Читать книгу Космическое сознание. Исследование эволюции человеческого разума - Ричард Морис Бакке - Страница 8

I

Поскольку способности, упомянутые в последнем разделе этой книги, и многие другие, появились в расе, каждая в своё время, когда раса была готова к этому, давайте предположим, что рост, эволюция, развитие, или как бы мы это ни называли, всегда происходил (как это показано на примере), происходит сейчас, и (насколько мы можем судить) будет происходить всегда. Если мы правы в таком предположении, то новые способности будут время от времени возникать в разуме, как в прошлом они возникали. Учитывая это, давайте предположим, что то, что в этой книге называется Космическим Сознанием, является такой зарождающейся способностью. А теперь давайте посмотрим, что мы знаем об этом новом чувстве, состоянии, способности, или как бы его ни называли. И, во-первых, можно отметить, что новое чувство не появляется случайно у того или иного человека. Для его появления необходимо, чтобы возвышенная человеческая личность существовала и создавала предпосылки для его рождения. Особенно в великих случаях происходит исключительное развитие некоторых или всех обычных человеческих способностей. Обратите особое внимание, поскольку этот случай нам безошибочно известен, на исключительное совершенство интеллектуальных и моральных способностей и особых чувств Уолта Уитмена [103: 57-71]. Вероятно, приближение к этому эволюционному совершенству необходимо во всех случаях. Тогда, конечно, в некоторых, возможно, во всех случаях человек обладает исключительным телосложением – исключительной красотой телосложения и осанки, исключительно красивыми чертами лица, исключительным здоровьем, исключительной добротой нрава, исключительным магнетизмом.

II

Сам навык имеет много названий, но он не был понят или признан. Будет хорошо привести здесь некоторые примеры. По мере продвижения вперёд они станут более понятными. Либо сам Гаутама, либо кто-то из его ранних учеников назвал его "Нирвана" из-за "угасания" некоторых низших умственных способностей (таких как чувство греха, страх смерти, желание богатства и т.д. и т.п.), которое происходит непосредственно при его рождении. Это подчинение старой личности вместе с рождением новой, по сути, почти эквивалентно уничтожению старой и созданию нового "я". Слово Нирвана определяется как "состояние, к которому буддийский святой должен стремиться как к высшей цели и высшему благу". Иисус называл новое состояние "Царством Божьим" или "Царством Небесным" из-за мира и счастья, которые принадлежат ему и которые, возможно, являются его наиболее характерными чертами. Павел называл его "Христос". Он говорит о себе как о "человеке во Христе", о "тех, кто во Христе". Он также называет его "Духом" и "Духом Божьим". После того, как Павел вошёл в Космическое Сознание, он знал, что Иисус обладал космическим чувством, и что он живёт (как бы) жизнью Иисуса – что в нём живёт другая индивидуальность, другое "я". Это второе "я" он называл Христом (посланным Богом избавителем), отождествляя его не столько с человеком Иисусом, сколько с избавителем, который должен был быть послан и который был послан в его лице, который был одновременно Иисусом (обычным самосознающим человеком) и Мессией (вестником и образцом новой, высшей расы). Дуплексная личность людей, обладающих космическим сознанием, будет неоднократно появляться по ходу нашего повествования, и мы увидим, что это постоянное и заметное явление. Магомет называл космическое чувство "Гавриил" и, похоже, рассматривал его как отдельную личность, которая жила в нём и говорила с ним. Данте называл его "Беатриче" ("Делающая счастливым"), имя, почти или совсем эквивалентное "Царству Небесному". Бальзак называл нового человека "специалистом", а новое состояние – "специализмом". Уитмен называл космическое сознание "Моя душа", но говорил о нём так, как если бы это был другой человек; например:

О душа, не знающая покоя, я с Тобой, и Ты со мной…

Мы тоже берём корабль, о душа…

Со смехом и многими поцелуями…

О душа, ты радуешь меня, я – тебя.

Бэкон (в "Сонетах") так категорично трактует космическое чувство как отдельную личность, что мир на протяжении трёхсот лет верит ему на слово и соглашается, что "человек", о котором идёт речь (как бы его ни звали), был молодым другом поэта!

Для иллюстрации объективизации этого чисто субъективного явления (хотя следует помнить, что для человека с космическим сознанием термины "объективный" и "субъективный" теряют своё прежнее значение, и "грубые объекты" и "невидимая душа" становятся "одним целым") не будет лишним привести отрывок [173: 5] одного поэта, который, хотя и является примером космического сознания, не включён в настоящий том по той причине, что настоящий автор не смог получить необходимые для этого подтверждения.

Так размышлял один путешественник на земном плане.

Будучи сам по себе прообразом всего человечества.

Ибо стремленья тусклые вначале

его, лишь смутно возникая в его мечтах,

Пока в зрелые годы его ранние размышления не сменились

на вдохновение и свет души.

Тогда пришло видение, и в свете он увидел.

