уговоров. Времени в обрез, наш босс приказал все очистить, дабы журналисты не пришли, – она увела Даниэля ближе к автомобилю жертвы. – Кара Миддлтон, хозяйка цветочного магазинов, тридцать два года. Семьи нет, родителей тоже. Есть подозрение, что она сирота.

Он набросился на планшет напарницы, из которой она вычитывала информацию и отчаянно пожирал строчки, цифры, не обращая внимание на их смысл. Прочитал еще раз. Мозг не воспринимает информацию. Четвертная попытка оказалась успешной и чуть ли не физически убила его. Вот, первая боль вписывается в чистую душу. Это первая кисточка, смело пачкает прозрачную воду темной, грязной краской.