Читать книгу Дубайские дневники. Любовь и приключения в Дубае - Ребекка Викс - Страница 3

В тот первый роковой день, когда тащилась по обочине шестиполосной автострады на сорокапятиградусной жаре и пот капал с ушей, бровей и скапливался в пупке, я подумала: «Несколько месяцев, я попробую продержаться здесь несколько месяцев». Такси не останавливались, из-за влажного воздуха мои легинсы промокли так, что я сначала стала похожа на растерянного пьяного подростка, обмочившего штаны, а потом на хиппового лондонца, возвращающегося с работы домой пешком. Я пристально всматривалась в билборд, на котором красовался грозный шейх верхом на гигантском белом коне, царственно паривший над автострадой. Утерев лицо рукавом и чудом не угодив под колеса стремительного «Lamborghini», я подумала: Всего несколько коротких месяцев – и поеду домой, забуду об этом как о страшной ошибке и буду умолять вернуть мне прежнюю работу (и достоинство).

Через два с половиной года и множество пар промокших легинсов Дубай стал такой же неотъемлемой частью меня, как и Великобритания. Дубай закрепился во мне так же прочно, как сокол на гербе ОАЭ. И не только потому, что я взяла в банке кредит в размере Милтон-Кейнс[1] и оказалась бы в тюрьме, если бы его за меня не выплатил мой богатенький бойфренд-араб.

С тех пор как я впервые ступила на эти пыльные берега с одним-единственным чемоданом и полной мечтаний о жизни без налогов головой, многое изменилось. На примере Дубая я увидела подъем и падение еще более стремительное, чем закат популярной рок-группы и нескольких ведущих вокалистов, пытающихся удержать то, что когда-то они считали безусловно своим. Жизнь в Дубае немного напоминала мультфильм, где все преувеличено и стерты грани между вымыслом и реальностью. В качестве прелюдии к рассказу, который ждет нас впереди, отмечу, что у меня изменился характер. Думаю, это можно рассматривать и как положительный момент, и как отрицательный. Тот, кто меня знает, до сих пор удивляется, когда я выражаю изумление по поводу необходимости убраться в ванной комнате или говорю, что дом можно назвать домом, только если при нем есть открытый бассейн и над входной дверью имеется мраморная птичка с золотым хохолком. (Я сказала это всего один раз – не судите строго.)

Дело не в том, чтобы я сильно изменилась… ну, то есть, может быть, я и изменилась, но изменения происходили так медленно и незаметно, что я сама удивилась, когда заговорила о том, какой когда-то была жизнь по сравнению с тем, какая она теперь – теперь, когда пузырь лопнул.

Истории, с которыми вам предстоит ознакомиться, сначала представляли собой собрание более чем четырехсот дневниковых записей и статей, написанных в период с 2007 по 2009 год. Первоначально они предназначались только друзьям. Настолько вдохновляющей оказалась эта страна, настолько странной и новой, и настолько недоверчивой была я, когда меня забросило в самый центр этого строительного хаоса, что я исписывала страницу за страницей. Я писала, сидя в роскошных апартаментах, склонившись над ноутбуком возле бассейна или даже на рабочем месте, устав сочинять всякую чушь лишь для того, чтобы осчастливить дубайских специалистов по связям с общественностью. Что мне действительно хотелось написать, так это правду. Я пообещала самой себе, что самое главное запишу в должной форме сразу, как наступит подходящий момент. Если честно, желание покинуть Дубай возникло у меня еще раньше, но банковский кредит размером с маленькое графство накрепко привязал меня к городу, который, на мой взгляд, сейчас является строительной площадкой незавершенного бизнеса.

Я не могла сделать этого раньше – никакой проклятой возможности! В некотором смысле это был секретный проект, хотя я работала в сфере СМИ и жаждала обратиться к аудитории более широкой, чем мой интернет-круг. В газетах печатали очень много всего. Я читала все публикации с большим интересом, наверное, как и вы. Все мы знаем о скандале в связи с сексом-на-пляже и истории об успешных испорченных экспатах, чьи мечты и отношения с тех пор успели разрушиться, как и множество планов кажущейся непревзойденной инфраструктуры Дубая. Но тут кроется нечто гораздо большее. Есть вещи, которые я видела и делала и о которых следует упомянуть, вещи, которые потенциально могли бы, если бы я заговорила о них в рамках строгих границ хорошо смазанной городской пиар-машины, запихнуть меня в камеру, к преступникам, повинным в таких же злодеяниях, каким нет прощения. Таким, в частности, как внебрачная беременность, распитие спиртных напитков за пределами бара или возвращенный банком чек.

Вокруг меня из пыли восстал целый город, подаривший мне несколько взлетов по карьерной лестнице, по которой так тяжело взбираться. Я научилась кататься на сноуборде в пустыне, встретила канун Нового года на ветке искусственной пальмы и отпраздновала дни рождения в пятизвездочном тумане шампанской роскоши. Я жила на лестничной площадке виллы, принадлежащей сумасшедшему иранскому изобретателю. Я издавала сплетни о знаменитостях в стране, где секса нет, и меня выбросило в безумный мир рекламы вместе с ливанской мафией. Меня покатал по свету богатый араб, заявивший, что он влюбился в меня так сильно, что его мир рушился каждый раз, когда я от него уходила, и из-за стремительного темпа жизни я потеряла больше друзей, чем мне удалось добавить в Facebook.

Сейчас, думая об этом, я понимаю, что в городе, которой до недавних пор (до открытия метрополитена) не мог даже похвастаться приличным общественным транспортом, я узнала, что значит удовлетворять все свои желания, испортиться и в конечном счете измениться навсегда.

А теперь давайте вернемся к началу.

Я расскажу вам о лете 2007 года…