То, на что он надеялся, теперь открыто;

И многое другое – сокровенную душу вещей,

И "красоту" как венец жизни,

Невыразимую, превосходящую смертную форму;

Ибо, облачённый в свет, больше не был фантазией,

Перед его взором предстал истинный "идеал",

Возвышенно прекрасная, вне всяких представлений, одетая

В красоту и божественную симметрию.

И всё же он не тосковал, как он из Латмоса, когда

В мечтательном экстазе, на холмах

Под луной он увидел свою любовь неявленной;

Ибо хорошо он знал, что венец его жизни

был в том видении и исполнится.

И исполнилось, ибо отныне рядом с ним

стояло сияющее существо, его путеводный свет.

И полярная звезда, что, как магнит, держала

Его в плену вечной любви!

Но как описать это существо, отныне принадлежащее ему?

Какими словами можно выразить то, что слова превзошли, но сказать.

Что она была прекрасна сверх всякой человеческой мысли?

Ибо кто мог бы изобразить эти черты и эту форму

столь изысканно вылепленные, что никакое искусство

не может достичь их, или передать любым способом

улыбку на этих розовых губах или уловить

и передать полное выражение этих глаз,

столь прекрасных, наполовину скрытых под взмахом

мягких и изогнутых ресниц.

Невозможно описать эффект, который струился

из жидких глубин этих полных глаз,

Фонтаны любви, такие полные тлеющего огня

и страсти, но в то же время такой нежной и целомудренной?

Каждое её движение, столь совершенное, как казалось.

Как природа, утончённая бессознательным искусством,

А вся её осанка – сама нежность;

И не та величественность, что подавляет.

Не то высокое, властное сознанье достоинства,

Которое заставляет смиренных унижаться, – здесь не было,

Но вместо неё была вся победная грация

И сладость, которую могла добавить бессмертная Любовь.

Чтобы украсить её святилище и сделать его

достойным жилищем для себя:

Наклонившись вперёд с этим дивным взглядом,

столь невыразимым, она, казалось, сказала:

"Ты мой, равный мне и супруг мой,

Моё дополнение, без которого я ничто;

Так что в моих глазах ты прекраснее меня,

Ибо только в тебе жизнь моя исполнена".

Затем гармоничным голосом добавила вслух:

"Ты долго размышлял над тайной жизни,

О её огромных, вечно повторяющихся кругах

покоя, возрождения и деятельности,

И искал в ней путь души.

От света к тьме, от тьмы к свету снова.

Пойдём же со мной, и мы увидим отчасти

Последнюю человеческую фазу".

Так говоря, своим присутствием она наделила

Его новыми чувствами, способностями и силами,

которые намного превзошли пределы прежних.

III

Уже упоминалось, что раса, вступающая в обладание новой способностью, особенно если она находится на линии прямого восхождения расы, как это, безусловно, имеет место в случае с космическим сознанием, новая способность обязательно будет приобретена сначала не только лучшими представителями расы, но и тогда, когда они находятся в наилучшем состоянии, то есть в полной зрелости и до наступления упадка, связанного с возрастом. Каковы же факты в этом отношении, касающиеся прихода космического чувства?

В нескольких словах их можно обобщить следующим образом: Из тридцати четырёх случаев, в которых озарение было мгновенным и период, в который оно произошло, был с определённой степенью достоверности известен, возраст, в котором человек перешёл в космическое сознание, в одном случае составил двадцать четыре года; в трёх – тридцать лет; в двух – тридцать один год; в двух – тридцать один с половиной год; в трёх случаях – тридцать два года; в одном – тридцать три года; в двух – тридцать четыре года; в восьми – тридцать пять лет; в двух – тридцать шесть лет; в двух – тридцать семь лет; в двух – тридцать восемь лет; в трёх – тридцать девять лет; в одном – сорок лет; в одном – сорок девять лет и в одном – пятьдесят четыре года.

Доказательства будут приводиться по мере индивидуального рассмотрения случаев, а возраст каждого человека на момент озарения будет указан ниже в виде таблицы, наряду с другими фактами.

IV

Космическое Сознание, таким образом, появляется у индивидуумов преимущественно мужского пола, которые в остальном являются высокоразвитыми людьми с хорошим интеллектом, высокими моральными качествами, превосходным телосложением. Оно появляется примерно в тот период жизни, когда организм находится на высшей точке своей эффективности, в возрасте от тридцати до сорока лет. Должно быть, непосредственный предшественник Космического Сознания – Самосознание – также появился сначала в середине жизни, то тут, то там, в единичных случаях, у наиболее развитых экземпляров расы, становясь всё более и более почти универсальным (по мере того, как раса росла к нему), проявляясь во всё более и более раннем возрасте, пока (как мы видим) он не заявляет о себе сейчас в каждом достаточно сформированном индивидууме, в возрасте около трёх лет.

