Читать книгу Психология - Роберт Семенович Немов - Страница 4

Эпоха Возрождения освободила науки от религиозных догматов и ограничений, наложенных теологией, активно стали развиваться естественные, биологические и медицинские науки. Учение о душе как самое сложное и запутанное оказалось одним из последних, чье право на существование в качестве научной дисциплины было завоевано в борьбе с религией. В значительной мере этому способствовали философские взгляды английских, французских, голландских и других материалистов XVI–XVII вв., поддержанные возобладавшей к этому времени новой, механистической картиной мира.

Точными науками, оказавшими положительное влияние на многие другие области знаний, в это время стали математика и механика. Их развитие привело к созданию сложных машин-автоматов, способных совершать разнообразные движения и выполнять определенную работу. Такие движения чем-то напоминали поведение животных и человека. Ученые-механики первыми усмотрели аналогию между устройством и работой автомата и строением и поведением живого организма. Появилась возможность применить законы механики к пониманию поведения человека и животного, которое раньше объяснялось исключительно на основе свойств, гипотетически приписываемых душе.

Механистический принцип понимания и объяснения поведения впервые был сформулирован в XVII в. французским ученым, математиком и механиком Р. Декартом. Он ввел в научный оборот понятие рефлекса как ответа сложно организованной живой системы – биологического автомата – на внешнее механическое воздействие. Вначале идея биологического автомата была распространена только на объяснение поведения животных, но затем нашла применение и в понимании простейших видов поведения человека. В органических потребностях животных и человека Декарт усмотрел аналог источника энергии машины в устройстве организма, его частях, мышцах и сочленениях суставов – нечто, напоминающее устройство и систему рычагов, управляющих движениями машины. Под влиянием механики в психологии утвердились новый взгляд на поведение и такой способ его объяснения, который не нуждался в обращении к внутренним, психическим феноменам типа сознания, воли, разума и в целом души. Более того, Декарт, для того чтобы сделать свое учение последовательно механистическим, попытался полностью лишить животных души, заявив о том, что они не могут ни думать, ни переживать и представляют собой лишь живые биологические автоматы.

Однако объяснить поведение человека без воздействия его души оказалось не так просто. Было очевидно, что сознание, разум и воля у человека все же имеются и выполняют определенные функции в управлении его поведением. Душа человека оставалась всеми признаваемой реальностью, и в новом, механистическом понимании поведения требовалось найти ей новое место, объяснить ее роль в жизни людей.

Декарт признал, что поведением человека на высших его уровнях действительно управляет душа. Ей автор механистического учения о поведении животных приписал две функции: мышление и переживание. На низших уровнях поведение человека согласно его учению подчиняется биологическим потребностям; человек, как и животное, действует как биологический автомат. Однако в отличие от животных рефлексы человека подвластны его разуму, и, следовательно, человеческое поведение на высших его уровнях в конечном счете является сознательным, разумным и волевым (в понятие «мышление» во времена Декарта включали все перечисленные свойства). Таков был новый взгляд на человека.

Итак, в науке о поведении человека, начиная с XVII в., складывается двойственная, противоречивая ситуация. С одной стороны, организм человека, как и тело животного, признается биологической машиной, действующей по законам механики. С другой стороны, механистическое объяснение поведения человека считается недостаточным. Отсюда возникает вопрос, как, управляя поведением человека, взаимодействуют душа и биологические потребности. Дуализм в философии дополняется дуализмом в объяснении человеческого поведения. Хотя такая ситуация не намного прояснила понимание поведения человека, она тем не менее сыграла полезную роль в дальнейшем развитии научных психологических знаний. Старая, простая и в целом далекая от науки (по крайней мере, в ее точном, естественно-научном понимании) объяснительная схема, утверждавшая исключительное право гипотетической души на управление поведением человека, была подвергнута сомнению и потребовала модификации. Эта модификация и была сделана Декартом.

Двойственное объяснение поведения человека впоследствии привело к признанию неразумного и бессознательного в психике и поведении человека. Сама эта общая идея уже имманентно содержалась в учении Декарта. Мыслительная функция души определяет разумное поведение, а аффективная функция – неразумное; разумное поведение – высшее, аффективное – низшее; разумное поведение – сознательное и волевое, неразумное – бессознательное и безвольное.

В XVIII в. публикуются работы немецкого ученого Г. Лейбница, содержащие в себе уже развернуто изложенные идеи о бессознательном в психике человека (учение о бессознательных умозаключениях). Почти одновременно с этим появляются два других учения, повлиявшие на дальнейшее развитие психологии как науки. Это – эмпиризм и сенсуализм. Первый представлял собой учение о так называемом внутреннем опыте и о законах его приобретения человеком, а второй – о доминировании чувственного познания над рациональным. Оба учения отрицали существование у человека врожденных и неизменных идей и доказывали их опытное происхождение.