Аналогия, таким образом, заставляет нас полагать, что шаг в продвижении, который является предметом данного тома, также ожидает всю расу – что придёт время, когда отсутствие рассматриваемой способности будет признаком неполноценности, параллельным отсутствию в настоящее время моральной природы. Предполагается, что новое чувство будет становиться всё более распространённым и проявляться всё раньше, пока через много поколений не появится у каждого нормального человека в возрасте половой зрелости или даже раньше; затем оно станет ещё более универсальным и будет появляться в ещё более раннем возрасте, пока через много тысяч поколений не проявится сразу после младенчества почти у каждого представителя расы.

V

Необходимо чётко понимать, что все случаи Космического Сознания не находятся на одной плоскости. Или, если мы говорим о Простом Сознании, Самосознании и Космическом Сознании как о том, что каждое из них занимает свою плоскость, то, поскольку диапазон Самосознания на своей плоскости (где один человек может быть Аристотелем, Цезарем, Ньютоном или графом, в то время как его сосед на соседней улице может быть интеллектуально и морально дебилом) больше, чем диапазон Самосознания, и, вероятно, на самом деле он намного больше как по виду, так и по степени: то есть, если бы мир был населён людьми, обладающими Космическим Сознанием, они бы различались как в плане больших и меньших интеллектуальных способностей, так и в плане большей и меньшей моральной и духовной возвышенности, а также в плане разнообразия характера, больше, чем жители планеты на плоскости Самосознания. На плане Космического Сознания один человек будет богом, в то время как другой, по случайному наблюдению, не будет возвышаться над обычным человечеством, как бы ни возвышалась, укреплялась и очищалась его внутренняя жизнь благодаря новому чувству. Но, как человек с Самосознанием (каким бы деградированным оно ни было) на самом деле почти бесконечно выше животного с простым сознанием, так и любой человек, постоянно наделённый Космическим Чувством, будет почти бесконечно выше и благороднее любого человека с простым Самосознанием. И не только это, но человек, обладающий Космическим Чувством хотя бы на несколько мгновений, вероятно, никогда больше не опустится на духовный уровень простого самосознающего человека, но двадцать, тридцать или сорок лет спустя он всё ещё будет ощущать в себе очищающий, укрепляющий и возвышающий эффект этого божественного озарения, и многие из тех, кто рядом с ним, будут признавать, что его духовный рост выше, чем у обычного человека.

VI

Гипотеза, принятая настоящим автором, требует, чтобы случаи космического сознания становились более многочисленными от века к веку, и не только так, но, и чтобы они становились более совершенными, более выраженными. Каковы же факты? Если отбросить незначительные случаи, такие, которые, должно быть, появились и были забыты сотнями людей за последние несколько тысячелетий, то из приведённых выше по крайней мере тринадцать настолько велики, что они никогда не исчезнут из человеческой памяти, а именно: Гаутама, Иисус, Павел, Плотин, Магомет, Данте, Лас Касас, Джон Йепес, Фрэнсис Бэкон, Якоб Бёме, Уильям Блейк, Бальзак, Уолт Уитмен.

От Гаутамы до Данте мы отсчитываем восемнадцать сотен лет, в течение которых мы имеем пять случаев. Опять же от Данте до наших дней – шестьсот лет, за которые мы имеем восемь случаев. Иными словами, если в более ранний период на каждые триста шестьдесят лет приходился один случай, то в более поздний – на каждые семьдесят пять лет. Другими словами, в последний период космическое сознание встречалось в 4,8 раза чаще, чем в первый. А до времени Гаутамы? Вероятно, случаев не было, или они были немногочисленны и несовершенно развиты.

Мы знаем, что в настоящее время существует множество случаев, которые можно назвать меньшими, но их количество нельзя сравнить с количеством подобных случаев в прошлом, поскольку последние утеряны. Следует также помнить, что тринадцать "великих случаев", приведённых выше, – это, возможно, лишь малая часть столь же великих случаев, произошедших со времён Гаутамы, ибо, вероятно, лишь малая часть "великих случаев" предпринимает и выполняет работу, которая обеспечивает им память. Как легко память даже об Иисусе могла быть вычеркнута из сознания его современников и последователей почти до его рождения. Многие сегодня думают, что, если бы за Иисусом не последовал Павел, его дело и имя исчезли бы вместе с поколением, которое слышало его речи.

Это так, что такой способный человек, как Огюст Комт, считает Святого Павла "истинным основателем католицизма" (что в этой связи является синонимом "христианства") [65:356], отводит ему восьмой месяц в "Calendrier Positiviste" [65:332], и даже не отводит дня Иисусу, настолько мала, по его мнению, роль последнего в эволюции религии и расы.

И даже у тех, кто пишет, работа и память о ней часто погибают и теряются. Об одном из величайших из них можно сказать, что, если бы великий пожар случился всего несколькими годами раньше, он, возможно, уничтожил бы все экземпляры фолианта 1623 года и навсегда лишил мир "шекспировской" драмы. Устное или письменное творчество этих людей, по природе вещей, может быть оценено лишь избранными современниками, и почти в каждом случае оно может быть забыто. В том, что сегодня это так же верно, как и во времена Гаутамы, не может сомневаться ни один человек, внимательно следивший за карьерой Уолта Уитмена. Даже в его случае написанное слово почти наверняка было бы утеряно, если бы он умер (что вполне возможно) от несчастного случая или болезни во время войны, хотя к тому времени было напечатано три издания "Листьев". Сам он не считал своё послание защищённым от исчезновения даже почти до самой смерти, хотя в течение тридцати пяти лет неустанно трудился над его созданием.

Затем, что касается относительного величия древних и современных дел. Суждение всего мира обязательно должно быть против последних, потому что время, необходимое для их оценки, ещё не прошло. А что стоит разум и так называемый здравый смысл в таком вопросе, как этот?

Как говорит Виктор Гюго о "Джиннах": "Выбирать между этими людьми, предпочитать одного другому, указывать на первого среди этих первых, не стоит" [96:72-3]. И если мы не можем выбрать между этими двумя, то тем более не можем выбрать между ними и, например, Уитменом.

Многие сегодня считают, что последний был величайшей духовной силой, которую когда-либо порождала раса, что означает, что он является величайшим случаем космического сознания на сегодняшний день. Но баланс мнений, конечно же, будет в тысячу раз против этого утверждения.

VII

Хотя истинная природа космического сознания была (и обязательно будет) совершенно непостижима, факт его существования давно признан как в Восточном, так и в Западном мире, и подавляющее большинство цивилизованных мужчин и женщин во всех странах сегодня склоняются перед учителями, обладающими космическим чувством, и не только так, но и потому, что они действительно им обладают. И не только весь мир с благоговением взирает на этих людей, но, возможно, будет не более чем простой истиной сказать, что все не вдохновлённые учителя получают уроки, которые они передают, прямо или косвенно от тех немногих, кто был просветлён.

VIII

Похоже, что каждый или почти каждый человек, входящий в космическое сознание, поначалу испытывает более или менее сильное волнение, человек сомневается, не является ли новое чувство симптомом или формой безумия. Мухаммед был сильно встревожен. Я думаю, очевидно, что Павел был встревожен, и другие, о которых будет сказано далее, были так же встревожены.

Первое, о чём спрашивает себя каждый человек, испытавший новое чувство, это: «Представляет ли то, что я вижу и чувствую, реальность или я страдаю от заблуждения?» Тот факт, что новый опыт кажется даже более реальным, чем старые учения о простоте и самосознании, поначалу не успокаивает его, потому что он, вероятно, знает, что заблуждения, когда они присутствуют, владеют разумом так же прочно, как и реальные факты.

Правда это или неправда, но каждый человек, имеющий данный опыт, в конце концов, поневоле верит в его учение, принимая его так же абсолютно, как и любое другое учение. Это, однако, не доказывает их истинности, поскольку то же самое можно сказать и о заблуждениях сумасшедших.

Как же мы узнаем, что это новое чувство, открывающее факт, а не форма безумия, погружающая субъекта в бред? Во-первых, тенденции рассматриваемого состояния совершенно не похожи на тенденции психического отчуждения, даже противоположны им: последние явно аморальны или даже аморальны, в то время как первые моральны в очень высокой степени. Во-вторых, если во всех формах безумия самоограничение-торможение сильно снижено, иногда даже отменено, то в космическом сознании оно чрезвычайно усилено. Абсолютное доказательство этого последнего утверждения можно найти в жизни людей, приведённых здесь в качестве примера. В-третьих (что бы ни говорили насмешники от религии), несомненно, что современная цивилизация (если говорить в целом) опирается (как уже говорилось) в значительной степени на учения нового чувства. Мастера обучаются им, а весь остальной мир – им через их книги, последователей и учеников, так что если то, что здесь называется космическим сознанием, является формой безумия, то мы сталкиваемся с ужасным фактом (если бы это не было абсурдом), что наша цивилизация, включая все наши высшие религии, покоится на заблуждении. Но (в-четвертых), отнюдь не допуская, ни на минуту не допуская такой ужасной альтернативы, можно утверждать, что у нас есть такие же доказательства объективной реальности, которая соответствует этой способности, как и доказательства реальности, которая соответствует любому другому чувству или способности. Например, зрение: Вы знаете, что дерево, стоящее там, через поле, на расстоянии полумили, реально, а не галлюцинация, потому что все другие люди, обладающие зрением, с которыми вы говорили о нем, также видят его, тогда как если бы это была галлюцинация, то она не была бы видна никому, кроме вас. Таким же методом рассуждений мы устанавливаем реальность объективной вселенной, в которой подсчитывается космическое сознание. Каждый человек, обладающий этой способностью, осознает с её помощью, по сути, один и тот же факт или факты. Если трое мужчин посмотрят на дерево и через полчаса после этого попросят нарисовать или описать его, то три рисунка или описания не будут совпадать в деталях, но в общих чертах будут соответствовать друг другу. Точно так же и сообщения тех, кто обладал космическим сознанием, соответствуют во всех существенных моментах, хотя в деталях они, несомненно, более или менее расходятся (но эти расхождения в такой же степени связаны с нашим непониманием сообщений, как и сами сообщения). Поэтому нет случая, чтобы человек, получивший озарение, отрицал или оспаривал учение другого, прошедшего через тот же опыт. Павел, как бы мало он ни был расположен по своим склонностям принять их, как только он достиг космического смысла, увидел, что учение Иисуса истинно. Мухаммед принял Иисуса не только как величайшего из пророков, но и как стоящего на более высоком уровне, чем тот, на котором стояли Адам, Ной, Моисей и остальные. Он говорит: "И Мы послали Ноя и Авраама и вложили в их семя пророчество и книгу; и некоторые из них руководствуются, хотя многие из них – делатели мерзости! Затем Мы пошли по их стопам с нашими апостолами, и Мы пошли по их стопам с Иисусом, сыном Марии, и Мы дали ему Евангелие, и Мы вложили в сердца тех, кто последовал за ним, доброту и сострадание" [153: 269]. А Палмер свидетельствует: "Мухаммед относится к нашему Господу с особым почтением, и даже заходит так далеко, что называет его "Духом" и "Словом" Бога, "Мессией"" [152: 51]. Уолт Уитмен принимает учения Будды, Иисуса, Павла, Магомета, особенно Иисуса, о котором он знал больше всего. Как он говорит: "Принимая Евангелия, принимая того, кто был распят, уверенно зная, что он божественен" [193:69]. И если, как однажды пожелал Уитмен: "Великие мастера могли бы вернуться и изучать меня" [193: 20], нет ничего более уверенного, чем то, что они все и каждый приняли бы его как "брата сияющей вершины". Таким образом, все известные настоящему писателю люди, которые были (в большей или меньшей степени) просветлены, согласны во всех существенных вопросах друг с другом и со всеми прошлыми учителями, которые были таковыми. Кроме того, похоже, что все люди, свободные от предрассудков, которые знают что-то о более чем одной религии, признают, как и сэр Эдвин Арнольд, что великие веры являются "Сёстрами", или, как говорит Артур Лилли, что "Будда и Христос учили во многом одному и тому же учению" [110: 8].