Родоначальником эмпирической психологии, т.е. психологии как науки о внутреннем опыте, явился английский философ Д. Локк. С его именем связывают учение, утверждающее, что человек с рождения «чистая доска, на которой время может написать любые письмена»[2]. Смысл данного учения сводился к мысли об отсутствии у человека врожденных способностей или идей, о возможности их прижизненного приобретения и развития.

Все это происходило в те времена, когда в естественных науках продолжала безраздельно господствовать механика, опирающаяся на классическую физику И. Ньютона. Механика в свою очередь предполагала следующий способ научного познания устройства и работы машин: их необходимо было разделять на элементы и выяснять существующие между ними взаимодействия. Этот же подход распространился и на вновь возникшую опытную психологию. От нее требовалось разлагать сложные психические явления (сложный внутренний опыт) на элементарные явления и изучать их в простейшем виде вместе с существующими между ними взаимосвязями (ассоциациями).Так, например, образ как целое в эмпирической психологии разделялся на совокупность элементарных ощущений; в структуре самого образа изучались взаимосвязи, существующие между отдельными ощущениями, и все это вместе взятое рассматривалось как научное исследование восприятия опытным путем. Аналогичным образом память человека сводилась к ассоциациям или связям между элементами опыта, в качестве которых выступают отдельные ощущения, образы, мысли или переживания.

В научный оборот в это время вводится понятие ассоциации как сравнительно простого и вместе с тем универсального механизма формирования нового опыта (более сложных психических явлений или форм поведения из элементарных). Понятие ассоциации становится центральным в понимании основных психических процессов, начиная от восприятия и заканчивая мышлением. Новое психологическое учение, возникшее в Англии, получает название ассоциационизм.

Крупнейшим представителем ассоциационизма XVIII в. стал Д. Гартли. Он соединил декартовское понятие рефлекса с понятием ассоциации. Это соединение было произведено следующим образом: внешнее воздействие, порождающее рефлекторный ответ, запечатлевается в виде следов памяти – ассоциаций; частое повторение соответствующего воздействия ведет к быстрому восстановлению в памяти соответствующих следов по механизму ассоциации.

В то же время с научной сцены не исчезает понятие «душа». Продолжает признаваться и развиваться дальше учение о «способностях» души, которое в определенном смысле противостоит механистически понимаемому ассоциационизму. Если ассоциационизм утверждал, что все психические явления основаны на ассоциациях, то новое учение о способностях души доказывает мысль, согласно которой душа располагает имманентно присущими ей свойствами, которые несводимы к опыту или ассоциациям и невыводимы из них. В таком состоянии психологическая наука встречает начало XIX в.

Существенное влияние на психологию в первой половине XIX в. начинают оказывать естественные науки, такие как биология, анатомия, физиология и медицина. Особое значение для развития психологических знаний в это время имеют достижения в области анатомии и физиологии мозга и органов чувств человека. Англичанин Ч. Белл и француз Ф. Мажанди открывают два вида нервных волокон: чувствительные и двигательные. Получает подтверждение и обоснование идея рефлекса, возникает конкретно научное, анатомо-физиологическое представление о структуре рефлекторной дуги. Из гипотетического конструкта рефлекс превращается в анатомо-физиологический факт.

Немецкие ученые Г. Гельмгольц и И. Мюллер исследуют анатомию и физиологию органов чувств, прежде всего органов зрения и слуха. Они создают первые психофизиологические теории, объясняющие зрительное и слуховое восприятие. Появляется фундаментальный труд Гельмгольца «Основы физиологической оптики», на котором учились многие поколения физиологов и психологов. В 1866 г. выходит в свет книга русского физиолога И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга», где основные психологические процессы и явления получают естественно-научную трактовку. Все акты сознательной и бессознательной жизни человека, пишет Сеченов, являются рефлексами по способу происхождения, истокам, структуре и функционированию. То, что представляется в виде образов, мыслей, ощущений и идей, есть не что иное, как отдельные моменты целостных рефлекторных актов. В них психические процессы и состояния играют высшую регулирующую и сигнальную роль.

Достижения физиологии предопределили дальнейшее развитие психологических знаний во второй половине XIX в. и способствовали превращению психологии не только в самостоятельную, но и в экспериментальную науку, не уступающую по методам исследования и по точности получаемых научных знаний другим, более развитым дисциплинам.