IX

Как уже было сказано или подразумевалось, для того, чтобы человек мог войти в Космическое Сознание, он должен принадлежать (так сказать) к верхнему слою мира Самосознания. Не то чтобы он должен обладать выдающимся интеллектом (этот навык оценивается, как правило, гораздо выше его реальной ценности и с этой точки зрения не кажется таким важным, как некоторые другие), хотя он также не должен быть неполноценным в этом отношении. У него должно быть хорошее телосложение, крепкое здоровье, но прежде всего у него должна быть возвышенная нравственная натура, сильные симпатии, горячее сердце, мужество, сильное и искреннее религиозное чувство. При наличии всего этого и при достижении человеком возраста, необходимого для того, чтобы подняться на вершину самосознательного ментального слоя, однажды он входит в Космическое Сознание. Каков его опыт? Подробности следует приводить с осторожностью, поскольку они известны автору лишь в нескольких случаях, и, несомненно, явления разнообразны и неоднозначны. Однако на то, что здесь сказано, можно полагаться в той мере, в какой это соответствует действительности. Оно верно в определённых случаях и, несомненно, затрагивает полную истину в некоторых других случаях, так что его можно рассматривать как условно верное.

a. Человек внезапно, без предупреждения, испытывает чувство погружения в пламя или розовое облако, или, возможно, скорее чувство, что разум сам наполняется таким облаком дымки.

b. В то же мгновение он как бы купается в эмоциях радости, уверенности, триумфа, "спасения". Последнее слово не совсем верно, если воспринимать его в обычном смысле, ибо чувство, когда оно полностью развито, заключается не в том, что совершается конкретный акт спасения, а в том, что нет необходимости в особом "спасении", поскольку схема, по которой построен мир, сама по себе достаточна. Именно этот экстаз, выходящий далеко за рамки всего, что принадлежит просто самосознательной жизни, особенно занимает поэтов как таковых: Гаутама в своих беседах, сохранённых в "Суттах"; Иисус в "Притчах"; Павел в "Посланиях"; Данте в конце "Пургаторио" и начале "Парадизо"; Шекспир в "Сонетах"; Бальзак в "Серафите"; Уитмен в "Листьях"; Эдвард Карпентер в "К демократии"; оставив певцам удовольствия и боль, любовь и ненависть, радости и печали, мир и войну, жизнь и смерть самосознающего человека; хотя поэты могут говорить и об этом, но с новой точки зрения, выраженной в "Листьях": "Я никогда больше не буду упоминать о любви или смерти в доме" [193: 75]– то есть со старой точки зрения, со старыми коннотациями.

c. Одновременно или мгновенно вслед за вышеуказанными чувственными и эмоциональными переживаниями к человеку приходит интеллектуальное озарение, которое невозможно описать. Как вспышка, перед его сознанием возникает ясная концепция (видение) в общих чертах смысла и движения вселенной. Он не просто верит; но он видит и знает, что космос, который для самосознающего разума кажется состоящим из мёртвой материи, на самом деле является далеко не тем, что он есть, а живым присутствием. Он видит, что вместо того, чтобы люди были как бы пятнами жизни, рассеянными в бесконечном море неживой материи, они на самом деле являются частицами относительной смерти в бесконечном океане жизни. Он видит, что жизнь, которая есть в человеке, вечна, как вечна вся жизнь; что душа человека так же бессмертна, как и Бог; что вселенная так устроена и упорядочена, что без всяких случайностей все вещи работают вместе на благо всех и каждого; что основой мира является то, что мы называем любовью, и что счастье каждого человека в долгосрочной перспективе абсолютно определенно. Человек, который проходит через этот опыт, за несколько минут или даже мгновений его продолжения узнает больше, чем за месяцы или годы обучения, и он узнает многое, чему никогда не учила и не может научить никакая учёба. Особенно он получит такое представление о ЦЕЛОМ, или, по крайней мере, об огромном ЦЕЛОМ, которое затмевает все представления, воображение или спекуляции, проистекающие из обычного самосознания и принадлежащие ему, такое представление, которое делает старые попытки мысленно постичь вселенную и её смысл ничтожными и даже смешными.

Это пробуждение интеллекта хорошо описано писателем о Якобе Беме в таких словах: "Тайны, о которых он рассуждал, не были ему открыты, он их ВИДЕЛ. Он видел корень всех тайн, НЕГРУД или УГРУД, откуда исходят все контрасты и противоречивые принципы, твёрдость и мягкость, суровость и мягкость, сладкое и горькое, любовь и печаль, рай и ад. Он видел их происхождение; он пытался описать их следствия и примирить их вечные результаты. Он видел существо Бога, откуда рождаются или исходят божественные проявления. Природа была открыта для него – он был дома, в сердце вещей. Его книга, которой он сам был (как у Уитмена: "Это не книга; кто прикасается к ней, прикасается к человеку") [193: 382], микрокосм человека, с его троичной жизнью, была доступна его видению" [79: 852].

d. Вместе с моральным возвышением и интеллектуальным просветлением приходит то, что, за неимением лучшего термина, следует назвать чувством бессмертия. Это не интеллектуальное убеждение, которое приходит с решением проблемы, и не опыт, как, например, познание чего-то неизвестного ранее. Оно гораздо более простое и элементарное, и его лучше сравнить с той уверенностью в своей индивидуальности, которой обладает каждый, и которая приходит с самосознанием и принадлежит ему.

e. С просветлением страх смерти, который преследует стольких мужчин и женщин на протяжении всей их жизни, спадает, как старый плащ – но не в результате рассуждений, а просто исчезает.

f. То же самое можно сказать и о чувстве греха. Не то чтобы человек избежал греха, но он больше не видит, что в мире есть грех, от которого можно убежать.

g. Мгновенность озарения – одна из его самых поразительных особенностей. Его ни с чем нельзя сравнить так хорошо, как с ослепительной вспышкой молнии в тёмную ночь, открывающей взору скрытый пейзаж.

h. Предыдущий характер человека, который вступает в новую жизнь, является важным элементом в этом деле.

i. Также как и возраст, в котором происходит озарение. Если мы услышим о случае космического сознания, произошедшего, например, в двадцать лет, мы сначала усомнимся в правдивости этого рассказа, а если будем вынуждены поверить, то будем ожидать, что этот человек (если он выживет) проявит себя в какой-то мере настоящим духовным гигантом.

j. Считается, что дополнительное очарование личности человека, достигшего космического сознания, всегда является характерной чертой этого случая.

k. Писателю кажется достаточным доказательство того, что при космическом сознании, пока оно действительно присутствует и длится (постепенно исчезает) короткое время после этого, происходит изменение во внешности субъекта озарения. Это изменение похоже на то, которое происходит в облике человека от большой радости, но иногда (то есть в ярко выраженных случаях) оно кажется гораздо более заметным, чем это. В этих великих случаях, когда озарение интенсивно, изменение, о котором идёт речь, также интенсивно и может быть равносильно настоящему "преображению". Данте говорит, что он "трансгуманизировался в Бога". Существует большая вероятность того, что если бы его видели в тот момент, то он продемонстрировал бы то, что можно назвать "преображением". В последующих главах этой книги будет приведено несколько случаев, в которых произошли изменения, о которых идёт речь, более или менее ярко выраженные.

X

Переход от самости к космическому сознанию, рассматриваемый с точки зрения интеллекта, представляется явлением, строго параллельным переходу от простого сознания к самости.

Как во втором, так и в первом случае есть два основных элемента:

a. Дополнительное сознание;

b. Добавленная способность.

a. Когда организм, обладающий только простым сознанием, достигает самосознания, он впервые осознаёт, что является отдельным существом, или самостью, существующей в мире, который существует отдельно от него. То есть, приход новой способности обучает его без какого-либо нового опыта или процесса обучения.

b. В то же время он приобретает чрезвычайно возросшую способность накапливать знания и инициировать действия.

Таким образом, когда человек, который был сознательным только для себя, входит в космическое сознание…

a. Он знает без обучения (из самого факта озарения) некоторые вещи, как, например: (1) что вселенная – это не мёртвая машина, а живое присутствие; (2) что по своей сути и тенденции она бесконечно хороша; (3) что индивидуальное существование непрерывно за пределами того, что называется смертью. В то же время:

b. Он обретает чрезвычайно большую способность как к обучению, так и к инициации.

XI

Параллель проводится и с точки зрения моральной природы. Ибо животное, обладающее простым сознанием, просто не может знать ничего о том чистом удовольствии от простой жизни, которое испытывает (по крайней мере, часть времени) каждый здоровый, хорошо сложенный молодой или среднего возраста мужчина или женщина. "Не может", потому что это чувство зависит от самосознания и без него не может существовать. Лошадь или собака наслаждаются жизнью, испытывая приятные ощущения или будучи стимулированы приятной деятельностью (в действительности это одно и то же), но не могут осознать то повседневное спокойствие в наслаждении жизнью, независимое от органов чувств и внешних вещей, которое принадлежит моральной природе (основной факт, действительно, положительной стороны этого), начиная, как можно сказать, с центрального источника жизни организма (чувство bien-etre – "благополучия"), которое принадлежит человеку как человеку и является, по правде говоря, одним из его самых ценных наследий. Это представляет собой равнину или плато в области моральной природы, на которую ступает разумное существо, переходя или по мере того, как оно переходит от простого к самосознанию.

С этим моральным восхождением и с теми ступенями, которые, как отмечалось выше, проделаны интеллектом от простого к себе и от себя к космическому сознанию, соотносится моральное восхождение, связанное с переходом от себя к космическому сознанию. Это может означать, а значит, и описать только те, кто прошёл через этот опыт. Что они говорят об этом? Ну, почитайте, что Гаутама и светила буддизма говорят нам о Нирване; а именно, что это "высшее счастье" [156:9]. В "Махабхарате" неизвестный, но, несомненно, просветлённый автор говорит следующее: "Преданный, чьё счастье внутри себя, и чей свет [знания] также внутри себя, став единым с Брахманом, обретает брахмическое блаженство" [154: 66]. Обратите внимание на дикту Иисуса о ценности "Царства Небесного", для приобретения которого человек продаёт всё, что имеет; вспомните, какую ценность Павел приписывает "Христу" и как он был вознесён на третье небо; задумайтесь о "трансгуманизации" Данте из человека "в Бога" и об имени, которое он даёт космическому смыслу: Беатриче – "Делающий счастливым". И здесь же его отчётливое высказывание о радости, которая ему принадлежит: "То, что я видел, казалось мне улыбкой вселенной, ибо опьянение проникало в меня через слух и зрение. О радость! О невыразимая радость! О жизнь, полная любви и мира! О богатство, обеспеченное без тоски!" [72:173]. Смотрите, что говорит Бёме по тому же поводу: "Земной язык совершенно недостаточен для описания радости, счастья и прелести, заключённых во внутренних чудесах Бога. Даже если вечная Дева представит их нашему разуму, человеческая конституция слишком холодна и темна, чтобы выразить хотя бы искру этого на своём языке" [97: 85]. Обратите внимание на часто повторяющееся восклицание Элуханама: "Сандосиам, Сандосиам Эппотам" – "Радость, всегда радость". И снова Эдвард Карпентер: "Все печали закончились", "Глубокий, глубокий океан радости внутри", "Быть наполненным радостью", "петь радость без конца". Прежде всего, помните свидетельство Уолта Уитмена – свидетельство неизменное, хотя оно дано на всевозможных языках и почти на каждой странице "Листьев", охватывающих сорок лет жизни: "Я доволен – я вижу, танцую, смеюсь, пою". "Брожу, удивляясь собственной лёгкости и веселью". "О радость моего духа – он не зажат – он мчится, как молния".

"Я плыву в этой песне с радостью, с радостью к тебе, о смерть". И этот прогноз будущего, взятый из его сердца, – будущего, "когда через эти состояния пройдут сто миллионов превосходных личностей", то есть личностей, обладающих космическим чувством. И наконец: "Океан наполнен радостью, вся атмосфера – радостью! Радость, радость, радость в свободе, поклонении, любви! Радость в экстазе жизни: достаточно просто быть! Достаточно дышать! Радость, радость! Все вокруг радость" [193: 358]!

XII

"Что ж, – скажет кто-то, – если эти люди так много видят, знают и чувствуют, почему бы им не высказать это открытым текстом и не дать миру воспользоваться этим?" Вот что "речь" сказала Уитмену: "Уолт, в тебе достаточно всего, почему бы тебе не выпустить это наружу?" [193: 50]. Но он говорит нам:

"Когда я берусь рассказать лучшее, я обнаруживаю, что не могу,

Мой язык неэффективен в своих помыслах,

Моё дыхание не повинуется моим органам,

Я становлюсь немым" [193: 179].

Так и Павел, когда он был "взят в рай", услышал "неизреченные слова". А Данте не смог рассказать о том, что он видел на небесах. "Моё видение, – говорит он, – было больше, чем наша речь, которая уступает такому зрелищу" [72: 212]. То же самое можно сказать и об остальных. Суть дела нетрудно понять; она заключается в том, что речь (как уже объяснялось выше) – это итог самосознающего интеллекта, она может выразить это и ничего, кроме этого, не может выразить Космический смысл – или, если вообще может, то только в той мере, в какой он может быть переведён в термины самосознающего интеллекта.

XIII

Будет хорошо изложить здесь (частично в пересказе) для пользы читателя следующих двух частей, кратко и ясно, признаки Космического Разума. К ним относятся:

a. Субъективный свет.

b. Нравственное возвышение.

c. Интеллектуальное просветление.

d. Чувство бессмертия.

e. Утрата страха смерти.

f. Потеря чувства греха.

g. Внезапность, мгновенность пробуждения.

h. Предыдущий характер человека – интеллектуальный, моральный и физический.

i. Возраст просветления.

j. Дополнительное очарование личности, так что мужчины и женщины всегда (?) сильно притягиваются к этому человеку.

k. Преображение субъекта изменения, как его видят другие, когда космическое чувство действительно присутствует.

XIV

Не следует думать, что раз человек обладает космическим сознанием, то он всеведущ или непогрешим. Величайшие из этих людей в некотором смысле находятся в положении, хотя и на более высоком уровне, детей, которые только что обрели самосознание. Эти люди только что достигли новой фазы сознания – у них ещё не было времени или возможности использовать или освоить её. Правда, они достигли более высокого ментального уровня; но на этом уровне могут и будут существовать сравнительная мудрость и сравнительная глупость, так же, как и на уровне простого или самосознания. Как человек с самосознанием может опуститься в морали и интеллекте ниже высшего животного с простым сознанием, так мы можем предположить, что человек с космическим сознанием может (при определённых обстоятельствах) быть мало, если вообще будет, выше другого, проводящего свою жизнь на уровне самосознания. И ещё более очевидно, что, каким бы богоподобным ни был этот дар, те, кто впервые обретает его, живя в разных эпохах и странах, проводя годы своей сознательной жизни в разном окружении, воспитываясь для того, чтобы смотреть на жизнь и жизненные интересы с совершенно разных точек зрения, обязательно должны несколько по-разному интерпретировать те вещи, которые они видят в новом мире, в который они входят. Чудо в том, что все они видят новый мир таким, каков он есть, так же ясно, как и они сами. Главное, что этих людей и это новое сознание нельзя осуждать, потому что ни люди, ни новое сознание не являются абсолютными. Этого не может быть. Ведь если бы человек (поднимаясь от плоскости к плоскости) достиг интеллектуального и нравственного положения, настолько же превосходящего положение наших лучших людей сегодня, насколько они превосходят среднего моллюска, он был бы так же далёк от непогрешимости и абсолютного добра или абсолютного знания, как и сейчас. У него было бы то же стремление к достижению более высокого умственного положения, что и у него сегодня, и над его головой было бы столько же места для роста и совершенствования, сколько и раньше.

XV

В качестве краткого и вводного предвосхищения последующих случаев здесь приводится табличный перечень тех, которые считаются вероятно подлинными. Несколько слов по этому поводу могут представлять интерес. При беглом взгляде на него первое, что поразит читателя, – это огромное преобладание мужчин над женщинами среди тех, кто получил новую способность. Второе – это любопытный, на первый взгляд, факт (о котором мы ещё поговорим позже), что почти во всех случаях, в которых известно время года, озарение происходило между ранней весной и поздним летом, причём половина всех случаев приходилась на май и июнь. В-третьих (и этот факт интересен с точки зрения физиологии), существует общее соответствие между возрастом наступления озарения и продолжительностью жизни человека. Так, средний возраст Сократа, Мохаммеда, Лас Касаса и Дж. Б. был 39 лет, а средний возраст смерти – 74½ года (хотя один из них был казнён, будучи ещё бодрым и сильным. В случае Бэкона, Паскаля, Блейка и Гардинера, средний возраст при озарении был 31 год, а при смерти только 55¼ лет, таким образом (в среднем) на 8 лет моложе при озарении и на 9¼ лет моложе при смерти; в то время как Гаутама, Павел, Данте, Бёме, Йепес и Уитмен, которые все вошли в космическое сознание в среднем в возрасте от 34 до 36 лет, имели среднюю продолжительность жизни 62 года, один из них, Павел, был казнён в 67 лет. Мы могли бы ожидать такого соответствия, поскольку, поскольку озарение происходит в период полной зрелости, это, конечно же, (в общем случае) соответствует пределу жизни человека.